она принадлежит Кэлу. Если тебе нужна рубашка,  ты  можешь
надеть одну из моих.
   Гейб бросил чемодан на кровать, открыл его  и  вытащил  рубашку.  Она
была чистая, но кое-где на ней виднелись пятна, с которыми не  справился
стиральный порошок.
   Взяв протянутую рубашку, Рэчел критически ее оглядела и сказала:
   - Рубашка Кэла гораздо красивее.
   Затем она поймала устремленный на нее  недовольный  взгляд  Гейба  и,
лукаво улыбнувшись, добавила:
   - Но твоя, пожалуй, будет поудобнее.
   - Это уж точно.
   Рэчел снова улыбнулась, и Гейб почувствовал, как у него потеплело  на
душе. Он в очередной раз подивился умению Рэчел находить что-то забавное
в мелочах даже тогда, когда  жизнь  поворачивалась  к  ней  своей  самой
суровой и неприглядной стороной.
   Вдруг  Гейб  насторожился,  заметив,  как  в  зеленых  глазах   Рэчел
промелькнула хитринка.
   - Если ты хочешь, чтобы я готовила еду,  то  закупку  всех  продуктов
тебе придется взять на себя.
   В том, что касается экономии денег, Рэчел была весьма изобретательна.
Поняв, что на этот раз ею руководят именно соображения экономии, Гейб не
смог удержаться, чтобы не подразнить ее немного.
   - С какой это стати ты решила, будто я хочу,  чтобы  ты  стряпала?  Я
наверняка делаю это лучше тебя.
   Рэчел на секунду задумалась, но тут же нашлась:
   - Ты ешь гораздо больше меня, поэтому будет нечестно,  если  я  стану
тратить свои деньги на твою еду. Нет, правда, Гейб,  у  тебя  чудовищный
аппетит Я никогда не видела, чтобы человек столько ел. Ты  же  постоянно
что-то жуешь!
   Прежде чем Гейб успел придумать подходящий ответ, их с Рэчел разговор
прервали, - Мама!
   Резко обернувшись, Гейб увидел стоящего в дверях Эдварда. На мальчике
была новая пижама, которая была ему порядком велика:  рукава  и  штанины
были закатаны. В этом  тоже  сказалась  предусмотрительность  Рэчел,  не
желающей тратить деньги зря, - пижама явно была рассчитана на вырост.
   Рэчел подошла  к  сыну  и  притронулась  губами  к  его  лбу,  словно
проверяя, нет ли у ребенка температуры. При этом она наклонилась, и Гейб
увидел край ее трусиков. Мальчик бросил на Гейба настороженный взгляд  и
уставился в пол.
   Повернувшись спиной к Рэчел и Эдварду, Гейб принялся  разбирать  свой
чемодан.
   - Пойдем, дорогой, - сказала Рэчел, обращаясь к сыну.  -  Давай-ка  я
тебя уложу.
   - А он что тут делает? - спросил мальчик.
   - Этот дом принадлежит Гейбу, - стала объяснять Рэчел на ходу,  уводя
ребенка в коридор. - Он может приезжать сюда, когда захочет.
   - Это дом пастора Этана.
   - Пастор Этан и Гейб - братья.
   - Не правда.
   Гейб слышал, как мать и сын  вошли  в  комнату,  где  стояла  швейная
машинка Энни Глайд. Мальчик сказал еще что-то. Гейбу показалось, что  он
уловил  слово  "придурок",  довольно  странно   прозвучавшее   в   устах
пятилетнего мальчика.
   Эдвард был странным ребенком. Гейб понимал, что должен  испытывать  к
нему жалость, но ему мешали воспоминания, которые по-прежнему то и  дело
всплывали у него в мозгу.
   Ему вспомнился Джейми в пижаме, теплый и чистый после вечерней ванны,
с копной влажных темных волос на голове. Он имел  обыкновение  плюхаться
Гейбу на колени со своей любимой книжкой и иногда  засыпал,  прежде  чем
они успевали дочитать очередную главу до конца. В таких случаях Гейб еще
долго сидел, держа сына на коленях и захватив ладонью одну из его  голых
маленьких ступней...
   - У тебя есть все, что тебе необходимо?
   Гейб не слышал,  как  Рэчел  вернулась.  Моргнув  несколько  раз,  он
вернулся к реальности.
   - Нет, не все. - Голос Гейба слегка дрогнул. - Мне еще нужна ты.
   Она тут же подошла и прижалась к нему всем телом, и Гейб  понял,  что
для нее ожидание было таким же трудным, как и для него. Он запустил руки
под рубашку Кэла и осторожно дотронулся до нежной кожи.
   Рэчел,  однако,  тут  же  отстранилась.  Гейб   почувствовал   острое
разочарование, но сразу сообразил, что она просто хочет запереть дверь.
   Интересно, сколько раз они  с  Черри,  живя  в  фермерском  домике  в
Джорджии, запирали дверь спальни, чтобы  в  комнату  случайно  не  вошел
Джейми? Едва успев подумать об этом, Гейб почувствовал,  как  его  снова
настигла боль.
   Рэчел взяла его пальцами за подбородок и, повернув к себе  его  лицо,
прошептала:
   - Побудь со мной. Ты мне тоже очень нужен.
   Казалось, она всегда очень точно понимает состояние Гейба.  Руки  его
снова обхватили ее теплое тело.  Рэчел  принялась  расстегивать  на  нем
одежду. В ее движениях чувствовалась требовательная нетерпеливость, и от
этого Гейб мгновенно возбудился настолько, что забыл обо всем на свете и
вообще потерял способность соображать. Через какие-то секунды на нем  не
осталось ничего, кроме одного-единственного носка.
   Он знал тело Черри так же хорошо, как свое собственное, знал,  где  и
как к ней нужно прикоснуться, чтобы  доставить  удовольствие.  Но  Рэчел
была для него загадкой. Он снял с нее рубашку брата, причем  сделал  это
нарочито грубовато, оторвав несколько пуговиц, чтобы в будущем у нее  не
возникло желания облачиться в нее  снова.  Затем  он  повалил  Рэчел  на
кровать, но она, извернувшись, мгновенно оказалась сверху.
   - Кто сказал, что командовать будешь ты? - тихонько спросила она.
   Гейб засмеялся и прижался губами к ее  груди.  Рэчел  раздвинула  его
ноги. Она еще не успела снять трусики и теперь принялась  дразнить  его,
то приспуская их, то снова подтягивая резинку.
   Когда Гейбу стало ясно, что он не в силах больше терпеть  эту  пытку,
он охватил руками ее бедра и, с силой притянув Рэчел к себе, сказал:
   - Шутки кончились, дорогая.
   Рэчел наклонилась вперед так, что соски ее коснулись  его  груди.  Ее
золотисто-рыжие волосы разметались по покрытым веснушками  плечам.  Одна
из прядей коснулась губ Гейба, и он  застонал.  Рэчел,  вдова  покойного
телепроповедника,  взглянула  на  Гейба  Боннера  дьявольскими  зелеными
глазами.
   - Да что ты говоришь?
   Гейб снова застонал и  просунул  пальцы  под  тонкую  ткань  трусиков
Рэчел.
   После этого оба они на какое-то время  совершенно  потеряли  ощущение
времени. Оттого что им нельзя было шуметь, их  желание  становилось  еще
сильнее,  еще  нестерпимее.  Рэчел  кусала  Гейба   за   грудь,   искала
требовательным ртом его язык. Гейб грубо ласкал ее ягодицы и целовал ее,
целовал, пока у нее не пресекалось дыхание. Сверху оказывался  то  один,
то  другой  из  любовников.  Наконец  Рэчел  заставила  Гейба  сесть   и
опустилась сверху на его плоть, не снимая трусиков,  а  лишь  отведя  их
пальцами в сторону. Их страсть невозможно было описать словами.
   Когда  уже   ночью   Гейб   проснулся,   он   почувствовал   огромное
разочарование, увидев,  что  Рэчел  перешла  спать  на  другую  кровать.
Одновременно где-то глубоко в его сознании мелькнула мысль о  том,  что,
возможно, ему следует жениться на Рэчел Стоун. Это могло бы защитить  ее
от всех подстерегавших ее проблем и неприятностей.  И  к  тому  же  Гейб
хотел, чтобы она постоянно была с ним рядом. Но все же он  не  любил  ее
так, как когда-то любил Черри. И еще он не смог бы воспитывать ее  сына.
"Во всяком случае, пока", - сказал себе Гейб. И тут  же  изменил  в  уме
слово "пока" на "никогда".
   Ему так и не удалось больше заснуть. Под утро он  пошел  в  ванную  и
принял душ. Гейб знал, что Рэчел  привыкла  рано  вставать,  но  к  тому
времени, когда он, вымывшись, оделся, она все еще  не  проснулась.  Гейб
довольно улыбнулся: по всей видимости, он порядком ее утомил.
   В тишине он прошел на кухню, открыл заднюю  дверь  дома  и  вышел  на
улицу. Тут же сердце  его  кольнула  ностальгия.  Ему  на  какой-то  миг
показалось, что он снова вернулся в детство.
   И Гейб, и Кэл родились,  когда  их  отцу  и  матери  не  было  еще  и
двадцати. Отец учился в колледже, а затем поступил в медицинскую  школу,
после чего, став практикующим врачом, принялся лечить жителей  Солвейшн.
Дед и бабка Боннеры были обеспеченными людьми,  и  их  несколько  смутил
вынужденный брак их  единственного  сына  с  представительницей  бедного
семейства Глайдов. Но Гейб и его братья  любили  бабушку  Энни  Глайд  и
проводили в ее доме на горе Страданий столько времени, сколько позволяли
родители.
   Гейб вспомнил, как по утрам он стремительно  удирал  из  дома,  чтобы
поскорее начать полный приключений  новый  день.  Бабушка  Энни  нередко
вынуждена была грозить ему деревянной ложкой, заставляя съесть  завтрак.
По-волчьи, не прожевывая проглотив еду, Гейб выскакивал  из  дома  через
заднюю дверь и пускался на поиски белок, енотов,  скунсов  и  опоссумов,
которыми кишели окрестные леса.
   Иногда тут можно было встретить и черного медведя.  Сегодня  медведей
на горе Страданий стало гораздо меньше.
   Болезнь, поразившая каштановые деревья,  лишила  их  любимого  корма.
Правда, со временем в округе появилось  множество  дубов,  но  как  корм
дубовые желуди не могли сравниться с каштанами.
   Утреннюю тишину прорезал громкий, тоненький детский крик. Он  донесся
откуда-то со стороны фасада. Гейб бросился бежать  вокруг  коттеджа,  со
страхом думая о том, что на этот раз могло случиться нечто гораздо более
страшное, чем появление надписи на стене.
   Подбежав к главному крыльцу, он остановился как вкопанный. На крыльце
в одной пижаме стоял Эдвард и, окаменев  от  страха,  смотрел  на  нечто
ужасное, чего Гейб пока не мог видеть.
   Бросившись  вперед,  он  сразу  же  понял,  что   заставило   Эдварда
закричать: у стены дома свернулась кольцом маленькая змейка.
   Сделав три больших  шага,  он  быстро  просунул  руку  сквозь  перила
крыльца и схватил змею, прежде чем она успела ускользнуть, -  Эдвард!  -
На крыльцо выбежала испуганная Рэчел. - Что случилось? Что... - Тут  она
увидела ужа, свисавшего из руки Гейба.
   Гейб бросил на дрожащего ребенка сердитый взгляд.
   - Это всего-навсего уж, - сказал он и протянул рептилию  мальчику.  -
Видишь, вот здесь, на затылке, у него желтое пятно. Когда у  змеи  такое
пятно, это значит, что она не опасна. Ну давай, потрогай ее.
   Эдвард отрицательно покачал головой и сделал шаг назад.
   - Давай! - скомандовал Гейб. - Я же сказал тебе, она не ядовитая.
   Эдвард попятился еще дальше.
   В ту же секунду Рэчел оказалась рядом с сыном и, как обычно,  прижала
его к себе.
   - Все в порядке, милый, - заговорила она с утешительными интонациями.
- Ужи совсем не страшные. На ферме, где я выросла, их было очень  много.
- Выпрямившись, Рэчел бросила на Гейба взгляд, полный  холодной  ярости.
Затем она взяла у него из рук змею и швырнула через перила. - Ну вот, мы
ее отпустили. Пусть она возвращается в свою семью.
   Гейб укоризненно посмотрел на  нее  и  подумал,  что  ей  никогда  не
удастся воспитать Эдварда мужчиной, если она без конца будет его опекать
и защищать. Сам Гейб познакомил Джейми со  змеями,  когда  его  сын  еще
только  начал  ходить.  Разумеется,  он   сделал   это,   предварительно
убедившись,  что  мальчик  научился  безошибочно   отличать   безобидных
рептилий от опасных Джейми любил дотрагиваться до  них,  брать  в  руки.
Что-то  подсказывало  Гейбу:  есть  огромная  разница  между  мальчиком,
умеющим обращаться со змеями, и не умеющим этого. Но его сын был  мертв,
и все это уже не имело значения.
   Эдвард продолжал жаться к матери.  Рэчел  ласково  погладила  его  по
голове.
   - Как насчет  того,  чтобы  позавтракать,  мистер  Ранняя  Пташка?  -
спросила она сына.
   Уткнувшись головой в ее живот, Эдвард кивнул.
   - Пастор Этан сказал, что я  сегодня  пойду  в  воскресную  школу,  -
пробормотал он так невнятно, что Гейб его едва расслышал.
   - В другой раз, сынок, - сказала Рэчел несколько раздраженно.
   Гейб мысленно обругал своего младшего брата  за  то,  что  тот  подал
мальчику эту идею. Этан совершенно не подумал, через что придется пройти
Рэчел, если она появится в церкви во время воскресной службы.
   - В прошлое воскресенье ты  сказала  мне  то  же  самое,  -  захныкал
Эдвард.
   - Давай лучше откроем коробку с конфетами.
   - Я хочу сегодня в школу.
   - Делай, что тебе говорит мама, - вмешался Гейб, не в  силах  слушать
их спор.
   Волчком повернувшись на месте, Рэчел посмотрела  на  него  и  открыла
было рот, желая что-то сказать, но тут же передумала  и,  взяв  сына  за
руку, торопливо увела в дом.
   Чтобы не встречаться с ними какое-то время, Гейб ушел в лес и  бродил
там до тех пор, пока не нашел место,  где  когда-то  в  детстве  устроил
звериную больницу Когда ему было десять или одиннадцать лет, он построил
несколько клеток. Помещая в эти клетки всех раненых и больных  животных,
найденных в лесу им или его друзьями, он стал  заниматься  их  лечением.
Теперь, вспоминая те далекие времена, он невольно поразился,  как  много
зверюшек ему удалось спасти от неминуемой гибели.
   Впрочем, эти воспоминания не вызвали в его душе ничего, кроме печали.
Теперь у него не было никакого желания возиться с  животными.  Ему  было
горько сознавать, что, вылечив  множество  живых  существ,  он  оказался
бессилен помочь самому себе.
   Возвратившись домой, Гейб  почувствовал,  что  все  еще  не  готов  к
общению с Рэчел и Эдвардом, и потому, сев в машину, отправился в  город.
Там он заглянул в закусочную "Макдоналдс" и выпил чашку кофе, после чего
подъехал к церкви Этана  и  припарковался  на  своем  обычном  месте,  в
квартале от нее.
   Рэчел повернулась к Богу спиной, но Гейб никогда  не  ощущал  в  себе
способности сделать это. Его  вера  была  такой  же  прочной,  как  вера
младшего брата. Правда, это не помогло ему, не спасло от несчастья.
   Несмотря на то  что  в  последнее  время  Этан  раздражал  его  своим
поведением, Гейб любил слушать его проповеди.
   Этан Боннер не был одним из сладкоголосых, безукоризненно  правильных
во всем слуг Божьих, которые напыщенно провозглашали прописные истины  и
вели себя так, словно только они обладали правом общаться со Всевышним и
выдавать  пропуска  в  рай.  В  отличие  от  них  младший   брат   Гейба
проповедовал терпимость и пытался воспитывать  в  прихожанах  не  только
чувство справедливости, но и  сострадание  и  умение  прощать,  то  есть
именно те качества, которые сам Этан отказывался проявлять  в  отношении
Рэчел. Гейб не мог этого понять, считая, что его младший брат никогда не
был лицемером.
   Оглядевшись, Гейб заметил, что он не единственный опоздавший.  Прошло
уже немало  времени  после  начала  службы,  когда  на  заднюю  скамейку
тихонько опустилась Кристи Браун, одетая в очень короткое желтое платье.
Выражение лица у нее было вызывающее. Гейб  мысленно  улыбнулся.  Как  и
многие жители  Солвейшн,  он  никогда  не  обращал  на  Кристи  никакого
внимания, за исключением тех случаев, когда ему нужна была ее  помощь  в
каком-нибудь деле. Теперь же Кристи стала  женщиной,  с  которой  нельзя
было не считаться.
   После окончания службы он заехал в пустующий  дом  Кэла  и,  позвонив
брату, сообщил ему, что на какое-то время переселяется из его  жилища  в
другое место.
   Узнав о причине такого его решения, Кэл взорвался:
   - Так ты, значит, переезжаешь к вдовушке Сноупс?  Этан  говорил  мне,
что ты с ней снюхался, да я ему не верил.
   Значит, теперь ты живешь с ней?
   - Все не совсем так, - ответил Гейб, хотя в словах Кэла  было  немало
правды. - Похоже, на нее тут начали охоту, и мне  кажется,  ей  угрожает
опасность.
   - Ну, так пусть этим занимается Оделл.
   Ухо Гейба уловило какой-то тихий писк, и он понял, что рядом с братом
его  маленькая  дочь.  Рози  была  чудесным  ребенком  с  лукавым  ясным
взглядом, весьма недвусмысленно говорившим о весьма шаловливом нраве и о
том, что в скором  времени  ее  родителям  предстоят  нелегкие  времена.
Глубоко в груди Гейба снова шевельнулась боль.
   - Послушай, Гейб, я тут побеседовал с Этаном... - заговорил Кэл после
небольшой паузы. - Я  знаю,  что  больные  животные  всегда  были  твоей
слабостью, но в данном случае речь идет  о  гремучей  змее.  Любой,  кто
побудет в твоей компании пять минут, сразу же поймет,  что  вытянуть  из
тебя денежки проще простого, и...
   - Гейб? - послышался в трубке голос жены Кэла.
   Хотя Гейб виделся с доктором Джейн Дарлингтон Боннер всего  несколько
раз, он очень быстро проникся к ней симпатией. Она была умна, уверена  в
себе и в то же время  отличалась  скромностью  и  сдержанностью.  Именно
этими качествами и должна была обладать супруга Кэла, который в  течение
всей своей футбольной карьеры был окружен молодыми девицами без  царя  в
голове.
   - Гейб, не слушай его, - сказала Джейн. - И Этана тоже не слушай. Мне
нравится вдова Сноупс.
   - Я очень рад это слышать, - заметил Гейб, - но ведь ты, насколько  я
помню, ни разу с ней не встречалась.
   -  Нет,  не  встречалась,  -  ответила  Гейбу  его  невестка  голосом
человека, который привык говорить серьезно. - Но я  жила  в  ее  ужасном
доме. Когда у нас с Кэлом были проблемы, я, хотя это,  наверное,  звучит
глупо, оказываясь в ее спальне или в детской, почему-то чувствовала, что
мы с ней очень похожи. Весь дом был чем-то вроде воплощения порока, а ее
комната и детская - воплощением добродетели. Я всегда была уверена,  что
эти две комнаты - ее рук дело.
   До Гейба донесся скептический смешок старшего брата.
   Гейб улыбнулся.
   - Рэчел так далеко до святой, что я и  выразить  не  могу,  Джейн,  -
сказал он. - Но ты права: она хороший человек, и сейчас переживает очень
тяжелые времена.  Постарайся  сделать  так,  чтобы  мой  старший  братец
какое-то время не дышал мне в затылок, ладно?
   - Сделаю все, что в моих силах. Счастливо, Гейб.
   Положив трубку, Гейб тут же снова снял ее и позвонил еще в  несколько
мест, в том числе  Оделлу  Хэтчеру.  Затем  он  забрал  из  холодильника
скоропортящиеся продукты и отправился обратно на гору  Страданий.  Когда
он припарковался около гаража, была уже середина дня. Окна коттеджа были
открыты, входная дверь отперта, но ни  Рэчел,  ни  ее  сына  в  доме  не
оказалось.
   Гейб занес  зелень  и  другие  продукты  на  кухню  и  положил  их  в
холодильник. Покончив с этим, он обернулся и увидел позади себя Эдварда,
стоящего у задней двери. Он вошел так  тихо,  что  Гейб  не  слышал  его
шагов.
   Гейб тут же вспомнил, как в их небольшой фермерский домик в  северной
части  Джорджии  вбегал  Джейми.  Он  врывался,  словно  ураган,  хлопая
дверями, громко топая ногами,  во  всю  силу  своих  легких  крича,  что
обнаружил  какого-то  необыкновенного  земляного  червяка,  или   требуя
починить сломанную игрушку.
   - А твоя мама на улице? - спросил Гейб.
   Опустив голову, мальчик уставился в пол.
   - Пожалуйста, ответь мне, Эдвард, - спокойно сказал Гейб.
   - Да, - прошептал Эдвард.
   - Что "да"?
   Плечи мальчика напряглись и оцепенели, голова  опустилась  еще  ниже.
Для Гейба было очевидно, что мальчику необходимо мужское влияние,  чтобы
он стал более решительным и раскованным.
   - Посмотри на меня, - сказал Гейб, стараясь, чтобы его  голос  звучал
спокойно.
   Эдвард медленно поднял голову.
   - Когда ты говоришь со мной, Эдвард, я хочу, чтобы ты произносил "да,
сэр" и "нет, сэр", а когда разговариваешь с мамой, с Кристи  или  еще  с
какой-нибудь женщиной - "да, мэм" и  "нет,  мэм".  Ты  теперь  живешь  в
Северной Каролине, а здесь  вежливые  дети  разговаривают  со  взрослыми
именно так. Ты понял?
   - Угу.
   - Эдва-ард... - предостерегающе протянул Гейб.
   - Меня зовут не Эдвард.
   - Но я слышал, как тебя так называет твоя мама.
   - Ей можно так меня называть, - сказал мальчик с мрачным видом,  -  а
тебе нет.
   - Ну а как же мне тебя называть?
   - Чип, - пробормотал малыш после некоторого колебания.
   - Чип?
   - Да, Чип. Мне не  нравится  имя  Эдвард.  Я  хочу,  чтобы  все  меня
называли Чипом.
   Гейб хотел было объяснить, что Чип Стоун - не самое  лучшее  имя,  но
тут же отказалс