- Боже! - Джейк подскочил к ней. - Мне очень жаль, Цветик. Это не то,
что ты думаешь.
   Белинда тихо вскрикнула:
   - О Боже, моя девочка! - Она подбежала к Флер, схватила  за  руку.  -
Девочка, все в порядке, все в порядке.
   Слезы текли по щекам Флер, падали на подбородок, она  ринулась  прочь
от них.
   - Не прикасайтесь ко мне! Никто из вас - не прикасайтесь ко мне!
   Лицо Белинды передернулось.
   - Не смотри так... Дай объяснить. Я должна была помочь тебе.
   Я должна была... Неужели ты не понимаешь? Ты же могла разрушить  все:
и свою карьеру, и наши планы, мечты. Сейчас ты знаменитость.
   Для тебя действуют другие правила. Неужели ты не понимаешь?
   - Заткнись! - закричала Флер. - Ты грязная! Вы оба грязные.
   Белинда шагнула к ней.
   - Пожалуйста, детка...
   Флер отдернула руку, замахнулась и влепила матери такую пощечину,  на
какую хватило сил. Белинда вскрикнула, отшатнулась назад и повалилась на
постель.
   - Флер. - Джейк вышел вперед.
   - Прочь! - Она сжала кулаки.
   - Послушай меня, Флер. - Он потянулся к ней, но она,  словно  одичав,
накинулась на него, кричала, пиналась, она готова была его убить.
   - О Боже, порази его!
   Джейк попытался сжать  ее  руки,  но  она  вырвалась  и  выбежала  из
комнаты. Десятки лиц окаменели в удивлении, наблюдая, как она сбежала по
лестнице и выскочила за дверь.
   Ливень обрушился на нее, и в считанные секунды она промокла насквозь.
Флер хотела, чтобы с неба посыпался град, чтобы  он  обрушился  на  нее,
изрезал, избил, размолотил кости, а потом дождь все бесследно  смыл  бы.
Она бросилась вниз по дорожке, подобрав Мокрые  юбки,  чтобы  не  мешали
бежать. Ремешки босоножек впивались в ноги, подошвы  скользили,  но  она
упорно мчалась по траве к воротам, срезая путь.
   Флер слышала, что Джейк бежит за ней, зовет по имени сквозь дождь, но
она только ускоряла бег. Флер  слышала  его  ругательства,  а  потом  он
схватил ее за плечо. Она потеряла равновесие, поскользнулась  на  мокром
шелке платья, они оба упали, как тогда, в первый раз на съемках.
   - Перестань, Цветик, пожалуйста. - Он обнял Флер, прижал ее  плечи  к
своей груди и держал на мокрой от дождя земле, тяжело дыша в ухо.  -  Ты
не можешь вот так уйти. Я отвезу тебя домой. Дай мне все объяснить.
   Она думала, что он хотел ее в тот  вечер.  Маленькое,  цвета  овсяной
муки платье и нижняя юбка телесного цвета, блестящие  золотые  кольца  в
ушах... Белинда послала ее в этом наряде. А  она-то  думала,  что  Джейк
любит ее.
   - Убери свои руки от меня;
   Он крепче сжал ее, повернул к себе лицом. Его костюм промок и  был  в
грязи. Волосы прилипли ко лбу, потоки воды стекали по морщинам на лице.
   - Ну погоди хоть минутку. Ты не все слышала.
   Она сжала зубы, как маленький зверек.
   - Ты был любовником моей матери?
   - Да, но...
   - Она написала ту записку и послала меня к тебе? Чтобы ты занялся  со
мной любовью?
   - Каковы бы ни были мотивы Белинды, они не имеют  никакого  отношения
ко мне.
   Она ударила его кулаком.
   - Ты дерьмо! Не говори мне, что ты взял меня в  постель,  потому  что
влюбился в меня.
   Он схватил ее за руку, крепко, до боли, сжал.
   - Цветик, любовь бывает разная. Может, то, что я чувствую к тебе,  не
совсем то же, что ты испытываешь ко мне. Но...
   Флер пыталась ударить его еще раз.
   - Заткнись! Я любила тебя каждой своей частицей и не хочу  слушать  о
братьях, сестрах и дядях. Я не хочу слушать подобную чушь. Отпусти меня!
   Джейк медленно разжал руки. Флер с  трудом  поднялась  и,  задыхаясь,
проговорила:
   - Если ты действительно  хочешь  мне  помочь,  найди  Линн.  А  потом
подержи Белинду... Подальше от меня.
   - Цветик.
   - Дай мне час, ты, ублюдок. Я это заслужила.
   Они стояли под дождем, у обоих тяжело вздымалась грудь.
   Волосы, одежда были мокрые. Он кивнул и пошел к дому.
   Лини вела машину молча. Ей явно  не  хотелось  оставлять  Флер  одну,
когда они подъехали к дому, но Флер пообещала сразу лечь в постель.  Как
только Линн отъехала, она вбежала в  свою  комнату  и  принялась  кидать
одежду в самый большой чемодан и дорожную сумку. Потом сдернула  с  себя
испорченное платье и натянула джинсы. Джейк и  Белинда.  Заговор  против
нее. Они ее  использовали...  А  она  облегчила  им  задачу.  Интересно,
говорили ли они в постели о ней? Но эта мысль  была  настолько  ужасная,
что Флер отбросила ее.
   Она закрыла чемодан и позвонила в аэропорт. Места на следующий рейс в
Париж были. Перед уходом оставалось сделать только одно...

***

   Когда Джейк наконец отпустил  Белинду,  она  была  в  полной  панике.
Паника охватила ее еще  сильнее,  когда,  добравшись  до  дома,  Белинда
увидела, что "порше" нет на стоянке. Она вбежала в комнату Флер и  нашла
раскиданную одежду; мокрое  египетское  платье  валялось  на  полу.  Она
вынула из-под подушки ночную рубашку дочери и уткнулась лицом  в  мягкий
нейлон. Флер скоро вернется. Ей надо время подумать, вот и  все.  Иногда
детям стоит побыть без  родителей.  Ничего  страшного.  Они  с  девочкой
неразделимы, это известно  всем.  Две  половинки  одного  существа.  Она
вернется. У них есть планы, которые они должны осуществить.
   Белинда заметила свет в ванной и пошла  выключить  его.  Сначала  она
увидела  ножницы,  блестевшие  на  дне  белой  ванны,  а   потом   тихо,
страдальчески вскрикнула. На  полу,  выложенном  плиткой,  кучей  лежали
мокрые светлые волосы.

***

   Джейк ехал без цели, пытаясь ни о чем не думать,  но  ледяной  ком  в
груди не таял. Дождь сменился мягким туманом, и он  перевел  дворники  в
медленный режим. Черт. Когда они померились силой характеров, он  должен
был положить этому конец. Почему он не вспугнул ее,  чтоб  она  убежала,
как ему и хотелось? Это было так просто. Он понимал ее чувства  к  нему,
но не было сил отправить ее за дверь.
   Он уже выехал  из  фешенебельного  пригорода  и  выруливал  к  сердцу
Лос-Анджелеса: Мокрые улицы были пустынны. Джейк снял с себя испорченный
пиджак и остался в  рубашке.  Боже,  какая  она  красивая!  Чувственная,
возбуждающая... Он сжался, вспомнив, как в первый раз обидел ее,  а  она
все равно цеплялась за него, продолжая верить...
   Спортивная  площадка  располагалась  на  улице,  замусоренной  всяким
хламом и несбывшимися мечтами. Свет единственной лампочки освещал  доску
с прикрепленным ржавым ободом, на котором болтались  остатки  того,  что
когда-то было сеткой. Он припарковал машину и потянулся за мячом. Только
ребенок может быть таким  непробиваемым,  только  ребенок  способен  так
беззаветно  верить,  как  она.  Испорченный  богатый  ребенок,  которого
никогда не била жизнь, чтобы он поумнел.
   Он перешел через улицу, направляясь к  пустой  площадке,  не  обращая
внимания на лужи. Сейчас она получила нокаут. Да, сама  жизнь  отправила
ее в глубокий нокаут, и она уже  никогда  не  будет  такой  глупой,  как
раньше. Он ступил на потрескавшийся асфальт и повел мяч. Мяч отскакивал,
подчиняясь руке, ощущение было приятным, понятным. Ему хотелось выкинуть
Флер из своей жизни. К черту! Он не хотел вспоминать ее красивые влажные
мечтательные глаза, устремленные на него из пенистой  ванны,  окруженной
зажженными свечами. Он не хотел думать о том, какой бледной  станет  его
жизнь без нее.
   Он побежал к корзине, скорее, скорее... А потом швырнул мяч.
   Обод задрожал, руку обожгло, но он не обращал  внимания,  потому  что
толпа вокруг него вопила. Он принял решение не останавливаться ни  перед
чем, показать, на что способен, заставить их кричать так  громко,  чтобы
заглушить голоса, вопящие внутри него.
   Он рванул мимо противника, схватил мяч, отведя его к центру площадки.
Он один. Это стиль жизни, который ему подходит. Безопасный образ  жизни.
Он сделал ложный выпад вправо, потом влево, потом  повел  мяч  по  земле
и.., бросок! Толпа дико взревела, выкрикивая его имя.
   Док, Док, Док!
   Он схватил мяч и увидел  впереди  Карима,  ожидавшего  его,  холодную
убийственную машину. Карим едва ли человек. Такое лицо он видел в  своих
кошмарах. Обмани его. Он  начал  подаваться  влево,  но  ведь  Карим  не
человек, он машина, способная читать мысли, и  прежде,  чем  увидит,  он
поймет по глазам, почувствует порами, узнает все тайные  замыслы.  Джейк
подался вправо. Быстро, как молния, подпрыгнул к пролетел по воздуху.
   Человек  не  может  летать.  Но  я  могу.  Мимо  Карима...  Прямо   в
стратосферу... Бум!
   Док! Все на ногах. Док! Они вопили и бесновались.
   Карим смотрел на него, они молча признали друг друга с тем абсолютным
уважением, которое возможно лишь между людьми-легендами.  А  потом  этот
момент прошел, и они снова стали врагами.
   Мяч был словно живой под пальцами Джейка. Он думал только о мяче.  Он
не допустит ни единой посторонней мысли. Мир совершенен. Мир, в  котором
человек может идти  семимильными  шагами,  не  чувствуя  стыда.  Мир,  в
котором судьи точно определяют, что правильно, а что  ошибочно.  В  этом
мире нет нежных детей с разбитым сердцем.
   Джейк Коранда. Актер. Драматург. Обладатель Пулитцеровской премии. Он
хотел бросить все и поселиться в мире  своих  фантазий.  Он  хотел  быть
Джулиусом Ирвингом, который бежит  так,  будто  к  его  ногам  приделаны
крылья, который может допрыгивать  до  облаков  и  лететь  выше,  дальше
любого человеческого существа, закидывая мяч к славе.  Да.  Крики  толпы
стихли, и он стоял один в луче рыжего света на самом краю в никуда.


РЕБЕНОК В БЕГАХ

   Я не хочу планировать жизнь.
   Я не хочу, чтобы кто-то диктовал мне, как жить.
   Я буду учиться этому изо дня в день.
   Эррол Флинн Грехи мои тяжкие

Глава 17

   Флер поправила на плече ремешок сумки  и  сняла  чемодан  с  багажной
карусели. От тяжести  она  пошатнулась.  Девушка  не  спала  уже  больше
тридцати шести часов. Сумка, казалось, весила целую тонну. Она  пыталась
заснуть в самолете,  но  всякий  раз,  когда  закрывала  глаза,  в  ушах
продолжали звучать голоса Джейка и Белинды. Снова и снова. Потрахайся  с
моей дочерью, Коранда, чтобы она могла спасти свою карьеру.
   - Мадемуазель Савагар? - К ней подошел шофер в ливрее.
   - Да.
   Он взял ее чемодан.
   - Отец ожидает вас.
   Она направилась за ним по переполненному людьми  терминалу  аэропорта
Орли и вышла к лимузину, припаркованному у тротуара.
   Мужчина открыл ей дверь, и Флер скользнула прямо в объятия Алексея.
   - Папа.
   Он привлек ее к себе.
   - Итак, дорогая, наконец ты решила приехать домой, ко мне.
   Она уткнулась лицом в дорогую ткань пиджака и заплакала.
   - Это было ужасно. Я оказалась такой глупой.
   - Ну-ну, детка. Теперь отдохни. Все будет хорошо.
   Он принялся гладить ее, и ей стало так хорошо, что она на миг закрыла
глаза...
   Когда они подъехали к дому, Алексей помог Флер дойти до  ее  комнаты.
Девушка попросила его посидеть с ней, пока она не заснет,  и  он  так  и
сделал.
   Наутро Флер проснулась поздно. Служанка подала  ей  кофе  и  красивую
тарелку фирмы "Лимож", полную круассанов  и  сладких  булочек.  Но  Флер
оттолкнула ее; она не могла даже подумать о еде.
   - Здравствуй. - Алексей вошел в столовую, нагнулся и поцеловал Флер в
щеку. Он нахмурился, увидев, что после душа она надела джинсы и пуловер.
- А ты разве не взяла с собой другую одежду,  дорогая?  Если  нет,  надо
сегодня же поехать и купить.
   - Нет, у меня все есть. Просто не было сил одеться.  -  Она  заметила
недовольство на его  лице  и  пожалела,  что  не  постаралась  выглядеть
получше.
   Алексей критически оглядел Флер.
   - - Прическа ужасная. Как ты могла такое сотворить с собой?
   Ты похожа на мальчишку.
   - Это мой прощальный подарок матери.
   - Понятно.
   - Я, пыталась немножко поправить ножницами, но не получилось.
   - Ничего, сегодня мы этим займемся.
   Алексей приказал горничной налить ему кофе. Когда та вышла, он  вынул
сигарету из серебряного портсигара, который носил в нагрудном кармане.
   - Я думаю, ты расскажешь, Что случилось?
   - Белинда звонила?
   - - Несколько раз. Она в панике. Сегодня утром я сказал  ей,  что  ты
наконец связалась со мной, что ты едешь на один из  греческих  островов.
Но не открылась, на какой. Что ты хочешь побыть одна, хочешь, чтобы тебя
оставили в покое.
   - Я уверена, она уже летит в Грецию.
   - Естественно, - сказал Алексей по-французски.
   Они помолчали, потом он спросил:
   - Имеет ли это отношение к конкретному кумиру?
   - А ты откуда знаешь?
   - Я всегда стараюсь знать все о тех, с кем имею дело.
   И о тех, кто принадлежит мне, - тоже.
   Флер потянулась за кофе и посмотрела в чашку, пытаясь  скрыть  слезы,
снова навернувшиеся на глаза. Она  устала  плакать,  устала  бороться  с
болью, сидевшей внутри.
   - Я влюбилась в него, - сказала она. - И мы переспали.
   - Ну, это неизбежно.
   Такая бесцеремонность обидела Флер.
   - Но первой была моя мать, - добавила она сердито.
   Две узкие ленточки дыма выползли из ноздрей Алексея.
   - Боюсь, и это неизбежно. У твоей матери слабость к кинозвездам.
   - Они заключили сделку.
   - Надеюсь, ты мне расскажешь.
   Алексей выслушал рассказ Флер о разговоре между Джейком и Белиндой.
   - Мотивы твоей  матери  совершенно  ясны,  -  сказал  он,  когда  она
умолкла. - А твоего любовника?
   Она вздрогнула от последнего слова.
   - Я думаю, они тоже  ясны.  Это  его  первый  сценарий,  и  ему  была
необходима хорошо сделанная любовная сцена, кульминация фильма. А  когда
я задубела на площадке, он понял, что все готово рассеяться как дым.
   По опыту Алексей знал, что ни один фильм  не  может  погибнуть  из-за
одной сцены. Но не поделился этой мыслью с дочерью.
   - Очень жаль, дорогая, что ты не  подыскала  кого-нибудь  получше  на
роль своего первого любовника.
   - Я не самый лучший в мире знаток людей.
   Алексей откинулся в кресле, положив ногу на ногу. Другой бы  в  такой
позе казался женоподобным. Но он выглядел еще более элегантным.
   - Надеюсь, ты останешься у меня на какое-то время. Я думаю, для  тебя
это будет лучший вариант.
   - Да, пока не приду в себя. Если, конечно, ты не против.
   - Для меня это удовольствие, дорогая. Я ждал  этого  дольше,  чем  ты
можешь себе представить. - Алексей поднялся. - Прежде  чем  мы  займемся
твоими волосами, я хотел бы кое-что тебе  показать.  Сейчас  я  чувствую
себя ребенком, дождавшимся Рождества.
   Флер пошла за ним через заднюю часть дома, через  сад,  к  музею.  Он
вставил ключ в замок и повернул.
   - Закрой глаза.
   Она закрыла. Алексей ввел ее в холодный  интерьер  своего  святилища.
Флер вспомнила  день,  когда  встретилась  здесь  со  своим  братом.  Ей
следовало бы спросить Алексея о Мишеле. Нашел ли он мальчика? Но она  не
стала. Она не будет говорить с ним о Мишеле.
   - Одна моя мечта исполнилась, - сказал Алексей. Флер услышала  щелчок
выключателя. - Можешь открыть глаза.
   В комнате горело несколько лампочек. Их свет падал вниз на платформу,
пустовавшую в прошлый  раз.  Сейчас  на  ней  стоял  большой  прекрасный
автомобиль, самый замечательный из всех,  какие  ей  доводилось  видеть.
Черный, сверкающий, с бесконечно длинным капотом,  немного  напоминавший
шаржированные автомобили миллионеров. Несмотря на капот, автомобиль  был
невероятно пропорциональный. Если бы он не  стоял  в  центре,  Флер  все
равно бы узнала его. Она тихо вскрикнула и побежала к нему.
   - Это тот  самый,  да?  Алексей,  ты  нашел  свой  "роял"?  О,  какой
красивый!
   - Я не видел его с 1940 года. - Алексей подошел к ней сзади и в сотый
раз рассказал историю машины. - Нас было трое, дорогая. Мы  отвезли  его
подальше от Парижа и завернули в  брезент  и  солому.  Всю  войну  я  не
подходил к нему, боясь, что  меня  выследят,  но  когда  вернулся  после
освобождения, машина исчезла.
   Те двое были убиты в Северной Африке, и я думал, что его нашли немцы.
Но тогда я не был уверен. На поиски у меня ушло больше тридцати лет.
   - Но как ты нашел его?
   - Это не важно. Десятилетия  расспросов,  деньги  нужным  и  ненужным
людям. - Он вынул из нагрудного кармана платок и стер невидимую  пылинку
с  крыла  машины.  -  Теперь  важно  только  одно:  я   владелец   самой
замечательной коллекции чистокровных "бугатти", а "роял"  -  ее  главная
жемчужина.
   Полюбовавшись  машиной  и  позволив  Алексею   снова   рассказать   о
коллекции. Флер пошла к себе, где ее ждал парикмахер.  Ему  явно  хорошо
заплатили за молчание, потому что он ни о чем не  спрашивал.  Он  просто
покороче подрезал волосы Флер и сказал,  что  не  может  сделать  ничего
лучшего, пока они не подрастут. Он ушел, а Флер принялась изучать себя в
зеркале.
   Выглядела она ужасно. Темные круги под глазами,  прическа  не  лучше,
чем до визита парикмахера.  Она  походила  на  жертву  концентрационного
лагеря. Большие глаза, крупная безволосая голова, Но тем не  менее  Флер
испытала удовольствие, рассмотрев себя.
   Внешность точно соответствовала ее внутреннему состоянию.
   Увидев ее, Алексей нахмурился и позвал обратно в комнату,  чтобы  она
подкрасилась. Но это  не  слишком  помогло.  Они  гуляли  по  рю  де  ля
Бьенфезанс, говорили, что станут делать, когда  Флер  немного  придет  в
себя от потрясений. Днем она поспала, потом они поели телячьей грудинки,
послушали музыку Сибелиуса у Алексея в кабинете. Он держал Флер за руку,
и внутренняя боль немного отпускала. Какая она была глупая, столько  лет
подряд разрешая Белинде держать ее вдали от отца! Она  позволяла  матери
полностью управлять ее жизнью, боялась восстать даже в мелочах, опасаясь
лишиться любви Белинды.
   Флер положила голову на плечо Алексею и закрыла глаза.
   Может, Бог наказывает ее за то, что она перестала  ходить  на  мессу?
Глупая  детская  мысль,  но  она  изводила  Флер.   Совесть   католички,
усмехнулся Алексей, когда она рассказала ему о своих опасениях.
   Черт побери, если ему не нравится ее  совесть  католички,  почему  он
запер ее с монашенками на целых шестнадцать лет? Но Флер  уже  не  могла
по-настоящему злиться на него, она готова была наконец простить отца. Он
единственный человек, который ничего не выигрывает от любви к ней.
   В тот вечер она никак не могла заснуть. Флер включила в ванной  свет,
нашла в аптечке Белинды таблетки снотворного. Проглотила две  капсулы  и
ссутулившись уселась на крышку унитаза.
   Хуже всего было то, что  она  утратила  самоуважение.  Она  позволила
обвести  себя  вокруг  пальца,  как  бестолкового,  доверчивого   щенка,
подчиняясь малейшему желанию матери.  Люби  меня,  мамочка,  не  покидай
меня, мамочка. Ей стало нехорошо от этой мысли. А потом появился  Джейк.
Она пожирала  его  глазами,  мечтала  о  нем,  любила  так  сильно,  что
позволила себе поверить, будто и он  пылает  к  ней  такой  же  любовью.
Сосредоточившись на своей боли, она бередила ее, как подсыхающую рану.
   - Тебе плохо, детка?
   В дверях стоял Алексей, завязывая пояс халата. Его редкие с  проседью
волосы были аккуратно зачесаны, словно он только что поднялся из  кресла
парикмахера. Флер подумала: а бывают ли они когда-нибудь  растрепанными?
Алексей не такой, как Джейк, совершенно; тот всегда был взъерошенный,  а
утром у него  такая  прическа,  будто  он  побывал  в  схватке  с  целым
бронетанковым отделением. Флер покачала головой.
   - Ты в этой рубашке как мальчишка, да еще  с  ужасными  обкромсанными
волосами, - сказал Алексей. А потом добавил по-французски:
   - Бедное дитя. Иди-ка в постель.
   Она подчинилась, он подоткнул вокруг нее одеяло, как если бы она была
маленькой.
   - Я тебя люблю, папа, - тихо по-французски сказала  Флер,  сжав  руку
Алексея, лежавшую на одеяле.
   Он коснулся ее губами, сухими и неожиданно шершавыми.
   - Повернись, я разотру тебе спину, и ты быстро заснешь.
   Флер повернулась, это было  так  приятно.  Его  руки  скользнули  под
рубашку, коснулись ее кожи, и она ощутила, как напряжение отпускает  ее.
Т