атает Тамары и Андре, но ему сегодня сделали прививку,  так
что  он  капризничает,  а  Тамара  пытается  готовиться  к  экзамену  по
математике.
   - У меня для него есть хоккейная клюшка, - сообщил Мэтт. - И коньки.
   Нили с  недоумением  воззрилась  на  него.  Он  купил  шестимесячному
ребенку хоккейное снаряжение?!
   - Зашибись!
   Люси села рядом с Баттон  и  благоразумно  отодвинулась  подальше  от
сестры.
   - Баттон такая неряха, что мы едим в столовой,  только  когда  у  нас
важные гости, - пояснила она и, состроив гримаску, добавила:
   - Вроде сам-понимаешь-кого.
   - Не понимаю.
   Люси закатила глаза.
   - Де-е-е-едушка Личфилд, вот кто. Он зовет меня Люсиль. Ну не смех? А
Баттон у него - Беатрис, хотя она терпеть не может этого имени.  Однажды
даже блеванула прямо на него. Он истерику закатил, правда, ма?
   Нили увидела, как изменилось лицо Мэтта,  когда  девочка  назвала  ее
мамой, но определить, о чем он думает, не сумела.
   - Это был один из лучших моментов в жизни Баттон, - согласилась она.
   Мэтт развалился на стуле, не спуская с нее глаз. Заметил ли  он,  как
они походят на дружную семью?
   - Надеюсь,  твои  сегодняшние  встречи  прошли  благополучно?  Сумела
выбить монету у толстосумов-скупердяев?
   - Добилась кое-чего, - сухо обронила она и, не в силах вести светскую
беседу, обратилась к Баттон:
   - Нравится тебе пюре?
   Малышка вынула изо рта измазанный кулачок и показала на сестру:
   - Вус!
   Люси хихикнула:
   - Это она так переделала мое имя.
   - Ма!
   - Что, маленькая хрюшка, вкусно? - улыбнулась Нили.
   - Па!
   Мэтт взглянул на Нили:
   - Она прекрасно все усвоила, не находишь?
   Она не позволит ему сделать это. Втереться к  ним  в  доверие,  снова
вернуться в  их  жизнь  только  потому,  что  решил,  будто  скучает  по
девочкам. Пожалуй, нужно разрешить  ему  с  ними  видеться.  Но  это  не
означает, что она захочет снова сблизиться с ним.
   Нили сложила салфетку, бросила рядом с тарелкой и поднялась.
   - Я неважно себя чувствую. Прошу меня простить... Тина, не  принесешь
Баттон наверх, когда она поест?
   - Обязательно.
   Мэтт тоже вскочил.
   - Нили...
   - До свидания, Мэтт. Люси, конечно, сумеет развлечь тебя.
   Она повернулась спиной к присутствующим и вышла в коридор.

ГЛАВА 24

   Нили заперлась в спальне со своими документами и компьютером, прервав
работу лишь для того, чтобы прочесть Баттон сказку на ночь и  уложить  в
постель.
   Возвращаясь к себе, она услышала доносившиеся снизу  голоса  Мэтта  и
Люси. Нили так  и  подмывало  послушать,  о  чем  они  говорят,  но  она
мужественно поспешила к себе,  поставила  диск  с  ноктюрнами  Шопена  и
приглушила звук.
   Люси появилась только через час. Глаза  девочки  взволнованно  сияли,
но, сообразив, что Нили вряд ли захочет выслушивать дифирамбы Мэтту, она
крепко обняла ее, пожелала спокойной ночи и исчезла.
   Теперь,  после  ухода  Мэтта,  Нили  окончательно  скисла.  Бесцельно
послонявшись по комнате, она переоделась  в  любимую  голубую  пижаму  с
узором в виде белых облаков и попыталась было  вернуться  к  работе,  но
помешал голод. Уже почти одиннадцать, а у нее с утра крошки  во  рту  не
было!
   Нили отложила свой ноутбук и, как была босая, пошлепала вниз.
   Перед уходом Тина оставила свет над  плитой.  Тамара  и  Андре  давно
спали.
   Нили направилась в кладовую и  нагнулась,  чтобы  вытащить  из  шкафа
коробку с овсянкой. И не успела выпрямиться, как чья-то ладонь зажала ей
рот.
   Душа Нили ушла в пятки. Сердце бешено заколотилось.
   Мускулистая рука обвила ее талию, привлекла к твердой, очень знакомой
мужской груди.
   - Советую вообразить, что перед тобой государственный  преступник,  -
прошептал Мэтт, - и считать себя похищенной.
   Только когда он потащил ее к черному ходу, Нили сообразила, что  Мэтт
не шутит. Он даже не охнул, когда она ухитрилась стукнуть  его  ногой  в
коленку. Ну почему она не надела туфли, когда спускалась вниз?
   Мэтту каким-то образом удалось открыть заднюю дверь.  Теплое  дыхание
согрело ей щеку.
   - Я понял, что смогу поговорить с тобой, только если уведу  из  этого
дома, поэтому мы уходим. Кричи, если  хочешь,  но  тогда  прибегут  твои
дружки из Секретной службы, а уж они не станут задавать вопросов.  Сразу
примутся стрелять. Ну что, насколько сильно  тебе  хочется  видеть  меня
мертвым?
   Он и понятия не имеет, насколько!
   Она попыталась укусить его руку, но не смогла вонзить зубы в  твердую
от мозолей ладонь.
   -  Правильно,  милая.  Дерись  сколько  хочешь.  Только,  пожалуйста,
постарайся не слишком шуметь, потому что твои приятели шутить не любят.
   Мэтт тащил ее по террасе и мокрой траве, продолжая при этом  зажимать
ей рот. Вероятно, Нили удалось бы позвать на помощь, но она боялась. Она
мечтала о его жестокой безвременной гибели, но  намеревалась  прикончить
его собственноручно. И опасалась даже лягнуть  его  из  страха,  что  он
вскрикнет  и   переполошит   охрану.   О,   это   невозможно!   Что   за
возмутительный, жалкий слизняк!
   Она принялась отбиваться, насколько это было возможно,  не  производя
шума. "Мейбл"! Он несет ее в "Мейбл"! Прекрасно.  Восхитительно!  Он  не
сможет проникнуть в него, потому что она сама заперла дом на  колесах  и
оставила ключ...
   Он отпер дверь.
   Люси! Это маленькое чудовище с замашками свахи!
   Только она знала, где Нили хранит ключ, и отдала ему!
   Мэтт приволок ее в  пахнувшую  плесенью  мглу  и  втолкнул  в  ванную
комнату. Нили наконец открыла рот:
   - Ты у меня...
   - Позже.
   Он закрыл дверь перед ее носом.  Нили  дергала  ручку,  но  дверь  не
поддалась. Зарокотал двигатель. Нили едва  не  рассмеялась.  А  она  еще
считала его умным! Неужели вообразил, что  сумеет  просто  так  проехать
через оборудованные новейшей сигнализацией ворота? Только охранник может
их открыть без специального пульта...
   Нили обессиленно прислонилась к душевой кабинке. Ну конечно, и  пульт
у него есть. Маленькая предательница играет на его стороне. Люси слишком
хочет иметь нормальную семью. Ей  ничего  не  стоило  стащить  пульт  из
"линкольна" и передать Мэтту.
   Значит, у него все получится. Он похитит бывшую  первую  леди,  и  ей
ничего не удастся сделать!
   Она долго колотила в стенку машины, но "Мейбл" все  катилась  вперед.
Хотя  кроме  видеокамер  ворота  были  снабжены  микрофонами,  никто  не
расслышит ее  стука  за  рычанием  двигателя.  Все  же  Нили  продолжала
стучать. Пусть Мэтт знает: добровольно она не сдастся.
   "Виннибаго"  ненадолго  остановился,  и  она  представила,  как  Мэтт
беззаботно машет рукой камерам. Должно  быть,  Люси  соврала,  что  Нили
позволила Мэтту позаимствовать желтый фургон на пару дней.
   Она забарабанила громче, но тут же сдалась:  машина  вновь  пришла  в
движение, очевидно, выкатившись  за  ворота.  Нили  рухнула  на  сиденье
унитаза. Ноги заледенели. Ну почему ее угораздило влюбиться в  человека,
который  способен  украсть  женщину?  Встречалась  бы   с   каким-нибудь
солидным, порядочным мужчиной, он приглашал бы ее на обеды и  ужины  при
лунном свете... любил бы ее, а не все, что с ней связано.
   Нили копила гнев, желая обрушить  его  на  негодяя,  как  только  тот
откроет дверь.
   К  несчастью,  Мидлберг  был  сельской  местностью.  Ни  городов,  ни
поселков, только богатые конефермы и большие поместья. Мэтт, разумеется,
без трудаотыщет уединенное местечко! Она даже  не  удивилась,  когда  он
свернул с бетонной дороги на гравий. Машина то и  дело  подпрыгивала  на
выбоинах. Нили схватилась за раковину, когда  "Мейбл"  сильно  тряхнуло.
Двигатель замолк.
   Нили мрачно поджала губы,  распрямила  плечи  и  стала  ждать,  когда
откроется дверь. Ждать пришлось недолго. Нили поспешно вскочила.
   - Если думаешь...
   Он приподнял ее, грубо прижался к губам поцелуем и вытащил из ванной.
   - Прежде чем разразишься гневной тирадой, скажу, что о многом  жалею.
Но только не об этом. Как прикажешь говорить с тобой, если, стоит только
тебе  щелкнуть  пальцами,  тут  же  появляется  легион   охраны,   чтобы
вышвырнуть меня?
   - Ты мог бы...
   Он толкнул ее на диван и встал на колени.
   - Мне хотелось сделать  это  в  более  романтической  обстановке,  но
поскольку все началось в "Мейбл", здесь мы все и уладим. -  Он  сжал  ее
холодные ступни и начал массировать. - Мне нужно многое тебе сказать,  и
я хочу, чтобы ты выслушала. Хорошо?
   Нили   заметила,   что   он   выглядел   скорее   расстроенным,   чем
торжествующим.  Тепло  его  рук   понемногу   стало   проникать   сквозь
заледеневшую кожу.
   - У меня все равно нет выбора, не так ли?
   - Именно. - Он продолжал растирать ей подъем. - Я  люблю  тебя,  Нили
Кейс. Люблю всей душой. - Он глубоко вздохнул. - Именно так.  Не  только
сердцем, но и душой. Последнее время меня терзает ужасное ощущение,  что
любовь моя безответна, но это ничего не меняет. Ни моих чувств  к  тебе,
ни того, что было, есть и будет. Даже если ты навсегда  уйдешь  из  моей
жизни, я хочу, чтобы ты знала: дни, проведенные  нами  вместе,  навсегда
останутся лучшим из всего, что у меня есть.
   У Нили  голова  пошла  кругом.  Перед  глазами  все  плыло.  Но  Мэтт
продолжал шептать:
   - Ты - воздух, которым я дышу, пища, которую ем, вода,  которую  пью.
Ты мое убежище, моя отрада, моя святыня, мое вдохновение и моя  энергия,
мои устремления и мое второе "я". Ты мое счастье.
   Он словно окутывал ее поэзией, молил, уговаривал, клялся.
   - Стоит тебе войти - и словно солнечные лучи прорываются сквозь самые
плотные тучи! До тебя я не жил по-настоящему. Думал,  будто  знаю,  чего
хочу  от  судьбы,  но  жестоко  ошибался.  Ты  ворвалась  в  мое  жалкое
существование  и  навсегда  его  изменила.  Я  люблю  тебя,  восхищаюсь,
вожделею, обожаю...
   Его  слова  звучали  в  ее   ушах   любовными   сонетами,   рапсодией
преданности.  Этот  суровый,  резкий  человек,   старавшийся   держаться
подальше от прекрасного пола и всего, что с ним связано, воплощал в себе
мечту любой женщины.
   - Ты заставила меня  по-новому  увидеть  мир.  Ты  первая,  о  ком  я
вспоминаю, просыпаясь, и последняя, кого я благословляю, засыпая.  -  Он
отпустил ее ступни и осторожно сжал руки. -  Иногда  я  грежу  об  этом.
Просто сидеть и держать твою  руку.  И  все.  Только  держать.  Тогда  я
представляю, как мы вместе идем по  жизни.  Рука  об  руку.  Пусть  даже
иногда скандалим и ругаемся. Или как сидим на диване вместе. Или... - Он
слегка повысил голос, словно убеждая себя, что это непременно  сбудется.
- Знаю, это банально,  но  мне  плевать...  все  эти  кресла-качалки,  о
которых всегда  упоминают,  стоит  лишь  зайти  разговору  о  счастливой
старости.
   Он чуть усмехнулся, желая показать, что не совсем уж  сентиментальный
слюнтяй.
   - Понимаешь, я это вижу. Широкое крыльцо, две качалки  рядом,  и  мы,
старые и морщинистые, сидим на солнышке. - Его голос вновь смягчился.  -
Дети  выросли,  вылетели  из  гнезда,  мы  остались  вдвоем,  и  я  хочу
расцеловать каждую твою морщинку и просто сидеть  и  качаться  вместе  с
тобой.
   В душе Нили что-то оттаяло. Захотелось петь и смеяться.
   Большим пальцем Мэтт рассеянно чертил круги на ее ладони.
   - Я и упоминать не стану, как это прекрасно  -  ложиться  с  тобой  в
постель. Знаешь, когда мы  занимаемся  любовью,  ты  издаешь  совершенно
поразительные звуки! И держишься за  меня  так,  словно  у  тебя  больше
ничего не осталось, и я сразу чувствую себя неким божеством.
   Нили вздрогнула.
   - А когда потом мы лежим обнявшись, я  с  ума  схожу,  воображая  тот
день, когда смогу оставить в тебе частицу  себя.  Когда  украду  мыло  и
перекрою воду, чтобы остаться там... в тебе... стать тобой...
   Кожа Нили горела, как обожженная. Он  осторожно  погладил  ее  нижнюю
губу. Голос приобрел хрипловатые, зазывно-манящие нотки:
   -  Я  представляю,  как  ты  выезжаешь  из  дома,  разговариваешь   с
посторонними, занимаешься делами, но только мы с тобой знаем, что я там,
в тебе.
   Перед глазами Нили рассыпался сноп разноцветных искр.
   - И я наконец понял непередаваемую красоту слияния двух  человеческих
существ, потому что отныне только этого и хочу. Чтобы  мы  стали  единым
целым.
   Глаза его влажно блестели. Из-под сомкнутых век Нили выкатились слезы
и заскользили по щекам.
   - Ты никогда не встретишь мужчину, который любил бы тебя больше,  чем
я! - свирепо выпалил он. - Который защищал  бы  тебя  лучше,  чем  любая
охрана, любая Секретная служба. Который всегда будет рядом.  Что  бы  ни
случилось. Потому что ты сделала меня другим человеком. Чище. Достойнее.
И сама станешь другой. Во имя нашей любви.
   Нили жалобно всхлипнула.
   -  И  мне  наплевать,  что  отныне  придется  жить   со   всем   этим
красно-сине-белым-звездно-полосатым официозом, который навеки  прилип  к
тебе. Я даже постараюсь полюбить и его,  потому  что  именно  он  создал
самую лучшую на свете женщину, единственную, которую я смог полюбить.
   Он замолчал и долго смотрел на нее,  словно  вся  его  энергия  вдруг
иссякла, оставив одни эмоции, не требующие слов.
   Нили коснулась его лица, провела по  влажным  дорожкам  на  загорелых
щеках, всем сердцем впитывая в себя слова Мэтта. Да. Именно об этом  она
мечтала, но не верила, что когда-нибудь получит.
   И когда наконец обрела дар речи, смогла выговорить только:
   - Не мог бы ты повторить все с самого начала? Пожалуйста!
   Мэтт счастливо рассмеялся, притянул ее к себе и стал осыпать  бурными
ласками.
   Все было так, как она воображала.

Эпилог

   По мнению Мэтта, Нили никогда еще не выглядела такой красивой, как  в
тот январский день, когда стояла  перед  Капитолием,  а  неяркое  зимнее
солнце играло на ее волосах. Ветерок  вздымал  концы  красно-бело-синего
шарфа, повязанного у ворота ее шерстяного  пальто,  позволяя  фотографам
делать наиболее эффектные снимки.
   Сегодня на торжество собралась вся  семья.  Баттон  держала  за  руки
маленьких сестричек. В свои девять  она  была  такой  же  своевольной  и
решительной, как в детстве, и  позволяла  родным  называть  себя  Баттон
исключительно в узком семейном кругу. Для всего остального мира она была
Трейси - таким оказался ее собственный вариант имени Беатрис.
   То и дело откидывая с глаз непослушные белые пряди, она тем не  менее
зорко следила  за  Холли,  четырехлетним  сорванцом,  особой  совершенно
непредсказуемой, особенно в общественных местах. С другого  бока  смирно
стояла шестилетняя Шарлотта, воплощенное достоинство  и  смирение,  хотя
Мэтт знал: долго это не продлится. Обе девочки унаследовали  его  темные
волосы и синие глаза матери.
   Люси, старшая сестра, которую девочки обожествляли, стояла за ними  в
компании Бертис, Чарли и напыщенного чопорного старика, ее деда. Старшая
дочь в двадцать  два  года  успела  окончить  колледж,  получить  диплом
специалиста в области социальной сферы и горела жаждой изменить  мир.  И
хотя презрительно  фыркала,  стоило  Мэтту  завести  разговор  на  некую
животрепещущую тему, он не сомневался, придется не слишком долго  ждать,
прежде чем она по примеру матери пойдет в большую политику.  Он  никогда
не думал, что будет так гордиться своими женщинами.
   Взгляды его и Нили встретились,  и  он  явственно  прочел  ее  мысли:
"Новое приключение, любимый. Ты готов?"
   Готов? Да он просто  сгорает  от  нетерпения!  Позади  уже  множество
увлекательных приключений! Восемь лет их супружеской жизни - это радость
и смех, упорный груд, долгие часы работы,  горячие  споры  и  еще  более
жаркая любовь. Столько счастья!
   Были, конечно,  и  трудные  времена.  Беды  и  горести.  Сколько  они
пережили, когда их любимая няня Тамара  умерла  от  пневмонии!  Но  зато
теперь с ними их единственный сын, восьмилетний Андре.
   Обычно дети рождаются, когда сперматозоид сливается с яйцеклеткой, но
семья Мэтта создавалась не традиционным способом. Если  бы  семьи  имели
родословные,  как  у  собак,  эту  отнесли  бы  к  разряду  американских
дворняжек, настолько разная кровь была у всех ее членов.
   Вовремя вспомнив, что пришла пора подняться на сцену.  Мэтт  медленно
взял  потрепанную  семейную  Библию  Джориков.  Нили  возложила  на  нее
недрогнувшую руку. Руку, которой отныне будут доверены бразды  правления
государством.
   Обстановка располагала к серьезности, но Мэтт никак  не  мог  стереть
улыбку с лица, когда она начала говорить:
   - Я, Корнилия Личфилд Кейс Джорик...
   После всех этих лет он до сих пор поверить не мог, что она взяла  его
фамилию.
   - ...торжественно клянусь...
   Мэтт затаил дыхание.
   - ...что буду честно выполнять...
   Чертовски верно. Она будет.
   - ...обязанности президента Соединенных Штатов...
   Президент Соединенных Штатов. Его жена наконец получила  работу,  для
которой была рождена.  Иметь  такого  лидера  -  настоящее  счастье  для
страны. Нили не только  умна,  но  еще  и  обладает  даром  предвидения,
опытом, честностью и  отличается  поразительным  отсутствием  эгоизма  и
корыстолюбия. Заседая  в  конгрессе,  она  проявила  редкую  способность
примирять людей самых различных воззрений, даже жесточайших политических
врагов,  каким-то  образом  добиваться  от  них   всего,   что   считала
необходимым. Возможно, ей удалось это потому, что ни у кого  не  хватало
духу обидеть ее.  Кроме  того,  она  неизменно  оставалась  спокойной  и
сдержанной в  самых  сложных  обстоятельствах  -  умение,  приобретаемое
годами жизни общественного деятеля. И при этом была всегда верна себе.
   - ...и делать все, что в моих силах...
   Он много размышлял о том, как подобает вести себя первому  в  истории
страны  первому  мужу,  и  намеревался  взять  ситуацию  в  свои   руки.
Достоинство и спокойствие - вот его девиз. В  конце  концов,  именно  он
создаст прецедент, будет примером для всех  своих  последователей.  Мэтт
понимал всю важность своей миссии.
   Но главное - благополучие Нили и их пятерых детей.  В  серии  статей,
написанных им со дня выборов, Мэтт не скрывал от американских читателей,
что они - любящие родители, ребятишки которых  ничем  не  отличаются  от
всех детей мира: временами ангелы, временами дьяволята, чаще же всего  -
нечто  среднее  между  тем  и  другим.  Президент   ответственен   перед
американским народом в отличие от своих  детей,  и  все,  кто  этого  не
понимает, могут на следующих выборах голосовать за кого-то другого.
   - ...хранить, защищать и оборонять конституцию Соединенных Штатов...
   Подумать только, его жена - защитница  самого  ценного,  что  есть  у
Америки! И если хотя бы на мгновение забудет об этом, он  всегда  рядом,
чтобы ей напомнить. Давно настала пора талантливому журналисту  войти  в
историю, и гражданин  Матиас  Джорик  решил,  что  нет  для  него  более
благородной роли, чем роль первого мужа и гласа народа.
   Следующие  несколько  часов  пролетели   незаметно.   Настало   время
инаугурационного парада. Мэтт и Нили давно решили участвовать в  нем,  и
сейчас рука об руку  устремились  вперед.  Дети  шли  следом,  но  скоро
Шарлотта и Андре стали громко ссориться, поэтому родители  поспешили  их
разлучить. Потом пришлось взять на руки маленькую Холл и  Шарлотта  тоже
не захотела идти, поэтому Мэтт передал Холли Люси.
   Андре определенно стал центром внимания, и это беспокоило  Мэтта:  не
слишком ли он и Нили избаловали  мальчика,  твердя  ему  о  чести  стать
первым в истории афроамериканским отпрыском президента.  Они  обменялись
понимающими взглядами, когда их восьмилетний сын снова поднял  маленький
коричневый кулачок, приветствуя толпу.
   Люси устала, и Мэтт посадил Холли  в  следовавший  за  ними  лимузин.
Сегодня почетные обязанности охраны исполняли  Джейсон  Уильямс  и  Тони
Делукка. Шарлотта тоже захотела в машину.  Андре  продержался  почти  до
конца, но потом решил, что  его  поднятый  кулак  будет  выглядеть  к