тоящей мечтой был вовсе не бизнес. Не агентство. Не так  ли,
дорогая?  ,.  Слезы  блеснули  в  глазах  Флер,  а   сердце,   казалось,
превратилось в маленький кусочек плоти, который  никогда  уже  не  будет
пульсировать  жизнью.  Она-то  думала,  что  Алексей  охотится   за   ее
агентством. Но он, оказывается,  прекрасно  разобрался  во  всем.  Может
быть, он даже раньше ее самой понял, что главное в ее жизни - это  Джейк
Коранда. Он для нее и хлеб, и вода. Да, именно Джейк был ее мечтой.
   Но она отказывалась уступать  Алексею  победу.  Она  все  еще  хотела
бороться и доказать свое  главнее  утверждение:  правила  одинаковы  для
всех.
   - Джейк никогда не поверит, - сказала Флер очень тихо, почти шепотом,
но спокойно. Но это было  то  спокойствие,  какое  возникает  в  воронке
торнадо.
   - Он из тех  мужчин,  которые  привыкли  к  предательству  женщин,  -
ответил Алексей. - Он поверит.
   - Как ты это сделал? Книги нет. Мы ее вместе уничтожили.
   - Насколько я понимаю, там вовремя оказался  человек  со  специальной
камерой. Такое уже давно возможно.
   - Ты лжешь. Джейк никогда не выпускал рукопись из рук. - И вдруг  она
вспомнила. Выпускал. Когда бежал за ней,  когда  они  гуляли  по  берегу
океана. - В статье использованы ложные факты.
   Джейк поймет. Он знает, я на такое не способна. Ничего подобного я не
могла бы сделать с ним.
   - Факты  не  имеют  особого  значения,  когда  один  человек  предает
другого. Я это знаю лучше всех. Коранде известно,  как  важно  для  тебя
твое дело. Ты ведь использовала его имя для паблисити.
   Раньше. Почему бы ему не поверить,  что  ты  способна  на  повторение
пройденного?
   Каждое слово Алексея было правдой. Но Флер не позволит себе думать об
этом сейчас.
   - Ты проиграл, - заявила она. -  Ты"  недооцениваешь  Джейка,  как  и
меня. - Она быстро протянула руку -  так  быстро,  что  Алексей  не  мог
предупредить ее жеста, - и включила настольную лампу.
   С криком он взмахнул рукой и скинул лампу на пол. Она завертелась как
сумасшедшая, разбрасывая свет и  тени.  Флер  пристально  уставилась  на
Алексея и быстро поняла, в чем  дело.  Он  поднял  руку,  желая  закрыть
половину лица. Но она уже увидела...
   Тот, кто не знал его хорошо, никогда бы ничего не заметил.
   Левая  сторона  лица  была  чуть-чуть  опущена,  но  если  бы  он  не
повернулся правой стороной и нельзя было бы сравнить, даже она ничего бы
не увидела. Как и лишнюю складку кожи под глазом.
   Немного отекла щека, немного опущен угол рта. Другой человек с такими
недостатками и не вспоминал бы о них. Но для гордеца  Алексея  Савагара,
одержимого  идеей  совершенства,  даже  столь  незначительный  изъян   в
собственной внешности был невыносим. Флер поняла и ощутила даже какую-то
жалость. Но быстро отмахнулась от нее.
   - Сейчас твое лицо так же отвратительно, как  твоя  душа,  -  сказала
она.
   - Сука! Дрянь!
   Алексей пытался ударить по лампе, но левая сторона тела была  не  так
подвижна, как правая. От неловкого  удара  луч  света  качающейся  лампы
прошелся по его лицу.
   - Ты совершил фатальную ошибку, - сказала она. - Тебе не дано понять,
как мы с Джейком любим друг друга. У тебя, Алексей,  нет  сердца.  Тобой
движет лишь одно-единственное желание:  властвовать.  Если  бы  ты  хоть
что-то понимал в любви и доверии, ты бы  догадался:  все  твои  заговоры
ничего не стоят. Они бесполезны и бессмысленны.  Джейк  доверяет  мне  и
никогда не поверит газетной писанине.
   - Нет! - воскликнул он. - Я победил тебя!  -  Больная  половина  лица
начала дергаться, и Флер заметила в глазах Алексея проблеск сомнения.
   - Ты проиграл, - бросила она, потом отвернулась от него  и  вышла  из
библиотеки.
   Флер прошла по коридору  к  выходу,  толкнула  дверь  и  оказалась  в
холодной январской ночи. Лимузина  не  было  -  судя  по  всему  Алексей
собирался оставить ее здесь, - но Флер и в голову не пришло вернуться  в
этот серый дом. Она пошла по дорожке  к  воротам,  которые  выходили  на
улицу, и слезы медленно  текли  по  щекам.  Каждое  слово,  которое  она
говорила Алексею, было ложью. Он добрался до самого  уязвимого,  он  все
рассчитал абсолютно верно. Именно этого Джейк никогда ей не простит. Она
могла попытаться ему объяснить. Может, он даже поверил бы, что это  дело
рук ее отца, но все равно Джейк осуждал бы ее. Мечта за  мечту.  Алексей
победил ее.
   Алексей Савагар  стоял  у  окна,  побелевшими  пальцами  правой  руки
вцепившись в край занавески,  и  наблюдал  за  высокой  прямой  фигурой,
уходившей по дорожке все дальше  и  дальше.  Фигура  уменьшалась,  потом
совсем растворилась в темноте. Была холодная, ночь, но даже  без  пальто
Флер не ежилась от холода, не обнимала себя руками. Как будто совсем  не
мерзла.
   Она была невероятной.
   Голые ветки старых каштанов перекрещивались  у  нее  над  головой,  и
Алексей вдруг вспомнил эти деревья в полном цвету и то,  как  много  лет
назад  другая  женщина  уходила  по  той  же  дорожке,  осыпанная  белым
цветочным снегом. Ни одна из этих женщин  не  оказалась  достойной  его,
подумал он. Обе предали его. Но несмотря на это, он их любил... Обеих.
   Ощущение беспредельной пустоты  переполнило  его.  Семь  лет  он  был
одержим Флер, и вот все кончилось. Теперь нет ясной цели,  так  чем  ему
заполнить свои дни? Помощники  прекрасно  обучены  и  превосходно  ведут
дела. Из-за лица, ставшего отвратительным после удара, он не мог  больше
появляться на публике. Алексей почувствовал тупую боль в левом  плече  и
принялся разминать его рукой.
   Она шла так прямо и гордо, крошечные искорки  вспыхивали  на  платье,
когда на бисеринки падал свет фар проносившихся мимо  машин.  Он  видел,
как она подняла руку и что-то бросила под ноги.
   Слишком далеко, чтобы рассмотреть,  но  Алексей  догадался,  что  она
выбросила. Белую розу.
   И вот тогда боль ударила его.

***

   Белинда, измученная беспокойством за Флер, нашла Алексея на полу  под
окном. Он лежал без движения.
   - Алексей.
   Она опустилась рядом с ним на колени, тихо окликая его по имени.  Она
знала, что его люди где-то поблизости, а ей  не  полагалось  заходить  к
нему.
   - Б... Б... Белинда. - Голос Алексея был совершенно чужим, не похожим
на его обычный голос. Каким-то хриплым и гортанным.
   Она подняла голову мужа, положила себе на колено, сдвинув  шафрановый
халат, потом сдавленно вскрикнула, увидев, как сильно  перекосилось  его
лицо.
   - О, Алексей, - простонала Белинда, прижимая его  к  себе.  -  Что  с
тобой случилось?
   - Помоги мне. Помоги...
   Страдание в голосе мужа ужаснуло ее. У нее вдруг возникло  неодолимое
желание ударить его по запястью и приказать: прекрати сию же минуту! Она
ощутила на бедре сырость, увидела, что это слюна вытекает у него изо рта
и уже пропитала ее халат. Тогда Белинда решила, что это уж  слишком.  Ей
захотелось вернуться к себе в комнату, к любимым пластинкам и  журналам;
она с трудом удержалась, чтобы не вскочить и не выбежать из  библиотеки.
Вместо этого Белинда заставила себя подумать о Флер и осталась.
   Алексей пошевелил губами, прежде чем сумел выдавить какие-то слова.
   - Позови на помощь. Мне.., нужна помощь.
   - Тише... Береги свои силы. Ничего не говори.
   - Пожалуйста...
   - Отдыхай, мой дорогой.
   Его пиджак немного раскрылся, один лацкан завернулся. Они были женаты
двадцать шесть лет, но она никогда не видела, чтобы  его  костюм  был  в
таком беспорядке. Она поправила лацканы.
   - П.., п.., помоги мне.
   Белинда откинулась немного назад, чтобы заглянуть ему в лицо.
   - Попытайся не разговаривать, мой дорогой. Я тебя не оставлю. Я  буду
вот так держать тебя, пока уже больше не понадоблюсь.
   Она увидела страх  в  его  глазах.  Сначала  вспыхнула  только  искра
понимания, потом она разгорелась. Белинда поняла,  что  он  наконец  обо
всем  догадался.  Она  гладила  его  жидкие  волосы  кончиками  дрожащих
пальцев.
   - Бедный ребенок, - говорила она. - Бедный, бедный ребенок. Я  любила
тебя, ты знаешь. Ты единственный, кто по-настоящему меня  понимал.  Если
бы только ты не отнял у меня моего ребенка.
   - Не.., не делай этого. Я прошу тебя.
   Правая щека Алексея напряглась. Он  попытался  поднять  руку,  но  не
сумел и сдался. Белинда видела, как посинели его губы, она  слушала  его
прерывистое дыхание.
   Страдания Алексея Савагара были совершенно ужасны.  Белинда  пыталась
придумать, как их облегчить. Наконец она распахнула халат и прижала  его
лицо к своей обнаженной груди, как будто он был младенцем, которого надо
накормить. Алексей затих. Белинда посмотрела на его лицо, лицо человека,
сформировавшего  ее  жизнь,  и  две   слезинки   повисли   на   ресницах
несравненных гиацинтово-синих глаз.

***

   Джейк чувствовал себя так, будто из его легких выпустили весь воздух.
Мяч просвистел мимо него и ударился в пустые скамейки для  зрителей,  но
он даже не заметил. Шум игры, шедшей у него за спиной, куда-то исчез. Он
почувствовал, как  холод  проникает  сквозь  пропитанный  потом  свитер,
пробирает до самых костей. Он с трудом попытался набрать воздуха.
   - Джейк, мне очень жаль. - Секретарша с бледным лицом стояла на  краю
двора, от озабоченности ее лицо сморщилось. - Я.., я  понимала,  что  вы
захотите немедленно  увидеть,  поэтому  принесла  прямо  сюда.  Телефоны
разрываются, надо сделать какое-то заявление...
   Он скомкал газету и кинулся мимо секретарши к деревянным поцарапанным
дверям с проволочной сеткой над стеклом. Его дыхание эхом отскакивало от
облупившихся оштукатуренных стен, когда он бежал по ступенькам в  пустую
раздевалку. Джейк натянул рубашку, засунул ноги в джинсы  и  выбежал  из
старого кирпичного здания, где он  играл  в  баскетбол  уже  десять  лет
подряд. Двери с грохотом захлопнулись за ним, и Джейк понял, что никогда
больше не вернется сюда.
   Покрышки "ягуара" взвизгнули, когда он  рванул  со  стоянки.  У  него
возникла идиотская идея скупить весь тираж газеты.
   Весь, до последнего экземпляра. Он разошлет самолеты по всей  стране.
По всему миру. Скупит газеты в каждом магазине  и  в  каждом  киоске.  И
сожжет. И...
   Он вспомнил день, когда вернулся домой и обнаружил Лиз.
   Тогда он мог дать волю кулакам. Ударить в лицо того  ублюдка  И  бить
его, пока костяшки пальцев не запачкались кровью. Джейк помнил, как  Лиз
цеплялась за его ноги, хваталась руками,  как  за  столб.  Она  кричала,
просила простить, а тот ублюдок лежал на полу, покрытом  линолеумом,  со
спущенными до колен штанами. Но даже тогда все было не настолько  плохо,
как сейчас. Тогда он мог направить свой гнев на конкретную цель.
   Пот стекал со лба, заливая глаза. Джейк заморгал. Боже мой.
   Сколько раз он будет оказываться в дураках? Он написал для нее книгу.
Он вывернулся наизнанку... Она уже разрушила его жизнь шесть лет  назад.
И этот жестокий урок ничему его не научил. Он снова  вернул  ее  в  свою
жизнь.
   Джейк еще крепче вцепился в руль. Он представил себе, как  она  лежит
на полу у его ног и обнимает их, ее лицо залито  слезами,  она  молит  о
прощении. А он тянет ее за волосы, бьет, бьет что есть сил и убивает.
   Потом он почувствовал знакомый металлический вкус во рту.
   Вкус страха. Холодного металлического страха.

Глава 33

   Белинда уставилась на открытый чемодан, лежавший на кровати Флер, как
будто впервые в жизни увидела столь странный предмет.
   - Но ты не можешь меня оставить сейчас, детка. Ты нужна мне.
   Флер проверила в сумочке билет на самолет и подумала: как хорошо, что
Белинда не знает, куда она летит.
   - Мы говорили об этом сто раз. Прошло две недели со времени  похорон,
у  меня  больше  нет  времени.  Кроме  того,  ты   прекрасно   с   собой
справляешься. На самом деле я тебе не нужна.
   - Не правда. Мне бы никогда не одолеть этих дел без тебя.
   Ты знаешь, я заболеваю от любой юридической  чепухи.  У  меня  голова
идет кругом. Это не по мне, дорогая.
   Флер сдерживалась с трудом. Осталось несколько минут...
   - Я и не ждала от  тебя  подвигов,  поэтому  обо  всем  позаботилась.
Сотрудники Алексея теперь будут работать на тебя, они станут делать все,
что ты им скажешь. В Нью-Йорке все проблемы я сама улажу. Так  что  тебе
совершенно не о чем волноваться, Белинда.
   Мать в сотый раз надула губы: безжалостная Флер  поступала  так,  как
хотела.
   - Все не правильно. Я ненавижу этот  дом.  Я  больше  не  могу  здесь
провести ни одной ночи.
   - Тогда переезжай в отель.
   - Ты очень холодная, Флер. Ты хоть  замечаешь?  Ты  стала  невероятно
холодна со мной.
   - Белинда, ты взрослая  женщина  с  правом  свободного  выбора.  Твои
годовые доходы позволяют поселиться где угодно. Не хочешь жить  здесь  -
переезжай. В сотый раз я предлагаю тебе пойти  и  купить  квартиру.  Или
устроиться в отеле. Ты от всего отказываешься.
   - Ну хорошо. Я передумала. Давай пойдем завтра.
   - Извини, но завтра меня здесь уже не будет.
   - Но детка! - На этот раз Белинда завопила. - - Я  не  привыкла  быть
одна.
   Зная склонность Белинды к знаменитым мужчинам, Флер сомневалась,  что
мать долго пробудет в одиночестве. Но эту мысль она  предпочла  оставить
при себе.
   - Ты со всем прекрасно справишься, -  повторила  она,  запирая  замки
чемодана. - Помни, что я тебе говорила. Некоторое время я буду занята  и
не смогу звонить каждый день. Дэвид Беннис выполнит любую твою  просьбу,
Белинда. Обращайся к нему в любое время. Слышишь меня?
   Глаза Белинды наполнились слезами.
   - Не могу поверить, что ты покидаешь меня, Флер. После всего,  что  я
для тебя сделала.
   Флер быстро обняла мать.
   - У тебя все будет замечательно.
   По дороге в аэропорт Флер заставляла себя расслабиться, но напряжение
не отпускало. Все заботы, связанные со смертью Алексея,  пали  полностью
на нее.
   - Обширный инфаркт,  -  сказали  доктора  после  того,  как  один  из
помощников Алексея обнаружил его на полу у окна.
   Это случилось вскоре после ее ухода. Флер  подумала,  что,  вероятно,
Алексей стоял и наблюдал за ней. Следил, как она уходила в ночь. Она  не
чувствовала ни торжества, ни боли по поводу его смерти. Только огромное,
невероятное чувство облегчения. Было от чего испытать его: отныне из  ее
жизни исчезла давящая сила.
   Хотя Майкл звонил почти ежедневно, поддерживал морально, он отказался
прилететь даже на похороны.
   - Я не могу. Флер, - сказал он. - Я знаю, что  я  трус,  что  у  меня
кишка тонка. Но я, просто не вынесу коровьего взгляда Белинды.
   "А почему ты думаешь, что я  все  вынесу?"  -  хотелось  ей  спросить
брата. Но, понимая его чувства, она промолчала. Впрочем, может, это даже
к лучшему. У нее и так ушло много сил на то, чтобы со  всем  справиться.
Не хватало еще  осложнений  в  отношениях  Майкла  и  Белинды.  Возникли
проблемы  между  помощниками  Алексея  и  матерью.   Они   не   привыкли
подчиняться приказам женщины, поэтому пришлось дать им понять,  что  они
рискуют потерять работу. Белинда звонила дочери из-за  каждого  пустяка,
лишая Флер последних сил. Поэтому она решила на некоторое  время  уехать
на Миконос. А потом уже вернуться в Нью-Йорк.
   Ей  надо  было  прийти  в  себя,  ее  измучило  постоянное   ожидание
телефонного звонка, которого до  сих  пор  не  было.  Чувство  унижения,
испытанное при разговоре с секретаршей Джейка, нахлынуло на Флер с новой
силой.. , Бесстрастный деловой голос на другом конце провода всякий  раз
повторял одно и то же:
   - Мне жаль, мисс Савагар, но он не отвечает на звонки. Нет,  никакого
послания вам нет.
   Флер  пыталась  соединиться  с  домом  Джейка  в  Калифорнии,  но  ей
сообщили, что телефон отключен. Не  отвечала  и  нью-йоркская  квартира.
После стольких неудач Флер снова позвонила секретарше, умоляла соединить
с ним. Через три дня в сердцах она обвинила женщину в  том,  что  та  не
сообщает Джейку Коранде о ее звонках.
   После  нескольких  секунд  ледяного  молчания  произошел   взрыв,   и
секретарша закричала:
   - Разве вы еще мало навредили ему? Джейк приказал  мне  не  соединять
его с вами. Я выполняю этот приказ. Вы унизили его.
   Репортеры гоняются за Джейком стаями. Почему бы вам не осознать,  что
произошло, и никогда больше  не  беспокоить  его?  У  него  нет  желания
говорить с вами.
   Это случилось десять дней назад. Флер больше не пыталась звонить.  Ее
лимузин застрял в уличном потоке; невидящим взглядом  она  скользила  по
витринам магазинов, но потом подъехал большой автобус  и  загородил  их.
Лимузин продвинулся вперед шагов на тридцать, осторожно сманеврировал  и
встал перед автобусом. В результате Флер  оказалась  напротив  огромного
лица Джейка на рекламе фильма "Глаза, которые не  видят".  Плоские  края
шляпы затеняли взгляд. Щеки поросли щетиной, к углу рта  прилипла  мятая
маленькая сигара.  Хотелось  отвести  взгляд,  но  Флер  не  могла  даже
повернуть шею. Глядя на это тяжелое лицо, она словно снова  оказалась  в
своих ночных кошмарах. Калибр, не" ведающий никаких слабостей и которому
никто в мире не нужен.
   С чего она взяла,  что  способна  его  побороть?  Разве  когда-нибудь
кому-нибудь такое удавалось?

***

   Белый оштукатуренный дом  на  Миконосе  стоял  в  оливковой  роще  на
пустынной окраине острова. Целыми днями Флер жарилась на солнце,  гуляла
босиком по океанскому берегу. К вечеру на острове начиналось  оживление.
Но вместо того чтобы взбодриться, она ощущала себя совершенно онемевшей,
как будто из нее до капли вышла жизнь. На Миконосе все  было  белым,  до
боли в глазах, а бирюза Эгейского моря  казалась  настолько  яркой,  что
цвет на ее фоне вообще ничего  не  значил.  Флер  поняла,  что  утратила
способность чувствовать. Ей не  хотелось  есть,  она  не  ощущала  боли,
наступив голой пяткой на острый край  камня.  Гуляя  вдоль  океана,  она
видела, что волосы развеваются, но не ощущала дуновения ветра на коже  и
с удивлением спрашивала себя, когда же наконец она выйдет  из  состояния
опустошенности и бесчувственности? Ведь когда-то это  должно  произойти?
Ничто не длится вечно.
   Ночью она мучилась воспоминаниями о губах Джейка, о его кривом  зубе,
о нижней губе, которую она так любила покусывать, занимаясь любовью. Его
улыбка. Она фантазировала, как он приходит к ней,  обнимает  и  говорит,
что "любит ее. Фантазии. Как в  детстве  про  Алексея:  что  он  приедет
однажды и заберет ее, увезет домой. Она гнала эти фантазии,  смотрела  в
зеркало и ясно видела себя. Она больше не маленькая девочка и никого  не
собирается просить о любви. Даже Джейка. Да, горе, свалившееся  на  нее,
придавило, заставило одеревенеть, но не сломало ее. Она  не  виновата  в
случившемся. Джейк должен это понять, но он слишком раним, слишком слаб.
Именно этого она и боялась. Причина, из-за которой она не выпалила сразу
"да!", когда он попросил выйти за него замуж. Он не любил ее  настолько,
чтобы быть сильным.
   Наконец Флер заставила себя смириться с тем,  что  Миконос  не  сумел
сделать ее спокойной, сильной  и  уверенной,  какой  она  хотела  стать,
прилетев сюда. Она реально посмотрела на вещи и поняла, что она давно не
занимается бизнесом, что слишком давно" взвалила все дела  на  Дэвида  и
Уилла. Пора возвращаться в Нью-Йорк. Но Флер тянула еще несколько  дней,
прежде чем сняла трубку и позвонила Дэвиду, сообщив о своем возвращении.
   Обратный путь оказался долгим и утомительным, и когда Флер  вышла  из
самолета в аэропорту Кеннеди, она была  совершенно  без  сил.  Шерстяные
брюки кололись, прикасаясь к облезшей от загара коже,  ее  мутило  после
болтанки  над  Атлантикой.  Из-за  легкого  мелкого  снега  и  пробки  в
аэропорту найти такси оказалось труднее обычного.  Наконец  она  поймала
машину, но печка в ней не работала, и Флер далеко  за  полночь  вошла  к
себе в гостиную совершенно замерзшая.
   В доме было сыро и почти так же холодно, как в такси. Бросив чемодан,
она включила отопление и села на диван, ч