автомобиля, но  он,  как
видно, принял ее открывшийся рот за своеобразное приглашение. Прежде чем
Франческа успела облечь мысли в словесную форму, он снова набросился  на
нее с поцелуями. Не очень представляя, как это случилось,  она  услышала
собственные стоны, усиливавшиеся по мере того, как  поцелуи  становились
все глубже и горячее. Протянув руку вниз, он ухватил лодыжку Франчески и
поднял ее ногу.
   - Прямо сюда, - мягко и тихо прошептал  он.  -  Милая,  поставь  ногу
рядом с номерным знаком.
   Она его послушалась.
   - Продвинь бедра чуть вперед. Вот так, хорошо. - Его  голос,  утратив
привычную мягкость, зазвучал хрипло, а дыхание участилось.  Она  подняла
его майку повыше, горя желанием ощутить его  обнаженную  кожу  на  своей
груди. Стянув ее через голову, он начал стаскивать с нее трусики.
   - Далли...
   - Все нормально, дорогая. Все хорошо. - Трусики исчезли, и  ее  попка
очутилась на холодном металле, покрытом пылью. - Френси, та  упаковка  с
противозачаточными пилюлями, что я заметил в твоем чемодане, она ведь не
только для декорации, правда?
   Она утвердительно кивнула, не желая  портить  настроение  длительными
объяснениями.  Когда  несколько  месяцев   назад   месячные   неожиданно
прекратились, ее врач посоветовал перестать применять  противозачаточные
таблетки, пока месячные не возобновятся, заверив, что до тех пор она  не
забеременеет, а в данный момент это и было самым главным.
   Рука Далли очутилась  на  внутренней  стороне  ее  бедра.  Он,  нежно
поглаживая кожу, мало-помалу начал все ближе  подбираться  к  той  части
тела Франчески, которую она не считала особенно прекрасной, к той  самой
части, которую Франческа постаралась бы как можно скорее спрятать,  если
бы  не  почувствовала,  что  та  стала  горячей,  трепетной  и  какой-то
странной.
   - А что, если кто-нибудь придет, - вскрикнула Франческа, когда  Далли
коснулся ее.
   - Будем надеяться, что кто-нибудь да придет, - хрипло ответил  Далли.
Тут он прекратил свои поглаживания и дотронулся до нее..,  по-настоящему
дотронулся. Изнутри.
   - Далли, - полузастонала, полувскрикнула она.
   - Тебе хорошо? - пробормотал он, осторожно  двигая  пальцы  вперед  и
назад.
   - Да, да!
   Пока он так играл с Франческой,  она,  подставив  лицо  дольке  луны,
висевшей в небе штата Луизиана, закрыла глаза, чтобы ничто не  отвлекало
ее от разливающихся  по  телу  необыкновенных  ощущений.  Она  повернула
голову набок, даже не заметив, как комочки грязи на багажнике  царапнули
щеку. Его руки становились все более нетерпеливыми. Они сильнее  развели
ей ноги и придвинули бедра ближе к краю багажника.  Между  ее  ступнями,
поставленными   предусмотрительным   Далли   на    бампер    и    сейчас
уравновешивающими вес тела, был номерной знак  штата  Техас  да  полоска
запыленного хрома. Он повозился у пояса своих джинсов, и  она  услышала,
как расстегивается "молния". Он поднял ее бедра.
   Почувствовав, как он  вошел  в  нее,  Франческа  слегка  задохнулась.
Наклонившись к ней, он, не отрывая ног от земли, чуть отпрянул.
   - Тебе больно?
   - О нет. Мне.., мне так хорошо.
   - Так и было задумано, милая.
   Франческе захотелось,  чтобы  он  поверил,  какая  она  замечательная
любовница, захотелось сделать все как полагается, но мир, казалось, стал
ускользать от нее. Все вокруг сделалось расплывчатым, зыбким,  окутанным
теплом. Разве можно сосредоточиться теперь, когда он так  прикасается  к
ней,  когда  так  двигается?  Внезапно  у  нее   появилась   потребность
почувствовать его еще сильнее. Сняв ногу с бампера, она закинула ее  ему
на бедро, а второй обняла его ногу и, прильнув к  нему,  вобрала  его  в
себя, сколько было возможно.
   - Полегче, милая, - сказал он. - Не торопись. - Целуя  Франческу,  он
начал медленно двигаться в ее теле, и ей  стало  хорошо  как  никогда  в
жизни. - Ты чувствуешь меня, дорогая? - промурлыкал он ей на ухо голосом
с легкой хрипотцой.
   - О да.., да. Далли.., мой великолепный Далли.., мой любимый Далли...
- Она начала приближаться к финишу, и тут в ее голове словно  взорвалась
какофония звуков.
   Далли тяжело вздохнул, и у него вырвалось нечто вроде стона.  С  этим
звуком в нее влились новые силы, он словно разжег огонь  ее  страсти,  и
Франческа  опять  испытала  восторг.  Далли  на  какой-то  восхитительно
нескончаемый момент замер над ней, а потом обмяк.
   Франческа, повернув голову, прижалась щекой к его волосам, ощущая его
рядом, в себе, такого  дорогого,  прекрасного,  такого  настоящего.  Она
заметила, что ее кожа прилипла к его телу, и почувствовала под  ладонями
влажность его спины. Маленькая капля пота упала на ее обнаженную руку, и
Франческа поняла, что теперь ей это все равно. "Может, это  и  есть  то,
что называют любовью?" - мечтательно  подумалось  ей.  Ее  глаза  широко
открылись. Она влюблена. Это несомненно. Как  же  она  раньше  этого  не
поняла? Вот почему у нее все было не  так,  как  надо.  Вот  почему  она
чувствовала себя такой несчастной. Она влюблена.
   - Френси, - прошептал он.
   - Да?
   - Тебе хорошо?
   - Ода.
   Он приподнялся на руке и с улыбкой взглянул на нее:
   - Тогда как насчет того, чтобы вернуться в мотель и повторить все  на
простынях, которые ты там постелила?
   На обратном  пути  Франческа  сидела  посередине  переднего  сиденья,
прислонившись щекой к его плечу, жевала дольку "Даббл-баббл"  и  грезила
наяву об их будущем.
 
Глава 13 
 
   Наоми Джеффи Танака вошла в  свою  квартиру,  с  портфелем  от  Марка
Кросса в одной руке и пластиковым мешком от Забара - в другой.  В  мешке
были коробка золотого инжира, сладкий сыр и французская булка с корочкой
- все, что необходимо для прекрасного позднего обеда после  работы.  Она
поставила портфель и положила мешок на черную  гранитную  рабочую  тумбу
своей кухни, прислонив  его  к  стене,  покрытой  эмалью  цвета  темного
бургундского. Квартира была стильная и богатая как раз  такая,  в  какой
должен жить вице-президент большого рекламного агентства.
   Наоми нахмурилась, вынимая сыр и кладя  его  на  розовую  тарелку  из
глазурованного фарфора. От страстно желаемого поста  вице-президента  ее
отделяло лишь одно маленькое  препятствие  -  надо  было  найти  Дерзкую
девчонку. Этим утром  Гарри  Роденбаум  прислал  ей  резкую  записку,  в
которой грозил передать дело кому-нибудь из  "более  напористых  мужчин"
агентства, если за ближайшую пару недель она не найдет Дерзкую девчонку.
   Наоми сбросила серые замшевые туфли и  задвинула  их  ногой  в  угол,
продолжая доставать из мешка покупки. Почему ее  так  трудно  найти?  За
последние несколько дней они с секретаршей сделали десятки  звонков,  но
нужная  девушка  не  находилась.  Она  была  где-то  рядом,  Наоми   это
чувствовала, но где?
   Наоми  помассировала  виски,  но  это  не  облегчило  головную  боль,
мучившую ее весь день.
   Положив инжир в холодильник, она подобрала туфли и, усталая, вышла из
кухни. Надо бы принять душ, напялить старый удобный халат и выпить бокал
вина прежде, чем садиться за работу, которую она принесла с собой. Одной
рукой она начала расстегивать жемчужные пуговицы  на  платье,  а  локтем
другой нажала на выключатель.
   - Как жизнь, сестрица?
   Наоми вздрогнула и повернулась на голос  брата;  сердце  готово  было
выскочить у нее из груди.
   - Бог мой!
   Джерри Джеффи развалился на диване, его потертые джинсы  и  выцветшая
голубая рубаха на розовой шелковой обивке смотрелись дико. Черные волосы
Джерри по-прежнему были уложены в прическу "Афро". На  левой  скуле  был
шрам; усталые складки залегли у полных губ,  сводивших  с  ума  всех  ее
подруг. Нос не изменился - длинный и толстый,  как  у  орла.  А  глубоко
посаженные глаза, все еще горевшие  фанатичным  огнем,  были  похожи  на
черные драгоценные камни.
   - Как ты здесь оказался? - спросила она с  бешено  бьющимся  сердцем.
Она ощущала одновременно и  гнев,  и  уязвимость.  Лишние  трудности  ей
сейчас совершенно ни к чему, а  появление  Джерри  могло  означать  лишь
новые  проблемы.  К  тому  же  она   терпеть   не   могла   то   чувство
неполноценности, которое всегда испытывала  рядом  с  Джерри:  маленькая
сестренка, которая опять  не  может  удовлетворить  высоким  требованиям
своего старшего брата.
   - Ты не поцелуешь старшего братца?
   - Я не хочу, чтобы ты здесь оставался.
   У нее мелькнуло, но мгновенно исчезло впечатление  давившей  на  него
огромной усталости. Джерри всегда был хорошим актером.
   - Почему ты сначала не позвонил? - резко спросила она.
   Потом Наоми вспомнила, что несколько недель назад  видела  фотографию
Джерри  в  газетах  -  он   возглавлял   демонстрацию   протеста   около
военно-морской базы в Бангоре, штат Мэн, против размещенных там  ядерных
подводных лодок с ракетами "Трайдент".
   - Тебя что, снова арестовали? - обвиняюще спросила она.
   - Ну что такое еще один арест в Стране Свободы, в Обители  Храбрости?
- Вскочив с дивана,  он  протянул  к  ней  руки  и  одарил  Наоми  самой
очаровательной улыбкой из набора Пьеда Пайпера. - Пойдем,  радость  моя.
Как насчет маленького поцелуйчика?
   Он был так похож на старшего брата, который  покупал  ей  леденцы  во
время приступов астмы, что Наоми слегка улыбнулась. Однако  ее  минутная
слабость была ошибкой.  Рыча,  как  чудовище,  он  перемахнул  через  ее
кофейный столик из мрамора и стекла и двинулся на нее.
   - Джерри! - Наоми пятилась от него, но  Джерри  продолжал  наступать.
Оскалив зубы, скрючив пальцы, шатаясь,  он  наступал  на  нее  в  лучших
традициях Франкенштейна.
   - Четырехглазое клыкастое привидение снова здесь! - рычал он.
   - Я сказала, прекрати! - Ее голос превратился в  пронзительный  визг.
Она не могла вынести еще  и  четырехглазое  клыкастое  привидение  -  ей
хватало Дерзкой девчонки, вице-президентства и  продолжающейся  головной
боли. Годы прошли а брат не изменился. Он был все тем же стариной Джерпи
- возмутителем спокойствия, человеком, для которого жизнь слишком тесна.
Но это уже не было для нее столь привлекательным.
   Джерри наклонился к ней, лицо смешно перекосилось,  глаза  вращались.
Он играл в игру, которой мучил Наоми, сколько она себя помнила.
   - Четырехглазое клыкастое привидение питается мясом юных  дев!  -  Он
искоса взглянул на Наоми.
   - Джерри!
   - Сочных юных дев!
   - Прекрати!
   - Аппетитных юных дев!
   Несмотря на раздражение, она хихикнула:
   - Джерри, перестань!
   Она отступала в холл, не сводя  с  него  глаз,  а  Джерри  неотступно
следовал за ней. С нечеловеческим  воплем  он  бросился  на  нее.  Наоми
вскрикнула, когда он подхватил  ее  на  руки  и  закружил.  Ей  хотелось
закричать: "Ма! Ма,  Джерри  пристает  ко  мне!"  Ее  внезапно  охватило
чувство ностальгии; ей захотелось попросить защиты  у  женщины,  которая
тотчас отворачивалась, когда при ней упоминали имя ее старшего сына.
   Джерри вонзил зубы в ее плечо и куснул достаточно сильно,  чтобы  она
снова вскрикнула, но не настолько, чтобы ее поранить.
   - Что за страшная дрянь? Это не мясо девственницы! - Он поднес  Наоми
к дивану и бесцеремонно бросил. - Гадость!
   Придется переходить на пиццу.
   Она и любила и ненавидела его; ей так  хотелось  обнять  брата,  что,
вскочив с дивана, Наоми кулаком стукнула ему прямо по руке.
   - Ой! Эй, без насилия, сестрица!
   - Без насилия, мой дурачок! Что с тобой  приключилось,  раз  ты  сюда
вломился? Ты все тот  же  -  без  царя  в  голове!  Когда  ты  вырастешь
наконец?
   Джерри ничего не ответил - просто стоял и смотрел на нее.
   Хрупкая атмосфера игры рассеялась. Его диковатые  глаза  прошлись  по
дорогому платью и брошенным у двери модным туфлям. Достав  сигарету,  он
закурил, все еще  глядя  на  сестру.  У  него  всегда  была  способность
вызывать в ней чувство неполноценности, ощущение личной  ответственности
за все грехи мира, но  сейчас  Наоми  не  трогало  неодобрение,  которое
постепенно проступало  на  его  лице,  пока  он  обозревал  материальную
сторону ее мира.
   - Это важно для меня, Джерри, - продолжила она, - я не хочу, чтобы ты
здесь был.
   - Старик в конце концов должен будет тобой гордиться, - сказал он без
выражения.   -   Его   маленькая   Наоми   превратилась   в   прекрасную
капиталистическую свинью, как и все прочие.
   - Не начинай с меня.
   - Ты мне никогда не рассказывала, как он реагировал, когда  ты  вышла
замуж за того япошку. -  Джерри  цинично  засмеялся,  словно  залаял.  -
Только моя сестра Наоми могла выйти замуж за япошку по имени Тони. Боже,
что за страна!
   - У Тони мать - американка! И он один из ведущих биохимиков в стране!
Его работы публикуются в очень важных... -  Наоми  остановилась,  поняв,
что защищает человека, который ей  теперь  даже  не  нравится.  Вот  так
всегда с Джерри...
   Она медленно повернулась к Джерри и некоторое время  внимательно  его
изучала. Ей снова показалось, что в его облике  мелькнула  усталость,  и
она должна была напомнить себе, что все это - игра.
   - У тебя что, снова проблемы?
   Джерри пожал плечами.
   "Он действительно выглядит уставшим", - подумала Наоми;  все  же  она
была дочерью своей матери.
   - Пойдем на кухню. Дай-ка я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
   Даже если бы в дверь коттеджа  пытались  вломиться  бандиты,  в  пять
часов женщина ее семейства усаживала бы всех за обед.
   Пока Джерри курил, она сделала ему сандвич с жареным  мясом,  добавив
туда ломтик швейцарского сыра, как он любил, и поставила на стол тарелку
с купленным для себя инжиром.
   Разложив перед ним еду, она налила себе бокал вина, посматривая,  как
он ест. Наоми поняла, что Джерри голоден и что он не хочет показать  ей,
насколько он голоден. И когда же в последний раз он ел  приличную  пищу?
Раньше женщины становились в очередь, чтобы удостоиться чести  накормить
Джерри Джеффи. Наверное, и сейчас та же  картина,  потому  что  ее  брат
сохранил сексуальную привлекательность, щедро отпущенную ему судьбой. Ее
всегда бесило, как небрежно он обращался с влюбленными в него женщинами.
   Наоми  сделала  ему  второй  бутерброд,  который  исчез  с  такой  же
скоростью,  как  и  первый.  Усаживаясь  на  стул  рядом  с  ним,  Наоми
испытывала гордость. Ее брат был лучше их всех - с чувством  юмора  Эбби
Хофмана, дисциплиной Тома Хайдена, зажигательной речью Стокли Кармайкла.
Но сейчас Джерри - динозавр, радикал шестидесятых, перенесенный в  эпоху
всеобщего эгоизма. Он пытался пробить корпуса  ядерных  ракет  шариковой
ручкой  и  докричаться  до  людей,  уши  которых  были  плотно   закрыты
наушниками их магнитофонов фирмы "Сони".
   - И сколько ты платишь за  эту  квартиру  -  спросил  Джерпи  скомкав
салфетку  и  встав,  собираясь  одержать  окончательную  победу  над  ее
холодильником.
   - Не твое дело! -  Наоми  не  собиралась  выслушивать  его  лекцию  о
количестве голодающих детей, которых  можно  было  бы  накормить  на  ее
месячную квартирную плату.
   Джерри открыл пакет с молоком и достал из буфета стакан.
   - Как мать? - небрежно спросил он.
   Тон вопроса не обманул Наоми.
   - У нее небольшие проблемы с артритом, а в остальном все в порядке.
   Джерри сполоснул стакан и поставил его на верхнюю полку посудомоечной
машины. Он всегда был большей чистюлей, чем Наоми.
   - У папы тоже все в  порядке,  -  сказала  она  и  не  удержалась  от
искушения задать ему вопрос:
   - Ты знаешь, что он прошлым летом ушел в отставку?
   - Да, знаю. Они еще спрашивают о...
   Наоми не смогла с собой справиться. Она поднялась со стула, подошла к
брату и потерлась щекой о его руку.
   - Я знаю, что они думают  о  тебе,  Джер,  -  мягко  Сказала  она.  -
Просто.., это тяжело для них.
   - По-твоему, это из-за их гордыни? - горько спросил он.
   - Их приятели рассказывали... - ответила она, зная, как неубедительно
звучит оправдание.
   Он обнял ее коротко и неуклюже и быстро ушел обратно в комнату.  Стоя
около  окна,  он  одной  рукой  отодвигал  штору,  а  другой  прикуривал
сигарету.
   - Джерри, расскажи мне, почему ты приехал? Чего ты хочешь?
   Минуту он смотрел на силуэты зданий на фоне неба. Потом сложил ладони
вместе и, встав в молитвенную позу, отвесил ей небольшой поклон.
   - Только маленькое убежище, сестренка. Только маленькое убежище.
 
*** 
 
   Далли выиграл турнир в Лейк-Чарльз.
   - Целое сокровище выиграл, - ворчал Скит,  когда  воскресным  вечером
они втроем возвращались в мотель с призом - серебряном  кубком,  похожим
на урну, и чеком на десять тысяч долларов. - Турнир выеденного  яйца  не
стоит, и ты, конечно, показываешь лучшую игру за два  месяца!  Скажи  на
милость, что тебе мешало так играть в  Файрстоуне  или  в  любом  другом
месте, где на тебя наведены телекамеры?
   Франческа  сбросила  босоножки  и  рухнула  на   кровать.   Казалось,
усталость добралась уже до костей. Она обошла все восемнадцать лунок  на
площадке,  ободряя  Далли,  а  заодно  отбивая  охоту  у  секретарш   из
нефтехимической компании приближаться к нему слишком  близко.  Франческа
вбила себе в голову, что сейчас, когда  она  его  любит,  дела  у  Далли
изменятся к лучшему.
   Для нее он будет играть, как сегодня,  начнет  выигрывать  турниры  и
зарабатывать для них кучу денег.  Они  были  любовниками  меньше  суток,
поэтому она понимала, что мысль Далли назначить ей постоянное  жалованье
несколько преждевременна, но не могла об этом не думать.
   Далли начал  вытягивать  свою  рубашку  для  гольфа  из  светло-серых
спортивных брюк.
   - Я устал, Скит, у меня запястья болят. Отложим это до лучших времен,
согласен?
   - Ты всегда так говоришь! Но лучшие  времена  никогда  не  наступают,
потому что ты и слушать об этом не желаешь! Ты продолжаешь...
   - Прекрати! - Франческа спрыгнула с кровати и повернулась к Скиту.  -
Послушай, оставь его в покое! Ты что, не видишь, как он  устал?  Сегодня
он был великолепен!
   - Моя милая великолепная тетя, - протянул Скит.  -  Этот  мальчик  не
играл и на три четверти своих возможностей, и сам прекрасно  это  знает.
Занимайся-ка лучше своей косметикой, мисс  Фран-чес-ка,  и  позволь  мне
позаботиться о Далли!
   Он важно прошествовал к двери и, уходя, громко захлопнул ее.
   Франческа повернулась к Далли:
   - Почему ты  его  не  уволишь?  Он  невозможен,  Далли!  Он  все  так
усложняет!
   Далли вздохнул и стянул рубашку через голову.
   - Оставь его в покое, Френси.
   - Этот человек у тебя служит, а ведет себя так,  как  будто  он  твой
хозяин. Ты должен положить этому конец.
   Далли шагнул к коричневому бумажному пакету, принесенному с собой,  и
вынул из него блок из шести банок пива.
   "Он слишком много пьет", - подумала Франческа, хотя Далли никогда  не
выказывал ни малейших признаков этого.  А  еще  она  видела,  как  Далли
принимал несколько таблеток, и вряд ли это были  витамины.  Со  временем
она заставит его отказаться от обеих этих вредных привычек.
   Он вытянул банку из упаковки и открыл крышку.
   - Лучше не старайся встать между мной и Скитом, Френси.
   - Я не стараюсь встать между вами. Я только хочу,  чтобы  твоя  жизнь
стала легче.
   - Да? Ну, забудем. - Он допил пиво и поднялся. - Я отправляюсь в душ.
   Франческа не хотела, чтобы он сердился  на  нее,  и  сложила  губы  в
неотразимую соблазнительную улыбку.
   - Тебе спину не потереть?
   - Я устал, - ответил Далли с раздражением, - оставь меня в  покое.  -
Он прошел в ванную и закрыл дверь, успев увидеть обиду в ее глазах.
   Стянув одежду, Далли включил душ на всю катушку.  Вода  струилась  по
его поврежденному плечу. Закрыв глаза,  он  поворачивался  под  струями,
думая о жаждущем любви взгляде, который успел заметить. Ему  нужно  было
бы раньше понять, что Франческа вообразит, будто влюблена  в  него.  Для
нее весь мир - приложение к ней. Франческа -  яркий  представитель  того
сорта женщин, которые не могут  видеть  дальше  своего  красивого  носа.
Прокл