то
означало, что судьба предоставляет ей великолепный шанс.
   Ну же!
   Повернувшись, она  бросилась  на  шею  Кенни.  Застигнутый  врасплох,
бедняга отшатнулся и  врезался  спиной  в  кирпичную  стену,  отделявшую
аптеку от химчистки. Пропустив мимо ушей приглушенный  вопль  боли,  она
прижалась к нему, стукнув при этом мешком по ноге, и  впилась  губами  в
его рот.
   Кенни  безуспешно  пытался  вырваться,  и   глухо   мычал,   стараясь
освободиться:
   - Какого черта вы вытворяете?
   - Целую вас, - пробормотала Эмма, почти не отрывая  губ,  и  призывно
вильнула бедрами. - Обнимите же меня.
   - А что это вы так ерзаете?
   - Извиваюсь.
   - Что?!
   Он поднял было голову, но Эмма вцепилась в его волосы и  удержала  не
месте. Их зубы столкнулись.
   - Притворитесь, что целуете меня.
   - Снова приказы, Эмма?
   Она почувствовала, как сжались его челюсти, и поняла, что ее привычка
командовать в очередной  раз  сослужила  плохую  службу.  Ну  почему  ее
прямота постоянно ей вредит? Сейчас он оттолкнет ее, и тогда... ну  нет,
она ему не позволит!
   Эмма обмякла в его руках, приоткрыла губы и вложила  в  поцелуй  все,
все, что так долго копилось в ней, но оставалось невостребованным.
   Шли секунды. О Боже...
   Он действительно неглуп! Мгновенно понял, что ей нужно.
   Его руки жгли ей спину. Рот чуть смягчился, губы раздвинулись и...
   Его язык шевельнулся, скользнул внутрь,  и  она  мгновенно  забыла  о
верзиле и необходимости вести  себя  вызывающе.  Мир  пошатнулся,  земля
разверзлась и поглотила Эмму.
   Сознание того, что она всю жизнь умирала от голода и вдруг попала  на
пир, озарило ее. Она хотела ощутить его губы везде: на груди, на  талии,
между ног... Да-да, именно там! Жаждала, чтобы  он  любил  ее,  наполнил
собой. Желала почувствовать вес  его  тела,  придавившего  ее  к  земле,
испытать нежность и жестокость его ласк.
   Они издавали странные звуки, похожие на рычание. Земные, грубые.  Его
плоть набухала и твердела, готовая пронзить ее, и  она  хотела  его  так
сильно, что едва не  всхлипнула  от  облегчения,  когда  он  стиснул  ее
ягодицы.
   Не  прерывая  поцелуя,  Кенни  повернул  Эмму  так,  что  теперь  она
прижалась спиной к стене, и загородил ее собой от посторонних  взглядов.
Его рука прокралась ей под платье и легла на бедро. Слава Богу,  она  не
надела сегодня чулок!
   Сильные пальцы погладили внутреннюю сторону ее бедра. Эмма  бесстыдно
расставила ноги, приглашая его в то местечко, где ему надлежало быть. Он
сразу  понял,  что  ей  надо.  Горячая  рука  проникла  внутрь,   сжала,
погладила...
   Тишину расколол пронзительный автомобильный гудок.
   Кенни отдернул руку  и  отскочил.  Эмма  обессиленно  прислонилась  к
стене. Оба тяжело дышали. Кенни нервно пригладил волосы.
   - Черт!
   При виде его обозленного лица из Эммы словно воздух выпустили. Как он
может вести себя так после всего, что между ними было?
   Он схватил ее за локоть и бесцеремонно  потащил  к  машине.  Чудесный
поцелуй был забыт, растоптан...
   - И не смейте больше меня провоцировать!
   Эмме следовало бы ответить  ударом  на  удар,  но  она  была  слишком
обескуражена, чтобы найти подходящие слова. Кенни втолкнул ее  в  машину
и, все еще кипя гневом, сел за руль.
   - Мы едва не сделали это! Прямо посредине главной улицы Уайнета!
   "Кадиллак" рванулся с места со скоростью ракеты.
   - Еще пара секунд - и ваша юбка была бы задрана до талии, а мои штаны
- расстегнуты, и не пытайтесь этого отрицать! Черт возьми, Эмма!  Я  еще
вчера объяснял, что готов на все, лишь бы вернуться на поле, но вам  это
в одно ухо влетело, а в другое вылетело! Или вы забыли, что мы находимся
в родном городе президента, где каждая собака его знает?
   Эмма промолчала. Кенни вырулил на автостраду.
   - К завтрашнему утру он узнал бы все, до мельчайших подробностей: как
я лапал драгоценную девственную подружку его жены, да еще  на  глазах  у
всех. На случай, если вы чего-то  недопоняли,  повторяю:  это  не  самый
лучший  способ  восстановить  мою  репутацию   спортсмена   с   твердыми
моральными принципами.
   - Не смейте орать на меня!
   Возможно, то, что она не повысила голоса, заставило  Кенни  взглянуть
на нее пристальнее. Он мгновенно остыл и тяжело вздохнул:
   - Ладно, понимаю, тут не только ваша вина.  Я  мог  бы  отстраниться.
Должен был. Но, дьявол, Эмма, я мужчина, а этот твой рот...
   - Я  уже  наслышалась  о  том,  что  совершенно  невыносима,  слишком
властная и люблю отдавать приказы. Если в присутствии такой мужеподобной
особы, как я, вы не чувствуете себя мужчиной,  придется  смириться.  Мне
себя не переделать.
   Кенни явно растерялся.
   - Я имел в виду вовсе не ваше вечное стремление к лидерству. Речь шла
о вашем... не важно. Знай я раньше, что неодолимо притягиваю  вас...  мы
могли бы решить этот вопрос наедине и в более подходящем месте.
   Он в самом деле неодолимо притягивал ее... но ничего, кроме бед,  это
не сулило.
   - При чем тут ваши  личные  качества?  Просто  вы  единственный,  кто
оказался под рукой. Человек Беддин-ггона следил за  мной,  и  мне  нужно
было выкинуть что-нибудь скандальное.
   - За вами действительно следят?
   -  Я  же  говорила,  что  так  будет.  Прошлой  ночью  он  торчал   в
"Раустэбауте".
   - Как он выглядит?
   - Этакий толстяк с круглой головой и  редкими  соломенными  волосами.
По-моему, водит темно-зеленый "таурус". Вы его знаете?
   Кенни долго пристально изучал ее.
   - Возможно.
   - Кенни, у меня осталось только десять дней до возвращения в Англию.
   - Это мне хорошо известно.
   Свет фар встречного автомобиля мазнул по его лицу.
   - Итак, меня нагло использовали?
   - По чистой необходимости, - оправдывалась Эмма  и,  чтобы  сохранить
лицо, повторила:
   - Кроме вас, никого рядом не оказалось.
   Кенни раздраженно крутанул рулевое колесо.
   - И предупреждаю: не  вздумайте  заигрывать  с  Декстером  или  Тедом
Бодином, слышите? Я серьезно, Эмма. Прочь руки от этих мужчин.
   - История моей жизни, - пробормотала она.
   - И что это означает?
   - Ничего. - Она была готова  откусить  себе  язык  и  поэтому  быстро
сменила тему:
   - Я с таким наслаждением наблюдала сегодня за Питером! Он  никого  не
замечал, кроме вас.
   - Просто есть не хотел, иначе немедленно бы вцепился в мать.
   Кенни сбросил скорость, готовясь свернуть на дорогу, ведущую к ранчо.
   - Должен признаться, что благодарен вам.  Вы  здорово  защищали  меня
перед Шелби, не говоря уже о  том,  что  сумели  со  всеми  поладить.  И
поэтому решил простить вас.
   - Ура, - сухо пробурчала Эмма. Автомобиль покатил по  длинной  аллее.
Кенни повернул голову:
   - Собираетесь разыгрывать недотрогу?
   - Может быть.
   - Признаюсь, утром я слишком разгорячился.  Следовало  бы  принять  в
расчет ваши сердечные порывы благодетеля человечества, особенно когда вы
дали мне пощечину. Вы оскорбили мои чувства, вот и все.
   - Представьте, я прекрасно вас понимаю,  -  многозначительно  кивнула
Эмма.
   Кенни завел машину в гараж, примыкавший к дому.
   - Если намекаете, что это я вас обидел, зря стараетесь. Мы оба знаем:
это невозможно. Впрочем, вам до лампочки мое доброе мнение о вас.
   - Верно, - обронила она, только чтобы позлить его. Но удар не попал в
цель, и Кенни, ухмыльнувшись, схватил с ее колен пластиковый пакет.
   - Я внесу это в дом.
   - Нет, я...
   Но Кенни уже шагнул на крыльцо, и Эмме пришлось поспешить  следом  за
ним, на кухню.
   Свет, оставленный Патриком, бросал мягкие отблески на мебель и  яркие
картины на стенах, но Эмма, не знавшая,  под  каким  предлогом  отобрать
пакет, ни на что не обращала внимания. Кенни  уже  подошел  к  кухонному
столу, когда Эмма с досадой заметила, что ручки пакета разошлись.  Кенни
небрежно уронил его на стол, и часть содержимого высыпалась.
   - Интересно, что это у нас?
   Эмма рванулась вперед, но он уже рассматривал небольшой тюбик.
   - Мазь от геморроя? Это немного больше, чем я  хотел  узнать  о  вас,
леди Эмма.
   - Я... у меня нет никакого... Немедленно отдайте! Не обращая  на  нее
внимания, он потянулся к книге в мягкой обложке.
   "Искусство любви". Ничего себе! А это что?
   - Нет!
   Она попыталась было отнять  пластиковую  бутылочку,  но  Кенни  ловко
увернулся.
   - Отдайте мне...
   Кенни поднял бутылочку повыше, чтобы  она  не  смогла  дотянуться,  и
прочел этикетку.
   - Господи, кто бы мог представить, что  высокородная  дама,  истинная
аристократка, страдает от вшей?
   - Сезонная напасть, - выдавила она.
   Кенни  отодвинул  пачку  сигарет,  бульварную  газетенку,  тест   для
определения беременности и захватил горсть ярких коробочек.
   - "Услада Шейха", "Троянские рифленые", "Рамзес экстра", "Сверхтонкие
классные"... Угу. Теперь я знаю, к кому обратиться, если мне понадобится
резинка. - Он  высыпал  презервативы  на  стол  и  отодвинул  пакетик  с
веревкой для сушки белья. - Об этом я даже спрашивать боюсь.
   В пакете оставался всего один предмет. Хоть бы  он  не  заметил  его!
Хоть бы...
   - И что  же  мы  имеем?  -  Кенни  поднял  баллончик.  -  Вагинальный
увлажнитель. - Брови его грозно сошлись. - А это на кой дьявол?!
   Лицо Эммы загорелось пламенем.
   - Понятия... понятия не имею. Наверное, специально для...
   - Это уже предел всему! Достаточно и того,  что  весь  город  уверен,
будто  я  сплю  с  морально  угнетенной,  вшивой,  страдающей  геморроем
иностранкой, которая обожает, чтобы ее привязывали к кровати, и  к  тому
же, вероятно, беременной, хотя... поскольку она скупила все презервативы
в городе... кто ее знает... Но я не позволю, слышите, Эмма, не  позволю,
чтобы  всякий  думал,  будто  моя  женщина   нуждается   в   вагинальном
увлажнителе!
   - Это было... - Эмма судорожно сглотнула и  попыталась  говорить  как
можно спокойнее:
   - Это был неразумный порыв.
   Кенни фыркнул.
   - Я же говорила, что человек Хью следил за мной. Он вошел  в  аптеку,
вот я и скупила всю эту чушь.
   - Он был в аптеке?
   - И видел все!  -  восторженно  выпалила  Эмма.  -  Думаю,  я  своего
добилась, особенно после того, что мы вытворяли на улице!  Понимаю,  вам
это не слишком нравится,  но  даю  слово  все  объяснить  Франческе  при
следующем разговоре. Беддингтон на стенку полезет, когда все  узнает,  и
думаю, что не позже завтрашнего утра наша помолвка будет расторгнута.
   - Так вот в чем заключается ваш грандиозный  план!  Убедить  герцога,
что мы не вылезаем из постели?
   - Ну... не совсем так. Первоначальный замысел был  немного  иным.  Но
приходится работать с тем материалом, что подвернулся под руку.
   - И подвернулся именно я, не так ли? Кенни перекинул  увлажнитель  из
правой руки в левую и задумчиво нахмурился.
   - Эмма, по-моему, вы слишком все усложняете.  Неужели  нельзя  просто
позвонить и сказать, что вы не выйдете за него?  Отвратительно,  что  вы
безропотно позволяете ему распоряжаться вами!
   - Не могу, Кенни.  Если  он  обозлится,  непременно  закроет  "Святую
Гертруду". Нужно действовать осмотрительно.
   - Осмотрительно?! - Кенни покачал головой. - Да, ничего  не  скажешь,
вы  действительно  придали  новое  значение  старой   песне,   именуемой
верностью идеалам и своей школе.
   - Это не просто школа. Это...
   - Да-да, слышал. Ваш дом. И простите меня, если скажу,  что  подобные
сантименты  довольно  жалки,  хотя  после  того,  что  вы  наблюдали  за
сегодняшним ужином, боюсь, не имею права об этом говорить.
   - Питер - просто чудо, - поколебавшись, промямлила Эмма.
   - Я уже заказал пару клабов с  железными  головками,  специально  для
него. Лежат, поджидают, пока он станет  достаточно  взрослым,  чтобы  их
поднять.
   - Уверена, что ему понравится! Особенно если рядом будете вы!
   Оба замолчали. За окном стояла глубокая ночь, и в доме царила тишина.
Взгляд Кенни упал на ее губы,  и  Эмма  вспомнила  их  поцелуй,  который
длился, казалось, бесконечно... Интересно,  чувствует  ли  Кенни  то  же
самое?
   - Пойду, поплаваю, - резко бросил он. - Увидимся завтра.
   Он шагнул было к двери, но сунул ей в руку тюбик увлажнителя.
   - Вам, пожалуй, лучше сохранить это, если  окончательно  рехнетесь  и
вознамеритесь перепихнуться с Декстером О'Коннором.
   И исчез, прежде чем она успела ответить.

***

   Тори стояла во внутреннем дворике и  курила.  Последняя  сигарета  на
сегодняшний день. Она все время твердила себе, что обязательно завяжет и
на этот раз так и будет. Вот  только  жизнь  немного  наладится,  и  она
никогда не притронется к табаку.
   Наверху, в комнате Питера, мелькнул свет. Должно быть,  Шелби  пришла
посмотреть на сына.
   Сердце Тори сжалось от зависти. Питер - само совершенство!  Настоящий
ангелочек. Она страстно любила малыша и все же  не  могла  выносить  его
вида. Только раз Шелби упомянула о  том,  что  хочет  сделать  опекуншей
Тори, - и то сразу после рождения Питера. Тори  постаралась,  чтобы  это
вопрос больше не поднимался.
   Дверь, ведущая в дом, открылась. Тори подняла глаза,  ожидая  увидеть
отца, но на пороге возник Декстер.
   - Какого дьявола тебе тут нужно?
   - Уоррен впустил. Меня приглашали к ужину, но я задержался на деловой
встрече.
   Шелби даже не упоминала о Декстере! Очередное предательство...
   Декстер сунул руки в карманы и уставился на небо. Тори  учуяла  запах
его одеколона, свежий и чистый, как ночной воздух.
   - Что за чудесная ночь! - В голосе Декстера звучало нечто, похожее на
благоговение,  словно  он  столкнулся  с  чем-то  неземным,  магическим.
Волшебным.
   Тори приказала себе не оглядываться, ни в коем случае  не  проверять,
чего она лишается.
   Вместо этого она скрестила руки на груди и обожгла  Декстера  злобным
взглядом.
   - Меня тошнит от тебя, Декстер. Слава Богу, в нашей стране еще  можно
найти защиту у закона от таких вот типов! Не смей меня преследовать!
   - Положим, это трудно назвать преследованием, Виктория.  Я  не  знал,
что вечером ты окажешься в "Раустэбауге". А сегодня меня пригласили.
   - По-видимому, я не совсем  ясно  выразилась.  Объясняю:  ты  мне  не
нравишься, и я не желаю ни видеться с тобой, ни говорить.
   - Позволь заметить, что ты недостаточно хорошо знаешь меня, а поэтому
ни о какой неприязни не может быть и речи. Знаешь, если бы  ты  нашла  в
себе силы преодолеть страх,  решение  проблемы  было  бы  куда  легче  и
быстрее.
   - Страх? Чтобы я боялась такого жлоба? Ты себе льстишь!
   - Не будь ты насмерть перепугана, сама  рвалась  бы  все  обсудить  и
найти какой-то компромисс.
   Он прав, прав как никогда, но будь она проклята, если признает это!
   - Нам не о чем говорить. Я не собираюсь выходить за тебя, вот и  все.
Чего тут еще рассусоливать?
   Декстер снова  поглядел  на  небо  и  склонил  голову,  словно  хотел
рассмотреть звезды под другим углом. Тори невольно восхитилась  чеканной
линией его профиля. Широкой лоб, правильной формы  нос  и  рот,  который
нельзя было охарактеризовать иначе как волнующе-чувственный. Неожиданное
открытие окончательно взбесило Тори.
   - Хочешь знать мое  мнение?  По-моему,  ты  сам  все  это  состряпал.
Жаждешь меня, но понимаешь, что я и носа не  поверну  в  сторону  такого
олуха,  поэтому  и  уговорил  своего  отца  осуществить  эту  кретинскую
задумку.
   - Ты действительно так считаешь? - несколько удивился Декстер.
   - Чертовски верно, приятель!
   - Забавно.
   Пока он направлялся к банкетке,  Тори  украдкой  изучала  его  плечи,
распиравшие  помятую  сорочку.  Не  такие  уж   широкие,   но   довольно
мускулистые.
   Декстер обернулся, и у нее  возникло  престранное  ощущение,  что  он
способен читать ее мысли.
   - Честно говоря, идея принадлежала твоему отцу.
   - Ну да, как же! -  фыркнула  она.  Декстер  сунул  руки  в  карманы,
натягивая ткань слаксов на плоском животе.
   - Чтобы ты так не воображала, я не  испытываю  недостатка  в  дамском
обществе. - Он плюхнулся на банкетку и вытянул ноги. - Что же  до  моего
отца... - Кажется, его глаза весело сверкнули...  нет,  это  невозможно!
Всему свету  известно,  что  у  этого  вундеркинда  напрочь  отсутствует
чувство юмора! - Если уж быть до  конца  откровенным,  он  далеко  не  в
восторге от тебя. Но слияние компаний для него важнее  всего,  а  Уоррен
ясно дал понять, что иного способа получить его согласия нет.
   Тори задохнулась от негодования.
   - Лжешь, скотина! Неужели воображаешь, будто я поверю, что  это  идея
моего отца?!
   И снова этот подозрительный блеск в его глазах. Окажись на его  месте
любой другой, Тори голову готова была прозакладывать,  что  он  над  ней
подсмеивается.
   - Очевидно, ему не терпится от тебя избавиться.
   У нее руки чесались вцепиться ему в  глотку,  но  она  не  двигалась,
окаменев от потрясения. Как он может так нагло  заявлять,  что  за  всей
этой мерзостью стоит ее отец? Это  его  папаша  всем  заправляет!  Иначе
просто быть не может!
   - Если бы ты и  твой  брат  набрались  терпения  потолковать  прошлой
ночью, - тихо добавил он, - я бы мог все объяснить.
   Проклятое сердце  так  колотилось,  что  Тори  едва  удерживалась  от
желания прижать руку к груди, чтобы оно не выскочило.
   - Папа в жизни не предложил  бы  такой  постыдной  сделки.  Не  знаю,
почему ты продолжаешь врать. Ведь мне достаточно спросить его.
   - Надеюсь, так ты и поступишь.  Убедишься,  что  именно  Уоррен  тебя
шантажирует, а я - тот самый выкуп, который он требует за  слияние  двух
компаний. Если мой отец хочет, чтобы все прошло  гладко,  то  он  обязан
меня сдать.
   - Выкуп... - Слезы невыносимо раздражали веки. - Слушай ты,  слизняк!
Да женитьба на мне будет единственным светлым  пятном  в  твоем  гнусном
существовании.
   - Да? - немного поразмыслив, удивился  Декстер.  -  По-моему,  весьма
спорное утверждение.  Правда,  ты  настоящая  красавица,  но  при  этом,
прости, и стерва редкостная.
   Тори  попыталась  осознать  ужасный  факт,  что   Декстер   О'Коннор,
величайший кретин во всем Уайнете, не хочет ее, но так и не смогла.
   - Вовсе нет!
   - У тебя за плечами два неудачных брака, - напомнил  он.  -  У  твоей
семьи весьма  сомнительная  репутация.  Ты  ругаешься  и  дерешься,  как
мужчина. Уверен, что сумела бы обставить меня в любом виде спорта. Кроме
того, ты куришь, чего я не перевариваю, хотя убежден: это верный признак
того, как мало ты себя уважаешь. - Он помолчал, и с какой-то  непонятной
нежностью добавил:
   - И в довершение всего ты, кажется, не способна иметь детей.
   Тори отшатнулась, будто получила пощечину.
   - Поганец! - прошипела она. - Кто  тебе  донес?  Декстер  поднялся  и
шагнул к ней.
   - Уайнет - маленький город.
   - Пошел вон!
   - Я не хотел тебя обидеть, - пояснил  он  тоном,  в  котором  звучало
что-то подозрительно похожее на жалость. - Но не люблю ходить вокруг  да
около, поэтому и считаю нужным сказать тебе, что очень хочу детей.
   Тори каким-то чудом удержалась от слез. Она не доставит  удовольствия
этому подонку!
   - В таком случае хорошо, что ты не женишься  на  мне,  потому  что  я
бесплодна, как Сахара, сукин ты сын!
   - А твой отец  утверждает  обратное.  Заявил,  что  медики  не  видят
причин, по которым ты не смогла бы зачать ребенка.  Шелби  считает,  что
твой организм отвергает нестоящих мужиков. Маловероятно, но кто знает?
   Тори с трудом выталкивала слова из пересохшего горла.
   - Они обсуждали это с тобой?
   - Можно сказать, такой вопрос возникал.
   Тори съежилась от унижения и боли.  Шелби  когда-то  была  ее  лучшей
подругой. Что  же  до  отца...  она  любила  его,  считала  единственным
надежным якорем  в  море  мрака.  Но  потом  Шелби  принялась  бесстыдно
заигрывать с Уорреном, пока не соблазнила его и не  отодвинула  Тори  на
второй план. Теперь отец  пожелал  окончательно  отделаться  от  дочери,
чтобы  больше  внимания  уделять  новой  семье.  Какая  грустная  ирония
заключается в том, что