аблетки начали действовать, Флер заснула. Во сне она занималась любовью
с Джейком, он целовал ей шею, гладил ее сквозь шелковую ткань трусиков.
   После первых нескольких дней в Париже жизнь  Флер  начала  входить  в
привычное русло.  Она  поздно  вставала,  надевала  джинсы,  завтракала,
читала, слушала музыку, днем снова спала,  убедительно  прося  горничную
вовремя  разбудишь  ее,  чтобы  она  успела  принять  душ  и  одеться  к
возвращению Алексея. Иногда они гуляли, но недолго - ходьба утомляла ее.
Потом они ужинали, слушали музыку. По ночам она  засыпала  с  трудом,  и
Алексей массировал ей спину.
   Флер понимала, пора перестать киснуть,  надо  взять  себя  в  руки  и
думать, что делать. Но единственное, чего она не могла  сделать,  -  это
вернуться в Соединенные Штаты.
   Конечно, в таком виде, какая она сейчас, думала  Флер,  ее  никто  не
узнает. Но если узнают, от репортеров не будет отбоя. А на это у нее нет
сил. И потом, ничто в мире не  способно  заставить  ее  снова  появиться
перед камерой.
   Белинда продолжала звонить, Алексей по-прежнему отваживал  ее.  Флер,
должно быть, передумала насчет Греции, сказал он ей.
   Детективы, которых он нанял, полагают, что девочка на Багамах.
   Потом он отчитал Белинду за то, что она не состоялась как мать, и  та
разрыдалась.
   Флер решила, что самое лучшее для нее сейчас - это уехать  в  Грецию,
потому что Белинда там уже побывала. Она  всегда  любила  острова.  Флер
сказала Алексею, что им надо поговорить о деньгах, которые он  вкладывал
по ее просьбе. Она арендовала бы дом в Греции и купила лошадь.  Впрочем,
может, и не стоит ее покупать, пока она не устроится основательно.
   Но Алексей заявил,  что  основная  сумма  ее  денег  на  долгосрочных
вкладах, и взять их сейчас невозможно.
   Флер настаивала.
   Алексей сказал, что она  должна  понимать,  насколько  это  непросто.
Потом попросил не беспокоиться о деньгах и пообещал купить все, что  она
пожелает.
   Флер захотела дом в Ажане и лошадь.
   Он пообещал поговорить об этом, когда она почувствует себя лучше.
   После беседы с Алексеем ей стало немного неловко за  свое  поведение.
Она с  такой  легкостью  позволяла  отцу  заниматься  ее  деньгами,  что
пропускала мимо ушей все его объяснения насчет вкладов. Она  подписывала
бумаги, которые он ей присылал, не читая, и возвращала их. Счета  всегда
бывали оплачены в срок, у них с Белиндой  было  денег  столько,  сколько
нужно. О финансовых сложностях  ей  не  приходилось  беспокоиться.  Флер
пошла в комнату и решила еще немного поспать.
   В одно из воскресений они зашли в пустой офис Алексея, и  он  показал
ей свои самые драгоценные вещи. Стол, купленный на аукционе в Лондоне за
двести тысяч фунтов, молельный коврик из Малой Азии, костяной прибор,  в
котором в восемнадцатом столетии  хранились  курительные  принадлежности
самурая. Когда они вышли на бульвар Сен-Жермен, чтобы сесть  в  лимузин,
мимо них пробежал мужчина с ярко-оранжевой повязкой на голове и с черным
хронометром на запястье. Она попыталась вспомнить, каково это, когда ты,
полный сил и энергии, бежишь ради удовольствия.
   В ту ночь Флер снова не могла заснуть. Потом забылась тревожным сном,
ненадолго. Внезапно она открыла глаза. Ночная рубашка промокла от  пота.
Ей снился Джейк. Будто она вернулась в монастырь,  и  он  хочет  ее  там
оставить. Сняв рубашку. Флер завернулась в халат и  пошла  в  ванную  за
снотворным. Но пузырек оказался пуст,  вчера  она  вытряхнула  последние
таблетки.
   Флер решила найти Алексея. Но в комнате его не было. Сердце  тревожно
забилось, пульс участился. А если и он ее бросил?
   Потом Флер заметила в конце коридора  свет,  он  падал  на  ступеньки
лестницы, ведущей в пристройку.
   Флер поднялась по ступенькам и увидела, что дверь приоткрыта. В более
странной комнате ей не доводилось бывать никогда в  жизни.  Потолок  был
голубой, как небо,  а  по  нему  неслись  белые  пушистые  облака.  Край
парашюта, прицепленного к потолку, свисал над железной кроватью. Алексей
с поникшими плечами и пустой  рюмкой  в  руке  сидел  на  стуле  посреди
комнаты.
   - Алексей?
   - Оставь меня, - резко бросил он. - Уходи отсюда.
   Флер догадалась, что это комната Мишеля. Занятая собой и  собственной
болью, она до сих пор не удосужилась обратить внимание на боль отца.
   Она опустилась на колени рядом со стулом.  Флер  никогда  не  видела,
чтобы он много пил. Но сейчас от него разило ликером.
   Наверное, у Алексея выдалась ужасная ночь.
   - Ты тоскуешь по нему, да? - тихо спросила она.
   - Ты ничего не знаешь об этом.
   - Я знаю, что такое тосковать о ком-то, Алексей. Я  знаю,  что  такое
тосковать о том человеке, которого любишь.
   Он  поднял  голову,  и  она  увидела  холодные,  пустые  глаза.   Она
испугалась.
   - Твои чувства очень трогательны. Но они ни к чему. Мишель -  тряпка,
я вычеркнул его из своей жизни.
   "Как и меня, - подумала она. - Когда-то ты вычеркнул из  своей  жизни
меня".
   - Мне надо было выпить, и я себя потешил. Ясно?
   - Что ты хочешь сказать?
   - Кто, как не ты, Флер, должна понять. Именно ты, из всех.
   Ей не понравилось его замечание.
   - Ты думаешь, я себя тешу?
   - Ну конечно. Ты возвела на  пьедестал  Белинду.  Из  меня  сотворила
отца, которого тебе всегда хотелось иметь.
   Флер ощутила, как холодок пробежал по спине; встала" потерла руки.
   - Зачем мне было тебя  придумывать?  В  последние  несколько  лет  ты
прекрасно относился ко мне.
   - Я был именно таким, каким ты хотела меня видеть.
   Флер решила вернуться к себе в комнату.
   - Спокойной ночи, Алексей. Я пойду спать.
   - Подожди. - Он поставил пустую рюмку на стол. - Не обращай внимания.
У меня тоже есть свои собственные фантазии.
   Так что вряд ли стоит смеяться над твоими. Я мечтал обрести в  Мишеле
сына, достойного меня, а не порочного слабака, который лучше никогда  бы
не рождался.
   - Смешно, - резко  ответила  она.  -  И  старомодно.  Миллионы  людей
гомосексуалы. Подумаешь, какое дело.
   Он вскочил, и ей показалось, он сейчас ударит ее.
   - Ты ничего не знаешь об этом. Ничего! - зарычал Алексей. - Мишель  -
это  Савагар.  -  Он  зашагал  по  комнате,  пугая  Флер   исступленными
движениями. - Такое бесстыдство немыслимо для Савагара. Это кровь  твоей
матери. Мне не надо было жениться на ней.
   Никогда! Она одна из ошибок моей жизни, от которой я так  и  не  смог
оправиться. Мишеля испортило ее невнимание. Если бы не  было  тебя,  она
стала бы ему настоящей матерью Его устами говорил алкоголь.  Это  не  ее
отец. Флер понимала, ей лучше уйти, сейчас же, прежде  чем  она  услышит
нечто, чего она не хотела бы слышать. Она повернулась  к  двери,  но  он
оказался рядом.
   - Ты ведь меня совсем не знаешь? Так? - Он провел рукой вверх  по  ее
руке. - Я думаю, мы должны сейчас поговорить. Я пытался быть терпеливым,
дать тебе время прийти в себя. Но все слишком затянулось.
   Флер попятилась, отступая, но Алексей удержал ее.
   - Завтра, Алексей, - попросила она, - когда ты будешь трезвым.
   - А я не пьяный. У меня приступ меланхолии. - Он положил ей  руки  на
шею и мягко провел пальцем по контуру уха -  Ты  бы  видела  свою  мать,
когда она была еще моложе тебя. В ней  было  столько  жизни,  страсти  и
детского эгоизма. У меня есть планы на твой счет, дорогая. Они  возникли
в первый же день, как я увидел тебя.
   - Какие планы?
   - Ты боишься. Ложись-ка на кровать Мишеля, я помассирую тебе спину, и
мы сможем поговорить.
   Ей не хотелось ложиться на кровать Мишеля. Ей хотелось пойти к  себе,
запереться и спрятаться с головой под одеяло.
   - Ну иди, дорогая. Я вижу, что растревожил тебя. Дай я это исправлю.
   Алексей улыбнулся и повел ее к кровати.
   Она решила, что сходит с ума. Алексей скучает по  Мишелю,  а  она  не
может этого вынести, вот и  все.  Она  ревнует,  пытается  притвориться,
будто Мишеля вообще не существует.
   Флер легла на голый матрас и подложила ладошки под щеку.
   Он сел сбоку, постель продавилась, сквозь тонкую ткань халата он стал
тереть ей спину.
   - Я терпеливо ждал тебя, дорогая. Я дал тебе  два  года.  Я  позволил
тебе влюбиться. Я позволил тебе и твоей матери протащить  имя  Савагаров
по газетам, запятнать его вульгарной карьерой.
   Она напряглась.
   - Что ты...
   - Ш-ш-ш... Я буду говорить, а ты слушай. Когда ты,  собрав  все  свое
мужество, склонилась над гробом поцеловать в губы свою бабушку, я  понял
- совершилась ужасная несправедливость. Ты такая, каким должен был стать
мой сын. Я дал тебе время понять сущность твоей матери. Чтобы между нами
не стояли никакие фальшивые сантименты. Это  был  болезненный  урок  для
тебя, но необходимый. Сейчас ты видишь слабости своей матери  и  наконец
готова занять свое место рядом со мной.
   Она повернулась и посмотрела на него.
   - Алексей, ты пугаешь меня. Я не понимаю, о чем ты. Что значит занять
свое место рядом с тобой?
   Он положил ей руки  на  плечи  и  стал  массировать,  его  веки  были
полузакрыты. Она не хотела, чтобы он прикасался к ее плечам. У нее  было
единственное желание: встать и уйти, прежде чем случится что-то ужасное.
Она посмотрела на парашют. Он поник и желтел над нею.
   - Ты  принадлежишь  мне,  дорогая,  как  твоя  мать  никогда  мне  не
принадлежала. - Его руки поползли дальше, в открытый ворот халата.  -  Я
собираюсь сделать из тебя  замечательную  женщину.  У  меня  грандиозные
планы на твой счет. -  Руки  ползли  глубже,  открывая  ворот  халата...
Ниже...
   - Алексей. - Флер схватила его за запястья.
   Он улыбнулся так нежно, что она смутилась. О Боже.
   - Да, дорогая. Мы должны быть вместе. Неужели ты не понимаешь  этого,
когда смотришь на себя? Неужели, глядя в зеркало, ты не замечаешь измену
своей матери?
   Измену. Флер не понимала смысла этого слова.
   - Пора узнать правду, дорогая. Отбрось все фантазии. Напрочь.  Правда
гораздо интереснее.
   - Нет...
   - Ты не моя дочь. Твоя мать была беременна, когда, я на ней женился.
   Зверь  вернулся  обратно.  Огромный,  отвратительный"  который  хотел
откусить от нее кусок.
   - Я не верю тебе. Ты мне лжешь.
   - Ты незаконная дочь Эррола Флинна, моего старинного врага.
   Он шутит. Флер попыталась улыбнуться, показать ему,  что  она  хорошо
все понимает. Но улыбка  умерла  на  губах,  а  нарисованные  облака  на
потолке помутнели, когда она вспомнила слова  Джонни  Гая  о  Белинде  и
Эрроле Флинне, которых он видел в "Саду Аллаха".
   Алексей нагнулся и прижался к ней щекой.
   - Не плачь, детка.
   Облака поплыли перед глазами. А зверь стал кусать за пальцы на ногах,
на руках, отгрызая кусочек за кусочком; Флер почувствовала, как его руки
шарили по ее телу через ткань.
   - Какие миленькие, маленькие, нежные, не такие пухлые,  как  у  твоей
матери.
   - Нет! Нет! Будь ты проклят! - Она отшвырнула  от  себя  его  руки  и
попыталась встать. Но зверь, казалось, сожрал все силы;
   Алексей отпустил ее.
   - Извини, дорогая. Я вел себя глупо.  Я  смущен.  Тебе  нужно  время,
чтобы привыкнуть. Увидеть все так, как вижу я. Нет ничего плохого в том,
что мы будем вместе. У нас нет общей крови. Да и ты не чистокровная.
   - Ты мой отец, - прошептала она. - Пожалуйста, будь моим отцом.
   - Никогда! - хрипло ответил Алексей. - Я никогда не считал себя твоим
отцом. В последние годы я просто  ухаживал  за  тобой.  Даже  твоя  мать
поняла.
   Флер с трудом села на кровати.
   -  Не  думай  сейчас  об  этом,  -  сказал  Алексей.  -  Я  вел  себя
непростительно неуклюже. Мы подождем, пока ты будешь готова.
   - Готова? - Голос у нее стал хриплым. Казалось, она  говорила  из-под
воды. - К чему готова?
   - Об этом мы поговорим позже.
   - Сейчас. Скажи мне сейчас.
   Казалось, Алексей был больше раздражен, чем сердит.
   - Ты смущена, Флер.
   - Я хочу услышать все.
   -  Ты  удивишься,  у  тебя  ведь  не  было  времени   свыкнуться   со
свалившимися на тебя новостями.
   - Чего ты от меня хочешь, Алексей?
   Он вздохнул.
   - Я хочу, чтобы ты осталась со мной.  Позволяла  мне  баловать  тебя.
Снова отрастила волосы, была бы такой же красивой, как всегда.
   Но он думал о чем-то большем. Гораздо большем.
   - Скажи мне, Алексей.
   - Не сейчас. Рано.
   - Скажи мне! - Ногти Флер впились  в  ладони.  Не  говори  того,  что
собираешься сказать, мысленно умоляла она. Не говори, что  хочешь  взять
меня в любовницы.
   Он и не говорил.
   Он сказал, что хочет, чтобы она родила ему ребенка.

Глава 18

   Она стояла у грязного окна пристройки и смотрела на крышу.
   Что-то розовело на плитках черепицы. Голое, без перьев тельце птенца,
выпавшего из гнезда, устроенного в одной из труб.  Алексей  объяснял  ей
свой план. Он ходил  по  комнате,  засунув  руки  в  карманы  халата,  и
обстоятельно выкладывал. Как  только  она  забеременеет,  он  увезет  ее
куда-нибудь на время,  а  потом,  когда  все  закончится,  объявит,  что
усыновил ребенка. Дитя будет его крови, ее и Флинна.
   Флер глядела на голое тельце. У него нет  шанса  выжить  и  отрастить
перья. Она чувствовала себя такой  же  безжизненной,  как  этот  птенец.
Алексей уверял ее, что он не распущенный старик.
   Это ты сказала "папа", не я.
   После  того  как  все  закончится.  Они  могут  вернуться  к  прежним
отношениям. Он станет ее любящим отцом, какого ей хотелось иметь.
   - Я собираюсь нанять юриста, - сказала Флер, но  голос  ее  прозвучал
сдавленно, как шепот. Она вынуждена  была  повторить,  уже  надтреснутым
голосом. - Я нанимаю юриста. Я хочу получить свои деньги, Алексей.
   Он рассмеялся?
   - Да хоть целую армию. Ты  сама  подписывала  бумаги.  Я  давал  тебе
пояснения. Все законно.
   - Я хочу свои деньги.
   - Да не беспокойся о деньгах, дорогая. Завтра я куплю  тебе  сапфиры,
изумруды, они прекрасно подходят к твоим глазам. Я  куплю  все,  что  ты
хочешь.
   - Нет.
   - Твоя мать однажды оставалась одна, - сказал он. -  Без  денег,  без
перспектив на будущее. И беременная. Хотя, конечно,  тогда  я  этого  не
знал. Я нужен тебе сейчас, как твоей матери тогда.
   Она должна его спросить. Прежде  чем  выйдет  из  этой  комнаты,  она
должна его спросить.  Но,  боясь  снова  расплакаться,  Флер  продолжала
душить в себе эти слова. Наконец она повернулась и вцепилась  в  грязный
подоконник за спиной.
   - Что ты знаешь обо мне? - воскликнула она.
   Вопрос озадачил его.
   Ей показалось, что она задыхается.
   - Что ты видишь во мне  такого  ужасного?  Почему  ты  считаешь  меня
способной на такую гадость? Какой недостаток ты во мне нашел? Ты ведь не
глупый  человек  и  не  сделал  бы  своего  грязного   предложения,   не
рассчитывая на успех.
   Алексей пожал плечами. Элегантно, но чуть жалко.
   - Ну, в общем-то ты не виновата, так сложились  обстоятельства.  Сама
по себе ты ничто, просто красивая декорация. Ты не представляешь никакой
ценности как личность. Ты ничего не умеешь делать.
   Флер вытерла ладонью нос.
   - Да ты дурак! Ты понимаешь? Я самая известная в мире модель.
   - Блестящая Девочка - это творение Белинды, дорогая. Без нее  у  тебя
ничего бы не вышло. А если бы даже вышло, все равно это не твой успех. Я
предлагаю дело. Флер, и даю слово никогда не отворачиваться от тебя.
   Алексей действительно рассчитывал на ее согласие! Флер видела это  по
его глазам и надменному выражению лица. Он  решил,  что  она  достаточно
слаба и пойдет на грязную сделку.
   Она выскочила  из  комнаты  и  побежала  вниз  по  лестнице  к  себе,
заперлась на  ключ  и  забилась  под  одеяло.  Очень  скоро  в  коридоре
раздались его шаги. Перед ее дверью они замерли, а потом каблуки Алексея
застучали снова. Он направился к  себе.  Флер  лежала  без  сна,  слушая
гулкие удары собственного сердца, ожидая рассвета...
   Ключ в  замке  повернулся  беззвучно,  когда  Флер  открывала  музей.
Опустив дорожную сумку, включила на панели свет. Потом прошла в подсобку
в задней части строения. Ладони  вспотели,  она  вытерла  их  о  джинсы.
"Спокойно, - говорила себе Флер. - Продержись еще немного".
   Ряды ровных просторных полок тянулись вдоль стены мастерской, обшитой
вагонкой.  Все  такое  аккуратное,  как  он  сам.  Флер  снова   ощутила
отвратительные пальцы Алексея у себя на груди и невольно скрестила руки,
закрываясь. Она велела себе сосредоточиться  на  инструментах,  мысленно
переводя взгляд с одного на другой, третий...  Вот  то,  что  надо.  Она
сняла со стены ломик и прикинула на вес. Потом пошла с ним к машине.
   Белинда ошибалась. Правила одинаковы для всех. И если люди  не  будут
им следовать, они потеряют человеческий облик.
   Она охватила взглядом "бугатти-роял" целиком. Свет с  потолка  осыпал
звездами полировку автомобиля. Маленькие белые звездочки  на  сверкающем
черном небе. Она подумала о машине, которую так лелеяли, заворачивали  в
ткань и в солому, чтобы она не повредилась. Флер высоко подняла железный
лом и с силой опустила на блестящую черную поверхность... Челюсти  зверя
сомкнулись.

Глава 19

   Было утро, пешеходы спешили мимо офиса "Америкэн Экспресс" к  станции
метро "Опера". Оглянувшись, Флер  нырнула  в  толпу.  Она  шла,  опустив
голову, правая рука тяжело висела вдоль туловища и ныла  от  лома.  Флер
разнесла жемчужину коллекции на кусочки. Она била по  ветровому  стеклу,
по  фарам,  по  крыльям,  по  дверцам,  потом  опустила  лом  на  сердце
автомобиля, на несравненный двигатель Этторе  Бугатти  Толстые  каменные
стены музея заглушали удары, никто не кинулся к ней, не остановил,  пока
она разрушала мечту Алексея. Может, когда-то она пожалеет  о  сделанном,
но не сейчас.
   Флер снова оглянулась через плечо, почти не  сомневаясь,  что  увидит
Алексея, который гонится за ней. Впрочем, он  узнает  о  случившемся  не
раньше чем через несколько часов. Никто не обращал на нее  внимания,  но
она быстро бежала по ступенькам метро.
   Сумка, висевшая на плече, колотила по бедру; Флер плотно прижала ее к
боку. У нее там почти девять тысяч франков и две  тысячи  долларов;  она
получила их по золотой кредитной карточке "Америкэн Экспресс".
   Поездка до Гардэ-Лион, казалось, длилась вечность. Выйдя на  станции,
она пробилась сквозь толпу к доске с расписанием и  стала  изучать  его.
Цифры и города расплывались перед  глазами.  Наконец  Флер  поняла,  что
следующий поезд по  расписанию  идет  в  Ним,  и  купила  билет.  Ним  в
четырехстах милях от Парижа, в четырехстах милях  от  возмездия  Алексея
Савагара.
   Единственными пассажирами вагона второго класса  была  пожилая  пара,
подозрительно поглядывавшая на Флер. Она отвернулась к окну, ей хотелось
пойти в туалет и привести себя в порядок.
   Порез на щеке от отлетевшего стекла "бугатти" щипало, наверное, у нее
на лице кровь. Надо промыть порез, чтобы не попала инфекция и не остался
шрам.
   Флер закрыла глаза и постаралась представить свое лицо со шрамиком на
щеке. Потом смыла это  видение  и  принялась  воображать  длинный  шрам,
который тянется от корней волос через лоб, делит бровь надвое,  идет  по
веку, по щеке, до самой челюсти. Украшенная таким шрамом, она была бы  в
безопасности до конца дней.
   Перед  тем  как  поезд  был  готов  тронуться,  в  вагон  вошли   две
молоденькие женщины. У  одной  в  руке  был  номер  журнала  "Европа  на
пятнадцать долларов в день", а  другая  несла  целую  кипу  американских
изданий. Флер посмотрела на их отражение в стекле, когда они усаживались
на свои места,  разглядывая  попутчиков  в  типично  туристской  манере.
Наконец они заговорили с пожилой парой, а Флер закрыла глаза.  Казалось,
она  не  спала  неделю,  от  усталости  сильно  кружилась  голова.  Флер
старалась сосредоточиться на ритмичном стуке колес поезда, но в уши  лез
скрежет металла и звон разбиваемого стекла. Она заснула.
   Проснувшись, Флер услышала, что говорят о ней.
   - Должно быть, это она, - шептала одна девушка.  -  Если  не  считать
волосы. Пос