р, посетить ее или нет. Не то чтобы Максу это не  нравилось,  просто
очень уж необычно...
   Он мог бы возразить, однако странно: его  это  вовсе  не  раздражало.
Возможно, потому, что в последние десять лет он был  слишком  одинок.  К
тому же  в  том,  что  Лизетта  постоянно  находится  рядом,  есть  свои
преимущества.   Он   может   наблюдать,   как   она   принимает   ванну,
причесывается, одевается... и раздевается.  Мало  кто  из  мужчин  имеет
такую привилегию - жены и любовницы в  равной  степени  редко  позволяли
мужчинам присутствовать при совершении туалета.
   Переключив внимание на Лизетту, Макс обнял ее сзади и  склонился  над
столом, читая незаконченное письмо.
   - Ни мама, ни Жаклин не ответили  на  первое  мое  письмо,  -  угрюмо
сказала Лизетта. -  Возможно,  Гаспар  не  разрешает  маме  писать  мне.
Вероятно, даже не позволяет ей получать что-либо от меня... но  я  ждала
хоть какого-то ответа от Жаклин!
   Макс прижался губами к ее темени.
   - Дай им время, - тихо сказал он. - Прошло меньше месяца после  нашей
свадьбы. А ведь ты вышла замуж за одного  из  самых  известных  негодяев
Нового Орлеана.
   - Ты слишком скромничаешь,  мой  муж,  -  сказала  Лизетта  с  легкой
улыбкой. - Среди негодяев тебе нет равных.
   Макс усмехнулся и  наклонил  ее  стул  назад,  отчего  она  удивленно
раскрыла рот, а потом засмеялась, ухватившись за его руки.
   - Макс!
   - Расслабься, милая... Я не дам тебе упасть.
   - Макс, подними меня!
   Он медленно вернул стул в прежнее положение, и  Лизетта  вскочила  на
ноги, больше не доверяя улыбающемуся мужу.
   Макс шагнул вперед, протянул руку  к  письменному  столу  и  смял  ее
письмо.
   Лизетта несказанно удивилась.
   - Зачем ты сделал это? - возмутилась она.
   - Оно мне не нравится. Не хочу, чтобы ты умоляла их проявить  к  тебе
благосклонность.
   Она посмотрела на него, сжав зубы.
   - Я пишу своей матери то, что хочу!
   - А эта жаба, твой отчим, будет радоваться каждой слезливой мольбе? -
Он решительно покачал головой. - Теперь ты Волеран, и я не позволю...  -
Увидев оскорбленное выражение на ее лице, Макс  замолчал  и  отвернулся.
Затем снова посмотрел на нее. - Лизетта, - сказал он более  спокойно,  -
сейчас покаянные письма ни к чему. Насколько я знаю членов твоей  семьи,
они готовы использовать против тебя любое проявление  слабости.  Дай  им
время успокоиться.
   - Значит, ты запрещаешь мне писать им? - неуверенно спросила Лизетта.
   Последовало длительное молчание.  Когда  Макс  заговорил,  голос  его
звучал очень спокойно:
   - Детка, я ничего тебе не запрещаю.
   Лизетта откашлялась, подошла к письменному столу и  взяла  смятый  им
комок бумаги, держа его обеими руками.
   - Я... я хочу попытаться объяснить им. -  Она  испугалась,  что  Макс
снова разозлится или посмотрит на нее одним из тех взглядов, от  которых
в жилах стынет кровь. Но он только пожал плечами.
   - Как хочешь. - Макс видел, как на ее лице сменялись разные  чувства:
упрямство, любопытство, искреннее раскаяние. - Ты  хочешь  прямо  сейчас
начать новое письмо? - спросил он.
   - Я... нет, пожалуй, я сделаю это позже, - неуверенно ответила она.
   - Хорошо. Надеюсь,  ты  не  откажешься  сопровождать  меня  в  город.
Сегодня утром прибывает важная персона, и меня интересует речь,  которая
там будет произнесена.
   - Важная персона? А кто это? О, я с радостью оставлю плантацию. Я еще
ни разу никуда не ездила, с тех пор как впервые появилась здесь.
   - Я знаю это.
   - Но ведь должна пройти еще неделя, прежде чем я могу  показаться  на
публике, Ирэн не понравится это...
   - Мы не будем выходить из кареты, - прервал ее Макс,  довольный  тем,
что она так взволнована. -  Там  будет  шумная  толпа,  салют,  парад  и
музыка. Все празднуют прибытие Аарона Бэра.
   - Когда мы поедем? Прямо сейчас? Надеюсь, не опоздаем!
   Макс покачал головой, наблюдая за  тем,  как  Лизетта  устремилась  к
комоду и начала рыться в верхнем ящике в поисках перчаток.

***

   Плейс де Арме, городская площадь, расположенная на  берегу  реки,  25
июня была заполнена шумной толпой, собравшейся со всей округи увидеть  и
услышать Аарона Бэра. Утром он прибыл в Новый  Орлеан  после  длительной
поездки на запад через  Огайо,  Кентукки,  Теннеси  и  Натчез  навестить
влиятельных соратников и выступить перед своими  сторонниками.  Бэр  был
радушно принят под одобрительные крики, так как  он  заявлял,  что  всей
душой желает развития и процветания территории.
   Черная с золотом карета Волерана вызывала почти такой же интерес, как
и встреча самого Аарона Бэра. Слух о том, что здесь находится новая жена
Максимилиана Волерана, быстро распространился  среди  присутствующих.  К
экипажу начали  подходить  люди,  как  креолы,  так  и  американцы.  Они
вытягивали шеи, пытаясь заглянуть внутрь. Даже Макс не мог предположить,
что Лизетта привлечет столько внимания.
   Она отодвинулась  от  окон  кареты,  оставаясь  в  тени,  но  слышала
возбужденные голоса снаружи, называющие  ее  женой  дьявола.  Лизетта  с
удивлением посмотрела на Макса.
   - Почему они так называют меня?
   - Я предупреждал, что этого следовало  ожидать,  -  ответил  Макс.  -
Ничего не поделаешь,  моя  малышка,  их  шокирует  очаровательный  рыжий
оттенок твоих волос.
   - Почему они так интересуются мной? - спросила она в  замешательстве.
- Я никому ничего не сделала!
   - Это не имеет значения, - сухо сказал Макс.
   Внимание толпы отвлекла начавшаяся  приветственная  речь  губернатора
Клейборна. Лизетта откинулась на спинку сиденья, наблюдая  за  суматохой
на улице и испытывая желание выйти наружу.
   Там был совсем  другой  мир:  зазывные  голоса  продавцов,  торгующих
фруктами и хлебом, лай собак, крики  петухов  и  других  домашних  птиц.
Неожиданно она уловила  аромат  французских  духов,  когда  мимо  прошли
хорошенькие  леди.  Со  стороны  реки  донесся  запах  рыбы.   Лодочники
непристойно ругались, произнося такие  слова,  которых  она  никогда  не
слышала. И как всегда, где бы ни собирались вместе креолы и  американцы,
сразу же начинались споры и драки, заканчивающиеся вызовом на дуэль.
   Среди общего шума Клейборн очень старался, чтобы его могли  услышать.
Лизетта наблюдала за Максом, сидящим напротив  и  внимательно  слушающим
речь. Прошло полчаса, а губернатор все еще говорил.
   - Велеречивый политикан, -  проворчал  Макс,  раздраженно  постукивая
пальцами.
   Клейборн перечислял многочисленные прошлые заслуги  Бэра.  Иногда  он
привлекал  ее  внимание,  затем  она  снова  отвлекалась,  наблюдая   за
происходящим в толпе.
   - ...И не будем забывать, - говорил Клейборн, - храбрый молодой Аарон
Бэр участвовал в войне  за  независимость  американцев.  Он  спас  целую
бригаду от разгрома,  проявив  находчивость  и  мужество,  которые  и  в
дальнейшем характеризовали его деятельность в суде...
   Макс фыркнул:
   - Никогда не слышал подобной характеристики адвоката.
   - Кажется, губернатор  Клейборн  невероятно  восхищается  полковником
Бэром, - сказала Лизетта.
   - На самом деле он его презирает, - усмехнулся Макс.
   - Тогда почему же...
   - Политики, милая, часто вынуждены почитать своих противников.
   - Не понимаю... - проговорила Лизетта  и  замолчала,  услышав  глухой
рев, начавшийся в толпе и подхваченный всеми присутствующими.  Глаза  ее
расширились. - Что это?
   - Должно быть, появился  Бэр,  -  предположил  Макс.  -  Слава  Богу,
кажется, Клейборн заканчивает. - Он придвинулся к двери и приоткрыл  ее.
- Я постою снаружи и послушаю.
   - Макс, можно мне тоже...
   - Оставайся здесь.
   Лизетта обиженно сложила руки, наблюдая, как он  выходит  из  кареты.
Шум на площади нарастал. Она робко  приблизилась  к  окну  и  выглянула.
Повсюду было очень много людей, карет и лошадей, и она не  могла  видеть
главного.  Но  она  в  отдалении  услышала  новый   голос,   сильный   и
убедительный. Перекрывая шум, говорящий приветствовал толпу  сначала  на
французском языке, затем на испанском и английском. Собравшиеся отвечали
громкими аплодисментами, одобрительными криками и свистом.
   Аплодисменты  продолжались  и  во  время  вступительного  слова,   но
постепенно стихли, и Лизетта снова услышала голос Аарона Бэра.
   - Я много повидал во время своего путешествия  на  запад,  -  говорил
полковник. - Что-то понравилось мне, что-то  нет.  На  этих  территориях
сосредоточены большие богатства... есть искреннее желание, силы и  воля,
которые могут быть использованы местными органами  самоуправления.  Есть
люди, к которым стоит прислушаться,  есть  нужды,  которые  должны  быть
адресованы...
   Лизетта еще  более  высунулась  из  окна,  очарованная  этим  звонким
голосом. Женщины начали бранить своих мужей за то, что они уставились на
рыжеволосую  девушку,  молодые  люди  прекратили  споры  и   внимательно
смотрели на нее, пожилые женщины сплетничали, а старички вслух  выражали
желание стать лет на десять - двадцать моложе.
   Стоя в нескольких шагах от кареты, Макс ощутил  растущее  волнение  и
проследил за взглядами стоящих рядом с ним мужчин. Он печально вздохнул,
увидев свою жену, наполовину высунувшуюся из кареты  и  вытянувшую  шею,
чтобы лучше  видеть  Аарона  Бэра.  Почувствовав  взгляд  мужа,  Лизетта
виновато посмотрела на него и быстро исчезла в карете,  как  черепаха  в
своем панцире.
   Подавив смех, Макс подошел к экипажу, открыл  дверцу  и  протянул  ей
руку.
   - Иди сюда, - сказал он, подхватив ее за талию и ставя на землю. -  И
не жалуйся, если все будут глазеть на тебя.
   - ...Ваша торговля, - продолжал Бэр,  -  будет  нарушена  в  связи  с
аннексией территории. И, мои друзья, пройдет много времени,  прежде  чем
эта проблема дойдет до  правительства  Соединенных  Штатов,  мне  хорошо
известно это, поверьте. Вы уже знаете, что вам отказано  в  американском
гражданстве, а вместо этого даны пустые обещания. Они говорят, что вы не
доросли до самоуправления. А я говорю, они не знают вас! -  Он  вынужден
был сделать паузу, так как толпа разразилась криками.
   - Мой Бог, - чуть слышно произнес Макс. - Он на грани измены. Неужели
он такой храбрый или думает, что Джефферсон останется  глух  к  подобным
высказываниям? - Макс посмотрел на Лизетту, которая  прижалась  к  нему,
стоя на цыпочках.
   - Я ничего не вижу, - сказала она. - Как он выглядит?
   - Ты встретишься с ним позже, - пообещал Макс. - Мы  пойдем  на  бал,
устраиваемый в его честь на следующей неделе.
   Они слушали Бэра, пока толпа не начала неистовствовать.  Под  солнцем
Луизианы люди начинали проявлять свой горячий темперамент,  не  в  силах
сдерживаться от выпитого спиртного на уже начавшемся праздновании.  Макс
решил уйти пораньше, так как Лизетта может привлечь к себе слишком много
внимания. На нее  глазели  и  указывали  пальцем,  нетерпеливые  мужчины
собирались кучками, а  мальчишки  подстрекали  друг  друга  подбежать  и
дотронуться до локона ее огненно-рыжих волос.
   - Пора уходить, - отрывисто сказал Макс, отводя жену к карете. -  Или
через несколько минут я буду вынужден продолжить счет дуэлям  уже  из-за
тебя. - Сначала ему доставляло удовольствие видеть, какое  гипнотическое
воздействие оказывает она на мужчин от семи до  семидесяти  лет.  Однако
вскоре обнаружил, что это начинает раздражать его.
   Лизетта смущенно кивнула:
   - Я сделала что-то не так?
   Макс не пытался скрыть свое недовольство:
   - Нет. Ничего такого. - Он щелкнул пальцами, и кучер поспешно  принес
маленькую скамеечку для Лизетты, на  которую  она  встала,  забираясь  в
карету с легким  вздохом.  Может  быть,  вскоре  она  научится  понимать
быстрые перемены в настроении мужа.

***

   Отчасти  ради  своих  целей,  отчасти  ради  Клейборна   Макс   решил
встретиться с испанским советником посольства в Новом  Орлеане  маркизом
Ирухо. После прибытия Аарона  Бэра  в  город  состоялось  множество  его
встреч с испанскими  чиновниками.  Макс  надеялся  получить  необходимую
информацию о Бэре и его соотечественнике генерале Уилкинсоне.
   Ирухо  был  опытным  дипломатом.  Его  острые  карие  глаза,  глубоко
посаженные на вытянутом, оливкового  цвета  лице,  ничего  не  выражали.
Непринужденность, с которой этот добродушный, довольно упитанный человек
вел беседу, говорила о его  твердой  уверенности  в  себе.  Несмотря  на
получасовой словесный поединок,  Ирухо  не  сказал  ничего  такого,  что
разоблачило  бы  губернатора  Уилкинсона  как  испанского   агента   или
свидетельствовало о заговоре Бэра. Хотя Макс и не сомневался, что  Ирухо
знает очень много.
   - Для меня остается загадкой, как Клейборн ухитрился заручиться вашей
поддержкой, Волеран, - заметил Ирухо, выбрав  подходящий  момент,  когда
мужчины заговорили о выпивке и тонких черных сигарах. Беседа близилась к
концу, и оба поняли, что ничего нового не узнали  друг  от  друга.  -  Я
никогда не считал вас глупцом, - продолжал испанец. - Почему же тогда вы
связались с человеком,  который  теряет  контроль  над  территорией?  Вы
можете многое потерять.
   - А кто хочет лишить его этого контроля?  -  спросил  Макс,  выпуская
струйку дыма.
   - Извините, я первый задал вопрос.
   Макс улыбнулся.
   - Вы недооцениваете  Клейборна,  -  небрежно  бросил  он.  Ирухо,  не
стесняясь, открыто засмеялся в ответ.
   - У вас гораздо лучшие  возможности,  Волеран!  Что  он  обещал  вам?
Полагаю, сохранение субсидий, которые американцы отменят, если завладеют
территорией. Или,  может  быть,  вы  надеетесь  приобрести  политическое
влияние? Американцы вполне  способны  помешать  отделению  Луизианы.  Не
разумнее ли на них сделать ставку?
   - Теперь я задам прежний вопрос, - сказал  Макс.  -  Кто,  по-вашему,
хочет лишить Клейборна контроля над территорией?
   - Ответ очевиден, - вкрадчиво пропел Ирухо. - Конечно, полковник Бэр.
Не секрет, что он надеется на отделение Луизианы.
   - И не просто надеется, но и действует. - Макс внимательно  посмотрел
на Ирухо, пытаясь понять его реакцию. Выражение лица испанца  ничуть  не
изменилось.
   - Этого, мой друг, никто определенно не знает. Даже я.
   Ложь! Уилкинсон устраивал заговор с Бэром и при этом тайно работал на
испанцев. Ирухо должен быть осведомлен о намерениях последнего.
   Наклонившись вперед  в  своем  кресле,  Макс  возобновил  напряженный
диалог:
   - Недавно, дон Карлос, вы отказались выдать полковнику Бэру паспорт в
Мексику. Очевидно, опасались относительно его  пребывания  на  испанской
территории. Что заставило вас так неожиданно отнестись с  подозрением  к
Бэру?
   - Я всегда проявляю осторожность в делах, - резко сказал Ирухо.
   - Но не с ним. Вы ведь позволили ему посетить Флориду.
   Советник  искренне  рассмеялся,  но   в   его   глазах   веселья   не
чувствовалось.
   - Ваши источники информации, Волеран, намного лучше, чем у Клейборна.
   Макс молча вновь затянулся сигарой, размышляя, как много Ирухо  знает
на самом деле. Бэр и Уилкинсон намеревались прибрать к рукам Флориду  и,
несомненно,  старались  скрыть  свои  истинные  цели  от  испанцев,   не
собиравшихся покидать эту территорию. Если бы  план  Бэра  и  Уилкинсона
удался, Ирухо  был  бы  ответствен  за  это.  Такая  перспектива  должна
встревожить его.
   - Дон Карлос, - тихо продолжал Макс, - надеюсь, вас не могут обмануть
заявления Бэра о том, что он старается служить интересам Испании.
   Они обменялись понимающими взглядами.
   - Нам  это  хорошо  известно.  -  Ирухо  сделал  небольшую  паузу.  -
Полковник соблюдает только свои интересы.
   Макс решил сделать еще один ход:
   - Тогда, вероятно, вы могли  бы  сказать  мне,  что  вам  известно  о
рекомендательном  письме,   переданном   Бэром   одному   из   испанских
уполномоченных здесь, в Новом Орлеане, - маркизу Кальво.
   - Мне ничего не известно о нем.
   -  Есть  подозрение,  что  несколько   таких   писем   уже   передано
сочувствующим Бэру. - Макс посмотрел на мысок своего сапога и добавил:
   - Включая Кальво. - Затем снова взглянул на непреклонного испанца.
   - Уверен, я бы знал,  если  бы  Кальво  действительно  получил  такое
письмо. - Ирухо дал этим понять, что  дальнейшие  расспросы  бесполезны.
Макс притушил свою сигару, почувствовав раздражение, хотя большего и  не
ожидал от этой беседы. Хотелось бы знать содержание письма, чтобы  иметь
письменное доказательство намерений Бэра.

***

   Смеркалось,  когда  Макс  возвращался  верхом  домой   на   плантацию
Волеранов. Увидев у дороги карету, он перевел черного жеребца с  легкого
галопа на рысь. Одно колесо кареты  сломалось,  и  в  упряжи  находилась
только одна лошадь. Кучера нигде не было видно.  Остановившись  рядом  с
экипажем, Макс заметил какое-то движение внутри. Он нащупал один из пары
своих пистолетов, которые всегда брал с собой в дорогу.
   - Могу я чем-нибудь помочь? - спросил он, сдерживая разволновавшегося
жеребца.
   В  окошке   появилось   женское   лицо.   Женщина   была   молода   и
привлекательна, несомненно, француженка,  хотя  Макс  не  помнил,  чтобы
встречался с ней раньше. Очевидно, решив по его внешнему  виду,  что  он
джентльмен,  а  не  разбойник,  она  положила  руки  на  край  окошка  и
улыбнулась:
   - Благодарю, месье...  нам  не  требуется  помощь.  Наш  кучер  скоро
вернется с подмогой.
   - Не разговаривай с ним, Серина, - послышался скрипучий голос изнутри
кареты. - Ты ведь не знаешь, кто он.  -  В  окошке  появилось  еще  одно
женское лицо.
   Макс посмотрел на женщину и слегка нахмурился. Он встречал ее прежде,
но никак не мог вспомнить имя. Она  была  приблизительно  его  возраста,
может быть, даже немного старше, ее сухая бледная кожа обтягивала  резко
выступающие скулы. Бледно-зеленые глаза  сердито  смотрели  на  него,  а
уголки рта, опущенные вниз, будто их оттягивали невидимые нити, делали и
без того недоброе лицо прямо-таки злобным.
   - Вы не узнаете меня? - прошипела она. - Впрочем, скорее всего нет. У
Волеранов короткая память.
   - Эми, - тихо запротестовала женщина помоложе. Внезапно  Макс  понял,
что перед ним - Эми Лэнглойс. Он знал ее, когда им обоим было по  десять
лет, и даже ухаживал за ней одно время,  до  того  как  встретил  Корин.
Тогда Эми была довольно хорошенькой, хотя слишком чопорной  и  жеманной.
Он вспомнил, как дразнил ее, старался заставить улыбнуться и даже тайком
целовал  один  или  два  раза,  когда  ее  близорукая   тетушка   теряла
бдительность.
   - Мадемуазель Лэнглойс, - учтиво сказал Макс  без  улыбки,  вспомнив,
как Ирэн однажды говорила, что Эми осталась незамужней. Сейчас, глядя на
эти поджатые губы, он понял  почему.  Ни  один  мужчина  не  захотел  бы
поцеловать  ее.  Отчего  же  она  изменилась?  Что  сделало   ее   такой
озлобленной?
   Продолжая смотреть  на  него  холодными  глазами,  Эми  обратилась  к
молодой женщине:
   - Это Максимилиан Волеран, Серина. Человек, погубивший свою жену. Ты,
наверное, слышала эту историю?
   Смущенная девушка схватила Эми за руку, пытаясь успокоить.
   - Он также убил моего кузена пять лет  назад,  -  продолжала  Эми.  -
Несмотря на то что Арно был сущим мальчишкой.
   - Я же старался избежать дуэли с Арно, - бесстрастно напомнил Макс.
   Вообразив себя умелым фехтовальщиком, Арно  Лэнглойс  решил  доказать
это, вызвав на дуэль Макса. Он приставал к  нему  в  течение  нескольких
недель, пытаясь спровоцировать ссору,  и  все  отчаяннее  добивался  ее,
приходя в бешенство, так как Макс игнорировал его. Наконец Арно бросил в
лицо Максу оскорбления в публичном месте, не оставив ему  выбора,  кроме
дуэли с нахальным юнцом. Даже после  того  как  Макс  довел  схватку  до
первой крови и заявил, что его честь удовлетворена, мальчишка настоял на
продолжении дуэли до смертельного исхода.
   Вспомнив, какое  горькое  чувство  ему  пришлось  испытать  при  виде
распростертого тела юноши, Макс посмотрел на надменное, полное ненависти
лицо Эми.
   - Сожалею, - угрюмо сказ