идется как-нибудь повторить это.
   Да! Рону хотелось выбросить  свои  руки  в  воздух,  словно  Роки  на
ступенях музея, но он сдержал себя с  достоинством  знающего  себе  цену
бойца.
   Дэн сел в позу лотоса и, откинувшись назад, завел за спину ладони.
   - Скажи мне, Рон, ты считаешь, я слишком жму на ребят?
   Рон поддернул свою порванную брючину.
   - В плане нагрузок - нет.
   - Это не то, о чем я спрашиваю.
   - Если ты хочешь знать, одобряю я или  нет  то,  что  сделала  Фэб  в
раздевалке, - не одобряю. Ей следовало бы вначале поговорить с тобой.
   - Она утверждает, что я не выношу критики.
   Он произнес это так обиженно, что Рон рассмеялся:
   - Ты просто не можешь выносить критических замечаний, и  в  этом  все
дело. Фэб права. Ты жмешь на людей, и это отражается на их состоянии.
   Рон, возможно, не был бы столь откровенен, если бы еще  не  находился
на подъеме. К его изумлению, Дэн не взорвался; он просто закусил  нижнюю
губу, словно несправедливо обиженный мальчишка.
   - Мне кажется, ты мог бы поговорить со мной об этой проблеме  сам,  а
не двигать впереди себя женщину, чтобы она сделала за тебя твою  работу.
К тому же она ничего не смыслит в футболе.
   - Это слово в слово то, что она сказала о себе утром.
   - Она и к тебе придирается, да?
   - Я не думаю, что она в восторге от любого из нас в данное время.
   Мужчины молча глядели на пустую баскетбольную площадку.  Дэн  изменил
положение, и сухие листья зашуршали под ним.
   - Прошлой ночью была замечательная победа.
   - Да, пожалуй.
   - Ее речь в раздевалке войдет в анналы истории НФЛ.
   - Я ее никогда не забуду.
   - Она действительно ничего не смыслит в футболе.
   - В третьей четверти она восторгалась, когда мы получили офсайд.
   Дэн коротко рассмеялся, затем глубоко вздохнул:
   - Мне думается, в конечном итоге Фэб работает лучше,  чем  каждый  из
нас от нее ожидал.
   - Дэн! - Фэб была поражена. Он стоял на пороге  ее  дома  с  глубокой
круглой коробкой для пиццы. Было почти десять часов вечера, и ее  макияж
давным-давно полинял. Она была одета в выцветшие леггинсы а-ля  Пуччи  и
красный мешковатый свитер, едва прикрывавший бедра. - Я, не ждала  тебя.
- Она обескураженно сбила очки для чтения на макушку и отошла в сторону,
пропуская его.
   - Не могу представить себе почему. Я же сказал, что  вечером  буду  у
вас.
   - Но это было до нашей перебранки.
   - Перебранки? - Он казался абсолютно спокойным. -  Это  было  не  что
иное, как деловое обсуждение, только и всего. Ты треплешь себе нервы  по
разным пустякам. - Он закрыл за собой дверь.
   Фэб не удалось  ничего  ответить  ему  из-за  Пу,  которая  стремглав
влетела в прихожую, тявкнула и задрожала от, восхищения, когда  увидела,
кто именно пришел к ней в гости. Фэб взяла  у  него  из  рук  коробку  с
пиццей и с удовольствием наблюдала, как  собака  вертелась  юлой  вокруг
Дэна, оскальзываясь на паркетном полу.
   Дэн обеспокоен но покосился на пуделя:
   - Она не собирается сделать пи-пи?
   - Нет, если ты поцелуешь ее и назовешь "сладким пирожком".
   Он хмыкнул и наклонился к Пу, чтобы по-мужеки потрепать  ее  хохолок.
Пу немедленно грохнулась на спину, чтобы он мог оценить ее животик.
   - Нечего рекламировать себя, псина, пшла.
   Пудель добродушно воспринял его брань и  проследовал  за  ними  через
гостиную на кухню.
   - Что с твоим глазом?
   - С каким? А, это? Игра в баскетбол. Твой маленький  менеджер  грязно
играет. Она остановилась.
   - Это сделал Рон?
   - Этот  мальчик  заработал  почетную  ленту  в  милю  шириной.  Я  бы
посоветовал тебе держаться от него подальше, когда он выходит из себя.
   Она ни на секунду не поверила ему, но по блеску его глаз  знала,  что
больше ничего из него не вытянет.
   Личико Молли засияло, когда она увидела их.
   - Дэн! Фэб сказала, что вы не придете.
   - Выходит, что Фэб не может знать всего, не  так  ли?  Простите,  что
прибыл так поздно, но понедельники - это обычно дни тренеров.
   Фэб было известно, что по понедельникам Дэн и его помощники  работали
почти до полуночи,  и  она  подозревала,  что  он  вернется  в  комплекс
"Звезд", как только  уедет  от  них.  Ей  понравилось,  что  он  сдержал
обещание, данное Молли.
   Когда Фэб расставила тарелки и разложила салфетки, он сказал:
   - Я надеюсь, леди, что вы не так плотно  пообедали,  чтобы  не  иметь
места в желудке для небольшой легкой закуски перед сном.
   - Я имею, - сказала Молли.
   - Я тоже.
   Фэб уже нарушила в этот день свой обычный пост, проглотив  шоколадный
эклер, и, раз ступив на греховный путь,  решила  и  дальше  катиться  по
наклонной плоскости.
   Дэн занял место во главе кухонного стола и, пока его дамы  лакомились
пиццей, расспрашивал Молли о школе. Без  каких-либо  понуканий  она  без
умолку  щебетала  о  своей  новой  подруге  Лиззи,  без  всяких   усилий
выкладывая ему всю  информацию,  которую  Фэб  приходилось  чуть  ли  не
вытягивать из нее в течение нескольких дней.
   Молли приканчивала уже второй кусок пиццы.
   - И догадайтесь, что еще? Миссис Геновиз, наша соседка, наняла меня в
качестве няни для своих мальчиков-близнецов  на  несколько  часов  после
школы по вторникам и пятницам. Им по три с половиной года, и  они  очень
умные, но она говорит, что иногда ей нужен отдых, потому что они доводят
ее до изнеможения. Она платит мне три доллара в час.
   Фэб положила вилку на стол.
   - Ты ничего подобного мне не рассказывала. Выражение лица Молли стало
упрямым.
   - Я посоветовалась с Пэг, и она сказала, что я могла  бы  взяться  за
это. Я надеюсь, ты не собираешься мне запретить.
   - Нет. Я думаю, это будет хорошим опытом для тебя.  Я  просто  жалею,
что ты не нашла нужным хотя бы известить меня об этом.
   Дэн слышал их перепалку, но никак не отреагировал на нее.
   Через полчаса он стал откланиваться, весело подмигнул  Молли,  и  Фэб
пошла проводить его до двери. Как она и предполагала, он  возвращался  в
комплекс "Звезд", на  полуночное  заседание,  посвященное  окончательной
разработке плана следующей игры.
   Он уже взялся за ручку двери, но заколебался и повернулся к ней:
   - Фэб, я не говорю, что ты была права во  всем,  о  чем  мы  говорили
сегодня, и мне определенно не нравится тот путь, каким ты  идешь,  но  я
собираюсь обдумать то, что ты сказала.
   - Вполне справедливо.
   - В обмен на это я хочу, чтобы ты открыто говорила мне обо всем,  что
у тебя возникнет в отношении моего метода тренировок.
   - Надо ли мне прихватывать  с  собой  телохранителя  или  заряженного
пистолета будет достаточно? Он вздохнул и опустил руку.
   - Ты действительно начинаешь доставать меня. Я не знаю, откуда у тебя
сложилось представление, что со  мной  трудно.  Я  самый  здравомыслящий
человек в мире.
   - Рада слышать это, так как у  меня  есть  еще  кое-что,  о  чем  мне
хотелось бы подискутировать с тобой. Мне бы хотелось, чтобы ты  подержал
Джима Байдерота  на  скамье,  чтобы  его  дублер  мог  получить  немного
игрового времени.
   Он взорвался:
   - Что? Из всех  глупостей  это  самая  ослиная.  Выражение  лица  Фэб
остановило его. Она подняла бровь и усмехнулась:
   - Просто проверка.
   Он смерил ее откровенно  оценивающим  взглядом,  а  затем  проговорил
вкрадчивым шепотом, от которого она затрепетала до кончиков ногтей:
   - Маленькие девочки, которые разгуливают возле  опасной  зоны,  могут
действительно попасть в беду.
   Он прикоснулся к ее губам быстрым поцелуем, открыл дверь  и  исчез  в
ночной тьме.
   Устроившись за рулем, он уже жалел и о поцелуе, и о  своих  последних
словах. Ведь он так хорошо все обдумал. Никогда больше - вот его  лозунг
в  отношении  Фэб.  Он  наконец  принял  решение,   как   будет   дальше
поддерживать с ней контакт, и флирт не был пунктом этой программы.
   Он провел оставшуюся часть пути из  Ньюарка,  пытаясь  разобраться  в
себе. Как можно дарить ласки Фэб, когда он ухаживает за  Шэрон?  Он  так
сильно хотел Фэб, что пробовал даже убедить себя в возможности  короткой
интрижки с ней, но еще до приземления  самолета  понял,  что  не  сможет
поступить подобным образом. Его будущее с Шэрон было слишком  важно  для
него, чтобы разрушить столь тщательно возводимое здание  в  угоду  своей
плотской несдержанности.
   Они отобедали с Шэрон на прошлой неделе, и он еще больше упрочился  в
мысли, что она  является  той  самой  женщиной,  на  которой  ему  нужно
жениться. Она слегка побаивалась его, но этого и следовало ожидать;  она
расслабится со временем, когда он привезет ее домой. Он быстро поцеловал
ее на прощание у дверей ее дома, и это было все. Где-то подсознательно у
него сложилось мнение, что он и Шэрон не смогли бы заниматься любовью до
брачной ночи.
   Что же касается  Фэб...  Он  так  сильно  желал  ее,  что  чувствовал
постоянную боль,  но  он  справился  с  приступом  вожделения,  а  время
доделает остальное. Он знал, что всего безопаснее для него  держаться  с
ней официально, но этот очевидный выход его не очень-то радовал. Она все
больше нравилась ему, черт побери! Если бы она была мужчиной, он ввел бы
ее в круг своих друзей. Зачем ему выбрасывать ее из своей личной  жизни,
спрашивал он себя, коль скоро она вернется в Манхэттен в  конце  года  и
он, возможно, никогда больше ее не увидит?
   Не то чтобы он планировал влюбить ее в себя. Все, что ему  требуется,
это дружеское общение. Не должно  быть  подобных  промахов  вроде  этого
скользящего поцелуйчика и, конечно же,  никаких  сексуальных  дуэлей  на
высоте трех-четырех миль. Сейчас она, возможно, и  заинтересована  в  их
физической  близости,  но  его  опыт  общения  с  женщинами  вроде   Фэб
подсказывал ему, что она должна относиться к таким делам философски. Как
только он покажет, что изменил правила игры, она будет им следовать.  Ей
прекрасно известно, что иногда некоторые вещи срабатывают,  а  иногда  -
нет. Никто не обязан все ей разжевывать и класть в рот.
   Он  улыбнулся  про  себя,  когда  вставил  в  приборную  доску   ключ
зажигания. Фэб была настоящим хорошим парнем. Ей удалось  завоевать  его
уважение. И не только его. Он никогда не ожидал от нее,  что  она  будет
так усердно трудиться  на  ниве  восстановления  репутации  "Звезд",  ее
озабоченность делами команды  впечатляла,  короче,  эта  женщина  делала
больше, чем от нее требовалось. Она также умела противостоять  ему,  что
восхищало его. Каким-то образом ей удавалось сохранить свое  достоинство
в общении с ним, не превратившись в шлюху, в отличие от Вэлери,  которая
ворвалась в его жизнь лишь для того, чтобы дать ему повод  задуматься  о
правомерности некоторых видов убийства.
   Его отношения с Фэб стали важны для него, и,  если  он  не  поддастся
физическому влечению между ними, не будет большой беды  в  том,  что  он
станет по-приятельски  с  ней  держаться,  а  иногда  и  заглядывать  на
дружеский огонек. Ему было приятно сидеть рядом с ней на  уютной  кухне,
за хорошей беседой. Она была так хороша  в  этих  забавных  штанишках  и
стареньком свитере, который едва прикрывал ее бедра.
   Он усмехнулся, когда свернул с подъездной  дороги.  Если  бы  русские
были умны, они занесли бы в свои списки тело одной  знакомой  ему  леди,
прежде чем ставить подписи под соглашение по нераспространению  ядерного
оружия.
   И эта ее гипертрофированная сексуальность, брызжущая во  все  стороны
как радиация и проникающая во все капилляры его тела,  только  укрепляла
его в намерении жениться на Шэрон. По собственному  горькому  опыту  ему
было известно, что долговременные отношения не  должны  основываться  на
чувственности. Они строятся на незыблемых ценностях, более прочных,  чем
всплески низменной страсти.
   Итак, к тому времени, как самолет  приземлился,  он  принял  решение.
Когда Фэб в конце года покинет Чикаго, он сделает предложение Шэрон, а в
настоящее  время  будет  получать  удовольствие  от  общения  с   обеими
женщинами. Надо лишь держать свои джинсы на "молнии", и у него не  будет
ни единого повода упрекнуть себя! Как бы там ни было, он  не  собирается
повторять ошибки своей первой женитьбы.
   Его мысли были прерваны странным видением. Фары  "феррари"  выхватили
из темноты очертания серого фургона, который вот  уже  несколько  недель
периодически маячил в его зеркальце заднего обзора. Чертыхаясь, он  сдал
"феррари" назад. Шины взвизгнули, когда  машина  резко  затормозила.  Он
переключил скорость. Мощный мотор мгновенно отозвался,  и  машина  одним
рывком оказалась в боковой улочке, застигнув фургон в тот самый  момент,
когда он двинулся вперед. Дэн  вывернул  руль  так,  что  подозрительный
грузовичок оказался  зажатым  между  "феррари"  и  припаркованной  сзади
машиной.
   Выскочив из машины, он в четыре прыжка одолел расстояние до  фургона,
распахнул дверцу и выволок водителя наружу, ухватив его за ворот куртки.
   - Почему ты преследуешь меня, ты,  жалкий  сукин  сын?  Человек  этот
оказался неожиданно тяжелым, но мало способным к сопротивлению,  он  еле
выпрямился и чуть было не упал.  Он  вытянул  руку,  чтобы  восстановить
равновесие, но Дэн, не давая ему опомниться, швырнул его к стенке его же
машины.
   - Говори!
   - Отпусти меня, ублюдок!
   - Не пущу, пока...
   Он поперхнулся словами, когда понял, что человек этот,  кажется,  ему
знаком. Избыточный вес, багровое лицо, большой  нос,  жирные  волосы.  В
следующую секунду он узнал его.
   - Хардести?
   - Да-а, - осклабился тот. - Итак, что тебе надо, грязный ублюдок?
   Дэну страшно захотелось коротким ударом рассчитаться за  оскорбление,
но он вспомнил горе Рэя-старшего на похоронах и сдержал  себя.  Выпустив
из груди воздух сквозь стиснутые зубы, он ослабил  свою  хватку,  но  не
отпустил его.
   - Ты неделями следишь за мной. Чем это вызвано?
   - Это свободная страна. Я езжу там, где хочу.
   - У закона иной  взгляд  на  это.  То,  что  ты  делаешь,  называется
слежкой.
   - Что из того? Больная совесть мучит тебя, поэтому ты так встревожен,
Кэйлбоу.
   - С чего это мне иметь больную совесть?
   - Потому что ты убил моего сына, ты, ублюдок. Рэй-младший умер  из-за
тебя! Если бы ты не выгнал его из "Звезд", он был бы жив.
   У Дэна было ощущение, словно его ударили. Он так и  не  избавился  от
чувства вины за судьбу Рэя. Этот камень все еще лежал на  его  душе.  Он
опустил руки.
   - У меня не было выбора, мистер Хардести. Мы держали  его  в  команде
так долго, сколько могли.
   Он видел безумное выражение в глазах Хардести, свидетельство  мрачной
работы мозга, утратившего связь с реальностью.
   - Он был нужен тебе, ублюдок! Он  и  сейчас  тебе  нужен!  Выигрыш  у
"Гигантов" -  это  случайность.  "Звезды"  без  Хардести  -  ничто.  Без
Рэя-младшего - вы кучка беспомощного дерьма!
   Дэн почувствовал волну  жалости.  Рэй  был  единственным  ребенком  в
семье, и его смерть, конечно, страшно потрясла Хардести-старшего.
   - Рэй был великим игроком, - произнес он, пытаясь успокоить старика.
   - Ты чертовски прав - он был таким. Благодаря ему я  мог  заходить  в
любое заведение этого  города  с  высоко  поднятой  головой.  Всем  было
известно, кто я такой. Каждый желал поговорить со мной. Но теперь  никто
не знает моего имени, и все это из-за тебя. Если бы ты не  выгнал  моего
сына, люди до сих пор относились бы ко мне с уважением.
   Пузырьки слюны закипели  в  уголках  рта  Хардести,  и  жалость  Дэна
исчезла. Хардести тосковал не по своему сыну; он  тосковал  по  жизни  в
лучах славы Рэя. Его собственный отец погиб пятнадцать  лет  назад,  но,
как  только  он  заглянул  в  маленькие,  злые   глазки   Хардести,   он
почувствовал себя так, словно опять стоит перед Гарри Кэйлбоу.
   Гарри также использовал своего сына, чтобы придать себе больше  веса.
В  средней  школе  Дэн  постоянно  сгорал  от  стыда  из-за   неизменной
хвастливости Гарри на публике, но ирония заключалась в том, что  наедине
с  отцом  он  не  получал  ничего,  кроме   трепки.   Он   помнил   себя
студентом-второкурсником средней школы. Гарри ударил его бутылкой, когда
он потерял мяч на последних тридцати секундах игры против команды города
Талладега.
   Он шагнул назад, чтобы не покарать этого человека за чужую вину.
   - Держись от меня подальше, Хардести. Если я опять увижу твой  фургон
у себя на хвосте, ты пожалеешь об этом.
   - Шишка, - глумливо усмехнулся Хардести вслед уходящему Дэну. - Шишка
на ровном месте! Посмотрим, каким ты окажешься, когда твоя команда опять
спустит игру в унитаз. Посмотрим, каким ты  будешь,  когда  окажешься  в
выгребной яме. "Звезды" - ничто без моего мальчика! Запомни - ничто!
   Дэн захлопнул дверцу машины, отгородившись от волны злобы,  исходящей
от старика.  Отъезжая,  он  вдруг  сообразил,  почему,  собственно,  ему
хочется стать отцом. Скорее всего ему необходимо доказать  себе  самому,
что он способен проделать эту работу правильно.

Глава 19

   Фэб изучала свое отражение в длинном узком зеркале, которое висело  в
единственной дамской комнате комплекса "Звезд". Серый свободный свитер с
капюшоном,  который  она  выбрала  сегодня,  чтобы  надеть  на   работу,
скрадывал линии  ее  фигуры.  Шерстяная  юбка  мягкими  складками  почти
полностью  драпировала   ее   ножки,   изящество   которых   скорее   не
подчеркивали, а скрадывали консервативного вида лакированные туфли.  Она
зачесала волосы назад на манер пай-мальчика с  открытки,  перехватив  их
бархатной серой лентой, и только крупные серебряные  серьги  и  широкие,
наподобие наручников, браслеты  не  позволяли  все-таки  поймать  ее  на
подражании  какому-нибудь  достопочтенному  президенту   провинциального
бридж-клуба.
   Виктор, увидев ее сейчас, наверное, умер бы со смеху, но ей было  все
равно. Она  перестала  получать  удовольствие  от  феерии  переодеваний.
Теперь она облачилась в простую одежду потому, что она ей  нравилась,  а
вовсе не затем, чтобы создать себе новый имидж.
   Она слегка повернулась и нахмурилась, пробежав руками по бедрам.  Они
все же не были по-мальчишески стройными, как их ни оглаживай.  Возможно,
она кажется Дэну толстушкой, и именно поэтому он охладел  к  ней  как  к
женщине. С того памятного перелета из Ньюарка он не сделал  ни  малейшей
попытки возобновить интимные отношения. Впрочем, она,  кажется,  и  сама
того же хотела, не так ли? И все же, покидая туалетную  комнату,  она  в
который раз  задавалась  вопросом,  шепнет  ли  он  ей  когда-нибудь  то
словечко, которое обещал.
   Пу просеменила к ней; красно-зеленые бантики, которыми  Фэб  украсила
ее, развязались и теперь свисали с ее ушей понурыми лентами.  Сотрудники
покинули комплекс около часа назад, и после хаоса  дня  здание  казалось
неестественно  пустым.  Она  прошла  мимо   шеренги   дверей,   убранных
гирляндами  золотой  мишуры  в  преддверии   Рождества.   До   праздника
оставалось  меньше  недели.  Пу  побрела  в  вестибюль,   чтобы   занять
выжидательную позицию возле входной двери.
   Дэн предпочитал работать  в  обеденный  перерыв,  чтобы  потом  иметь
возможность  спокойно  позаниматься   тяжелой   атлетикой,   и   у   Фэб
выработалась привычка перебрасываться с ним парой  слов  перед  отъездом
домой.  Она  услышала  его  ритмичные  выдохи  прежде,   чем   вошла   в
гимнастический зал. Он лежал лицом  вверх  на  обитой  войлоком  скамье,
упершись ступнями в пол, и размеренными движениями  выжимал  над  грудью
чудовищного вида штангу. Его бицепсы мерно вздувались, и мышцы на  груди
натужно ходили под мокрой от пота футболкой. Она  почувствовала,  как  у
нее сохнет во рту.
   Он еще не заметил ее, и ей не было  нужды  прятать  свою  тоску.  Фэб
высоко ценила их растущую дружбу, несмотря на крушение своих надежд. Она
хотела быть ему больше чем другом, но начинала понимать, что с таким  же
успехом могла бы желать луну с неба. Десятилетнее  воздержание,  видимо,
не прошло для нее бесследно, и она скорее всего не могла  или  не  умела
дать ему то, к чем