е бешено забилось, и она решила, что лучше уж сносить его гнев, чем терпеть безразличие.
     Прижав бутылку к груди, Хани сбросила туфли и пошла в наступление:
     - Последнее время ты просто замучил меня своими заботами, Дэш Куган! Можешь убираться ко всем чертям.
     - Давай ее сюда, Хани!
     Икры ног уперлись в кровать. Хани вскарабкалась на нее, чувствуя, что затевает опасную игру, но остановиться уже не могла:
     - А вот попробуй отбери ее у меня!
     Он резко подался вперед и вырвал бутылку у нее из рук.
     Всецело поглощенная своими переживаниями, Хани напрочь позабыла о его пристрастии к алкоголю. Но сейчас, увидав в его руках откупоренную бутылку, она вся похолодела.
     Прошло несколько томительных секунд, потом его лицо исказила гримаса отвращения. В два шага достигнув изножья кровати, он швырнул бутылку в урну для мусора с такой силой, что тот опрокинулся набок. Часть шампанского пролилась на ковер.
     Когда Дэш повернулся к Хани, она уже стояла на середине кровати. Лицо его стало угрюмым. Она начала неуклюже отступать, пока не добралась до передней спинки. Стараясь не потерять равновесие, прислонилась к стене, отчего грудь слегка подалась вперед.
     Дэш застыл. Хани уставилась в его глаза, скользившие по ее телу. Сменяя одна другую, уплывали секунды. Шум крови в ушах стал громче. Проследив за его взглядом, она увидала, что платье задралось до бедер. Ее охватило опасное возбуждение, более сильное, чем страх. Опершись ладонями о стену, она сильнее согнула ноги в коленях, и подол платья поехал еще выше.
     - Прекрати, - хрипло сказал он.
     Ею овладело неистовство, целый вечер кружившее где-то рядом. Хани развела бедра.
     - В чем дело, ковбой? - охрипшим голосом проговорила она. - Не хочешь ли немного согреться?
     - Ты же не ведаешь, что творишь!
     - Бедный папочка, - издевательски нежным голоском пропела она.
     - Не называй меня так, - резко сказал он.
     Оттолкнувшись от стены, она по кровати двинулась к нему, утопая ногами в матраце. Шампанское бродило в крови, придавая храбрости, отваги, разжигая доселе дремавшие инстинкты. Кривляясь, она начала что-то напевать ему, поддразнивать какой-то несуществующей связью, побуждая признаться, что он отгораживается ложью.
     - Ах, мой папочка. Славный папашка...
     - Никакой я тебе не папа! - взорвался Дэш.
     - Ты уверен?
     - Не надо...
     - Ты уверен, что ты не мой папочка?
     - Я не...
     - А ты убедись, Дэш! Ну, пожалуйста.
     Дэш в оцепенении остановился, и Хани впервые посмотрела на него сверху вниз. Ее тело стало неуклюже наклоняться вперед. Он не шелохнулся, когда Хани, склонившись, закинула руки ему на шею.
     - А я уверена, - сказала она.
     Дэш не ответил, и тогда Хани завладела его ртом, жадно целуя, используя язык и зубы для полноты ощущений. Захватив губами его рот, она вторглась в него, словно была опытной женщиной, а он - всего лишь новичком.
     Дэш весь был лед и сталь. Оцепеневший. Неподатливый.
     Хани уже ничто не могло остановить. Если уж им выпал только этот один-единственный момент истины, она выжмет из него все до капли и заставит длиться целую вечность! Теперь их разделяли лишь те барьеры, что он сам воздвиг в своем сознании. И она еще глубже проникла в его рот.
     Из глубин его существа исторгся стон, и Дэш запустил руку ей в волосы. Притянул вниз, она стала падать, и он принял весь ее вес на себя. Рот его раскрылся, и он перешел в наступление.
     Его поцелуй был грубым и глубоким, полным неутолимой жажды. Ей захотелось утонуть в нем. Захотелось всем телом протиснуться через его рот и найти в нем прибежище. И вместе с тем захотелось стать больше и сильнее настолько, чтобы суметь овладеть им и заставить его полюбить ее так, как она любит его.
     И тут она почувствовала, как он содрогнулся. Мучительно застонав, Дэш отстранился:
     - Ты хоть понимаешь, что вытворяешь? Хани опустилась на колени. Протянув руки, обхватила его бедра и прижалась к крепким плоским мышцам живота.
     - Вытворяю как раз то, что хочу вытворять.
     Схватив за плечи, он оттолкнул ее:
     - Ну хватит! Ты заходишь слишком далеко, детка!
     Она откинулась назад. Потом тихо произнесла:
     - Я тебе не детка.
     - Тебе же всего двадцать! - резко сказал он. - Ты еще ребенок.
     - Лжец, - прошептала она.
     Его глаза потемнели от боли, но в ней не было ни капли жалости. Это ее ночь. Возможно, единственная, которая ей достанется. Не вдаваясь в обсуждение своих намерений, она завела руки на затылок под волосы и дотянулась до крючка с петелькой вверху разреза платья. Расстегнув крючок, потянула "молнию". "Молния", тихо взвизгнув в напряженной тишине комнаты, раскрылась, и платье соскользнуло с плеч.
     Хани встала на пол рядом с кроватью. Платье сползло с бедер на пол, и она осталась в кружевном бюстгальтере, мерцающих лайкрой колготках и отливающих ледяной голубизной трусиках.
     У Дэша внезапно сел голос:
     - Ты пьяна. Ты даже не представляешь, чего просишь.
     - Вполне представляю.
     - Ты разгорячена и хочешь мужчину. Причем все равно кого.
     - Не правда. Поцелуй меня еще.
     - Больше никаких поцелуев, Джейн Мэри.
     - Какой ты чопорный, - возразила она, не давая ему прятаться за их сценической ролью.
     - Я не...
     Хани поймала его крепкое запястье и, притянув руку к себе, накрыла его ладонью свою грудь.
     - Дэш, чувствуешь, как колотится мое сердце? - Она поводила ладонью взад-вперед, и сосок под шелковистой материей затвердел. - Ты чувствуешь это?
     - Хани...
     Хани провела его рукой между своих грудей и ниже, к ребрам:
     - Ты чувствуешь меня?
     - Не делай...
     Она выждала лишь мгновение, затем передвинула его руку на шелковистую ткань трусиков между ног.
     - О Господи! - Дэш коснулся ее, сомкнул вокруг нее ладонь и тотчас отдернул, словно обжегшись.
     - Прекрати немедленно, ты слышишь меня?! - рявкнул он. - Ты пьяна и ведешь себя как шлюха! Перестань сейчас же!
     - Ты испугался, что ли? - Она опустила глаза на его брюки. - Я же вижу, как ты хочешь меня, но тебе страшно в этом признаться.
     - Что за чепуха! Ты даже не представляешь, о чем говоришь. Ведь ты ничего не смыслишь в любви. И потом, я на сотню лет старше тебя. А ты еще просто ребенок!
     - Тебе сорок три. Не такая уж и древность. Да и целовал ты меня совсем не как ребенка.
     - Ни слова больше. Я не шучу, Хани!
     Но внутри накопилось слишком много боли, и остановиться было уже невозможно. Выпятив челюсть, она набросилась на него:
     - Какой же ты трус!
     - Довольно!
     - У тебя не хватает мужества признаться в своих чувствах ко мне.
     - Прекрати!
     - Будь я такой же трусихой, как ты, мне даже в зеркало было бы противно смотреться.
     - Я же сказал, прекрати!
     - Да я бы просто убила себя, наверняка убила. Взяла бы ножик и воткнула его...
     - Предупреждаю в последний раз!
     - Трус!
     Дэш схватил ее за руку, едва не сбив с ног, и притянул к себе. Приблизив к ней искаженное лицо, он в упор зашипел:
     - Так ты хочешь этого?
     Поцелуй был жестким и алчным, и Хани испугалась бы, не гори все в ней таким жарким огнем.
     Ее податливость не остудила Дэша, а напротив, лишь пуще разожгла его гнев. Отодвинувшись от нее, он сбросил смокинг.
     - Отлично! Больше я не намерен играть с тобой в игрушки. Что хочешь, то и получишь.
     Он сорвал бабочку и принялся за сорочку. Запонки из оникса полетели в угол. Он тяжело дышал и, судя по всему, дошел до предела.
     - И не надейся, что потом будешь приходить ко мне плакаться!
     Она следила, как он расстегивает ремень и стягивает сорочку.
     - А я и не собираюсь плакать.
     - Ты даже не подозреваешь, что сейчас с тобой будет. - Он швырнул туфлю через всю комнату. - Ты же ничего не знаешь, ведь так?
     - Ничего... по крайней мере ничего из практики. Дэш стянул второй башмак, с руганью зашвырнув его под кровать.
     - А здесь единственное, что важно, так это именно практика. И не думай, я не собираюсь давать тебе поблажку. Никогда этого не делал. Ты сама захотела любовника, крошка. И сейчас получишь все сполна.
     У Хани все мышцы обмякли, возбуждение сменилось страхом. Но даже и страх не мог прогнать ее из комнаты, слишком сильной была в ней жажда его любви.
     - Дэш!
     - Ну?
     - Ты... Мне сейчас снять остальное или как?
     Его руки замерли на поясе брюк. Он опустился на стоявший позади стул и несколько мгновений сидел неподвижно. Она затаила дыхание, молясь, чтобы этот опасный незнакомец, усиленно пытающийся запугать ее, и небезуспешно, опять превратился в того человека, которого она так любит. Но, увидев его сжатый рот, она поняла, что смягчаться он не намерен.
     - Наконец-то хоть одна здравая мысль. - Он вытянул ноги и, скрестив их, принялся изучающе рассматривать ее. - Ты просто снимай все это, но только красиво и помедленнее, а я буду наблюдать.
     - Ну почему тебе обязательно надо делать все это так ужасно?
     - А чего ты ожидала, детка? Ты думала, что будут только стишки и поцелуи? Если тебе этого хотелось, тогда надо было заарканить какого-нибудь мальчишку. Такого же несмышленого в этой игре, как и ты сама. Кого-нибудь с приятными манерами, кто проводил бы с тобой время, даже не помышляя обидеть так, как обижу сейчас я.
     - Ты не обидишь меня.
     - А вот тут ты ошибаешься. Собираюсь обидеть, и еще как. Ты только взгляни, какой я здоровенный. Ну-ка снимай белье. Или ты готова признать, что совершила ошибку?
     Хани захотела убежать от него, но не могла. Еще никто и никогда не одаривал ее любовью, и если он может дать ей только это, то она примет все, что он ни предложит.
     Когда Хани, заведя руки за спину, стала расстегивать бюстгальтер, руки у нее тряслись.
     Он вскочил со стула с искаженным яростью лицом:
     - Это твоя последняя возможность! Если сбросишь бюстгальтер, я тобой непременно займусь.
     Хани неловко расстегнула застежку и дала бретелькам соскользнуть с плеч.
     На щеках Дэша заиграли желваки.
     - Вот пусть только бюстгальтер упадет, и тогда уже будет поздно. Я не шучу. Ты пожалеешь, что родилась на свет. - Кружевные раковины упали на пол. - Как только снимешь бюстгальтер, ты пожалеешь...
     - Дэш! - Голос дрожал, это был скорее шепот. - Ты и так уже запугал меня. Не мог бы ты... ты не мог бы для начала просто подержать меня минутку?
     Все его неистовство куда-то исчезло. Плечи опали, рот болезненно искривился. Застонав, он потянулся к Хани и заключил ее в свои объятия. Ее груди двумя птичками прильнули к его голой теплой груди.
     В тишине прозвучал его тихий и печальный голос:
     - Я так боюсь за тебя, Хани.
     - Не бойся, - прошептала она. - Ведь я знаю, что ты не сможешь полюбить меня.
     - Радость моя...
     - Все хорошо. Я люблю тебя за нас двоих. Я так сильно люблю тебя.
     - Тебе только кажется, что любишь.
     - Люблю, - пылко сказала она. - Люблю так сильно, как еще никого в жизни не любила. Ты единственный, кто хоть как-то побеспокоился обо мне. Не сердись на меня.
     - Дорогая, я и не сержусь. Как ты не понимаешь? Это я на себя злюсь.
     - Почему?
     - Потому что недостоин тебя.
     - Не правда.
     Он тяжело вздохнул:
     - Ты заслуживаешь гораздо большего. Я не собираюсь причинять тебе боль, но наверняка разобью твое сердце.
     - Мне все равно. Ну пожалуйста, Дэш. Пожалуйста, люби меня, хотя бы сегодня!
     Дэш долго гладил ее волосы. Затем руки скользнули вниз по ее голой спине к бедрам.
     - Будь по-твоему, радость моя. Я буду любить тебя. Да простит меня Господь, но я не могу сдержаться!
     Он поцеловал ее в лоб и щеки. Потом стал гладить, пока его же дыхание не стало тяжелым, после чего занялся ее ртом. Поцелуй был требовательным, и она потерялась в его восхитительной силе. Руки заскользили по ее бедрам, и она догадалась о его возбуждении по усилившемуся давлению на живот. Наклонив голову, он стал целовать ее юную грудь, лаская ртом соски до тех пор, пока она tie ослабела от желания.
     - А я и не знала раньше, - выдохнула она.
     - Я покажу тебе все, радость моя, - ответил он. Уложив ее на постель, он снял с нее колготки и трусики. Испугавшись, что может сделать что-то не так, она напряглась.
     - Ты так прекрасна.
     Расслабившись, она не сопротивлялась, когда он, разведя ей ноги, стал ласкать мягкую, упругую кожу бедер. Вскоре Хани почувствовала, что готова, и вверила ему всю себя без остатка. И когда он раздвинул ее, она тоже доверилась ему, не мешая его пальцам облегчить вход. И когда он, обнаженный, лег меж ее раскрытых бедер, она встретила его с горячим, бурно растущим наслаждением.
     - Теперь полегче, радость моя, - хрипло проговорил он, продолжая гладить ее. - Не напрягайся.
     Она и не напрягалась. Просто широко раскинула руки на кровати, полностью раскрывшись и доверившись ему. Он знал, где только коснуться, а где погладить. Он любил женщин дольше, чем она жила на свете, и понимал тайны ее тела лучше, чем она сама.
     И когда он медленно овладел ею, она приняла его с удивлением и страстью, почти не чувствуя боли, ведь он так умело все подготовил. Он любил ее и ласкал, выказывая бесконечное терпение, хотя его собственное тело стало уже скользким и потным. Он вновь и вновь доводил ее до пика, не позволяя улететь.
     И тогда она взмолилась, шепча между прерывистыми вздохами:
     - Ну пожалуйста, я хочу...
     - Спокойно, милая.
     - Но должна же я...
     - Еще нет. Молчи.
     Он поцеловал ее, погладил и, подняв голову, стал наблюдать, как она молит об освобождении.
     - Я сейчас... умру.
     - Знаю, радость моя. Все знаю.
     Глаза его затуманились нежностью, а она начала кричать.
     Он улыбнулся и дал ей воспарить.

Глава 17

     Потом Хани лежала в его объятиях, уткнувшись головой в плечо. Он лениво играл ее волосами, наматывая шелковистые пряди на свои большие коричневые пальцы, а она исследовала растительность на его груди и изучала старые шрамы, которые видела и раньше, но до сих пор не могла потрогать.
     Он был тих.
     А она - нет.
     - Никогда не думала, Дэш, что все будет так удивительно. И нисколечко не больно, и так хотелось, чтобы это длилось вечность. Я беспокоилась... Ну, ты знаешь, когда почитаешь об этом в книжках, то потом вроде как ожидаешь слишком многого. Но после спрашиваешь себя, а так ли все это происходит на самом деле? - Она коснулась шрама около его соска. - А этот откуда?
     - Не знаю. Может, из Монтаны. Я там работал на ранчо.
     - Угу. Не могу представить ничего более чудесного, чем любовь. Я боялась, что буду... Ну, ты понимаешь, ведь у меня не было никакой практики, и я думала, что окажусь неумехой. - Наморщив лоб, она подняла голову. - Ведь я же не была неумехой, правда?
     Он поцеловал кончик ее носа.
     - Конечно же, не была.
     Успокоенная, она опять легла и продолжала гладить его.
     - Но я все равно многого не знаю и, если честно, не вижу причин, почему бы нам опять не заняться этим. Я же не устала, и у меня ничего не болит. В самом деле, совсем. Да и я бы хотела быть уверенной, что удовлетворила тебя, - ведь знаю, как это важно. И потом, я еще не делала многого... ну, ты знаешь, там оральный секс и прочее.
     - О Господи, Хани.
     Опершись на локоть, она посмотрела на него:
     - Да, пока не делала.
     Слабый румянец коснулся его скул.
     - Ради всего святого, откуда ты всего этого набралась?
     - Может, опыта у меня и маловато, но зато я много читала.
     - Ну, тогда все понятно.
     - И еще одно...
     Он тяжело вздохнул.
     - Все произошло так быстро. Ну, не то чтобы быстро. На самом-то деле медленно, и это было так восхитительно. Но я вроде как слегка обезумела. И вовсе не по своей вине - просто все, что ты делал со мной, прямо сводило меня с ума. Ну, не совсем с ума, но...
     - Хани?
     - Да?
     - Как ты думаешь, удастся ли тебе дойти до сути прежде, чем оба мы умрем от старости?
     Она потеребила край простыни.
     - Суть в том... - Она заколебалась. - Я немного смущаюсь.
     - Трудно представить, что есть еще что-то, что способно тебя смутить!
     Хани одарила его взглядом, который был задуман как уничтожающий, но она была слишком переполнена счастьем, и цели он не достиг.
     - Я хочу сказать, что... В пылу страсти, так сказать, у меня не было случая... Я никогда так и не... - Она погладила край простыни. - Дело в том, что... - Она сделала глубокий вдох. - Я хочу посмотреть.
     Дэш вскинул голову:
     - Чего ты хочешь?
     Теперь румянец выступил уже на ее щеках.
     - Хочу... посмотреть на тебя.
     - Что-то вроде научного эксперимента?
     - А ты не против?
     Засмеявшись, он откинулся на подушку.
     - Нет, дорогая. Не против. Взгляни!
     Она отбросила простыню, а потом и Дэш, по-видимому, отбросил все остальное, потому что они тут же опять очутились друг у друга в объятиях.

***

     Когда на следующее утро в дверь постучали, Дэш принимал душ. Он заказал себе кофе, а Хани - вафли, сосиски, тосты, сок и черничную ватрушку. Ей хотелось все съесть, все попробовать, все переделать. Она задумчиво улыбалась, обхватив себя руками. Вот теперь она на все сто процентов женщина.
     Сто двадцать фунтов женского динамита. Самые крутые мужики Запада не смогли победить Дэша Кугана, ей одной удалось укротить короля ковбоев!
     Гордо прошествовав через гостиную, уверенная в своей соблазнительности, Хани закрепила поясок халата, который набросила на плечи, выйдя из душа, и отворила дверь:
     - Поставьте прямо...
     Протиснувшись мимо нее, в комнату вихрем ворвалась Ванда Риджуэй:
     - Он здесь, не так ли? В своем номере его не было. Я знаю, что он здесь!
     - Мама, ну пожалуйста. - За ней неохотно следовала Мередит.
     И хотя Дэш с Вандой развелись много лет назад, Хани мгновенно охватило чувство вины.
     - Кто... О ком вы говорите?
     Из ванной явственно доносился шум душа, и Ванда бросила на нее взгляд, каким взрослые женщины смотрят на детей, пойманных на лжи.
     - Мать думает, что здесь мой отец, - натянуто пояснила Мередит.
     - Дэш? - Хани округлила глаза, совсем как Дженни, когда та пыталась выкрутиться из затруднительного положения. - Вы полагаете, что Дэш здесь? - Деланно засмеявшись, она еще шире раскрыла глаза. - Но это же просто смешно. - Еще один деланный смешок. - С чего бы это Дэшу пользоваться моим душем?
     - В таком случае кто же там? - осведомилась Ванда.
     - Один человек... Я... на свадьбе я познакомилась с одним мужчиной...
     Покраснев, Мередит повернулась к матери:
     - Я же говорила, что его здесь нет' Вечно ты думаешь о нем только самое худшее. Ведь я говорила...
     - Мередит, она лжет! Ты всю жизнь осуждала меня за этот развод. И, несмотря на все твои разговоры о геенне огненной, по-прежнему думаешь, что твой папочка умеет ходить по водам. Думаешь, что он прямо-таки осенен грандиозным ореолом, совсем как Иисус. Как бы не так! Да твой отец не смог бы пройти по водам, будь они даже из бетона. Его распутство - вот что погубило наш брак, а вовсе не я!
     Шум душа в ванной прекратился.
     Хани обеспокоенно глянула в сторону дверей:
     - Не хочу быть невежливой, но если вам здесь больше нечего.
     - Эй, Хани! Подойди-ка сюда и вытри мне спину. Услыхав голос отца, Мередит судорожно втянула воздух. Ванда торжествующе вскинула голову.
     - В его номере душ испорчен, - запинаясь, проговорила Хани. - Я была с другим человеком, но он ушел. А потом звонит Дэш и говорит, что у него душ сломался, ну и попросил разрешения воспользоваться моим.
     В дверях показался Дэш, вытирая голову одним полотенцем, а другое обернув вокруг бедер.
     - Хани...
     И замолчал.
     Ванда скрестила руки на груди, лицо лучилось самодовольством. Мередит оскорбленно зашипела.
     Дэш замер лишь на мгновение, потом продолжил вытирать волосы.
     - А что это вы обе делаете здесь в такую рань?
     - Да как вы могли?!