кользкую от крови. Она не единственная осиротевшая женщина. Многие семьи сейчас оплакивают погибших сыновей, мужей, отцов и братьев.
     - Я слышала, как Легар отдал приказ запереть всех оставшихся в живых в трюме... и поджечь судно. Как он мог?! Ведь это бесчеловечно...
     - Согласен.
     - Неужели? Вы ведь с Легаром одного поля ягоды. Может быть, и ты поступаешь так же, как он?
     - Нет. Убивая безвинных людей, ничего не выигрываешь. Я захватываю суда ради выгоды, а не потому, что хочу пролить чью-то кровь.
     - Но ты убивал. Я видела это собственными глазами. Когда ты увозил меня с острова, ты убил троих.
     - Если бы я их не убил, тебя уже не было бы в живых. А перед смертью тебя бы несколько часов терзал и мучил Андрэ Легар.
     - Ты и твои люди очень сильно отличаетесь от мужчин, которых я знала. Вот Филипп, например, был похож на моего отца. Он был очень добр, он никому не смог бы причинить зло.
     - Разве помогла ему его доброта? - холодно заметил Грифон.
     - Он погиб, как подобает мужчине.
     - Так же поступлю и я, когда придет мое время.
     Селия подумала, что это, пожалуй, правда. Грифон, подобно дикому животному, никогда не задумывался ни о прошлом, ни о будущем, а лишь о том, как удовлетворить свои сиюминутные нужды. Он не мог себе позволить испытывать такие чувства, как сожаление, стыд, раскаяние, и, может быть, даже не понимал смысла этих слов.
     - Как ты стал пиратом?
     - Поначалу я был капером. Действовал строго в рамках закона. Мне поручали захватывать суда, принадлежащие странам, с которыми мы воевали. Я получал хорошее вознаграждение, когда доставлял вражеские грузы в порт. Но раз или два я поддался соблазну и напал не на те суда. Тогда меня объявили вне закона. Я стал пиратом.
     - Ты им и останешься.
     - Правильно.
     - А если тебя схватят...
     - То вздернут на виселице.
     - Но ты не сможешь больше пиратствовать: ведь Легар тебя ищет, чтобы отомстить за брата.
     - Возможно, некоторое время мне придется скрываться. - По тону Грифона не чувствовалось, что он раскаивается. - Хотел бы я видеть его физиономию, когда он наткнулся на труп Андрэ. Что ни говори, я получил огромное удовольствие, отправив этого мерзавца в преисподнюю. - Он почувствовал, что Селия дрожит. - Не бойся. До тебя Легар не доберется.
     - Я боюсь тебя, - сказала Селия с усилием.
     Оба они надолго замолчали.
     Показался берег Миссисипи. Двое мужчин в матросских робах ждали их в плоскодонной лодке, чтобы перевезти на другой берег. Люди эти, по всей видимости, тоже были связаны с контрабандистами. Они относились к Грифону с большим уважением, как к своему товарищу. По просьбе Грифона один из них отдал Селии свою широкополую шляпу. Она спрятала под ней длинные волосы, низко надвинула шляпу на лицо и в своей длинной рубахе стала похожа на мальчишку.
     Мужчины вполголоса разговаривали между собой, явно не желая, чтобы их слышали, а Селия задумчиво смотрела в медленные воды реки. В одном из своих писем Филипп описывал ей Миссисипи: он утверждал, что мутная от ила вода полезнее для здоровья, чем прозрачная. Скептически вглядываясь в янтарные глубины, Селия решила, что он, должно быть, шутил.
     Деревья, росшие по берегам, тянули ветви к темно-бирюзовому небу, по которому плыли легкие облачка. Возле берега вокруг обнаженных корней деревьев плавали черепахи. Взглянув вниз по течению реки, далеко в голубой дымке Селия увидела дома, много домов. "Очевидно, это и есть Новый Орлеан", - подумала она.
     Филипп писал ей, что это большой город. Селии не верилось, что она наконец добралась до места, о котором так давно мечтала. Она не чувствовала радостного волнения в предвкушении встречи - на душе была пустота. Она порвала с прошлым и потеряла будущее.
     - Здесь, пожалуй, многое не похоже на Францию, - услышала она за спиной низкий голос.
     "Этот Грифон, кажется, умеет читать мои мысли".
     - Да, я знаю.
     - Здесь люди грубее, чем у тебя на родине. Даже самые утонченные креолы невежественны по сравнению с французами. К этому тебе, наверное, будет трудно привыкнуть.
     - Не страшно. Если Волераны позволят, я останусь здесь. Я не хочу возвращаться во Францию. - Селия не сомневалась, что отец с радостью примет ее обратно, но после всего, что с ней случилось, она не сможет вернуться к прежней жизни.
     Грифон встал рядом.
     - Ты здесь приживешься, - с уверенностью сказал он.
     - Почему ты так решил?
     - Окончится траур, и ты станешь самым лакомым кусочком в Новом Орлеане. Привлекательная вдовушка, француженка, относительно молодая и богатая, - да за тобой будет охотиться каждый достойный такого счастья жених от Вье-Карре до американских кварталов!
     - Я никогда больше не выйду замуж.
     - Почему это?
     - Просто мне не судьба быть чьей-то женой.
     Он пожал плечами:
     - Может, ты и права. Я, например, знаю, что не смогу быть чьим-нибудь мужем. Я всегда считал брак противоестественным союзом.
     - Противоестественным?
     - Ни один человек не может хранить верность другому всю жизнь. Нет на свете женщины, которая бы мне рано или поздно не наскучила.
     - Не все мужчины так думают.
     - Даже в самых удачных браках или муж, или жена в конце концов поддается искушению изменить.
     - Ошибаешься, - холодно сказала Селия. - Никто на свете не мог бы заставить Филиппа изменить мне. И я бы никогда... - Она вдруг замолчала, почувствовав, как заколотилось сердце. Ей вдруг открылась ужасная правда: она предала Филиппа. Прошлой ночью она забыла о верности. Волна мучительного стыда поднялась в ее душе. Филиппа не было в живых, но она чувствовала себя изменницей.
     Грифон, как всегда, без труда прочел ее мысли, и ему захотелось обнять ее и успокоить. Хорошо, что он скоро отделается от нее - ему совсем не нравились собственные порывы.
     - Не вини себя за прошлую ночь, - сказал он с возмутительной небрежностью. - Все это было приятно, но едва ли стоит придавать этому такое большое значение.
     Когда до Селии дошел смысл его слов, она оцепенела. Никогда в жизни она не испытывала к кому-либо такой ненависти, как к нему.
     - Мне это было совсем не приятно, - сказала она, сверкнув на него из-под полей шляпы гневным взглядом.
     - Неужели? - Он усмехнулся. - В таком случае как это было?
     Селия мучительно покраснела. Гневные, оскорбительные слова были готовы сорваться с ее губ. Она хотела сказать ему, какое отвращение он вызывает, какое омерзительное воспоминание оставила у нее прошлая ночь, но, увидев его насмешливую физиономию, лишилась дара речи. Глаза у него были ярко-синего цвета - синее, чем небо или море. Ей вспомнилось, как они мерцали в темноте, вспомнились его глубокий голос, нежные прикосновения к груди. Она вспомнила тяжесть мускулистого тела и мгновение интимной близости с ним. Воспоминание это отозвалось ноющей болью в сосках под грубой рубахой, и Селия в ужасе закусила губу. Что он с ней сделал? Как ей избавиться от греховного желания, которое он в ней разбудил?
     Заметив ее растерянность, Грифон усилием воли заставил себя сохранять внешнюю невозмутимость. Только теперь он понял, как она для него опасна. А у него и без нее полно забот. В Новом Орлеане за его голову обещано крупное вознаграждение, и если кто-нибудь узнает, что капитан Грифон в городе... Для него это означало бы верную смерть. Еще немного, и они доберутся до плантации Волеранов, где он наконец освободится от нее.
     - Ты привлекательная девушка, - сказал Грифон, небрежно прикоснувшись пальцем к полям ее шляпы. - А когда оденешься как подобает настоящей леди, будет на что поглядеть... надушенная и напудренная, в шелках и ленточках... Хотел бы я это увидеть.
     Он подтрунивал над ней, и было что-то в этой его манере знакомое. Вдруг Селию осенило.
     - Я кое-что поняла, капитан Грифон, - сказала она, сосредоточенно разглядывая его заросшее бородой лицо. - Мало того что у тебя глаза такого же цвета, как у Филиппа, так и брови у тебя такой же формы, как у него. Одна бровь немного выше другой.
     Грифон молчал.
     Селия покачала головой. Между Грифоном и Филиппом, несомненно, есть сходство.
     Неужели это простое совпадение? Едва ли. А если это правда? Тогда она круглая дура, а он самый бессердечный мерзавец, каких свет не видывал.
     - Ты признался, что знаком с Волеранами, - медленно продолжала она. - Возможно, это нечто большее, чем знакомство? Может быть, ты им родственник?
     Грифон по-прежнему молчал, и Селия почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Господи! Как она не догадалась раньше?!
     - Ты родственник Филиппа, - прошептала она и покачнулась. Грифон поддержал ее. - Ты помогаешь мне, потому что я вдова Филиппа, а ты... ты один из Волеранов.

Глава 5

     Убедившись, что с Селией все в порядке, Грифон отпустил ее и спокойно проговорил:
     - Я помогаю тебе, рискуя жизнью. Если ты вздумаешь устроить сцену, пока мы не добрались до плантации, мне придется убить тебя ради спасения собственной жизни. Понятно?
     Селия видела, как хладнокровно он расправляется с людьми, однако возмущение пересилило страх.
     - Судя по всему, ты знал Филиппа, - с упреком произнесла она. - Почему же ты не сказал мне об этом?
     - Я не хотел, чтобы ты проболталась кому-нибудь из моих людей.
     - Как мог ты сделать со мной то, что сделал прошлой ночью, если знал Филиппа? - сердито прошипела она. - Ты из семьи Волеран? Какой-нибудь дальний родственник? Может быть, ты один из кузенов Филиппа? Почему, черт возьми, ты овладел мною прошлой ночью, если...
     - Потому что я хотел тебя. А теперь помолчи.
     Селия прежде и не подозревала, что способна на подобную вспышку гнева.
     - Ни за что! - закричала она. Оба гребца повернулись в ее сторону. - Я не буду молчать! Я задала тебе вопрос и вправе требовать ответа! Как ты мог поступить так отвратительно, если...
     Он зажал ей рот рукой, Селия вцепилась в него ногтями. Грифон что-то сказал одному из гребцов, и тот отдал ему свой шейный платок. Не успела Селия выкрикнуть что-то еще, как во рту ее оказался свернутый из тряпки кляп. Для верности Грифон закрепил его вонючим платком. Она сопротивлялась изо всех сил, но он связал ей руки за спиной тем самым шнуром, которым обычно стягивал волосы. Потом развернул лицом к себе и слегка встряхнул. Длинные прядь темных волос упали ему на лицо и плечи.
     - Это следовало сделать два дня назад, - заявил он. - А теперь перестань вертеться, иначе упадешь за борт. Если свалишься, я за тобой нырять не буду. - Несмотря на резкость тона, он очень осторожно взял ее за локоть и попытался усадить на деревянную скамейку. - Сядь, - сказал он, но она буквально приросла ногами к месту, с вызовом глядя на него. Он прищурился. - Иначе я усажу тебя силой.
     Селия медленно опустилась на скамью и отвернулась.
     "Он вовремя заставил меня замолчать", - думала она. Уж она бы не замедлила оповестить всех о том, кто он на самом деле! Она бы многое отдала, чтобы запрятать его в Кабильдо - мерзкую луизианскую тюрьму, которую описывал ей Филипп, однажды лечивший заключенных. Хотела бы она увидеть, как Грифона вздернут на виселице. Неужели он Волеран? Жюстин Волеран... Она лихорадочно рылась в памяти. Филипп говорил, что отца его зовут Максимилианом, мачеху - Лизеттой, он упоминал также о кузенах и сводных сестрах. Имени Жюстин она что-то не припомнит.
     Плоскодонка подошла к берегу и нырнула в небольшой заливчик, скрытый от глаз густыми зарослями кустарников.
     - Хорошо поработали, - услышала она негромкий голос Грифона.
     Он расплатился с гребцами и, подхватив Селию на руки, выскочил на берег. Впрочем, его лишь условно можно было назвать берегом. Это была топь, еще более мрачная и зловещая, чем та, через которую они пробирались накануне. Ветви деревьев закрывали небо, а вьющиеся растения и свисавшие сверху гирлянды седого ирландского мха почти не пропускали свет. Стояла тишина, в воздухе пахло сыростью и гнилью. Кто знает, какие существа водятся в этой стоячей воде? Болото напоминало живой организм. Селии казалось, что они с Грифоном входят в пасть ужасного чудовища, направляясь прямиком в его чрево.
     К изогнутому корню дерева, стоящего наполовину в воде, были привязаны две лодчонки с веслами наготове. Грифон осторожно опустил Селию на твердую кочку.
     - Не двигайся, - приказал он. - Я не хочу, чтобы ты наступила на змею или шлепнулась в трясину. Я взгляну на лодки и выберу ту, что ненадежнее.
     Не двигаться? Да она даже моргнуть боялась! Был полдень, но здесь по-прежнему царил полумрак. Если они заблудятся, их никто и никогда не найдет. Они погибнут от голода. Как Грифон отыщет дорогу среди бесконечного лабиринта деревьев, топей и болотной жижи? Уж лучше бы она осталась на Вороновом острове, чем пропадать здесь.
     Возвратившись, Грифон обхватил ее рукой за талию. Он нахмурился, почувствовав, что она дрожит.
     - Должен заметить, - сказал он небрежно, - что если бы ты согласилась стать моей любовницей, тебе не пришлось бы все это переживать. - Селия сделала вид, что не слышит его, но он продолжил:
     - Здесь нам ничто не угрожает. Когда я был мальчишкой, то частенько забирался сюда. - Грифон помолчал, задумчиво глядя в ее полные ненависти глаза. - Развязать тебя я не могу - слишком большой риск. А вдруг кто-нибудь попадется нам навстречу, когда поплывем по ручью? Было бы опрометчиво забыть о том, какое щедрое вознаграждение обещано за мою голову, а значит, безопаснее будет, если я развяжу тебя, когда прибудем на место.
     Грифон посадил ее в лодку и сам сел на весла. Затем он оттолкнул лодку от топкого берега.
     - Сиди спокойно, - сказал он, осмотревшись по сторонам.
     Селия сидела смирно, настороженно поглядывая вокруг. При их приближении прыгали в воду гигантские лягушки. В ручье, извиваясь, плавали мокасиновые змеи.
     Грифон греб, не сбиваясь с ритма, несколько замедляя ход лодки только тогда, когда нужно было обогнуть торчащий из воды ствол дерева или заросли камыша. В некоторых местах глубина ручья была не более фута, и весла застревали в вязком иле.
     Мускулы на руках Грифона перекатывались в такт движению лодки. Время от времени на его поблескивающую смуглую кожу опускался москит, но он, видимо, даже не замечал этого. Селия, сама того не желая, не сводила с капитана глаз. Своим видом он мог бы испугать кого угодно - мощное тело, лохматые волосы, борода... Ей вспомнились вдруг волшебные сказки, которыми она зачитывалась в детстве, - сказки о прекрасных принцах и благородных рыцарях, спасавших юных дев от великанов-людоедов. Грифон ее спас, но напоминал он скорее страшного великана, чем принца.
     Закрыв глаза, Селия с грустью представила себе лицо Филиппа - красивое и очень мужественное. Крупный выразительный рот - губы частенько складывались в чуть насмешливую улыбку, - четко очерченная линия подбородка и прямой, красивой формы нос. Ей даже вспомнилось, какими шелковистыми на ощупь были его коротко подстриженные волосы. Она даже как будто слышала его голос, нежно нашептывающий слова любви. Как глупо она вела себя, не позволяя Филиппу любить себя... А теперь то, что должно было принадлежать только ее мужу, взял грубый незнакомец.
     Грифон что-то заметил вдали. Селия проследила за его взглядом. Она уловила какое-то движение на спокойной зеленой поверхности ручья.
     - Навстречу движется плоскодонка, - сказал Грифон. - Голову не поднимай. И ни звука...
     Селия с вызовом взглянула на него. Она может поднять шум, привлечь внимание тех, кто проезжает мимо. Эти люди наверняка захотят узнать, в чем дело, а увидев связанную девушку, да еще с кляпом во рту, уж точно захотят вмешаться. И нет никаких сомнений в том, что они будут рады получить обещанное вознаграждение за голову опасного морского разбойника.
     - Ах ты, дурочка, - пробормотал Грифон. - Они тебе не помогут. А когда поймут, что ты женщина... опусти же голову, черт тебя побери!
     Селия нехотя подчинилась.
     Встречная лодка прошла мимо них примерно в тридцати футах. В лодке сидели двое мужчин, судя по всему, контрабандисты. Их плоскодонка напоминала скорее плот, чем лодку. В ней лежало несколько ящиков, прикрытых грубым одеялом. Гребцы, казалось, не заметили Грифона, но он знал, что это не так. Это были люди с верховий реки, обитатели лесной глуши, зарабатывавшие на жизнь пере-, возкой контрабандных грузов между Новым Орлеаном и Луисвиллем. Грифон не знал более метких стрелков, чем они. Им необходимо было хорошо владеть огнестрельным оружием, чтобы защищаться от банд коварных речных пиратов, безжалостно грабивших и убивавших их.
     Селия даже не пошевелилась, услышав, как один из контрабандистов издалека поприветствовал Грифона. Он говорил на языке, напоминающем английский, но с таким ужасным произношением, что она не разобрала ни слова. Грифон ответил на том же наречии. Лодки, миновав друг друга, поплыли каждая своим путем. Селия наконец осмелилась поднять голову и облегченно вздохнула.
     Грифон пристально взглянул на нее.
     - Уже близко, - сказал он.
     Еще немного - и кошмар последних дней останется позади. Только сейчас Селия начала верить, что ее действительно везут к Волеранам. При этой мысли у нее перехватило горло от волнения. Ей так хотелось разделить свое горе с достойными добрыми людьми, которые так же, как она, оплакивают Филиппа. Неужели она снова почувствует себя в безопасности, обретет мир и покой?
     Она взглянула на Грифона, сосредоточенно работавшего веслами. Если он действительно родственник Волеранов, нахмурив брови, подумала она, то, наверное, дальний. Это богатая и знатная семья, и уж они, конечно, помогли бы близкому родственнику получить хорошее образование, чтобы потом заняться подобающим джентльмену делом. Грифон - человек умный и, будь у него выбор, не стал бы пиратом.
     Теплые лучи солнца нагрели рубаху на спине. Селия взглянула вверх и с удивлением увидела, что полог ветвей, нависших над ручьем, заметно поредел. Ручей стал глубже и постепенно превратился в канал. Непроходимые заросли кустарников и болотные топи тут были расчищены рукой человека. Лодка двигалась вдоль восточного берега, и Селия увидела наконец в просветах между кипарисами и ивами очертания зданий. Очевидно, это была плантация.
     Заметив ее любопытство, Грифон пояснил:
     - На этом участке к ручью выходит пять плантаций. Это плантация "Бонэр", - с расстановкой проговорил он, взмахивая веслами. - Дальше будет "Гаронна". А после нее - плантация Волеранов.
     Грифон замедлил ход лодки. В глазах его появилось странное отрешенное выражение. Было жарко, и воздух как будто струился. Селии стало трудно дышать.
     Грифон направил плоскодонку к берегу и привязал к корню корявого дуба. Несколько мгновений он молча смотрел на крутой спуск к ручью.
     - Пять лет, - пробормотал он еле слышно. Дом ни капельки не изменился. Строгий и элегантный, он горделиво возвышался на фоне зелени кипарисов и синего неба. Двухэтажное здание, изысканное в своей простоте, украшали крытые галереи и стройные белые колонны. Запах земли под ногами, нежный аромат тополя и цветов магнолии в воздухе навевали воспоминания о прошлом.
     Пять лет...
     В лесу звенят голоса мальчишек.
     - Жюстин, подожди меня!
     - Пойдем вниз по ручью, Филипп, поищем пиратов!
     - Смотри, чтобы отец не узнал...

***

     Грифон настороженно оглянулся вокруг. Давно забытые голоса звучали лишь в его памяти. Он поднял Селию, вынес из лодки и опустил на землю. Осторожно снял с молодой женщины шляпу, пригладил ее влажные от пота волосы.
     - Ну вот, теперь ты в безопасности, - сказал он, развязывая платок и вытаскивая кляп, потом освободил ее руки. - Тебе нечего бояться. Они о тебе позаботятся.
     Шнуром, только что связывавшим ее запястья, он снова стянул волосы на затылке.
     - Кто ты такой? - спросила Селия хрипловатым от долгого молчания голосом.
     - Скажу, но не раньше, чем доставлю тебя на место. - Он поднял глаза к безоблачному небу. - Явился средь бела дня, - пробормотал он,