восьми  часам.  И
учтите - пахать придется по-черному.
   - Для меня это не в новинку.
   Хозяин придорожного кинотеатра еще больше насупился.
   - Я вовсе не обязан искать место для вашего ночлега.
   - Мне есть где переночевать.
   - И где же вы собираетесь остановиться? - подозрительно спросил Гейб.
   - Вас это не касается. Я  вовсе  не  беспомощное  дитя,  Боннер.  Мне
просто нужна работа.
   На стене зазвонил  телефон.  Гейб  подошел  к  нему,  снял  трубку  и
принялся беседовать с неким мистером Чармом по поводу доставки  каких-то
товаров.
   - Ладно, я приеду и сам все это решу,  -  подытожил  наконец  Гейб  и
повесил трубку на рычаг. Затем он подошел к двери и открыл ее.
   Рэчел поняла, что он сделал это не из вежливости, а просто для  того,
чтобы поскорее от нее избавиться.
   - Мне надо съездить в город, - сказал он. - Когда  я  вернусь,  мы  с
вами потолкуем насчет вашего ночлега.
   - Я же вам сказала, что об этом я уже позаботилась.
   - Вернусь - тогда и поговорим, - повторил Гейб. - Подождите  меня  на
игровой площадке. И займите чем-нибудь вашего ребенка!
   С этими словами он  вышел  из  закусочной.  Дождавшись,  пока  Боннер
уехал, она направилась к машине. Пока  Эдвард  спал  на  заднем  сиденье
"импалы", Рэчел вымылась, выстирала в протекавшем через рощицу небольшом
притоке реки Френч-Брод свои грязные вещи и одежду сына, переодевшись  в
рваные, потертые джинсы и старую оранжевую футболку. Как раз в это время
мальчик проснулся.
   Развесив мокрые вещи на ветвях деревьев неподалеку от машины, мать  и
сын принялись распевать бессмысленные песенки и  развлекать  друг  друга
добрыми старыми шутками и смешными историями.
   Тени от деревьев постепенно стали удлиняться. Еды  у  них  совсем  не
осталось, и Рэчел поняла, что откладывать вылазку в город больше нельзя.
Держа Эдварда за руку, она зашагала вдоль шоссе  и  остановилась  только
тогда, когда кинотеатр "Гордость Каролины" остался далеко позади.
   После этого она, дождавшись попутной машины, подняла  кверху  большой
палец.
   В  машине  ехала  пожилая  пара  пенсионеров   из   Сент-Питерсберга,
проводившая лето в  Солвейшн.  Всю  дорогу  до  города  старики  любезно
беседовали с Рэчел и то и дело  ласково  заговаривали  с  Эдвардом.  Она
попросила     высадить     их     на     окраине      города,      около
бакалейно-гастрономического  магазина  под  названием  "Инглес",  и   на
прощание благодарно  помахала  им  вслед  рукой,  радуясь,  что  они  не
признали в ней печально известную вдову Сноупс.
   Ее везения,  однако,  хватило  ненадолго.  Пробыв  в  магазине  всего
несколько секунд, она заметила, что одна из  продавщиц  смотрит  на  нее
чересчур пристально. Стараясь вести себя как ни в чем не  бывало,  Рэчел
тщательно перебирала груши, пытаясь  выбрать  наименее  помятую,  и  тут
боковым зрением уловила, как  седая  женщина,  посетительница  магазина,
поглядев на нее, зашептала что-то на ухо своему мужу.
   Рэчел сильно изменилась внешне, и  теперь  ее  узнавали  уже  не  так
часто, как в первый год после скандала. Но ведь сейчас она находилась  в
Солвейшн, жители  которого  знали  ее  лично,  а  не  просто  видели  на
телеэкране. Хотя на ней не было туфель на высоких каблуках  и  платья  с
блестками, она все равно не могла не привлекать их внимания.
   Стараясь не задерживаться  на  одном  месте,  Рэчел  продолжила  свое
движение вдоль полок с товаром. В хлебном отделе хорошо  одетая  женщина
лет сорока пяти  с  коротко  стриженными,  выкрашенными  в  черный  цвет
волосами  при  виде  Рэчел  отложила  в  сторону  пакет  с  булочками  и
уставилась на нее так, словно ей явился сам дьявол.
   - Ты! - выдохнула, а точнее, выплюнула она.
   Рэчел сразу же вспомнила ее. Женщину звали Кэрол Деннис. Она когда-то
появилась в храме как одна из многочисленных добровольных  сподвижниц  и
взялась за дело так активно, что через некоторое  время  вошла  в  число
наиболее  лояльных  прихожан,  приближенных  к  Дуэйну.  Будучи  глубоко
религиозным человеком, Кэрол обожала Сноупса и в то же время  испытывала
к нему чувства, которые были сродни материнским.
   Когда злоупотребления Дуэйна стали достоянием гласности, Кэрол так  и
не смогла примириться с тем, что Дуэйн Сноупс,  который  с  таким  жаром
проповедовал евангельские постулаты, оказался  замешанным  в  финансовых
махинациях. И она возложила всю вину за его грехопадение на Рэчел.
   Это была болезненно худая женщина с острым носом, выступающим  вперед
подбородком, бледной как пергамент,  чистой  кожей  и  почти  такими  же
темными, как и ее выкрашенные в черный цвет волосы, глазами.
   - Я просто поверить не могу, что ты опять здесь, - пробормотала  она,
продолжая поедать глазами Рэчел.
   - Это свободная страна, - парировала та.
   - Да как же ты посмела сюда заявиться?
   У Рэчел разом иссяк ее боевой дух.
   - Ты не поможешь мне донести это? - сказала она, обращаясь к Эдварду,
и, сунув мальчику в руку небольшой батон, торопливо двинулась дальше.
   При виде Эдварда лицо женщины" немного смягчилось.
   Шагнув вперед, она наклонилась к нему:
   - Я в последний раз видела тебя, когда ты был еще совсем маленьким, а
теперь ты стал вон каким красивым молодым человеком. Ты наверняка  очень
скучаешь по папе?
   С Эдвардом и раньше частенько заговаривали незнакомые  люди.  Мальчик
этого не любил и теперь, когда к нему обратилась  Кэрол  Деннис,  втянул
голову в плечи.
   Рэчел хотела как можно скорее пройти  мимо  нее,  но  Кэрол,  выкатив
вперед тележку, ловко преградила ей дорогу.
   - Бог учит нас, что, ненавидя грех, мы должны любить грешников, но  в
твоем случае это очень трудно сделать.
   - Я уверена, Кэрол, что такая набожная женщина, как ты,  в  состоянии
справиться и с этим.
   - Если бы ты только знала, сколько раз я молилась за тебя.
   - Прибереги свои молитвы для того, кому они нужны.
   - Тебя здесь никто не ждет, Рэчел. Многие из  нас  отдали  храму  всю
свою жизнь. Мы верили, и мы страдали. Тебе никогда этого  не  понять.  У
нас долгая память, и если ты думаешь, что мы позволим тебе как ни в  чем
не бывало разгуливать по городу, то сильно ошибаешься.
   Рэчел знала, что отвечать на это не следует, но не смогла удержаться:
   - Я тоже во что-то верила, и никому из вас этого не понять.
   - Если бы ты испытывала хоть малейшие угрызения совести, мы  простили
бы тебя, но у тебя по-прежнему нет ни стыда,  ни  совести,  не  так  ли,
Рэчел?
   - Мне нечего стыдиться.
   - Он покаялся в своих грехах, а ты этого  не  сделала  и  никогда  не
сделаешь. Твой муж был Божьим человеком, а ты разрушила его жизнь.
   - Дуэйн сам ее разрушил.
   Рэчел оттолкнула тележку в  сторону  и  потащила  Эдварда  за  собой.
Однако в этот момент откуда-то из-за полок с товаром перед ней  появился
сутулый подросток, держащий в руках несколько  пакетов  с  картофельными
чипсами.  Это  был  худощавый  юнец  с  грязноватыми  светлыми,  коротко
остриженными волосами и тремя серьгами в ухе.  На  нем  были  мешковатые
джинсы и надетая поверх черной футболки  мятая  голубая  рубаха.  Увидев
Рэчел, он остановился на месте как вкопанный. В первые секунды  на  лице
его не было никакого выражения, но затем оно на  глазах  превратилось  в
злобную гримасу.
   - А она что здесь делает? - враждебным тоном спросил он.
   - Рэчел вернулась в Солвейшн, - холодно сказала Кэрол.
   Рэчел вспомнила, что Кэрол  была  разведена  и  имела  сына,  но  она
никогда не узнала бы в этом агрессивном  юнце  тихого,  скромно  одетого
мальчика, которого смутно помнила.
   Развернувшись, она нырнула в проход между стеллажами и почувствовала,
что  ее  бьет  дрожь.  Прежде  чем  она  успела  отойти  на  достаточное
расстояние, до нее донеслись слова перепалки, вспыхнувшей между Кэрол  и
ее сыном.
   - Я не собираюсь платить за всю эту несъедобную гадость!
   - Я сам за нее заплачу!
   - Нет, не заплатишь. И сегодня вечером ты никуда не пойдешь с  твоими
отвратительными дружками.
   - Ты не можешь  мне  этого  запретить!  Мы  всего-навсего  собираемся
сходить в кино.
   - Не лги мне, Бобби! В прошлый раз, когда ты пришел  домой,  от  тебя
пахло спиртным. Я знаю, чем ты занимаешься со своими приятелями!
   - Ни черта ты не знаешь.
   Эдвард озадаченно посмотрел на мать.
   - Она его мама? - спросил мальчик.
   Рэчел молча кивнула и торопливо повела сына прочь из магазина.
   - Разве они не любят друг друга? - не унимался Эдвард.
   - Я уверена, что любят. Просто  у  них  возникли  какие-то  проблемы,
малыш.
   К концу своего рейда по магазину Рэчел удостоверилась, что привлекает
внимание людей: одни провожали ее недоуменными взглядами, другие, увидев
ее, начинали перешептываться со злорадным выражением на лицах. Она  была
готова  к  тому,  что  к  ней  отнесутся  враждебно,  но  степень   этой
враждебности все же удивила и расстроила ее.
   Хотя  прошло  три  года,  жители  городка  Солвейшн,  штат   Северная
Каролина, ничего не забыли и не простили.
   Идя с Эдвардом  вдоль  дороги  со  своими  скромными  покупками,  она
пыталась понять, почему даже Бобби Деннис был зол на нее. Он явно  не  в
ладах с матерью, и потому вряд ли его враждебное отношение к Рэчел  было
вызвано тем, что он просто разделял мнение Кэрол о вдове  Сноупс.  Более
того, ей даже почему-то показалось, что в злости Бобби  по  отношению  к
ней было гораздо больше чего-то личного, нежели у Кэрол Деннис.
   От мыслей о Бобби ее отвлекло появление на шоссе старого автомобиля с
флоридскими  номерами:  она  решалась  голосовать  только  перед  такими
машинами. За рулем "краунвиктории" сидела вдова  из  Клируотера.  Она  с
удовольствием  согласилась  подвезти  Рэчел  и  Эдварда  к  придорожному
кинотеатру. Когда Рэчел выходила из машины, сшитый ремешок  на  сандалии
снова треснул, да так, что отремонтировать  его  было  явно  безнадежным
делом. В результате этой очередной неприятности у Рэчел осталась  только
одна пара обуви.
   Незадолго до девяти вечера Эдвард  уснул.  Накинув  на  плечи  старое
пляжное полотенце, Рэчел уселась  на  багажник  неподвижной  "импалы"  и
развернула на коленях измятую фотографию из старого журнала,  которая  и
послужила ей поводом вернуться  в  Солвейшн.  Осветив  снимок  небольшим
карманным фонариком, она  стала  всматриваться  в  лицо  старшего  брата
Гейба, Кэла Боннера.
   Хотя между братьями было несомненное сходство, резкие черты лица Кэла
смягчало выражение огромного счастья.  И  Рэчел  невольно  подумала:  не
является ли источником этого счастья его жена - стоящая  рядом  с  Кэлом
улыбающаяся блондинка, чем-то похожая на школьницу?
   Снимок был сделан в доме, когда-то  принадлежавшем  Дуэйну  и  Рэчел.
Огромный и вычурный, он стоял на окраине Солвейшн. Дом  был  конфискован
государством в счет неуплаченных Дуэйном  налогов.  Он  долго  пустовал,
пока наконец вскоре после своей женитьбы его вместе со всей  обстановкой
не купил Кэл.
   Фото, лежащее у Рэчел на коленях, было  сделано  в  комнате,  которая
когда-то служила Дуэйну кабинетом.  Рэчел  вырезала  снимок  из  журнала
вовсе не из-за сентиментальности, а потому, что  где-то  на  его  заднем
плане  она  увидела  заинтересовавший  ее   предмет:   окованный   медью
небольшой, размером с хлебную буханку, кожаный ящичек, стоявший на полке
книжного шкафа прямо за головой Кэла Боннера.
   Дуэйн купил этот  ящичек  примерно  три  с  половиной  года  назад  у
какого-то торговца, который не распространялся о  дорогих  приобретениях
преподобного Сноупса. Муж Рэчел давно мечтал заполучить  его,  поскольку
когда-то ящичек  принадлежал  семейству  Кеннеди.  Дуэйн  вовсе  не  был
поклонником Кеннеди, но он любил все, что ассоциировалось с  богатыми  и
известными людьми. Рэчел прекрасно помнила, что, когда до гибели Сноупса
оставалось всего несколько недель, а тучи над ним явно начали сгущаться,
ее супруг частенько поглядывал на эту маленькую кожаную шкатулку.
   Как-то раз днем он позвонил ей с расположенного  в  горах  небольшого
аэродрома и дрожащим от страха голосом сказал, что его вот-вот арестуют.
   - Я.., я думал, что у меня будет больше времени, - промямлил он, - но
за мной придут уже сегодня вечером, так что мне надо бежать  из  страны.
Рэчел, я к этому не готов! Привези Эдварда, чтобы я  мог  попрощаться  с
ним перед отъездом. Ты должна сделать это для меня!
   Рэчел без труда различила в его голосе нотки отчаяния и поняла: Дуэйн
боится, что она не выполнит его просьбы, так  как  ее  всегда  возмущало
отсутствие внимания к сыну с его стороны. Эдвард почти  не  видел  отца,
если не считать того времени, которое мальчик проводил перед телевизором
во время  знаменитых  телепроповедей  Дуэйна,  весьма  популярных  среди
верующих.
   Рэчел решила не отказывать Дуэйну в его желании встретиться с  сыном.
Ведь эта встреча могла оказаться последней.
   - Ладно,  -  сказала  она.  -  Я  буду  в  назначенном  тобой  месте.
Постараюсь приехать побыстрее.
   - И еще я хочу... Я хочу забрать  с  собой  кое-что  из  дома...  Как
сувенир на память. Привези мне шкатулку Кеннеди и мою Библию.
   Что касается Библии, то тут все было понятно:  ее  когда-то  подарила
Дуэйну мать. Но Рэчел была уже не той наивной девчонкой из  Индианы,  на
которой Дуэйн женился. Требование мужа  привезти  ему  шкатулку  Кеннеди
сразу  же  показалось  ей  подозрительным.  Ей  было  известно,  что  из
собранных храмом средств бесследно исчезли пять  миллионов  долларов,  и
потому, прежде чем  выполнить  просьбу  супруга,  Рэчел  собственноручно
взломала маленький медный замочек  шкатулки  и  убедилась,  что  кожаный
ящичек пуст.
   Сев  в  машину,  Рэчел  поехала  по  горной   дороге   на   аэродром.
Пристегнутый к детскому сиденью, в  машине  сидел  двухлетний  Эдвард  и
сосал ухо своего плюшевого кролика.
   На переднем пассажирском сиденье  лежала  Библия,  подаренная  Дуэйну
матерью, а маленькая кожаная шкатулка  стояла  на  полу.  Однако,  когда
Рэчел добралась до места, было  уже  поздно.  Правоохранительные  органы
решили не дожидаться  вечера  и  арестовать  Дуэйна  Сноупса  как  можно
скорее. Сотрудники местной полиции во главе с шерифом округа высыпали на
летное поле. Заметив их, Дуэйн,  сидевший  в  кабине  легкого  самолета,
поднял машину  в  воздух.  Два  заместителя  шерифа  высадили  Рэчел  из
"мерседеса" и конфисковали автомобиль  и  все,  что  в  нем  было,  даже
сиденье Эдварда. Затем один из них  отвез  Рэчел  и  ее  сына  домой  на
патрульной машине.
   На следующее утро она узнала, что самолет потерпел катастрофу,  а  ее
муж погиб. Вскоре после этого ее выселили из  дома  и  конфисковали  все
вещи. У Рэчел осталась только одежда, которая была на ней. Она в  полной
мере узнала, каким суровым может быть  общество  по  отношению  к  вдове
нечистого на руку телепроповедника.
   С тех пор она никогда больше не видела шкатулки Кеннеди. И  вот  пять
дней назад, сидя в прачечной-автомате и  листая  кем-то  забытый  журнал
"Пипл", она случайно наткнулась на фотографию Кэла  Боннера.  Целых  три
года она гадала, куда делась кожаная,  обитая  медью  шкатулка.  Взломав
замок, Рэчел лишь весьма  бегло  ее  осмотрела.  Уже  потом,  когда  она
вспомнила, каким тяжелым  ей  показался  кожаный  ящичек,  ей  пришло  в
голову, что у шкатулки, возможно, было двойное дно. А может, под зеленым
фетром, которым она была обита  изнутри,  спрятан  ключ  от  депозитного
сейфа?
   Становилось  прохладно.  Рэчел  плотнее  закуталась  в  полотенце   и
почувствовала, что в душу ей закрадывается горькое чувство. Ее сын  спал
на заднем сиденье  сломанного  автомобиля,  съев  на  ужин  бутерброд  с
арахисовым маслом и перезрелую грушу. А ведь у нее в руках когда-то было
пять миллионов долларов.
   Даже после выплаты всех оставшихся долгов Дуэйна от этих денег должно
было остаться достаточно,  чтобы  купить  сыну  беззаботное,  счастливое
детство. Она мечтала не о яхтах и драгоценностях, а о маленьком домике в
каком-нибудь тихом месте. Ей хотелось, чтобы Эдвард  нормально  питался,
ходил в приличной одежде, посещал школу и имел возможность  кататься  на
велосипеде.
   Но она не могла осуществить эти мечты без помощи Габриэля Боннера. За
последние три года жизни Рэчел научилась мыслить трезво  и  воспринимать
окружающую действительность такой, какой она была на самом деле. Поэтому
она прекрасно понимала: для  того,  чтобы  проникнуть  в  дом,  где  она
когда-то жила, и найти там кожаную шкатулку, ей потребуется время. Нужно
было выжить  в  течение  нескольких  недель,  а  это  означало,  что  ей
необходимо сохранить за собой работу в кинотеатре.
   Листья над ее  головой  зашелестели  от  дуновения  ночного  ветерка.
Вспомнив,  как  днем  она  разделась  почти  догола   перед   совершенно
незнакомым  мужчиной,  она  невольно  вздрогнула.  Исправно   посещающей
церковь девушке из Индианы, которой она когда-то была, такое и в  голову
не могло бы прийти. Но ответственность за ребенка заставила ее забыть  о
гордости и щепетильности. Стиснув зубы,  Рэчел  поклялась  себе  сделать
все, чтобы Габриэль Боннер был ею доволен.
 
Глава 4 
 
   Когда утром, без пятнадцати  восемь,  пикап  Гейба  въехал  в  ворота
кинотеатра, Рэчел уже почти  успела  очистить  от  сорняков  центральную
часть детской площадки. Ее волосы были зачесаны назад и  стянуты  медной
проволокой, найденной на помойке. Рэчел беспокоилась  только  об  одном;
как бы изношенные джинсы не порвались сзади.
   Поскольку ее сандалии окончательно вышли из строя, она была вынуждена
надеть свою последнюю пару обуви - тяжелые черные  мужские  полуботинки.
Одной из горничных мотеля,  где  она  сама  еще  недавно  работала,  они
надоели, и та подарила их  Рэчел.  Полуботинки  оказались  удобными,  но
слишком жаркими для лета. Тем не менее для  работы,  которая  предстояла
Рэчел, они подходили  больше,  чем  ее  пришедшие  в  негодность  легкие
сандалии, и она порадовалась, что они у нее есть.
   Если Рэчел рассчитывала приятно удивить Гейба своим ранним появлением
на работе и необыкновенным трудолюбием, то, как она сразу же  убедилась,
ее расчеты не оправдались. Пикап остановился рядом с  ней.  Не  заглушая
двигатель, Гейб выбрался из кабины и хлопнул дверцей.
   - Я же сказал вам быть здесь в восемь часов.
   - Я и буду в восемь, - ответила она фальшиво-жизнерадостным  голосом,
стараясь не вспоминать, как вчера днем разделась у него на глазах.  -  У
меня есть еще пятнадцать минут.
   Гейб был одет в белую  футболку  и  линялые  джинсы.  Он  был  гладко
выбрит, а  его  темные  волосы  выглядели  так,  словно  еще  не  успели
просохнуть после душа. Вчера Рэчел видела,  как  на  несколько  коротких
секунд маска грубости и равнодушия сползла с его  лица,  но  теперь  все
было по-прежнему.
   - Я не хочу, чтобы вы здесь околачивались, когда меня нет.
   Рэчел разом забыла о своих добрых намерениях и о том, что  собиралась
вести себя уважительно, послушно и по возможности не язвить.
   - Расслабьтесь, Боннер. Все,  что  отсюда  можно  стянуть,  для  меня
слишком велико по размерам.
   - Надеюсь, до вас дошло, что я сказал.
   - А я-то думала, что с утра вы не такой раздражительный, как днем.
   - Я круглые сутки такой. - Ответ хозяина содержал в себе определенную
дозу  юмора,  но  безжизненный  серебристый  блеск   зеркальных   очков,
прикрывавших его глаза, все портил. - Где вы ночевали?
   - У одной  подруги  У  меня  еще  осталось  несколько  подруг  Рэчел,
разумеется, солгала Дуэйн в свое время  строго  запретил  ей  какое-либо
общение с жителями городка.
   Боннер  вытащил  из  заднего  кармана  джинсов  пару  желтых  рабочих
перчаток и бросил ей.
   - Вот, наденьте.
   - Боже, как я тронута, - сказала  Рэчел,  прижав  перчатки  к  груди,
словно букет дорогих роз, но тут же прикусила язык, чтобы  не  отпустить
какого-нибудь еще более ядовитого замечания. Как-никак, еще до окончания
рабочего дня е