ломанные  жалюзи  и  металлические
перила. Глядя на все это, зрители должны  были  мысленно  перенестись  в
новоорлеанский дворец во влажную летнюю ночь.
   Появились модели в дымчатых платьях.  Тонкая  ткань  облегала  грудь,
локти, колени; они казались утрированно острыми, как на рисунках  Томаса
Харта Бентона. Они принимали невероятные позы: откидывали назад  голову,
тянули руку к пальмовым листьям-веерам и  замирали,  наклоняясь,  словно
ветви  плакучей  ивы  так,  что  волосы  спускались  до  пола.   Зрители
зашептались, украдкой оглядываясь по  сторонам,  желая  увидеть  реакцию
других. Но было совершенно  ясно,  что  никто  не  решится  обнародовать
собственное впечатление, пока не станет ясно, к чему все это.
   Вдруг одна фигура отделилась от остальных и вышла в  лужицу  голубого
света. Моргая, она смотрела на зрителей, будто пытаясь понять, можно  ли
довериться этим людям,  потом  заговорила.  Она  говорила  о  потерянной
плантации, о Стэнли Ковальски, этом недоноске, за  которого  ее  дорогая
сестра вышла замуж. Голос звучал взволнованно и  устало,  лицо  казалось
измученным. Наконец девушка умолкла  и  протянула  к  собравшимся  руку,
словно умоляя понять ее. В зале наступила звенящая тишина,  потом  снова
зазвучал блюз, как бы прогоняя девушку назад, к теням.
   После ошарашенного молчания раздались робкие аплодисменты, потом  все
более энергичные. Зрители узнали  монолог  Бланш  Дюбуа  <Героиня  пьесы
Теннесси Уильямса "Трамвай "Желание"".>, Кисеи прекрасно исполнила  его.
Флер почувствовала, как Чарльз с облегчением расслабился.
   - Она понравилась им, да? - прошептал он.
   Флер кивнула и задержала дыхание.  Если  бы  им  так  же  понравились
работы Майкла! Как бы хорошо Кисеи  ни  исполнила  свою  роль,  в  конце
концов не это главное. Здесь важнее всего мода.
   Музыка стала более быстрой. Модели  одна  за  другой  разрушали  свои
статичные позы, оживали и выходили из-за прозрачного занавеса на подиум.
Все были одеты в легчайшие летние платья, вызывавшие  в  памяти  ароматы
цветов, южные жаркие вечера, старые  трамваи  под  названием  "Желание".
Линии платьев мягкие, женственные,  без  всякой  вычурности,  специально
скроенные для женщин, уставших  походить  на  мужчин.  Ничего  подобного
Нью-Йорк не видел уже много лет.
   Флер прислушивалась к бормотанию  вокруг  себя,  к  скрипу  перьев  в
блокнотах,  шепоту.  Аплодисменты  за  первые   несколько   вещей   были
вежливыми, потом, по мере того  как  одно  платье  сменяло  другое,  они
становились  увереннее.  Красота,  придуманная  и  воплощенная  Майклом,
постепенно  доходила  до   людей;   аплодисменты   становились   громче,
энергичнее, пока наконец не переросли в общий  гул,  охвативший  большой
зал. Флер почувствовала, как ее пальцы свело  судорогой,  и  догадалась,
что впилась ими в колено Чарли.
   Когда последняя модель удалилась с подиума, Чарли длинно выдохнул.
   - За эти пятнадцать Минут, кажется, я прожил целую жизнь.
   Флер надела на лицо холодную  уверенную  улыбку  и  присоединилась  к
аплодисментам.
   - Только одну, - прошептала она ему.
   Были показаны еще две живые картины; вторая имела даже больший успех,
чем первая. Дождливый влажный лес из "Ночи Игуаны"  послужил  декорацией
для  второго  монолога  Кисеи.  Потом  на  подиум  высыпали  девушки   в
разноцветных ярких ситцевых  повседневных  платьицах.  И  наконец  Кисеи
изобразила потрясающую кошку Мэгги на фоне силуэта  обширного  изголовья
медной  кровати.  Эта  сцена  стала  прологом  для  показа  экзотической
коллекции платьев, украшенных  перьями  и  бисером,  вечерних  туалетов,
пробуждавших сладкие декадентские воспоминания. На сей  раз  зрители  не
просто аплодировали, они делали это стоя.
   Показ закончился. Флер, глядя, как Майкл и Кисеи  кланяются,  думала,
что отныне для брата и подруги начнется совершенно другая жизнь. Обнимая
Чарли Кинкэннона, она поняла, что и у нее уже не  будет  прежней  жизни.
Теперь можно не волноваться о приближающемся феврале. Что ж, она сделала
доброе дело, она помогла Кисеи и Майклу продемонстрировать  свой  талант
обществу. Кисеи - в благодарность за искреннюю дружбу, а  Майклу  -  как
извинение за многолетнюю и, по большому счету,  беспричинную  ненависть.
Совершенно неоправданную.
   Зрители покидали свои места, подходили к Флер. Непонятно почему,  она
вдруг обернулась и увидела Джейка Коранду, стоявшего у самой  двери.  Он
восхищенно поднял оба больших пальца.
   Следующие несколько дней телефон в офисе Флер разрывался.
   "Повседневная одежда для женщин" поместил материал о коллекции Майкла
под названием "Новая женственность".
   Журналисты, пишущие на темы  моды,  выстраивались  в  очередь,  чтобы
узнать   о   его   планах   на   будущее.   Майкл    спокойно    перенес
пресс-конференцию, организованную Флер, а потом увез сестру  на  ужин  в
таверну. Они сидели у стеклянной стены  Хрустального  зала  и  улыбались
друг другу, глядя поверх меню.
   - У этих Савагаров не так уж  плохо  идут  дела,  так  ведь,  старшая
сестричка?
   - Совсем неплохо, младший братик.
   Они смущенно улыбнулись, а потом Майкл принялся изучать меню.
   - Я думаю, мы закажем заливную индейку, - сказал он.
   - Ничего не стану есть с крыльями.
   - Тогда холодную осетрину.
   - А теплое филе?
   - Ну правда, Флер, у тебя вкус как у коккер-спаниэля. - Он драматично
вздохнул. - Я думаю, мы пойдем на компромисс и остановимся на телятине.
   С того вечера, когда они ели устриц с жареной картошкой в придорожном
ресторане, у них вошло в привычку заказывать одинаковую  еду.  Но  перед
этим минут десять они спорили, выбирая блюда, хотя вкусы их  не  слишком
разнились. Однажды, когда Флер  по  рассеянности  сразу  согласилась  на
закуску, предложенную Майклом, он показался  таким  обиженным,  что  она
поклялась никогда больше не совершать  подобной  ошибки.  Не  желая  его
разочаровывать, она продолжила спор:
   - Я не буду есть корову, так что забудь  о  телятине.  А  как  насчет
каплуна?
   Майкл покачал головой и заметил:
   - Чересчур утонченно. Может, мясо молодого барашка?
   - Ой, они такие хорошенькие! - воскликнула она. - Свиные отбивные!
   Майкл содрогнулся.
   - Каплун, - заявила Флер. И со смехом коснулась рукава его поплиновой
куртки-сафари, которую он надел с рубашкой цвета  бургундского  вина,  с
французским военным свитером и галстуком швейцарской армии.  -  Я  люблю
тебя, Майкл. Очень. Все забываю тебе сказать.
   - Я тоже. Даже еще больше. - Он умолк, потом  наклонил  голову  набок
так, что волосы коснулись плеча. - А тебя не раздражает, что я гомик?
   - Надеюсь, ты спрашиваешь не потому, что я предложила каплуна.
   Он улыбнулся.
   - Нет, просто совпадение.
   - Будь у меня волшебная палочка, - сказала она,  -  я  с  ее  помощью
кое-что изменила бы. Как бы я хотела видеть тебя  счастливым  с  кем-то,
кто мог  бы  подарить  мне  целую  армию  племянниц  и  племянников.  Но
поскольку это не грозит, я хочу, чтобы ты был в  надежных  отношениях  с
человеком, достойным тебя.
   - С кем-то вроде Саймона Кэйла?
   - Ну раз уж ты упомянул...
   Майкл опустил меню и печально посмотрел на Флер.
   - Ничего не выйдет, Флер. Я знаю, ты бы хотела, но не получится.
   Она смутилась.
   - Слушай, Майкл, давай забудем об этом. Я переступила черту.  Это  не
мое дело.
   Он улыбнулся.
   - Да, не твое. Но ты меня любишь, ты обо мне заботишься.
   Как  же  мне  всегда  хотелось,  чтобы  наконец  кто-то  любил   меня
независимо от того, счастлив я или нет, удачлив или нет.
   -  Осторожно,  Майкл,  а  то  я  подумаю,  что  ты  даешь  мне  право
вмешиваться в твою жизнь.
   - Ну, я  рискну.  -  Он  хотел  было  скрестить  руки  на  груди,  но
передумал.
   Флер заметила, что он нервничает.
   - Саймон - особый человек, -  сказал  Майкл,  -  между  нами  крепнет
дружба, которая важна для обоих. Как у вас с Кисеи.
   Но это все, что между нами может быть. Замечательная дружба.
   Саймон сильный, и я сильный. Мы оба  независимые  и  самодостаточные,
Саймон, знаешь ли, по-настоящему ни в ком не нуждается.
   - А для тебя очень важно быть нужным? Да?
   Майкл кивнул.
   -  Я  знаю,  тебе  не  нравится  Дэймон.  Ты  права,  он  может  быть
эгоистичным, он не самый лучший из тех, кого  я  встречал.  Но  он  меня
любит, Флер. Я нужен ему.
   Флер пыталась справиться с разочарованием.
   - Нельзя сказать, что у Дэймона плохой вкус.
   Майкл весело улыбнулся.
   - Я заметил в списке закусок зобную железу. Как ты  смотришь  на  это
сладкое мясо?

***

   В городе Заговорили не только  об  успехе  Майкла,  пронесся  слух  о
таланте Кисеи. Четыре продюсера сразу захотели пригласить ее  на  пробу.
Кроме того,  Флер  обратила  внимание,  что  несколько  человек,  упорно
обходивших ее стороной, нашли время позвонить ей. Неужели дни, когда она
была парией, закончились? Да, но скорее всего до тех пор,  пока  Алексей
не предпримет новый шаг, думала Флер.
   В течение нескольких недель  она  занималась  Кисеи.  Флер  составила
расписание ее проб в кино и на телевидении. К Дню благодарения  суматоха
улеглась  и  Кисеи  подписала  контракт  на  "Пятое  июля".  Теперь   ей
предстояло  лететь   в   Лондон,   чтобы   попробоваться   на   роль   в
высокобюджетном приключенческом фильме,  который,  Флер  была  убеждена,
сделает ей имя. Они обе были слишком заняты и могли себе позволить  лишь
разговоры по телефону или торопливый совместный ленч. Только в  пятницу,
поздно вечером, они наконец договорились  посидеть  как  следует.  Кисеи
появилась в дверях с пиццей и большой бутылкой "Тэб".
   - Давай скорее снимай телефонную трубку.
   - Уже.
   Флер поставила кассету с "Иглз" <Популярная американская рок-группа.>
и пошла на кухню за бокалами. Кисеи разделывала пиццу на новом  кофейном
столике в гостиной.
   - Ну прямо как в старые добрые времена,  Флеринда!  -  крикнула  она,
стараясь перекрыть звуки музыки. - С той только разницей, что теперь  мы
богатые и известные. Может, нам уже следует перейти на белугу?  Хотя  не
понимаю, как можно променять всеамериканскую пиццу с перцем на рыбу.
   - Мы будем пить "Тэб" из баккара. И мы соединим два лучших из миров!
   Флер появилась на верху лестницы с двумя наполненными льдом  бокалами
и пачкой салфеток.
   - Ты думаешь, мы лицемерки, что пьем это  с  пиццей?  Мы  ведь  можем
позволить себе все что угодно.
   - Ладно, ты философствуй, Флеринда, а я пока поем. С самого  завтрака
во рту не было ни крошки.
   Кисеи впилась в кусок пиццы, только что вынутый  из  коробки,  и  сыр
лентой потянулся изо рта.
   - Вряд ли когда-нибудь я была такой счастливой, как  сейчас,  -  жуя,
бормотала она.
   - Боже мой, до чего же ты любишь пиццу.
   - Я не про пиццу.  -  Кисеи  еще  раз  надкусила.  На  этот  раз  она
прожевала, прежде чем заговорить. - Я про пьесу, про  кино,  вообще  про
все. Боб Фосс вчера со мной поздоровался  совсем  не  так,  как  раньше.
Тогда он говорил: "Эй, детка, привет!" А теперь:
   "Привет, Кисеи". Боб Фосс! Боже мой! - Кисеи  то  и  дело  откусывала
пиццу и вываливала на Флер события последних недель.
   Слушая рассказ подруги о первых неделях  репетиций  и  ее  невероятно
противоречивые  оценки  собственной  игры,  Флер  испытывала   настоящее
удовольствие. Несмотря на яркий талант Кисеи, ничего такого не случилось
бы без ее участия. Внезапно перед глазами Флер вспыхнуло  лицо  Белинды.
Удовольствие сразу исчезло, и  она  подумала:  неужели  мать  испытывала
похожие чувства по отношению к ней самой?
   Они заговорили о фильме,  в  котором  Кисеи  собиралась  сниматься  в
Лондоне. Подруга нервничала и поэтому  стала  расспрашивать  Флер  о  ее
опыте с "Затмением". Наконец они добрались до Джейка.
   - Что-то, ты о нем почти ничего не  говоришь  в  последнее  время,  -
начала Кисеи.
   Флер пожала плечами.
   - Я его почти не вижу. Он много работает,  а  когда  я  поднимаюсь  в
мансарду проверить, как он там, он на меня даже не смотрит.
   - Значит, если сказать по-другому, вы с ним не спите.
   - Боже мой. Кисеи,  в  отношениях  между  мужчиной  и  женщиной  есть
кое-что еще, кроме секса.
   - Ах, оставь, Флеринда, ты сейчас говоришь с лучшей подругой.
   - Не стану тебе врать, Кисеи, он мне все еще нравится. Может быть, он
всегда мне будет нравиться. Но это ничего  не  меняет  Один  раз  я  уже
обожглась и снова не хочу. Он мне не подходит.
   - Ты уверена?
   - В конце концов, он был любовником моей матери!
   - А это не твое дело. Белинда, может, немного испорченная женщина, но
красивая и соблазнительная. Она понравилась Джейку. Вы же  не  были  его
любовницами одновременно? Чем бы они с Белиндой ни занимались в постели,
это тебя не касается. Ясно?
   - Она должна была  понять,  какие  чувства  я  к  нему  испытываю!  -
воскликнула Флер. - Но она все равно прыгнула к нему в постель.
   - А он-то при чем? - Кисеи подвернула под себя  ноги  на  кушетке.  -
Слушай, ты все еще веришь в ту чепуху насчет Джейка,  что  он  соблазнил
тебя лишь ради спасения своего фильма? Я видела его всего несколько раз,
но даже мне ясно: это не в его стиле. Уверена, у него  есть  недостатки,
но среди них нет слепого тщеславия.
   - Да, у него есть недостатки, верно. Он очень непорядочный человек  в
том, что касается чувств.
   - С чего ты взяла?
   - Он не подпускает близко к себе.  Немножко  приоткроется,  а.  потом
будто накрепко захлопывает дверь. Это хорошо для дружбы,  но  для  любви
очень тяжело.
   Кисеи  положила  корочку  от  пиццы,  которую  только  что   подняла,
собираясь отправить в рот, и уставилась на подругу. Флер  почувствовала,
что к лицу прилила жаркая волна.
   - Я рассуждала вообще, Кисеи. Ради  Бога,  не  подумай,  что  о  себе
самой. Я не влюблена в него, Кисеи. Конечно, мне многое в нем  нравится.
Он умный, интересный, с ним мне не  надо  притворяться.  Понимаешь,  для
меня быть с Джейком - все равно что быть с тобой.
   - Только не так безопасно.
   - Да, не так безопасно.
   Они помолчали. Потом Флер сказала:
   - Я не могу позволить его себе.  В  моей  жизни  было  слишком  много
нечестных и непостоянных людей, мне не нужен  еще  один.  Я  никогда  не
прошу о любви. С меня хватит на три жизни. Я горжусь  тем,  что  у  меня
есть. Кисеи. Я сама себя сделала. И никого не прошу меня любить.
   - Ну конечно, не просишь.
   Кисеи видела, как  взволнована  Флер,  и,  сжалившись,  сменила  тему
разговора. Они поболтали о неврозе Оливии  Крейгтон,  обсудили,  что  из
одежды Кисеи стоит взять в Лондон. Наконец Флер  показалось,  что  Кисеи
больше не может  терпеть:  от  нее  исходило  возбуждение,  которое  она
старательно подавляла. Вдруг до Флер дошло, что  за  весь  вечер  с  губ
подруги ни разу не слетело имя Чарли Кинкэннона.
   - Давай, Кисеи, выкладывай. Тебе же не терпится  мне  рассказать  Так
что приступай.
   - Что выкладывать? Ну какая ты грубая, Флер.
   - Ну давай, краса южной ночи, не ходи вокруг да около.  В  чем  дело?
Это связано с Чарли, да?
   Кисеи колебалась.
   - Гм... Ну, в общем-то я тебе ничего не сказала, потому что  боялась,
что  ты  воспримешь  это  как  очередную  глупость.  -   Она   принялась
накручивать локон на палец,  а  потом  посмотрела  на  Флер,  ожидая  ее
реакции.
   - Кисеи, нам утром в понедельник надо  быть  на  работе.  Как  насчет
того, чтобы успеть рассказать до конца уик-энда?
   - В общем-то, - поспешно сказала Кисеи, - думаю, я влюбилась.
   - А почему ты думаешь, что я назову подобное признание глупостью?
   - Если вспомнить мое прошлое, разве Чарли подходящий мне партнер?
   Флер улыбнулась.
   - Скажу тебе, что я всегда считала вас с Чарли прекрасной  парой.  Ты
сама никогда не соглашалась со мной.
   Теперь, когда Кисеи сообщила новость, она  торопилась  выложить  свои
ощущения, пока не струсила.
   - Я чувствую себя такой дурой, Флеринда. Он самый прекрасный  человек
на свете, но я слишком давно не встречала мужчину, который хотел  бы  от
меня чего-то другого, кроме секса...
   Я даже не знаю, как вести себя с ним. Я пыталась  его  соблазнить,  а
ему нравилось разговаривать. О Кьеркегоре <Датский философ.>, о дадаизме
<Одно из направлений в искусстве XX века>, бог знает о чем. И слушать  -
тоже не важно что. Он никогда не проявляет  превосходства  в  беседе  на
любую тему, он не выступает, как другие, передо мной, он искренне  хочет
услышать мое мнение. Он будто вызывает меня на соревнование. Чем  больше
мы говорим, тем больше я проникаюсь уважением к себе, какая я  умная  на
самом-то деле! - В глазах Кисеи заблестели  слезы.  -  Флер,  это  такое
приятное ощущение.
   Флер почувствовала, что у нее тоже защипало глаза.
   - Ой, Магнолия, как я за тебя рада! Чарли  особенный  человек.  И  ты
тоже.
   - Смешно, сперва я думала, как бы заманить его в постель. Там уж  моя
территория. Я говорила, что у меня болят мышцы, просила потереть  спину,
а когда он подходил к двери, я стояла полуодетая. Но что бы я ни делала,
казалось, он ничего не замечает Потом, когда я стала забывать,  что  его
надо соблазнять, я стала просто получать удовольствие от его общества. Я
поняла,  что  он  вовсе  не  так  уж  равнодушен  к  моим   чарам,   как
притворяется. Но он долго продержался.
   Глядя на мечтательное выражение лица Кисеи, Флер ухмыльнулась.
   - Зная Чарли Кинкэннона, могу поклясться,  именно  этого  от  него  и
стоило ожидать.
   Кисеи улыбнулась.
   - Я не позволяла ему дотронуться до себя.
   - Ты шутишь?
   - Флер, оказывается, так приятно, когда за тобой ухаживают.
   Потом, две недели назад, он явился ночью после  репетиции  ко  мне  в
квартиру Начал целовать, мне ужасно нравилось, но я испугалась. А  вдруг
я его разочарую? По его лицу я поняла, что ему известны мои чувства.  Он
понимающе улыбнулся и вдруг заявил, что мы должны поиграть  в  "скрэббл"
<Популярная американская игра в "слова", типа кроссворда.>.
   - В эту детскую игру! - Флер почувствовала разочарование в Чарли.
   - Ну, не совсем уж в детскую. Со стриптизом.
   Молодец,   Чарли,   похвалила   его   про   себя   Флер.   А    потом
поинтересовалась:
   - А как в нее играют?
   - Да очень просто. Если твой противник выигрывает двадцать очков,  то
ты должна снять один  из  предметов  одежды  Знаешь,  Флер,  как  бы  ни
хотелось пойти в кровать, мне  действительно  очень  понравилось  с  ним
сражаться. Из меня вышел неплохой игрок. Я не собиралась проигрывать.  -
Кисеи сделала драматический жест рукой. -  Я  начала  здорово,  со  слов
бандит и чибис.
   - Впечатляет.
   - Потом нанесла ему удар между глаз сывороткой и жаргоном.
   - Ты, конечно, сбила ему дыхание.
   - Да. Напрочь. Но он  ответил  хорошо.  Челюстью  на  мой  жаргон.  И
сургучом на чибиса. Но все равно было ясно, что мы еще не в одной  лиге.
Я никогда не хватаюсь за слова из трех букв,  пока  меня  не  припрут  к
стене. Но когда я выдала очередное словечко, он остался в трусах и одном
носке. А на  мне  была  еще  нижняя  юбка  и  кое-что  под  ней.  -  Она
нахмурилась. - Тогда-то все и произошло.
   - Я уже просто не могу терпеть. От предчувствий.
   - Он ударил в ответ словом квайд.
   - Но такого слова нет.
   - О, есть.  Это  вождь  североафриканского  племени.  Хотя  вообще-то
только игроки международного класса и любители кроссвордов его знают.
   - Ну и?
   - Ты что, не понимаешь? Этот сукин сын стал меня торопить.
   - Боже мой.
   - Ну, в общем.., короче говоря, он выдал зебу по  горизонтали,  запер
словом злотый по вертикали. И моя куропатка после этого выглядела жалко.
Но самое ужасное ожидало впереди.
   - Не представляю, как мне выдержать напряжение.
   - Флокс. Вот что он выдал. Мне пришел конец.
   - Вот черт.

Глава 29

   Вместо того чтобы наслаждаться успехами, Флер  еще  больше  работала,
доводя себя и всех  вокруг  до  изнеможения.  Безусловно,  после  успеха
коллекции Майкла на нее обрушилась лавина пре