тая  трата  энергии.  Я  искал  уединения.  Неужели  это  такая
роскошь?
   - Конечно, нет. Я ухожу.
   - Туда! - Он сердито ткнул пальцем в сторону ручья.
   - Простите?
   - Сядьте там.
   Страх прошел, осталось лишь легкое раздражение.
   - Не стоит, пожалуй. Извините, я спешу.
   - Повторяю, вы испортили мне день. Имейте по крайней мере  совесть  и
попробуйте загладить свои грехи. Посидите смирно час-другой.
   Лили внезапно сообразила, что он художник.
   - Почему бы мне просто не убраться отсюда?
   - Кому я сказал!
   - Вас никто не учил вежливости?
   - Мне некогда заниматься пустяками. Сядьте  на  тот  валун,  лицом  к
солнцу.
   - Спасибо, но я не загораю. Это вредно для кожи.
   - Хоть бы  раз  в  жизни  встретить  красивую  женщину,  не  склонную
суетиться.
   - Ценю ваш комплимент, - сухо заметила Лили, -  но  я  была  достойна
этой оценки добрых десять лет и сорок фунтов назад.
   - Не мелите чушь.
   Незнакомец выхватил карандаш из кармана рубашки  и  стал  набрасывать
что-то на бумаге, не удостоив ее ни единым  словом  и  не  позаботившись
сесть на маленький походный стульчик, который она заметила чуть поодаль.
   - Поднимите подбородок. Господи, вы  и  в  самом  деле  прекрасны!  -
бросил наконец он совершенно равнодушно.
   Ей ничуть не польстила похвала, и  она  едва  не  выпалила,  что  ему
стоило бы увидеть ее в расцвете лет.
   - И все же, - усмехнулась она, чтобы позлить его, -  я  не  собираюсь
долго стоять на солнце.
   Карандаш продолжал летать над этюдником.
   - Не люблю, когда модели болтают во время работы.
   - Я не ваша модель.
   Когда она собиралась отвернуться и уйти, он сунул карандаш в карман.
   - Разве я могу сосредоточиться, если вы  не  в  состоянии  и  секунды
постоять спокойно?
   - Прошу зарубить на носу: мне все равно, сосредоточенны вы или нет.
   Мужчина грозно нахмурился, и у Лили  появилось  отчетливое  ощущение,
что он пытается решить, стоит  ли  заставить  ее  остаться.  Наконец  он
кивнул:
   - В таком случае встретимся здесь завтра  утром.  Скажем,  часиков  в
семь. Солнце не успеет подняться высоко, и вы не загорите.
   Ей вдруг стало смешно.
   - Почему не в половине седьмого?
   - Вы надо мной издеваетесь, - догадался он.
   - Вижу, вы не просто грубиян, а грубиян  проницательный.  Потрясающее
сочетание. Просто невозможно устоять.
   - Я заплачу вам.
   - Вряд ли я вам по карману.
   - А вот в этом позвольте усомниться.
   Лили усмехнулась и ступила на дорожку.
   - Вы знаете, кто я? - окликнул он.
   Лили оглянулась:
   - А я должна это знать?
   - Я Лайам Дженнер, черт возьми!
   Лили  едва  не  ахнула,   Лайам   Джепнер!   Сэлинджер   американских
художников. Иисусе, что он здесь делает?
   Дженнер, очевидно, понял, что ей известно  его  имя,  и  самодовольно
ухмыльнулся.
   - В таком случае договорились на семь?
   - Я... - "Лайам Дженнер!" - Я подумаю.
   - Вот именно, подумайте.
   Что за несносный тип! Да он оказал миру  величайшее  одолжение,  став
отшельником, - перестал давить на нервы ни в чем не повинным  людям!  Но
все же...
   Лайам Дженнер,  один  из  самых  известных  американских  художников,
просил ее позировать ему. Ах, если бы сбросить тридцать лет! Снова  быть
двадцатилетней и красивой!

Глава 13

   Дафна отложила молоток и  отскочила,  чтобы  полюбоваться  табличкой,
прибитой к входной двери. На табличке  большими  красными  буквами  было
выведено:
   БАРСУКАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН Она сама написала ее этим утром.
   Одинокий день Дафны

   - Встань на табурет и посмотри, что там на верхней полке!  -  крикнул
Кевин из кладовой. - Я хочу убрать с дороги эти коробки.
   Как только они  вернулись  из  города,  Кевин  с  помощью  Эми  начал
составлять список продуктовых запасов. Последние  десять  минут  девушка
переводила любопытный взгляд с кладовой, где работал хозяин, на кухонный
стол, где трудилась Молли, и наконец, не выдержав, выпалила:
   - Правда интересно, что вы с Молли поженились  почти  одновременно  с
нами?
   Молли  выложила  первый  кусочек   лимонного   кекса   на   старинное
викторианское блюдо и уловила ответ Кевина:
   - Молли сказала, что ей понадобится коричневый  сахар,  а  здесь  его
совсем мало. Что там на полке?
   - Еще два пакета. Кстати, я читала книгу о браке...
   - Что еще?
   - Мешочки с изюмом и немного порошка для выпечки.
   Так вот, в этой книге говорится, что иногда пары, ну те, что  недавно
поженились, вроде как с трудом привыкают  друг  к  другу  и  все  такое.
Потому что это такая огромная перемена...
   - А овсяная мука? Она сказала, ей нужна и овсяная мука.
   - Есть коробка, но не очень большая. А  вот  Трои  уверен,  что  быть
женатым - это классно.
   - Что там еще?
   - Сковородки и всякая посуда. Продуктов нет. Но если у вас проблемы с
привыканием или что-то в этом роде, я могла бы потолковать с Троем.
   Последовало такое долгое  молчание,  что  Молли  улыбнулась.  Наконец
Кевин посоветовал:
   - Может, тебе лучше заглянуть в морозилку?
   Из кладовой  возникла  Эми,  одарившая  Молли  взглядом,  исполненным
сострадания. Молли опять  отметила,  что  сочувствие  девчонки  вкупе  с
лиловыми засосами на шее действуют ей на нервы.
   Чаепитие без Кевина потеряло всякую привлекательность.
   Миссис Чет - иначе говоря, Гвен - даже  не  пыталась  скрыть  досады,
когда Молли сообщила, что у него другие дела. Вероятно, гостья могла  бы
воспрянуть духом при известии о  приезде  Лили  Шерман,  но  актриса  не
появилась, и Молли промолчала.
   Она готовила миски к завтрашнему утру, когда в дверях появился  Кевин
с пакетами из бакалеи. Ловко увернувшись от  Ру,  собиравшегося  куснуть
его за щиколотку, он поставил пакеты на стол-тумбу.
   - Почему ты этим занимаешься? Где Эми?
   - Фу! Назад! Я только что отпустила  ее.  Она  все  время  ныла,  что
умирает без Троя.
   Не успела Молли договорить, как во  дворе  показалась  Эми,  бежавшая
навстречу мужу, который,  должно  быть,  нюхом  уловил  ее  присутствие,
поскольку появился буквально из пустоты.
   - Опять они за свое! - вздохнул Кевин.
   Воссоединение после разлуки оказалось более пылким,  чем  можно  было
предположить. Молли, открыв рот, наблюдала, как  Трои  впился  губами  в
полуобнаженную грудь жены.
   Та откинула голову и выгнула шею.
   Очередной засос.
   Молли раздраженно  прихлопнула  крышку  пластикового  контейнера  для
продуктов.
   - Если он и дальше будет продолжать в том же духе, кончится тем,  что
ей потребуется переливание крови.
   - Похоже, она не слишком возражает. Некоторые женщины обожают,  когда
мужчина ставит на них свое клеймо, - возразил  Кевин,  и  что-то  в  его
взгляде заставило Молли покраснеть. Соски знакомо  покалывало,  а  такая
реакция вовсе ей не понравилась.
   - Зато другие  женщины  сразу  понимают  истинное  значение  подобных
действий: жалкая попытка не уверенного в  себе  человека  показать  свою
власть над женщиной.
   - Ну да, разумеется, - усмехнулся Кевин и, одарив ее ленивой улыбкой,
направился к  двери  за  остальными  продуктами.  Выгрузив  припасы,  он
спросил, не хочет ли Молли поужинать в  городе.  Она  отказалась.  Кевин
искушал ее своим присутствием. На сегодня с нее хватит.
   Она направилась к коттеджу, страшно довольная собой.

   Солнце висело в небе огромным лимонным кексом, и Дафна вдруг захотела
есть.
   "Зеленые бобы! - подумала она. - Какой прекрасный  гарнир  к  листьям
одуванчика! И сладкая ватрушка с клубникой на десерт!"

   Второй раз за сегодняшний день ей в голову  лезут  фразы  из  будущей
книги. Может, она все-таки сумеет вернуться к  работе?  Начнет  если  не
писать, то хотя бы исправлять рисунки, как требовала Хелен? Тогда  можно
будет получить остаток денег.
   Молли вошла в коттедж  и  увидела,  что  буфет  забит  продуктами,  а
холодильник полон. Нужно отдать Кевину должное -  он  заботится  о  ней.
Сознавая, что снова думает  о  нем,  она  попыталась  пробудить  в  себе
неприязнь к нему,  твердя,  что  он  был  и  остается  пустым  эгоистом,
помешанным на футболе и спортивных машинах  бабником,  которому  нипочем
умыкнуть из  дома  больную  женщину  и  бессовестно  терроризировать  се
пуделя. Может, все это и правда, но  вот  доказательств  его  склонности
бегать за юбками она так и не получила. Ни единого.
   Ясно только, что он не находит ее привлекательной.
   Молли схватилась за голову и издала приглушенный  вопль,  потрясенная
собственной ничтожностью и ненужностью. Потом приготовила роскошный ужин
и съела все до крошки.
   Вечером она сидела на крыльце, уставясь на блокнот, найденный в одном
из ящиков стола. Ну и что такого, если Дафна и Мелисса  будут  держаться
чуть поодаль? В конце концов, это лишь детская книжка.  Можно  подумать,
все гражданские свободы страны зависят от того, насколько  близко  будут
стоять друг к другу крольчонок и лягушка!
   Карандаш заскользил  по  бумаге,  сначала  медленно,  потом  быстрее.
Однако в блокноте появилось вовсе не то, что задумала Молли.  Сама  того
не желая, она нарисовала стоящего в  воде  Бенни.  Намокший  мех  лез  в
глаза. Раскрыв рот, он пялился на Дафну, летевшую в воду с  обрыва.  Уши
буквально струились за ней, расшитый бусинками воротник джинсовой куртки
был распахнут, с лап спадали сверхмодные босоножки.
   Нахмурившись,  Молли  вспомнила  бесчисленные  статьи  и  рассказы  о
подростках,  погибших  или  оставшихся  парализованными  после  подобных
прыжков в воду, особенно в незнакомых местах. Ничего себе рисуночек  для
детской книжки!
   Молли вырвала лист, смяла и  отбросила.  Люди,  жаждущие  писать  для
детей, не подозревают о подобного рода проблемах.
   Вдохновение снова иссякло. Не в силах думать о  Дафне  и  Бенни,  она
размышляла о Кевине и лагере. Лагерь - наследие семьи Такер, и продавать
его - кощунство. Кевин твердит, что ему все тут до  смерти  надоело,  но
сейчас здесь просто некогда скучать. Вот если бы тогда ему  было  с  кем
поиграть...
   И Молли начала фантазировать о том, во что хотел бы поиграть Кевин...
   Через некоторое время она решила пройтись к площади  и,  может  быть,
ради забавы зарисовать парочку коттеджей.
   По дороге Ру подбежал к Шарлотте Лонг и произвел на нее  неизгладимое
впечатление  своим  неподражаемым   искусством   притворяться   мертвым.
Большинство обитателей коттеджей тоже вышли  на  вечернюю  прогулку.  По
траве протянулись кружевные длинные  тени.  Здесь,  в  Соловьином  Лесу,
жизнь шла медленнее, чем в большом городе...
   Взгляд Молли остановился на беседке.

   - Я устрою чаепитие! Приглашу всех друзей,  наденем  шикарные  шляпы,
будем есть шоколадную глазурь и говорить:  "Ма  chere,  ты  когда-нибудь
видела такой пре-е-е-крас-ный день?"

   Она уселась на махровую  простыню,  принесенную  с  собой,  и  начала
рисовать. Гуляющие парочки то и дело подходили посмотреть, но, поскольку
принадлежали к уже исчезающему поколению людей воспитанных, не  задавали
дурацких вопросов.
   А Молли почему-то вспоминала детство, проведенное в  летних  лагерях.
Какое-то смутное подобие идеи зародилось в мозгу, и связано оно было  не
с чаепитием, а...
   Молли закрыла блокнот. Какой  смысл  загадывать  так  далеко  вперед?
"Бердкейдж пресс" по контракту принадлежат права на две следующие  книги
о Дафне. Но они  не  будут  приняты,  пока  она  не  внесет  необходимые
поправки в "Дафна летит кувырком".
   Подойдя к коттеджу, она увидела, что в окнах горит свет.
   Молли хорошо помнила, что перед уходом выключила все светильники,  но
совсем не встревожилась. Зато Ру  разволновался  и  ринулся  к  двери  в
ванную. Она оказалась не заперта, и пудель толкался в нее головой,  пока
не приоткрыл.
   - Тише, песик, - велела Молли, распахивая дверь. Перед  ней  предстал
Кевин - голый, невероятно красивый, он лежал в старомодной  ванне:  ноги
на бортике, в руках книга, изо рта торчит короткая сигара.
   - Что ты делаешь в моей ванне?!
   Хотя вода доходила почти до верха, ни один мыльный пузырек не скрывал
представшего ее  взору  великолепия.  Поэтому  Молли  побоялась  подойти
ближе.
   Кевин вытащил сигару. Дым из нее не шел, и  Молли  вдруг  сообразила,
что это не сигара, а шоколадная конфетка или леденец.
   У него хватило наглости раздраженно фыркнуть:
   - А как по-твоему, что я делаю? И не мешало бы постучать, прежде  чем
врываться!
   - Положим, ворвался Ру, а не я, - возразила Молли.
   Пес, с торжествующим видом истинно преданной собаки, выполнившей свой
долг, направился к миске с водой.
   - И почему ты не пользуешься собственной ванной?
   - Мне не нравится делить ее с чужими людьми.
   Молли не указала на тот очевидный факт,  что  теперь  ему  приходится
делить ванну с ней. Она завороженно уставилась на его грудь, выглядевшую
в мокром виде еще лучше, чем  в  сухом.  И  опять  взгляд,  от  которого
становится не по себе!
   - Где ты раздобыл эту конфету?
   - В городе. Но купил только одну.
   - Ничего не скажешь, мило.
   - Тебе стоило только попросить.
   - Откуда я знала, что тебе  вздумается  покупать  конфеты!  Бьюсь  об
заклад,  где-то  еще  припрятана  коробочка  с  помадкой  от  прелестной
фрейлейн.
   - Не  забудь  закрыть  за  собой  дверь,  если,  конечно,  не  хочешь
раздеться и присоединиться ко мне.
   - Большое спасибо, но здесь слишком тесно для двоих.
   - Тесно? Не думаю, солнышко.
   - Когда ты наконец повзрослеешь?
   Повернувшись,  Молли  хлопнула  дверью.  В  спину   полетел   смешок.
Слайтерин!
   Что-то сообразив, она бросилась к маленькой спальне. И точно: на полу
стоял его чемодан. Молли вздохнула и прижала пальцы к  вискам.  Головная
боль вернулась с новой силой.

   Дафна отложила электрогитару и открыла дверь. За порогом стоял Бенни.
   - Нельзя ли мне помыться в твоей ванне, Дафна?
   - С чего это вдруг?
   Бенни испуганно огляделся.
   - Просто так.

   Молли налила себе бокал белого савиньона из бутылки, охлаждавшейся  в
морозилке, и вышла на крыльцо. Черный короткий топ совсем не защищал  от
вечерней прохлады, но она не стала возвращаться за свитером.
   Когда появился Кевин, Молли восседала на  диване-качалке.  На  Кевине
были толстые серые носки и шелковый  халат  в  темно-бордовую  и  черную
полоску - именно такой, какой непременно купила бы  женщина  мужчине,  с
которым привыкла спать. Молли мгновенно возненавидела этот халат.
   - Давай устроим перед отъездом чаепитие в беседке, - предложила  она,
- и всех пригласим.
   - Зачем тебе это?
   - Захотелось повеселиться.
   - Идея захватывающая.
   Он уселся на соседний стул  и  вытянул  ноги.  От  него  пахло  мылом
"Сейфгард" и чем-то дорогим -  должно  быть,  Сотнями  разбитых  женских
сердец.
   - Мне не хотелось бы, чтобы ты оставался здесь, Кевин.
   - А вот мне хотелось бы, - буркнул он, глотнув принесенного  с  собой
вина.

   - Нельзя ли переночевать в твоем домике, Дафна?
   - Думаю, можно. Но зачем тебе это?
   - Потому что в моем поселилось привидение.

   - Ты не можешь вечно скрываться от Лили, - заметила она.
   - Я не скрываюсь. Просто тяну время.
   - Я  плохо  разбираюсь  в  аннулировании  браков,  но  кажется,  твое
переселение может все испортить.
   - Все уже испорчено, - признался он, -  Как  объяснил  адвокат,  брак
может быть признан недействительным на основании плохого  обращения  или
неисполнения супружеских обязанностей.  Насколько  я  понял,  ты  можешь
жаловаться на неисполнение супружеских обязанностей. Я,  разумеется,  не
стал бы возражать.
   - Но если мы станем жить вместе, это будет трудно доказать.
   - Подумаешь, большое дело! Развод займет немного больше  времени,  но
цель все равно будет достигнута.
   Молли поднялась с дивана.
   - И все же тебе лучше уйти.
   - Это мой коттедж.
   - А у меня права нанимателя.
   Его голос, мягкий, с чувственными нотками, обволакивал ее.
   - Я думаю, мое присутствие попросту тебя нервирует.
   - Ну да, как же... - Она весьма успешно изобразила зевок.
   Кевин, весело улыбнувшись, кивнул в сторону бокала:
   - Пьешь? Не боишься, что снова набросишься на меня в ночной тиши?
   - Ой, и правда! Как это я? Ну совсем забыла!
   - А может, опасаешься моего нападения?
   Что-то внутри перевернулось.  Но  она,  продолжая  играть  роль  мисс
Хладнокровие, подступила  к  столу,  чтобы  смахнуть  салфеткой  хлебные
крошки, оставшиеся от ужина.
   - С чего это вдруг? Я тебе ничуть не нравлюсь.
   Он выждал с ответом. Ровно столько, чтобы она потеряла самообладание.
   - Откуда тебе знать, кто мне нравится, а кто нет?
   Сердце Молли сжалось, сделало нечто вроде сальто и, похоже, перестало
биться.
   -  О  Господи!  А  я-то  думала,  что   мой   правильный   английский
окончательно оттолкнет нас друг от друга!
   - Ну ты и хитрюга!
   - Извини, но я предпочитаю мужчин с большей глубиной натуры.
   - Хочешь сказать, что, по твоему мнению, я мелок?
   - Как лужа на тротуаре. Но зато  ты  богат  и  красив,  так  что  все
отлично.
   - Я не мелок!
   - Давай заполняй пробелы: самое  главное  в  жизни  Кевина  Такера  -
это...
   - Футбол - моя работа. Вряд ли это делает меня ничтожеством.
   - Вторая, третья и четвертая главнейшие вещи в жизни Кевина Такера  -
это...
   - Я лучший в своей области и не собираюсь извиняться.
   - Пятая важнейшая вещь в жизни Кевина Такера - это... о, погоди, я не
права, это женщины, верно?
   - И притом не болтушки, так что ты в их число не входишь.
   Молли уже открыла рот, чтобы бросить  очередную  колкость,  когда  ее
осенило:
   - Поняла! Все эти иностранки...
   Кевин явно насторожился.
   - ..тебе нужны такие, с которыми не возникает необходимости  общаться
по-настоящему.  Всякие  человеческие  отношения  могут  так  или   иначе
помешать твоей главной страсти.
   - Ты сама не знаешь, что  несешь!  Говорю  же,  у  меня  было  немало
американок.
   - Готова поклясться: все они взаимозаменяемы.  Красивые,  не  слишком
умные, а если вздумают  предъявлять  претензии  или  становятся  слишком
требовательными, немедленно исчезают из твоей жизни.
   - Совсем как в добрые старые времена.
   - Я оскорбила тебя - на случай, если не заметил.
   - И я ответил тем же - на случай, если не заметила ты.
   - Уверена, ты  не  захочешь  оставаться  под  одной  крышей  с  такой
назойливой особой, как я, - улыбнулась Молли.
   - Ты так легко от меня  не  избавишься.  И  собственно  говоря,  наша
совместная жизнь сулит немало преимуществ.
   Его  взгляд  напомнил  ей  о  потных  слившихся  телах  и  скомканных
простынях. Молли сжалась, но он сунул  руку  в  карман  халата,  развеяв
волшебство, которое, вероятно, было лишь плодом  ее  воображения.  Кевин
вытащил смятый листок бумаги. Молли не сразу узнала злополучный  рисунок
с Дафной, летящей с утеса.
   - Я нашел это в корзинке для мусора,  -  пояснил  Кевин,  разглаживая
листок. - Слушай, этот парень, он кто?
   Барсук?
   Молли медленно кивнула, жалея, что не выбросила рисунок туда, где  он
не смог бы его найти.
   - Так почему ты его выбросила?
   - Из соображений безопасности.
   - Угу...
   - Иногда я использую в историях  случаи  из  собственной  жизни.  Для
вдохновения.
   Губы Кевина дернулись.
   - Я так и понял.
   - В действительности же я просто  рисую  комиксы.  Художник  из  меня
никакой.
   - Для комикса слишком тщательно проработано, - заметил Кевин.
   Молли пожала плечами и протянула руку, но Кевин покачал головой:
   - Это мое. И знаешь, мне он нравится. - Он сунул  рисунок  обратно  в
карман и шагнул к двери. - Пойду оденусь.
   - Вот и прекрасно, потому что ты не долго здесь пробудешь.
   - Ничего подобного. Я остаюсь. А сейчас мне нужно в город, -  сообщил
Кевин и, криво усмехнувшись, добавил:
   - Если хочешь, поедем вместе.
   Где-то в  глубине  души  Молли  уловила  предостерегающий  внутренний
голос.
   - Спасибо за приглашение, но мой немецкий оставляет желать лучшего, а
от шоколад