что этот человек позволит тебе носиться по
полям в мужском костюме? Или бродить по лесу? Сворачиваться клубочком на
диване и разрешать Софронии класть голову  тебе  на  колени?  Показывать
Сэмюелу, как играть в шарики, или флиртовать с каждым, кто попадется  на
глаза?
   - Но, став женой Брэндона, я не буду ни с кем флиртовать! - возразила
Кит.
   - Не обольщайся. Ты прирожденная кокетка. Иногда мне кажется, что  ты
даже не замечаешь своих ужимок. Мне говорили, что южанки приобретают эту
способность едва  ли  не  в  материнской  утробе,  и  ты,  очевидно,  не
исключение.
   - Спасибо.
   - А вот это уже не комплимент. Поищи себе другого мужа.
   - Странно. Не помню, чтобы я спрашивала твоего мнения.
   - Нет, но будущему жениху придется просить у меня разрешения на брак,
если, конечно, ты хочешь получить свои денежки.
   Сердце Кит замерло.  Похоже,  Кейн  настроен  решительно,  и  это  ее
пугало.
   - Но это всего лишь формальность. Ты дашь разрешение любому,  кого  я
выберу.
   - Напрасно ты так уверена.
   Пирог холодным комом заворочался у нее в желудке.
   - Не нужно играть со мной. Когда мистер Парселл попросит  моей  руки,
ты согласишься.
   - Я, как опекун, не могу оставаться равнодушным, когда моя подопечная
делает роковую ошибку.
   Кит вскочила, опрокинув табурет.
   - А что, в обязанности опекуна входят и те  ласки,  которыми  ты  так
щедро осыпал меня сегодня вечером?
   Словно молния проскочила между ними. Кейн опустил  глаза  и  медленно
качнул головой:
   - Нет. Вовсе нет.
   Воспоминания о  прикосновении  его  рук,  сжимавших  ее  грудь,  были
слишком живы в памяти. Зря она об этом заговорила!
   Кит торопливо отвернулась.
   - Я уверена в своей правоте и хорошо знаю Брэндона.
   - Ты ему безразлична. Мало того, он тебя недолюбливает.
   - Ошибаешься!
   - Да, он желает тебя. Именно желает, не больше. Но не одобряет твоего
поведения. Кроме того, для многих южан и сто долларов - сумма  огромная.
Брэндону не терпится наложить лапы на твое приданое.
   - Ложь!
   В глубине души Кит понимала, что Кейн прав, но она  не  собиралась  с
ним соглашаться. К тому же нужно сделать все, чтобы  он  не  помешал  ее
замыслам.
   - Брак с этим чванливым ублюдком станет величайшей ошибкой всей твоей
жизни, - повторил Кейн, - и я не собираюсь в этом участвовать.
   - Не говори так!
   Но, глядя в неумолимое  лицо  Кейна,  она  чувствовала,  что  "Райзен
глори" от нее ускользает. Йаника, и без того терзавшая  ее  весь  вечер,
рвала душу стальными клыками. Ее план... ее мечты... всему конец.
   Нет, сдаваться еще рано!
   - Ты должен позволить ему жениться на мне. У тебя нет иного выхода.
   - Черта с два! Выход всегда найдется.
   Кит вдруг  услышала  непонятно  чей,  доносившийся  непонятно  откуда
голос. Неужели ее собственный?
   - Не хотела говорить тебе, но... -  Она  попыталась  сглотнуть  и  не
смогла. - Отношения между мистером Парселлом  и  мной...  зашли  слишком
далеко. Свадьбу все равно придется сыграть.
   Последовавшая за этими словами тишина оглушала. Самый  воздух  словно
сгустился, став неподвижным. Кит широко раскрытыми глазами наблюдала  за
Кейном. Видела, как постепенно до него доходит значение  ее  слов.  Губы
плотно сжались, лицо стало жестким и неуступчивым.
   - Ты отдала ему свою невинность?
   Кит заставила себя неуверенно кивнуть.
   В голове Кейна раздался злобный рев. Безумный внутренний вопль  гнева
и возмущения. Он отзывался эхом в мозгу, распирал  виски,  драл  когтями
череп, словно разъяренный первобытный ящер. В этот момент  он  ненавидел
ее. Ненавидел за то, что раньше считал дикой и чистой  розой.  Берегущей
свой аромат для него.
   Почти забытое эхо уничтожающего хохота матери еще дребезжало в  ушах,
когда он рванул на себя дверь и почти вывалился наружу,  оставив  позади
удушливое пространство кухни.

Глава 12

   Магнус усадил в кабриолет  Сэмюела,  Люси  и  Пэтси,  подождал,  пока
Софрония сядет рядом с ним, и отъехал  от  церкви.  Сначала  он  пытался
завести беседу с Софронией, но та отвечала нехотя и односложно, так  что
вскоре пришлось замолчать. Возвращение Кит расстроило ее, хотя Магнус не
понимал почему. В отношениях девушек, несомненно, было что-то странное.
   Магнус взглянул на Софронию: она была похожа на прекрасную статую!
   Он так устал от тайн, которыми она себя окружила. Устал  от  любви  к
ней,  любви,  приносившей  больше  горя,  чем  счастья.  Пожалуй,  стоит
подумать о Деборе Уилкинс, дочери одного из работников прядильни. Она не
скрывала, что готова принять его ухаживания.
   Черт возьми! Ему давно пора завести семью! Война позади, Кейн дал ему
хорошую работу. Небольшой уютный домик надсмотрщика на  краю  сада  ждет
хозяйку. Времена гулянок и доступных женщин  давно  прошли.  Теперь  ему
хочется уюта и покоя. Жена, дети - вот  о  чем  теперь  мечтает  Магнус.
Кроме того, Дебора - девушка хорошенькая, добрая и  покладистая,  не  то
что эта Софрония, у которой язык точно бритва. Дебора станет ему  верной
подругой.
   Но, вместо того чтобы приободриться, Магнус еще больше помрачнел.
   Софрония не часто улыбалась  ему,  но  в  эти  редкие  моменты  перед
глазами у него словно разворачивалась многоцветная  радуга.  Она  читала
газеты и книги, стремилась к знаниям и разбиралась не только в модах, но
и в политике, чего Деборе вовек не понять. И что важнее всего, Дебора  в
отличие от Софронии никогда не напевала за работой.
   Тут Магнус заметил едущий навстречу алый с черным кабриолет,  слишком
новый  и  нарядный,  чтобы  принадлежать  кому-то  из  местных  жителей.
Наверняка это какой-то янки. Авантюрист, нажившийся на  войне  и  теперь
приехавший обкрадывать южан.
   Софрония выпрямилась и присмотрелась к экипажу.  Подобравшись  ближе,
Магнус распознал Джеймса Спенса, владельца  нового  фосфатного  рудника.
Сам Магнус не был  знаком  с  ним,  но  слышал,  что  Спенс  -  неплохой
бизнесмен. Он щедро платил работникам и не обманывал покупателей. Все же
Магнус недолюбливал  его  -  возможно,  потому,  что  Софронии  он  явно
нравился.
   Только сейчас Магнус заметил, что Спенс недурен  собой.  Встретившись
глазами с Софронией, Джеймс  приветственно  приподнял  касторовую  шляпу
песочного  цвета,  обнажив  густую   гриву   темных   волос,   аккуратно
расчесанных на пробор.
   - Доброе утро, Софрония! - окликнул он. - Неплохой денек, верно?
   На остальных седоков он даже не взглянул.
   - Доброе утро, мистер Спенс, - пропела Софрония с  задорной  улыбкой,
при виде которой Магнусу нестерпимо захотелось хорошенько тряхнуть ее за
плечи.
   Спенс  нахлобучил  шляпу,  кабриолеты  разминулись,  и  Магнус  вдруг
вспомнил, что промышленник уже не впервые выказывает интерес к Софронии.
Пытаясь скрыть  раздражение,  Магнус  с  силой  сжал  поводья.  Пора  им
потолковать по душам!
   Возможность представилась в конце дня, когда он сидел с  Мерлином  на
заднем крылечке своего дома, наслаждаясь приятным бездельем. Краем глаза
он заметил, как в саду мелькнуло что-то синее: это Софрония гуляла между
вишневых деревьев, вероятно, решая, стоит ли собирать последние ягоды.
   Магнус неторопливо спустился вниз и, сунув руки в карманы, направился
в сад.
   - Могла бы и оставить кое-что птичкам, - заметил он, подходя к ней.
   Софрония даже подскочила от неожиданности.
   - Что это ты крадешься как вор?
   - Ничего я не крался. Просто у меня походка легкая, - хмыкнул Магнус.
   Но Софрония явно не желала вступать в перепалку.
   - Проваливай! Нам с тобой не о чем говорить!
   - Жаль, но все равно придется. Так что тебе от  меня  так  просто  не
отделаться.
   Вместо ответа Софрония повернулась к нему спиной и зашагала  к  дому.
Магнус в три прыжка обогнал ее и преградил дорогу.
   - Мы можем побеседовать в саду,  -  вкрадчиво  начал  он,  -  или  ты
возьмешь меня под руку, я поведу тебя к своему дому и усажу в ту большую
качалку на крыльце.  Хочешь  ты  или  нет,  но  выслушаешь  все,  что  я
намереваюсь сказать.
   - Пропусти меня.
   - Значит, останемся здесь? Я не против.
   Он сжал ее ладонь и потянул к скрюченной яблоне. Софрония  попыталась
вырваться, но силы оказались неравными.
   - Ты сам себя  выставляешь  на  посмешище,  Магнус  Оуэн,  -  сердито
сказала она. Янтарные глаза  загорелись  ярким  золотистым  пламенем.  -
Большинство мужчин давно бы уж поняли  намек  и  смирились!  Ты  мне  не
нравишься! Когда ты усвоишь это своими глупыми мозгами? Неужели  у  тебя
совсем нет гордости? Как только  тебе  не  стыдно  бегать  за  женщиной,
которой до тебя и дела нет? Можно подумать, ты не знаешь, что  я  смеюсь
над тобой за твоей же спиной!
   Магнус сжал кулаки, но не ушел.
   - Давай, смейся сколько твоей душе угодно! В моих чувствах к тебе нет
ничего позорного, и я могу смело смотреть в глаза любому.  -  Он  уперся
ладонями в ствол дерева по обе стороны от Софронии, не давая ей убежать.
- Кроме того, это не мне, а тебе нужно стыдиться. Только  сегодня  утром
ты сидела в церкви, вознося молитвы Господу, а стоило  выйти  за  дверь,
как тут же стала строить глазки Джеймсу Спенсу.
   - Не тебе меня судить, Магнус Оуэн.
   - Пусть этот северянин богат и хорош собой, но он не для тебя.  Когда
ты перестанешь противиться собственной природе?
   У Софронии отчего-то сжалось сердце,  но  разве  можно  показать  это
Магнусу?
   Вместо этого она кокетливо откинула голову,  прислонившись  к  стволу
яблони, и слегка выставила грудь. И удовлетворенно усмехнулась,  увидев,
как у Магнуса перехватило дыхание. Он упивался восхитительным зрелищем и
не пытался скрыть свое восхищение. Ничего, самое время наказать  его  за
то, что вечно вмешивается в ее жизнь, причем наказать как можно больнее!
   Отчего же при мысли об этом ей стало не по себе?  Как  бывало  каждый
раз, когда он смотрел на нее или говорил с ней.
   Но Софрония решительно поборола свою слабость.
   - Ревнуешь, Магнус? - улыбнулась она,  кладя  руку  ему  на  плечо  и
сжимая теплую  упругую  плоть.  От  прикосновения  к  мужчине,  особенно
белому, ее обычно трясло, а к горлу  подступала  дурнота,  но  ведь  это
всего лишь Магнус, которого она ничуть не боится!  -  А  тебе  хотелось,
чтобы я улыбалась не ему, а  тебе?  Именно  это  тебя  задевает,  Магнус
Оуэн?
   - Меня задевает совсем другое. Та война, которая постоянно  бушует  в
твоей душе, и полное нежелание с ней покончить, - хрипло выдавил он.
   - О какой войне идет речь?
   - Не надо мне лгать. Неужели не понимаешь? Это все  равно  что  лгать
себе.
   Добрые, участливые слова сумели растопить  ледяной  панцирь,  которым
она окружила свое сердце. И Магнус понял это с такой же определенностью,
с какой прежде видел фальшь  ее  попыток  соблазнить  его,  попыток,  за
которыми  она  безуспешно  пыталась  скрыть  внутреннюю  уязвимость.  Но
несмотря на все это, он не мог не поцеловать ее. И проклинал себя за то,
что не сделал этого раньше. Какой глупец!
   Медленно, о, как медленно он склонил голову, боясь  напугать  девушку
своей решимостью отведать сладость ее уст.
   Софрония знала, что сейчас последует. В глазах  блеснул  вызов.  Чуть
вздрогнув, она опустила ресницы.
   Магнус шагнул ближе и  замер,  так  и  не  дотронувшись  до  ее  губ,
согревая их своим дыханием, наслаждаясь иллюзией близости.
   Софрония ждала, то ли смирившись, то ли вне себя от гнева. Кто знает,
что за чувства бушуют в ее гордой душе?
   Мало-помалу иллюзия стала реальностью. Их губы слились. Он целовал ее
нежно,  желая  исцелить  скрытые  раны,  уничтожить  дьяволов,  покорить
демонов и показать Софронии безграничный мир любви и покоя, где нет зла.
Мир, где живут смех и надежда, не различающие цветов кожи. Мир, где  два
любящих сердца, слитые в одно, остаются вместе навсегда.
   Губы девушки трепетали под его губами. Она чувствовала себя пойманной
птичкой, испуганной, но понимающей, что птицелов  не  причинит  ей  зла.
Целительное  зелье  потихоньку  вливалось  в  ее  поры   теплым   летним
солнышком.
   Магнус осторожно оторвал ее от дерева и заключил в  объятия.  Мужское
начало, так долго страшившее ее,  теперь  не  казалось  чем-то  ужасным.
Какой у него мягкий рот! Мягкий и свежий.
   Она не помнила, сколько  времени  прошло.  Скоро,  слишком  скоро  он
отстранился и отступил. Ей стало мучительно одиноко и холодно,  несмотря
на жару июньского дня. И хотя  Софрония  понимала,  что  делает  ошибку,
встречаясь с ним глазами, все равно не отвела взгляда. И увидела столько
любви и нежности, что прерывисто вздохнула.
   - Оставь меня, - прошептала она. - Пожалуйста, оставь меня в покое.
   Не  дожидаясь  ответа,  она  повернулась  и  помчалась  со  всех  ног
неизвестно куда, словно за ней гнались черти. Но все  черти  остались  в
ней, и она, как ни старалась, не смогла отделаться ни от одного.

***

   Кит совсем забыла, как жарко бывает в Южной  Каролине  даже  в  июне.
Горячее марево колебалось и мерцало в неподвижном воздухе над хлопковыми
полями,  покрытыми  кремово-белыми  цветами.  Даже  Мерлин  покинул  ее,
предпочитая дремать в тени гортензий, растущих у кухонной двери.
   Кит следовало бы сделать то же самое. Все ставни в  ее  комнате  были
закрыты, занавески задернуты, создавая иллюзию прохлады и  не  пропуская
полуденного жара.
   Прошло уже два дня с памятного воскресного ужина, но из головы не шла
стычка с Кейном.
   Она ненавидела  себя  за  ложь,  сорвавшуюся  с  языка,  но  что  тут
поделаешь? Знай Кейн, как обстоят дела, вряд ли дал бы согласие на брак.
Другого  подходящего  предлога  ей  все  равно  не  найти.  Что  же   до
Брэндона...
   Она получила записку с просьбой поехать вместе на церковное  собрание
в  среду  вечером.  Вероятнее  всего,  там  он  и  сделает  предложение.
Неудивительно, что Кит не находила себе места.
   Повинуясь неведомому порыву, она подстегнула Соблазна  и  свернула  к
пруду, лежавшему в центре рощи, как сверкающий драгоценный камень.  Сюда
мало кто ходит, и она может спокойно посидеть на берегу.
   Это место всегда было одним из ее любимых. Даже в августе вода  из-за
множества ключей, питавших пруд,  была  холодной  и  чистой.  Деревья  и
густые кусты образовали вокруг нечто вроде живой  изгороди.  Здесь  было
хорошо мечтать и предаваться тайным мыслям.
   Она подвела Соблазна к воде, напоила, а сама лениво обошла пруд.  Ивы
всегда напоминали ей женщин,  закрывших  лицо  волосами,  концы  которых
мокли в воде. Она  поймала  ветку,  пропустила  между  пальцами.  Листья
улеглись в ладони аккуратной стопкой.
   Вода неодолимо манила к себе. Работники сюда  не  явятся,  а  Кейн  с
Магнусом отправились в город, так что никто ее не потревожит.
   Кит сняла шляпу, сапожки и сбросила одежду. Оставшись обнаженной, она
вскочила на  камень  и  рыбкой  нырнула  в  серебристую  глубину,  Потом
всплыла, смеясь и отплевываясь, и снова нырнула. Наконец  она  легла  на
спину, распустив длинные пряди черным веером по водной глади, и  закрыла
глаза. В этот момент Кит была вне времени,  забот  и  бед,  став  частью
воды, земли и воздуха.
   Золотые лучи касались упругих холмиков. Вода  лизала  впадинки  тела.
Она была почти счастлива.
   Где-то громко заквакала лягушка. Кит перевернулась на живот и немного
поплавала, но вскоре, окончательно замерзнув, направилась к берегу,  где
было совсем мелко, и встала на песчаное дно.
   Она уже хотела выйти, как услышала тихое ржание  Соблазна.  Откуда-то
из зарослей ему ответила другая лошадь. Кит с проклятиями  выбралась  на
берег и метнулась к  одежде.  Времени  надеть  белье  не  осталось.  Кит
натянула штаны прямо на мокрые ноги.
   Топот копыт приближался. Застывшие пальцы не гнулись, и  пуговицы  не
лезли в петли. Что ей оставалось?
   Кит схватила рубашку, сунула руки в рукава  и  принялась  застегивать
пуговицы на груди, когда из-за деревьев показался гнедой жеребец и в  ее
уютный мир ворвался Бэрон Кейн. Он натянул поводья как раз у кочки,  где
все  еще  лежало  ее  белье.  Придерживая  руками  луку,  он  пристально
уставился на Кит. Поля старой шляпы  защищали  глаза,  оставляя  лицо  в
тени. Что в них кроется?
   Одно она знала наверняка: он не улыбался. Четко очерченные губы  были
плотно сжаты.
   Кит словно примерзла к месту.  Влажная  рубашка  липла  к  груди,  не
оставляя простора воображению. С таким же успехом она могла быть голой.
   Кейн медленно свесил ногу с седла и  спрыгнул  на  землю.  Кит,  тихо
ругаясь, сражалась с пуговицами  на  штанах.  Ну  почему  такой  великан
двигается бесшумно, как кошка?!
   Сапоги Кейна были припорошены пылью, рыжеватые брюки низко сидели  на
узких  бедрах.  Ворот  светло-коричневой  рубашки  был  расстегнут.  Она
по-прежнему не видела его глаз и оттого все больше нервничала.
   Словно прочитав  ее  мысли,  он  швырнул  шляпу  на  землю,  где  она
приземлилась рядом с кучкой белья, и Кит  немедленно  пожалела,  что  ее
желание исполнилось. Палящий жар в серых глазах грозил неминуемой бедой.
Она давно знала, что он опасен, и вот теперь получила доказательство!
   - Я... думала, что ты уехал с Магнусом в город.
   - Собирался. Пока не увидел, куда именно ты направляешься.
   - Так ты знал, что я здесь?
   - Я бы показался раньше, но хотел увериться, что нам не помешают.
   - Не помешают?
   Опять проклятая пуговица не слушается!
   - Не трудись,  -  спокойно  посоветовал  он.  -  Все  равно  придется
снимать.
   Хит зачарованно  наблюдала,  как  он  поднимает  руки  и  принимается
неспешно расстегивать рубашку.
   - Не нужно! -  выдохнула  она,  но  собственный  голос  показался  ей
тоненьким и неуверенным.
   Кейн вытащил рубашку из брюк и бросил на траву.
   Ах, она знала, что он делает... знала, но не предполагала...
   - Меня ждет Софрония, - поспешно выпалила она. - Если  я  не  вернусь
сейчас, она пошлет кого-нибудь на поиски.
   - Никто не придет. Я сказал, что ты задержишься. У нас уйма времени.
   Он подступил ближе, ни на миг не сводя с нее глаз. Она  ощутила,  как
жадно, не пропуская ни малейшей детали, он оглядывает ее тело, обтянутое
мокрой одеждой.
   - Ты все еще хочешь, чтобы я отдал тебя Парселлу? - внезапно  спросил
он?
   Нет!
   - Да. Да, конечно!
   -  Тогда  будь   по-твоему.   -   Его   голос   приобрел   гортанные,
обольстительные нотки. - Но не прежде, чем мы кое-что выясним.
   Кит покачала головой, но не попыталась отступить.
   - Это неприлично, - выдавила она.
   - Крайне неприлично, - согласился он, насмешливо улыбаясь. - Но  ведь
нам все равно.
   - Мне не все равно, - выдохнула Кит.
   - В таком случае почему бы тебе не вскочить на Соблазна и не умчаться
прочь?
   - Сейчас.
   Но она по-прежнему не двигалась с места.  Просто  стояла  и  пожирала
глазами мышцы его голой груди, позолоченной закатным солнцем.
   Он придвинулся еще ближе и не успел коснуться  ее,  как  она  ощутила
исходящий от него жар.
   - Мы оба знаем, что происходит между нами с того дня,  как  ты  здесь
появилась. Пора положить этому конец - хотя бы для  того,  чтобы  забыть
обо всем и продолжать жить дальше.
   Соблазн снова заржал.
   Кейн провел пальцем по ее щеке и едва слышно прошептал:
   - Я овладею тобой, Кит Уэстон. Возьму здесь и сейчас.
   Голова его медленно, словно во сне, опустилась. Губы коснулись ее век
и  закрыли  каждое  легким,  успокаивающим  поцелуем.  Она  ощутила  его
дыхание... горячий рот накрыл ее  губы.  Кончик  его  языка  стал  нежно
играть с этими  розовыми  губами,  пытаясь  прогнать  неуверенность,  не
позволявшую их раздвинуть.  Ее  груди  были  такими  холодными!  Теперь,
прижатые к его теплому торсу, они постепенно согревались. Кит со  стоном
разомкнула губы и впустила его. Он принялся  исследовать  каждый  уголок
бархатистого грота, который так послушно отдали в его власть.  Их  языки
сплелись. Постепенно ему удалось втянуть ее язык в  рот,  и  она  как-то
сразу ослабела, потеряв волю к сопротивлению.
   Кейн глухо зарыча