арилась напряженная тишина.
   Молли ждала, что он первым отведет  глаза,  но  этого  не  произошло.
Ужасно. Она  еле  держится  на  ногах,  а  ему  хоть  бы  хны!  Молли  с
удовольствием залезла бы под кровать и просидела там до самой ночи, а он
и ухом не ведет!
   Грудь, которой он коснулся, все еще горела.
   - Дело, кажется, усложняется, - заметил он.
   Ну и кашу она заварила! И к тому же связалась с НФЛ,  а  такое  точно
добром не кончится.
   - Сомневаюсь. Кета! и, целуешься ты неплохо, в отличие от большинства
спортсменов, которые только слюнявить умеют.
   Уголки его глаз лучились морщинками.
   - Продолжай сражаться, Дафна. Не сдавайся. Ну как, едем  ужинать  или
продолжим трудиться над засосом, который тебе так хочется иметь?
   - Никаких засосов. Иногда лечение вреднее болезни.
   - А леди Крольчишки, оказывается иногда поджимают хвостики.
   Очевидно, этот матч ей не выиграть, поэтому она гордо вздернула  нос,
завернулась в красную скатерть и прошествовала к двери.

***

   Обеденный зал  гостиницы  "Уинд-Лейк"  походил  на  старый  охотничий
домик. Шторы с индейским  рисунком  закрывали  высокие  узкие  окна,  на
полках громоздились целые коллекции снегоступов и древних  капканов,  на
стенах висели охотничьи трофеи: головы оленей и лосей.
   Чтобы не видеть неподвижных стеклянных глаз, смотревших прямо на нее,
Молли подошла к каноэ из березовой коры, свисавшему с потолочных  балок.
Догадавшись, о чем она думает, Кевин сказал:
   - Раньше в Нью-Йорке был ресторан, где  подавали  экзотическую  дичь:
мясо кенгуру, тигра, слона. Как-то друзья пригласили меня на  гамбургеры
из мяса льва.
   - Омерзительно! Какая скотина способна съесть льва?!
   - Только не я, - усмехнулся Кевин, поддев вилкой кусочек форели. -  Я
заказал рубленую говядину и пекановый пирог.
   - Ты играешь со мной. Уймись.
   Его ленивый взгляд медленно скользил по ее телу.
   - По-моему, раньше ты не возражала.
   Молли рассеянно повертела в пальцах бокал.
   - Это все алкоголь.
   - Вернее, секс, которого нас лишили.
   Она открыла рот, чтобы дать уничтожающий ответ, но он опередил ее:
   - Не стоит,  Дафна.  Побереги  силы.  Пора  тебе  признать  кое-какие
неоспоримые факты.  Первый:  мы  женаты.  Второй:  мы  живем  под  одной
крышей...
   - Не по моей воле.
   - И третий: в данный момент мы пребываем в воздержании и целомудрии.
   - Целомудрие - не минутный порыв, не мимолетная  прихоть.  Это  образ
жизни. Поверь, я знаю.
   Что она несет? Зачем выдает себя? Последняя фраза вырвалась случайно.
Или нет?
   Молли положила в рот кружок моркови, которую терпеть не могла.  Кевин
внимательно посмотрел на нее:
   - Ты это серьезно?
   - Конечно, щучу, - улыбнулась Молли. - А ты что подумал?
   Кевин потер подбородок.
   - Что ты не шутишь.
   - Где официантка? Я хочу десерт.
   - Не собираешься сообщить кое-что еще?
   - Нет.
   Он не настаивал. Молли погоняла по тарелке очередной ломтик моркови и
пожала плечами:
   - У меня свои проблемы.
   - У всех проблемы. И перестань увиливать от ответа.
   - Сначала скажи, куда приведет нас этот разговор?
   - Сама знаешь. Прямиком в спальню.
   - Спальни, - поправила она, смело глядя в его мрачное лицо. -  Мою  и
твою. Так было, есть и будет.
   - Пару дней назад я бы с тобой согласился. Но теперь нам обоим  ясно,
что, если бы не нападение Годзиллы, мы бы уже лежали в одной постели.
   Молли вздрогнула.
   - Ну, этого еще никто не доказал.
   -  Слушай,  Молли!  Объявление  в  газете  не  выйдет  до  следующего
четверга. Сегодня суббота. Дня два уйдет на отбор кандидатов. Еще два  -
на то, чтобы обучить тех, кого я найму.  Так  что  времени  у  нас  хоть
отбавляй.
   Она слишком долго трусила. Пряталась в своей раковине. Но так  больше
жить невозможно.
   Молли решительно отодвинула тарелку.
   - Кевин, я не сплю с кем попало.
   - Неужели? Припоминаю одну февральскую ночку...
   - Ну да, я увлеклась тобой. Временное помрачение рассудка,  порыв,  с
которым я не смогла совладать.
   - Помрачение? - Он  откинулся  на  спинку  стула,  страшно  довольный
собой. - Сколько тебе лет, двенадцать?
   - Не будь кретином.
   - Так ты влюбилась в меня?
   Сейчас он, со своей кривоватой улыбкой, как нельзя больше походил  на
Бенин, воображающего, что сумел указать Дафне  ее  место  и  теперь  она
полностью в его власти. Крольчишке это  вряд  ли  понравилось  бы.  Как,
впрочем, и Молли.
   - Видишь ли, я влюбилась одновременно в тебя и в Алана Гринспена.  До
сих пор понять не могу, о чем только я думала. Хотя  Гринспен  -  просто
душка. Я и сейчас по нему вздыхаю. Слава Богу, что не знакома с ним. Кто
знает, на что бы я отважилась!
   Она еще долго продолжала бы петь соловьем, но вдруг поняла, что он не
слушает.
   - Интересно, что Дафна, кажется, тоже неравнодушна к Бенни.
   - Что ты! Она его не выносит.
   - А если бы она ему уступила, может, и он стал бы помягче.
   - Это еще отвратительнее, чем я и Шарлотта Лонг!
   Нужно перевести беседу на более безопасные рельсы.
   - Секс ты можешь получить где угодно, но мы  стали  друзьями,  а  это
куда важнее.
   - Дружба?
   Молли молча кивнула.
   - Да, ты, похоже, права. Может, именно это  добавляет  остроты  нашим
отношениям. Я никогда раньше не спал с другом.
   - Запретный плод сладок.
   - Не могу понять, почему ты считаешь его запретным, - нахмурился  он.
- Я теряю куда больше, чем ты.
   - Любопытно, почему?
   - Неужели не понимаешь? Ты знаешь, как я отношусь  к  своей  карьере.
Твои ближайшие родственники по прихоти судьбы еще и мои хозяева, так что
я хожу по тонкому льду, не говоря уж о том, что  мои  с  ними  отношения
отнюдь не улучшились после произошедшего. Я  всегда  старался  держаться
подальше от женщин, каким-то образом связанных  с  командой.  Можешь  не
верить, но я ни разу не встречался с девушками из группы поддержки.
   - Да, а теперь готов переспать с сестрой босса.
   - Вот именно. У тебя в отличие от меня все козыри на  руках.  Тебе-то
уж терять нечего.
   Верно. Кроме бедного беззащитного сердца.
   Кевин провел пальцем по ножке бокала и решительно объявил:
   -  Знаешь,  несколько  бурных  ночей  могли  бы  пробудить   в   тебе
вдохновение.
   - Интересно, каким образом?
   - Они перепрограммируют подсознание,  и  в  твоих  книгах  больше  не
появятся скрытые гомосексуальные ассоциации.
   Молли закатила глаза.
   Кевин ухмыльнулся.
   - Оставь меня в покое, Кевин. Будь мы в Чикаго, тебе и в голову бы не
пришло подкатиться ко мне. Не слишком лестно для меня, не находишь?
   - Уж будь уверена, пришло бы, да еще как.
   Появилась официантка, якобы встревоженная  тем,  что  они  ничего  не
едят, и стала допытываться, чем им не угодил повар.
   Кевин  заверил  ее,  что  все  лучше  некуда.  Девица   одарила   его
ослепительной улыбкой и принялась  исповедоваться,  как  лучшему  другу.
Поскольку люди довольно часто реагировали на Дэна  и  Фэб  именно  таким
образом, Молли привыкла к подобным сценам, однако  официантка  оказалась
не только хорошенькой, но и фигуристой, а это уже раздражало.
   Когда нахалка наконец  удалилась,  Кевин  как  ни  в  чем  не  бывало
вернулся к теме, которую Молли предпочла бы не затрагивать.
   - Так вот, насчет той штуки.., целомудрия... Давно это с тобой?
   Молли принялась старательно разрезать кусочек цыпленка.
   - Не очень.
   - Какая-то причина?
   Она старалась жевать как можно медленнее, словно обдумывала ответ,  а
не пыталась срочно найти  выход.  Такового  не  оказалось,  поэтому  она
приняла таинственный и неприступный вид.
   - Просто я так решила. Считай это моим выбором.
   - Неужели настолько вжилась в роль хорошей девочки?
   - Я действительно хорошая.
   - Ты наглое, дерзкое отродье.
   Молли, втайне польщенная таким определением, фыркнула.
   - С каких это пор добродетельная  женщина  обязана  оправдывать  свое
поведение? Ладно, пусть не слишком добродетельная. Только не думай,  что
я была девственницей, пока не помешалась на тебе!
   И все же она во многом оставалась невинной.  Те  двое,  что  были  до
Кевина,  просто  попользовались  ею.  Совершали  бездумные  механические
телодвижения  ради  минутного  удовольствия.  Занимались  сексом,  а  не
любовью. Но и единственная ночь с  Кевином  не  принесла  ничего,  кроме
стыда и унижения.
   - Мы ведь друзья, помнишь? А друзья привыкли  всем  делиться.  Ты  же
ничего не хочешь рассказать о себе, хотя знаешь обо мне больше, чем  все
остальные, вместе взятые.
   Молли не хотелось, чтобы он посчитал ее спятившей,  как  в  тот  раз,
когда она призналась, что отдала свои деньги, поэтому попыталась принять
благочестивый вид, сложив руки, как на молитве, и возведя глаза к небу.
   - Не вижу ничего оранного в том, что слишком  разборчива  при  выборе
партнеров. Что такого, если женщина достаточно брезглива?
   Очевидно, кое в чем Кевин понимал ее лучше, чем  сестра  с  зятем,  и
скептически поднятые брови красноречивее всяких слов  указывали  на  то,
что пылкие речи не производят на него должного впечатления.
   - Я.., я знаю, что многие относятся к  сексу  как  к  чему-то  вполне
обыденному, но у меня другие взгляды. Для меня это слишком важно.
   - Так вот, спорить с тобой я не собираюсь.
   - И прекрасно.
   - Более того, я рад.
   Интересно, ей показалось или он на самом деле довольно улыбнулся?
   - Рад? Чему именно? Что успел задрать юбки целому легиону баб, пока я
вела себя как монашка? Вот и говори после этого  о  двойных  стандартах!
Лицемер!
   - Эй, послушай, я совершенно не горжусь своими  победами!  Учти,  это
все гены! Но никакого легиона и в помине не было!
   - Позволь мне коротко изложить  свою  точку  зрения.  Некоторые  люди
могут вступать в беспорядочные, ни к чему не обязывающие связи, но,  как
выяснилось, я к чековым не принадлежу,  поэтому  будет  лучше,  если  ты
вернешься в большой дом.
   - Ты забываешь, Дафна, о тех  обязательствах,  которые  я  принял  по
отношению к тебе. Не находишь, что  о  случайной  связи  речи  не  идет?
Думаю, пора платить по счетам.
   - Секс не товар.
   -  Кто  это  сказал?  -  Его  улыбка  из  беспечной  превратилась   в
положительно дьявольскую. - В здешнем бутике полно пристойной одежды,  а
на моей кредитке еще достаточно денег.
   -  Какой  знаменательный  момент!  Из  автора  безобидных  историй  о
кроликах я мгновенно превращусь в шлюху!
   Кевину, кажется, ужасно понравилась такая перспектива, но  взрыв  его
смеха прервало внезапное появление супружеской пары.
   - Простите, вы не Кевин Такер? Мы с женой большие поклонники...
   Молли покачала головой и принялась за кофе, пока Кевин  отбивался  от
почитателей.
   Ничего  не  попишешь  -  в  его  присутствии  она  тает.  Нет  смысла
притворяться, что это не так. А поцелуй, который они...
   "Немедленно прекрати! Нельзя сходить с ума  только  потому,  что  его
поцелуй так потряс тебя! Тебе не на что надеяться, и ты это  знаешь!  Ты
едва начала выходить  из  эмоционального  штопора,  и  только  последняя
идиотка вновь пустится в приключения!" - увещевала себя Молли.
   Нужно постоянно напоминать себе, что Кевин скучает  и  хочет  немного
поразвлечься. Если быть до конца  честной,  следует  признать,  что  ему
просто нужна женщина, а она оказалась под рукой. Но стоит  ли  отрицать,
что ее увлечение вернулось с новой силой?
   Бывают же такие дуры!

***

   Кевин отложил последнюю книгу о Дафне. Ну и  ну!  Просто  невероятно!
Вот тебе и кроличьи истории! Да в них самым аккуратным образом  изложены
все события его жизни за последние несколько лет! Приукрашены,  конечно,
но все же...
   Барсук Бенни, несомненно, списан с него! Его красный "харлей", горные
лыжи... Раздутый до невозможности чепуховый  случай  во  время  затяжных
прыжков с парашютом.., и Бенни, летящий вниз со Старой Холодной Горы,  с
серебряными "Рево" на носу. Да ему следует вчинить ей иск!
   Следовало бы.., не будь он так польщен. Молли в  самом  деле  здорово
пишет, а ее книги - настоящее чудо.  Как  здорово  она  понимает  детей!
Поразительно! Ему не понравилось лишь то, что крольчишка неизменно берет
над барсуком верх.
   И какой же это пример для маленьких мальчишек? Да и для больших тоже,
если на то пошло!
   Он растянулся на продавленном диване  и  стал  сверлить  оскорбленным
взглядом закрытую  дверь  спальни.  Хорошее  настроение,  в  котором  он
пребывал во время  ужина,  испортилось.  Нужно  быть  слепым,  чтобы  не
заметить, как сильно ее влечет к нему. Так в чем же дело?
   Она хочет  подразнить  его.  Дает  понять,  кто  тут  хозяин.  Решила
заставить его умолять, пресмыкаться перед ней,  чтобы  исцелить  раненую
гордость. Вся эта история для Молли -  просто  проба  сил.  Сначала  она
показывает свой норов, пикируется с ним, чтобы  продемонстрировать  свое
остроумие, потом вроде бы становится незаменимой и хлопочет на кухне.  И
в довершение всего вдруг начинает расхаживать в  таких  тесных  одежках,
что ему так и хочется стащить их с нее.
   Когда же ему становится невмоготу, она идет на попятную  и  заявляет,
будто не верит в секс без обязательств. Бред какой-то.
   Он все отдал бы за душ, по возможности ледяной, но здесь есть  только
чертова лохань, гордо именуемая ванной.
   Господи, как же он ненавидит эту дыру! И почему Молли строит из  себя
недотрогу?
   Пусть за ужином она сказала "нет", но, когда  он  поцеловал  ее,  это
сладкое маленькое тело отвечало ему "да"! В конце  концов,  они  женаты!
Именно ему, а не ей пришлось скомпрометировать себя!
   Пришлось признать, что его  благие  намерения  никогда  не  смешивать
бизнес с удовольствием потерпели полный крах.  И  лучшим  подтверждением
тому было то, что он, как ни старался, не мог отвести глаз от двери,  за
которой спала Молли. Он, Кевин Такер, звезда, которой не пристало молить
о взаимности.
   Да женщины в очередь становятся, чтобы поймать его взгляд!
   Ну так  вот:  с  него  хватит.  Отныне  у  них  будут  чисто  деловые
отношения. Он станет работать в лагере и тренироваться до седьмого пота,
чтобы к сборам быть в первоклассной форме. А эта въедливая чертовка, так
называемая жена... До самого отъезда в Чикаго  он  и  близко  к  ней  не
подойдет.

Глава 16

   Родители моего бойфренда уехали на всю ночь, вот он и пригласил меня.
Не успела я войти, как сразу поняла, что будет дальше...
   "Спальня моего бойфренда"
   Статья для журнала "Чип"

   Лили ненавидела себя  за  то,  что  согласилась,  но  какой  ценитель
искусства  способен  отказаться  от  приглашения  посетить  дом   Лайама
Дженнера  и  посмотреть  его  личную  коллекцию?!  Правда,   приглашение
прозвучало не слишком  вежливо.  Лили  как  раз  вернулась  домой  после
воскресной утренней прогулки, когда Эми позвала ее к телефон)'.
   - Если хотите увидеть  мои  картины,  приходите  сегодня  к  двум,  -
неприветливо буркнул он. - Не раньше. Я работаю и не отвечаю на звонки.
   Определенно, она прожила в Лос-Анджелесе чересчур долго,  потому  что
сочла его грубость даже занятной.  Сворачивая  с  шоссе  на  проселочную
дорогу, Лили поняла, как привыкла к бессмысленным комплиментам и  пустой
лести. Так привыкла, что почти забыла  о  существовании  людей,  которые
говорят то, что думают, и не заботятся о мнении окружающих.
   Наконец она заметила облупившийся бирюзовый  почтовый  ящик,  который
искала. Он был косо прикручен к помятой металлической  трубе,  торчавшей
из тракторной шины, залитой цементом. Грязная  канава,  забитая  ржавыми
кроватными пружинами и пробитым во многих  местах  листом  гофрированной
жести, делала табличку, запрещающую нарушать границы владений, абсолютно
ненужной.  Однако  такая  табличка  все  же  была  воткнута   в   центре
неухоженного, заросшего сорняками газона.
   Лили свернула и сбавила  скорость,  но  машина  продолжала  угрожающе
подпрыгивать на выбоинах. Она решилась было выйти и пешком добраться  до
места, где начиналась полоса свежей щебенки, но тут вдали показался дом,
и у нее перехватило дыхание.
   Такого она  еще  не  видела.  Изящное  современное  здание  с  белыми
бетонными парапетами, каменными  карнизами  и  стеклянными  стенами.  На
облике дома лежала печать гения Лайама Дженнера. Направляясь к  глубокой
нише, в которую была врезана входная дверь, Лили гадала,  где  он  нашел
архитектора, который согласился работать на него. А она-то  думала,  что
святые давно перевелись!
   Лили взглянула на часы и увидела, что опаздывает  ровно  на  полчаса,
как и было задумано. Ничего, подождет.
   Дверь распахнулась. Она ожидала, что художник  набросится  на  нее  с
упреками в опоздании, и была  слегка  разочарована,  когда  он  спокойно
кивнул и отступил, чтобы дать ей пройти. Лили  тихо  ахнула.  Стеклянную
стену, составленную из нескольких  частей  причудливой  формы,  рассекал
узкий железный мостик футов на десять выше пола. Сквозь стекло виднелась
изумительная панорама озера, скал и деревьев.
   - Что за удивительный дом!
   - Спасибо. Хотите чего-нибудь выпить?
   Предложение звучало достаточно сердечно, но  больше  всего  она  была
поражена тем, что он сменил заляпанную краской джинсовую рубашку и шорты
на черную шелковую сорочку и светло-серые  слаксы.  Как  ни  смешно,  но
дорогая  одежда  лишь  подчеркивала   решимость,   написанную   на   его
обветренном, грубоватом лице.
   Лили отказалась от спиртного  и  попросила  показать  ей  дом.  Лайам
охотно согласился.
   Пройдя  просторную  гостиную,  кухню,  библиотеку  и  столовую,   они
спустились на нижний уровень, где находилось несколько спален  поменьше.
Железный мостик на входе вел в стеклянную башню, где, по словам  Лайама,
была его студия.
   Лили надеялась, что Лайам поведет ее  туда,  но  ей  показали  только
хозяйскую спальню, обставленную с почти  монашеской  простотой.  Повсюду
были развешаны великолепные произведения искусства, и  Лайам  говорил  о
каждом  со  страстным  увлечением.  Огромные  холсты   Джаспера   Джонса
располагались рядом с изящными композициями Агнес  Мартин  в  голубых  и
бежевых тонах. Одна из неоновых  скульптур  Брюса  Неймана  переливалась
около арочного входа в библиотеку. Длинная стена  гостиной  была  занята
впечатляющими картинами Элен  Франкенталер,  а  тотемная  скульптура  из
камня и дерева царила в коридоре. В этом доме были  представлены  лучшие
работы современных художников. Всех, за исключением Лайама Дженнера.
   Лили дождалась  окончания  экскурсии,  а  когда  они  возвратились  в
гостиную, все-таки не выдержала:
   - Почему вы не повесили ни одну из своих работ?
   - Созерцание моих картин не дает ни на минуту расслабиться. Я начинаю
выискивать в них недостатки, думать,  как  исправить  уже  сделанное,  и
волей-неволей приходится брать в руки кисть.
   - Понимаю. Но здесь, как нигде в мире, они  были  бы  удивительно  на
месте.
   Лайам с недоумением уставился на нее, и суровое лицо  чу№  смягчилось
улыбкой.
   - Вы и в самом деле неравнодушны ко мне.
   - К сожалению. Несколько месяцев назад я  пыталась  поторговаться  за
вашу картину "Композиция  №  3".  На  двухстах  пятидесяти  тысячах  мой
бизнес-менеджер заставил меня отступить.
   - Совершенно непристойная цена, верно?! - воскликнул художник с таким
довольным видом, что она рассмеялась:
   - Стыдитесь, кровопийца вы этакий! Она никак не стоила больше двухсот
тысяч! Вы невыносимый человек!
   - Так жить легче, не находите?
   - Хотите забраться в башню из слоновой  кости  и  никого  к  себе  не
подпускать?
   - Я ценю уединение.
   -  Этим  и  объясняется  постройка  столь  необычного  дома  в  глуши
северного Мичигана, а не на Карибских островах .или Бермудах?
   - Вижу, вы неплохо меня изучили.
   - Поверьте, мое уединение нарушалось куда чаще и бесцеремоннее, но  я
не стала отшельницей. Знаете, что я до сих пор не могу нигде  появиться,
чтобы меня не узнали?
   - Знакомый кошмар.
   - Почему вы так нет