думала.
   - Женщина обольщает мужчину, следуя своим инстинктам, ни  на  секунду
не задумываясь, что в данном случае прилично, а что - нет.  Пленительное
платье, чарующие манеры, готовность  искушать,  слегка,  самую  чуточку,
приоткрывая картины того рая, что ожидает его. Вы умная женщина, Кит,  и
я уверена, что, если зададитесь целью, найдете, как к нему подступиться.
Гордости не место в спальне. Эта комната предназначена для  того,  чтобы
давать, давать и брать. Сдержанность и отказ тут  недопустимы.  Вы  меня
понимаете?
   Кит скованно кивнула.
   Добившись желаемого, Вероника взяла перчатки, ридикюль и встала.
   - Еще одно предостережение, дорогая: вам следует учиться быстро,  ибо
я не дам вам много времени.
   Она, не прощаясь, вышла из комнаты, села  в  экипаж  и  только  тогда
позволила себе улыбнуться. Как бы понравилась Френсису  ее  выдумка!  Не
часто ей выпадала возможность играть фею-крестную, но следует  признать,
что актриса она превосходная!
   Она устроилась поудобнее на мягком кожаном сиденье и задумчиво  свела
брови. Теперь придется решать, стоит  ли  приводить  в  исполнение  свою
угрозу или...

***

   Наконец у Кит появился предлог сделать то, чего она так долго хотела.
Ужин был истинным мучением, тем  более  что  Кейн,  казалось,  вовсе  не
торопился идти спать: толковая о прядильне  и  даже  спросил  ее  мнение
насчет цен на хлопок в этом году. И как всегда, когда речь шла о хлопке,
внимательно ее выслушал.
   Ужасный человек! До боли красив, так, что она не  могла  оторвать  от
него глаз. Ну почему он так чарующе учтив с мисс Долли?!
   Кит постаралась как можно скорее подняться к себе. Сначала она  долго
металась по комнате, пока не взяла себя в руки. Выскользнула из  одежды,
накинула  выцветший  хлопковый  халатик  и,  усевшись  перед   зеркалом,
принялась вынимать шпильки  из  волос.  Она  как  раз  успела  расчесать
длинные пушистые пряди, когда за стеной послышались шаги.
   В зеркале отражалось неестественно бледное лицо. Кит пощипала себя за
щеки и заменила лунные камни в  ушах  крохотными  жемчужными  сережками.
Осталось только подушить жасмином впадинку между ключицами.
   Удовлетворенно кивнув, она сменила халат на черный шелковый пеньюар с
неглиже, свадебный подарок  Элсбет.  Шелк,  словно  маслом,  обволок  ее
обнаженное  тело.   Неглиже   было   элегантно-простым,   с   маленькими
рукавчиками и круглой кокеткой, зато вырез едва прикрывал соски.  Мягкие
складки льнули к телу, при каждом движении  обрисовывая  очертания  нот.
Сверху она накинула пеньюар из прозрачного черного кружева  и  дрожащими
пальцами застегнула у горла единственную крохотную пуговку.
   Кожа просвечивала сквозь тонкую ткань, словно зимняя луна. Пеньюар на
ходу распахивался: деталь, которую Элсбет наверняка не приняла в расчет,
когда покупала подарок. Неглиже липло к ней, как вторая кожа,  обтягивая
груди, маленькую впадинку пупка и треугольный холмик внизу живота.
   Она бесшумно скользнула по паркету гостиной и, добравшись до заветной
двери, едва не повернула  обратно.  Но  все  же  набралась  храбрости  и
быстро, чтобы не передумать, постучала.
   - Войдите.
   Кейн, в одной рубашке с закатанными рукавами, сидел в кресле у  окна.
На столе перед ним  громоздилась  стопка  бумаг.  Он  поднял  голову  и,
увидев, во что  она  одета,  чуть  привстал.  Глаза  приобрели  знакомый
дымчато-серый оттенок, как всегда бывало в момент страсти.
   Кит медленно направилась к нему: голова высоко вскинута, плечи  гордо
развернуты, сердце безумно колотится.
   - Что тебе нужно?
   Куда исчез обаятельный  мужчина,  в  компании  которого  она  сегодня
ужинала? Усталый голос, недовольное  лицо,  подозрительный  прищур.  Она
снова спросила себя,  почему  он  так  внезапно  потерял  к  ней  всякий
интерес. Потому что не находит ее привлекательной? Если это так, ее ждет
ужасное унижение.
   Кит могла бы  изобрести  правдоподобный  предлог:  порезанный  палец,
который требует немедленного лечения, просьба дать почитать книгу...  но
он все равно не поверит.
   Поэтому она  еще  выше  вздернула  подбородок  и  встретилась  с  ним
глазами.
   - Я хочу лечь с тобой в постель.
   Ей стало  до  невозможности  неловко,  когда  его  губы  дернулись  и
сложились в издевательскую ухмылку.
   - Моя прелестная жена. Так откровенна! - Он намеренно  нагло  оглядел
ее тело, так ясно выделявшееся под пеньюаром. - Позволь и мне быть столь
же искренним. Почему?
   Не так она представляла себе все это. Ожидала, что он схватит  ее  за
руки и поведет к постели.
   - Мы... мы женаты. Не годится нам спать врозь.
   - Понятно. - Кейн кивнул в сторону кровати:
   - Все дело в соблюдении приличий, не так ли?
   - Не совсем.
   - В таком случае объясни.
   Между лопатками у Кит выступили капельки пота.
   - Просто хочется, вот и все. - Слишком поздно она сообразила, что  не
может этого сделать. - Ладно, забудь, -  буркнула  Кит  и  попятилась  к
двери. - Забудь, что я вообще сюда приходила. Так, глупая идея...
   Она потянулась к дверной ручке, но ее руку перехватили.
   - Так легко сдаешься?
   Господи, лучше  бы  она  не  начинала!  И  даже  не  стоит  винить  в
случившемся Веронику Гэмбл. Она сама хотела наслаждаться вкусом его губ,
касаться,  ласкать,  снова  испытать  тайну   слияния.   Вероника   лишь
подтолкнула ее.
   Она вдруг поняла, что его больше нет рядом. Оглянувшись, Кит увидела,
что Кейн прислонился к каминной полке.
   - Ну же, - бросил он, - начинай.
   - Что?
   - Мужчина не может любить по приказу. Боюсь, тебе придется  пробудить
во мне желание.
   Догадайся она опустить глаза, наверняка бы поняла,  что  желание  уже
бушует в нем, но Кит было не до того. Приходилось бороться с водоворотом
чувств, угрожавшим затянуть ее в омут сладострастия.
   - Я... я не знаю, как это делается...
   Кейн небрежно скрестил ноги.
   - Дерзай. Я весь твой.
   Больше ей не вынести его насмешек!
   Слезы душили ее.
   Кит почти побежала к двери.
   - Я передумала.
   - Трусиха, - мягко сказал он вслед.
   Кит обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как язвительная улыбка
поблекла, сменившись чем-то совсем иным,  одновременно  искусительным  и
дерзким.
   - Попробуй только удрать в  кусты.  Вызываю  тебя  на  поединок,  Кит
Уэстон.
   Дикие,  неукротимые  чувства  бурлили  в  ней.  Вероника   советовала
следовать своим инстинктам. Но как ей узнать, что делать?
   Кейн поднял брови, молчаливо признавая ее затруднительное  положение.
Кит медленно подняла руку к единственной пуговице, на  которой  держался
пеньюар. Каскад черного кружева скользнул на пол.
   - Ты никогда не отступаешь, верно? - хрипло прошептал он.
   Она слабо улыбнулась и шагнула к нему, внезапно ощутив ни на  чем  не
основанную уверенность в себе. Бедра едва заметно покачивались, так, что
ткань еще откровеннее льнула  к  ногам.  Остановившись  перед  ним,  она
заглянула в дымчатые глубины его глаз. Маленькие  руки  нежно  легли  на
плечи мужа.
   Мышцы под ее пальцами сразу напряглись, и это дало ей ощущение  своей
власти над ним. Власти, которой она никогда не обладала раньше.
   Кит приподнялась на носочки и прижалась губами к пляшущей на его  шее
жилке.
   Кейн тихо застонал и спрятал лицо в ее волосах, хотя  по-прежнему  не
поднял рук. Такая необычная пассивность еще сильнее  взволновала  ее,  и
Кит стала ласкать языком то местечко, где все чаще бился пульс.
   Голод разгорался с каждой минутой. Кит принялась дергать пуговицы его
сорочки и, справившись с последней, коснулась его груди. Погладила тугие
завитки, потом прижалась губами к маленькому соску.
   Кейн сдавленно охнул и, схватив ее в объятия,  притянул  к  себе.  Но
игру вела она, а значит, он должен  играть  по  ее  правилам.  Негромко,
лукаво смеясь, она вывернулась,  бросилась  в  другой  конец  комнаты  и
облизнула губы кончиком  языка.  А  потом...  намеренно  маняще  провела
ладонями по талии и изгибу бедер.
   Ноздри Кейна хищно раздувались. И дышал он часто и тяжело. Ладони Кит
медленно  скользнули  в  обратном  направлении,  снизу  вверх.  Бедра...
живот... грудь...
   "Женщина обольщает мужчину, следуя своим инстинктам, ни на секунду не
задумываясь, что в данном случае прилично, а что - нет".
   Кит чуть сжала свои груди. Приглушенное  восклицание  слетело  с  губ
Кейна. Правда, неразборчивое, но, судя по тону, явно восхищенное.
   Окончательно уверившись в своей силе, Кит перешла  в  угол,  так  что
кровать оказалась между ними, приподняла неглиже и вскочила  на  матрас.
Порывисто  тряхнула  головой,  и  волосы  рассыпались  по  плечам.  Лицо
осветилось улыбкой, должно быть, подсмотренной  у  самой  Евы,  и  рукав
сполз с плеча. Под вуалью черных локонов просвечивал белоснежный холмик.
   Только сверхъестественным усилием воли Кейн удержался на месте  и  не
набросился на Кит. Не вонзился в это манящее тело.
   Он поклялся себе, что не позволит этому случиться, но сдерживаться не
было больше сил. Она принадлежит ему.
   Но Кит еще не угомонилась. Опустившись на корточки, она стала  играть
со спутанными волосами, то приоткрывая, то вновь занавешивая грудь.
   Остатки самоконтроля улетучились в мгновение ока. Он должен коснуться
ее или умереть.
   Бросившись к кровати, он протянул изуродованную  шрамом  руку,  чтобы
убрать  темный  шелковистый  занавес,  и  впился  глазами  в   идеальное
полушарие с тугим розовым соском.
   - Ты способная ученица, - выдавил  он  и  уже  хотел  завладеть  этой
соблазнительной грудью, но  Кит  снова  ускользнула  и,  откинувшись  на
подушки, оперлась на локоть. Черный шелк раскинулся по белой простыне.
   - Слишком много на тебе одежды, - прошептала она.
   Кейн усмехнулся и тут же избавился от сорочки. Кит  молча  наблюдала.
Сердце выстукивало безумный ритм. Не прошло и минуты, как он стоял перед
ней во всем великолепии.
   - Итак, на ком из нас больше одежды?
   Тяжелая ладонь опустилась на ее колено, как  раз  в  том  месте,  где
кончался подол. Но Кит видела, что вызывающее неглиже возбуждает его,  и
не удивилась, что он не подумал раздеть ее. Вместо этого он стал гладить
внутреннюю сторону ее бедра и скоро нашел то, что искал. Коснулся нежных
створок, сначала легко,  потом  нажал  чуть  сильнее,  и  наконец  палец
окунулся во влажные глубины.
   На  этот  раз  настала  очередь  Кит  застонать.   Она   самозабвенно
выгнулась, и черный шелк раздвинулся, открыв вторую грудь.  Кейн  лизнул
сначала один, потом другой сосок, продолжая ласкать  ее  лоно.  И  этого
оказалась достаточно, чтобы она с протяжным криком рассыпалась  под  его
прикосновениями.
   Прошло всего мгновение - а может, и час, - прежде чем  она  пришла  в
себя. Кейн растянулся рядом,  пристально  глядя  в  ее  лицо.  Едва  она
открыла глаза, как он припал к ее губам.
   - Мед и огонь...
   Кит вопросительно уставилась на него,  но  Кейн  только  улыбнулся  и
снова ее поцеловал.  Она  ответила  ему  с  таким  же  пылом.  Его  губы
скользнули к ее груди. Неглиже сбилось, и он нежно поцеловал ее живот.
   Кит  поняла,  что  сейчас  произойдет,  еще  до  того,  как   ощутила
прикосновение губ к мягкой внутренней поверхности своего бедра.  Сначала
она подумала, что ошиблась. Это было немыслимо. Нет, она,  должно  быть,
не права. Этого не может быть... он не посмеет.
   Но он посмел. И Кит  была  уверена,  что  не  переживет  наслаждения,
которое он ей дарил.
   После того как  все  кончилось,  она  твердо  уверилась,  что  больше
никогда не станет прежней. Он притянул ее к себе, стал  гладить  волосы,
давая время прийти в себя. И когда потерял терпение, прижался к ней всем
телом.
   Кит уперлась кулачками ему в грудь и оттолкнула.
   Теперь уже вопрос светился в его глазах. Но Кейн покорно лег,  и  Кит
встала перед ним на  колени.  Кейн  молча  наблюдал,  как  она,  скромно
скрестив руки перед собой, подхватила подол неглиже и стянула его  через
голову.
   Кейн лишь мельком успел увидеть ее  нагую  красоту,  прежде  чем  она
легла рядом. Водопад волос пролился на его грудь, когда  она  сжала  его
лицо маленькими сильными руками.
   Кит жадно впилась в его губы,  вторгаясь  языком  в  рот,  безоглядно
отдавая и получая наслаждение, лаская его  кожу,  мышцы  и  твердую  как
сталь мужскую плоть, пока между ними  вновь  не  загорелось  пламя.  Они
слились... взмыли в небо... и растворились в блаженстве.
   Всю ночь они любили друг друга, дремали и вновь просыпались, все  еще
соединенные. Иногда разговаривали, разговаривали только  о  наслаждении,
ни разу не упомянув о том, что их разделяло. Даже сплетаясь  в  экстазе,
они молча устанавливали незримые границы, перейти  которые  было  смерти
подобно.
   "Ты можешь касаться меня... Касаться тут... о  да...  да...  и  здесь
тоже. Но не жди большего. Не думай, что при свете дня я  останусь  такой
же.  Никаких  перемен.  Ты  только  ранишь   меня...   Возьмешь   все...
Уничтожишь... Я отдам тебе тело,  но  не  смей  -  слышишь?  -  не  смей
надеяться похитить душу".

***

   Утром Кейн раздраженно ворчал, когда она смяла  газету,  которую  ему
хотелось прочитать. Кит набросилась на него, когда он поставил  не  туда
стул.
   Ночные грезы рассеялись, и дневная вражда вступила в свои права.

Глава 18

   Софрония приняла решение  как  раз  перед  Рождеством.  Джеймс  Спенс
встретил ее на дороге, ведущей в Радер-форд, и показал купчую на  дом  в
Чарлстоне. Купчую, составленную на ее имя.
   - Хорошенький розовый  домик,  миз  Софрония,  с  фиговым  деревом  у
переднею крыльца и решеткой, увитой глициниями, - у заднего.
   Софрония взяла купчую, внимательно изучила и сказала, что согласна.
   И теперь унылым дождливым декабрьским днем, глядя в кухонное окно  на
дремлющие поля "Райзен глори", она напомнила  себе,  что  не  становится
моложе. Ей  уже  двадцать  четыре,  и  впереди  долгие  годы  тоскливой,
одинокой жизни. Джеймс Спенс может дать ей все,  о  чем  она  так  долго
мечтала. Кроме того, он добр  к  ней  и  для  белого  человека  довольно
красив. Спенс позаботится о ней. А она  в  благодарность  позаботится  о
нем. Обязанности  ее  будут  не  слишком  отличаться  от  тех,  что  она
выполняет сейчас... если не считать того, что ей придется спать с ним.
   Софрония передернулась, но тут же  урезонила  себя.  Какая,  в  конце
концов, разница? Не девственница же она, черт возьми! Зато теперь у  нее
есть дом в Чарлстоне, и не только дом,  но  и  надежная  защита.  Она  в
безопасности, и это самое  главное.  Кроме  того,  давно  пора  убраться
отсюда, иначе милая троица - Магнус, Кит и майор - с ума ее сведет!
   Магнус постоянно следит за ней своими карими глазищами.  До  чего  ей
ненавистна светящаяся в них жалость! И все же иногда Софрония ловит себя
на том, что грезит о том воскресенье, когда он поцеловал ее в саду.  Она
так и не смогла забыть этот поцелуй, как ни старалась. Магнус не пытался
снова дотронуться до нее, даже в ту ночь, когда Кит и майор поженились и
Софрония спала в его доме. Почему он не желает оставить ее в покое? Да и
все они! Даже Кит.
   С тех пор как Кит вернулась в постель майора, она  сама  на  себя  не
похожа! В ней появилось что-то лихорадочно-суетливое.  Хваталась  то  за
одно, то за другое, доводя себя до изнеможения, не  давая  себе  времени
остановиться и поразмыслить. Утром, направляясь в  курятник  за  яйцами,
Софрония  неизменно  видела  Кит,  уносившуюся  на  Соблазне   с   такой
быстротой, словно по пятам гнались  черти.  Эта  сумасшедшая  заставляла
коня брать слишком высокие, слишком опасные препятствия, подводя  его  к
опасной черте. Мало того, ездила верхом даже в  дождь  и  холод,  словно
боялась, что за ночь, пока они с майором кувыркаются  в  постели,  земля
исчезнет.
   Да, по ночам они  заключали  перемирие.  Но  днем  атмосфера  в  доме
становилась поистине грозовой Воздух так и  потрескивал  напряжением,  и
между супругами словно искры проскакивали.  Софрония  могла  поклясться,
что Кит неделями  не  говорила  майору  вежливого  слова,  а  когда  тот
заговаривал с женой, в голосе позвякивал металл. Но он хотя  бы  пытался
наладить отношения. Даже отказался от мысли проложить дорогу к прядильне
через заросли, заполонившие весь восточный  край  плантации,  хотя  все,
кроме  Кит,  понимали,  насколько  сократятся  ежедневные   утомительные
поездки от полей к прядильне.
   Сегодня утром дело опять  едва  не  дошло  до  ссоры.  Майор  не  раз
запрещал  Кит  носиться  на   Соблазне   сломя   голову   и,   поскольку
предупреждения не действовали, перешел к более  решительным  мерам.  Кит
осыпала его  ругательствами,  угрожала  сделать  то,  о  чем  порядочная
женщина даже знать не должна, a тем более упоминать на людях.  Но  майор
ни словом не дал ей понять, что слышит. Стоял  неподвижно,  как  статуя,
наблюдая за женой с  тем  каменно-холодным  выражением,  от  которого  у
Софронии мороз шел по коже.
   Но какие бы страсти ни бушевали днем, вечером дверь  спальни  наглухо
захлопывалась и не открывалась до самого утра.
   Выглянув в окно, Софроняя заметила Кит, как всегда, одетую  в  старые
штаны.  Она  возвращалась  с  прогулки.  Хорошо  еще,  что  хватило  ума
послушаться мужа и не брать Соблазна!
   В  животе  у  Софронии   неприятно   засосало.   Больше   откладывать
невозможно. Вещи сложены, и меньше чем  через  час  мистер  Спенс  будет
ждать ее у ворот.
   Она никого не посвятила в свои планы и часто гадала, догадывается  ли
о чем-то Магнус. Сегодня утром, завтракая на кухне, он как-то странно на
нее поглядывал. Иногда ей казалось, что он читает ее мысли.
   Хорошо еще, что он отправился в Радерфорд на целый день.  По  крайней
мере не будет присутствовать при ее  отъезде!  Она  твердила  себе,  что
рада, но в глубине души хотела напоследок хотя бы одним глазком  увидеть
доброе красивое лицо Магнуса.
   Софрония повесила передник на колышек рядом с раковиной, как делала с
самого детства, и на прощание обошла дом. Дверь распахнулась, и вместе с
потоком холодного воздуха ворвалась Кит.
   - До чего же сегодня ветер кусачий! Сготовлю-ка я, пожалуй,  к  ужину
чаудер !
   Софрония мигом забыла, что домашние дела больше ее не касаются.
   - Уже почти пять, - сварливо упрекнула она.  -  Если  так  уж  хотела
чаудер, могла бы раньше сказать! Пэтси уже состряпала вкусный ужин.
   Кит раздраженно сдернула шерстяную куртку и, не  глядя,  швырнула  на
перила.
   - Вряд ли Пэтси станет возражать, если я добавлю еще  одно  блюдо,  -
проворчала она и пошла наверх.
   - Люди в этом доме  были  бы  тебе  крайне  благодарны,  если  бы  ты
соизволила хоть изредка улыбаться, - язвительно фыркнула Софрония.
   Кит приостановилась и обернулась.
   - И что это, по-твоему, должно означать?
   - Только то, что ты  стала  злой,  будто  осенняя  муха,  а  это  как
заразная болезнь. Из-за тебя я даже накричала на Пэтси.
   Софрония не впервые журила Кит за ворчливость и  неприветливость,  но
сегодня у той не было сил защищаться. Она чувствовала себя не  то  чтобы
больной,  но  и  не  совсем  здоровой:  вялой,   апатичной,   ко   всему
равнодушной.
   - Если Пэтси  не  хочет  сегодня  чаудер,  сделаю  завтра,  -  устало
вздохнула она.
   - Только поговори с ней сама, - бросила Софрония.
   - Это еще почему?
   - Потому что меня здесь не будет.
   - Неужели? И куда это ты собралась?
   Софрония замялась. Кит ничего  не  подозревает...  и  спрашивает  так
наивно...
   - Давай пойдем в гостиную. Там и поговорим.
   Кит с любопытством уставилась на подругу и молча пошла следом.
   - Что-то  случилось?  -  поинтересовалась  она,  усевшись  на  диван.
Софрония осталась стоять.
   - Я... я уезжаю в Чарлстон.
   - Почему же до сих пор молчала? Мне нужно кое-что  купить.  Могли  бы
вместе поехать.
   - Нет, я не за покупками, - выдайила  Софрония,  сцепив  перед  собой
руки. - Я... я ухожу навсегда. Больше в "Райзен глори" не вернусь.
   Кит