.
   - Какое нахальство! - Дора бросила на Кейна многозначительный  взгляд
из разряда "я-же-тебе-говорила".
   Однако Кейн, не обращая на нее внимания,  продолжал  изучать  озорную
рожицу. Ничего не скажешь, парнишке храбрости не занимать. На вид ему не
больше тринадцати - столько же лет было самому Кейну, когда он сбежал из
дома. Но он уже тогда был почти такого же роста, как сейчас,  а  этот  -
настоящий  мышонок,  не  выше  пяти  футов.  И  потом...  черты  чумазой
физиономии необычайно тонки: маленький, чуть  курносый  нос,  невероятно
густые ресницы, опушившие темно-фиалковые глаза. Любая женщина отдала бы
все  за  такой  необычный  цвет,  но  на  лице  мальчишки  они   кажутся
неуместными, не говоря уже о том, что будет, когда Кит вырастет.
   Парень не дрогнул под  его  пристальным  взглядом,  и  Кейн  невольно
проникся  к  нему  уважением.  Своей  отвагой   Кит   наверняка   обязан
врожденному изяществу черт. Любому мальчишке, смахивающему на  девчонку,
приходится кулаками защищать себя.
   Все же он слишком молод, чтобы вести самостоятельное существование, и
Кейн понимал, что лучше всего было бы отправить мальчика в приют.  Но  в
глубине души он знал, что не сделает этого.  Что-то  в  Ките  напоминало
Кейну его самого в таком же возрасте. Он тоже был настырным и упрямым  и
шел по жизни,  ежеминутно  подначивая  каждого  встречного  бросить  ему
вызов. Отправить парня в приют - все равно что  обрезать  крылья  птице.
Кроме того, он в самом деле разбирается в лошадях.
   Желание  Доры  остаться  наедине  с  любовником  наконец   перевесило
нелюбовь к пешим прогулкам, и она попросила Бэрона проводить ее к  озеру
и уж там с утомительной предсказуемостью разыграла  сцену,  которой  тот
так надеялся избежать. Что ж, сам виноват. Позволил  похоти  взять  верх
над здравым смыслом.
   Но все когда-нибудь  кончается.  Облегченно  вздохнув,  он  повел  ее
обратно к коляске, где Кит уже успел вступить в  оживленный  разговор  с
мужчиной, сдававшим напрокат каноэ, и двумя  ярко  накрашенными  ночными
бабочками, решившими  немного  освежиться  перед  многотрудной  работой.
Ничего не скажешь, язык у малыша здорово подвешен!

***

   Вечером, после ужина, Кит растянулась на своем  любимом  месте  перед
дверью конюшни, положив руку на теплую спину Мерлина, и вдруг  вспомнила
странную фразу Магнуса, которую  тот  произнес,  когда  она  восхитилась
Аполлоном:
   - Долго он у майора не задержится.
   - Но почему? - удивилась она. - Такой красавец!
   - Это точно. Но майор не позволяет себе  привязываться  к  тому,  что
любит.
   - И что это значит?
   - Он отдает лошадей и книги прежде, чем поймет, что не сможет без них
обойтись. Таков уж он.
   Представить невозможно! В конце концов, есть вещи, ради которых стоит
жить. Но может, майор не слишком ценит жизнь?
   Кит почесала грязную голову, и перед глазами вдруг всплыла розовая  с
белым шляпка Доры Ван Несс. Вздор и глупости!  Подумаешь,  всего-навсего
несколько кусочков кружева и шелковые ленты!  Почему  же  она  не  может
выбросить из головы это восхитительное  создание  модистки?  Мало  того,
пытается представить, как бы выглядела в нем сама!
   Нет, с ней явно что-то неладно!
   Девушка стащила с головы  потрепанную  шляпу  и  швырнула  на  землю.
Мерлин проснулся и с удивлением глянул на нее.
   - Брось, Мерлин, не обращай внимания. От всех этих янки у меня  мозги
расплавились. Можно подумать, у меня других дел нет, кроме как думать  о
всякой чепухе!
   Мерлин продолжал смотреть на нее  влажными  карими  глазами.  Как  ни
стыдно в этом признаваться, но Кит  будет  недоставать  пса,  когда  она
вернется домой. Зато ее ждет "Райзен  глори".  Какой-нибудь  годик  -  и
старая плантация вновь оживет.
   Решив, что ему все равно не разгадать поступки таинственных верховных
существ, именуемых людьми, Мерлин снова положил голову на бедро  Кит,  и
та лениво погладила длинное шелковистое ухо. О, как она  ненавидит  этот
город! До чего ее тошнит от янки и непрерывного стука колес по  мостовой
даже по ночам! Как же осточертела старая фетровая шляпа!
   Но больше всего Кит воротит от людей, считающих ее мальчиком.
   Какая жестокая ирония! Всю свою жизнь она избегала  малейшего  намека
на женственность, а теперь, когда  добилась  своего,  слышать  не  может
идиотского обращения "эй, парень!". Может, она наконец стала взрослой?
   Девушка  рассеянно  дернула  себя  за  вихор.   Каждый   раз,   когда
ублюдок-янки называл ее мальчишкой, в животе словно сжимался тугой  ком,
а к горлу подкатывала желчь. Он так  спесив!  Так  уверен  в  себе!  Она
видела полные слез глаза Доры, когда  парочка  подошла  к  коляске.  Эта
женщина, разумеется, глупа как пробка, но Кит вдруг ощутила к ней  нечто
вроде сочувствия. Они  обе  страдали  из-за  него,  пусть  и  по  разным
причинам.
   Кит запустила пальцы в густую шерсть Мерлина, снова и снова обдумывая
свой план. Может, он не слишком надежен, но пока что все идет как  надо.
И она полна решимости разделаться с дьяволом-янки. На беду, у нее  всего
один шанс, который она должна использовать до конца.
   Наутро Кейн швырнул ей  экземпляр  "Листьев  травы"  .
   - Это тебе на память.

Глава 2

   Не успел Кейн открыть массивную дверь красного дерева,  как  владелец
адвокатской конторы Гамильтон Вудуард учтиво поднялся, не скрывая своего
любопытства.  Так  это  и  есть  герой  Мишинери-Ридж,  он   же   игрок,
опустошавший карманы самых богатых нью-йоркских  финансистов!  Красив  и
одет безупречно - хотя бы это говорит  в  его  пользу.  Жилет  в  тонкую
полоску и темно-бордовый галстук не бросаются в глаза, хотя  явно  стоят
немало, а жемчужно-серый сюртук прекрасно сшит. И все же этого  человека
трудно было назвать респектабельным. Дело не только  в  репутации,  хотя
она порядком подпорчена. Главное - как он  держится,  как  смотрит,  как
ходит... словно эта комната принадлежит ему!
   Отбросив неприятные мысли, поверенный обошел стол и протянул руку.
   - Как поживаете, мистер Кейн? Я - Гамильтон Вудуард.
   - Рад знакомству, мистер Вудуард.
   Пожимая адвокату руку, Кейн, в свою очередь, мысленно  его  оценивал.
Дородный мужчина средних лет. Неглуп. Компетентен. Тщеславен.  Возможно,
никудышный игрок в покер.
   Вудуард показал на кожаное кресло напротив стола.
   - Прошу прощения, что попросил о встрече в последнюю минуту, но  наше
свидание и так слишком долго откладывалось, хотя, должен добавить, не по
моей вине. Я узнал обо всем только вчера и заверяю вас:  никто  из  лиц,
служащих в нашей конторе, не допустил бы такой оплошности в столь важном
вопросе, касающемся человека, перед которым мы  и  без  того  в  большом
долгу. Ваша отвага во время...
   - В письме говорится только, что вы хотели видеть меня по неотложному
делу, - бесцеремонно перебил Кейн. Он ненавидел, когда люди  принимались
превозносить его боевые заслуги. Что такого особенного он сделал? Просто
выполнял воинский долг.
   Вудуард старательно заправил за уши металлические дужки очков.
   - Вы - сын Розмари  Симпсон  Кейн...  во  втором  замужестве  Розмари
Уэстон?
   Одним из неоценимых свойств Кейна как удачливого игрока в покер  было
умение скрывать владевшие им чувства, но в этот  момент  он  едва  сумел
сдержать горечь и злобу.
   - Не знал, что она выходила замуж, - процедил он, - но да, так  зовут
мою мать.
   - Хотите сказать - звали, - поправил поверенный, заглянув в  лежавшую
перед ним бумагу.
   - Значит, она мертва? - равнодушно спросил Кейн. Он и  в  самом  деле
ничего не ощутил.
   Толстые щеки Вудуарда затряслись от огорчения.
   - Извините, я предполагал, что вы уже знаете.  Она  скончалась  почти
четыре месяца назад. Простите, что опечалил вас известием.
   - Не трудитесь извиняться. Я  не  видел  мать  с  тех  пор,  как  мне
исполнилось десять. Ее смерть ничего для меня не значит.
   Вудуард принялся деловито листать документы, чтобы  скрыть  смущение.
Очевидно, он и в самом деле не знал, как отнестись к  человеку,  который
явно не собирается скорбеть о матери.
   - У меня... гм... тут письмо от чарлстонского адвоката У.Д.  Риттера,
представляющего интересы вашей матушки, -  объявил  поверенный,  неловко
откашлявшись. - Мистер Риттер просил меня связаться с вами и сообщить об
условиях завещания миссис Уэстон.
   - Меня это не интересует.
   - Я на вашем месте не стал бы утверждать это  с  такой  уверенностью.
Десять лет назад ваша мать вышла  замуж  за  человека  по  имени  Гаррет
Уэстон. Уэстон владел плантацией "Райзен глори", находящейся недалеко от
Чарлстона. Когда его убили при Шило, выяснилось, что плантация перешла к
вашей матери. Четыре месяца  назад  она  умерла  от  инфлюэнцы,  завещав
"Райзен глори" вам.
   На этот раз Кейну удалось не выказать удивления.
   - Я не видел мать шестнадцать лет. Почему вдруг такое великодушие?
   - Мистер Риттер переслал мне письмо, которое она написала перед самой
смертью. Может, в нем она объясняет свои мотивы.
   Вудуард вынул запечатанный конверт и протянул Кейну. Тот,  не  глядя,
сунул письмо в карман.
   - Что вы знаете о плантации?
   - Когда-то она процветала, но война, как вам  известно,  нанесла  Югу
тяжелый урон. Думаю, что труд и терпение помогут восстановить хозяйство.
К сожалению, в завещании ничего не сказано о деньгах. Кроме  того,  есть
еще одно обстоятельство. Речь идет о дочери Уэстона, Катарине Луизе.
   Последнее известие так потрясло Кейна, что он  ошеломленно  уставился
на адвоката.
   - Хотите сказать, что у меня есть единоутробная сестра?
   -  Сводная,  сэр.  Ее  мать  умерла  родами.  Однако   вам   придется
позаботиться о девушке.
   - Не пойму, какое мне до нее дело.
   - Бабка оставила ей довольно много денег, догадавшись положить  их  в
банк одного из северных штатов. Пятнадцать тысяч  долларов  в  трастовом
фонде, которые она может получить по достижении двадцати  трех  лет  или
если выйдет замуж - в зависимости  от  того,  что  случится  раньше.  Вы
назначаетесь распорядителем фонда и опекуном девушки.
   - Опекуном? - взревел Кейн,  вскакивая  с  кресла.  Вудуард  боязливо
поежился.
   - Но у вашей матери просто не было выхода. Девушке  едва  исполнилось
восемнадцать, и при таком  большом  наследстве  у  нее  нет  ни  единого
родственника.
   Кейн  налег  грудью  на  сверкающую  столешницу  красного  дерева   и
угрожающе прошипел:
   - Я не собираюсь брать на себя ответственность за  восемнадцатилетнюю
девчонку или разоренную хлопковую плантацию!
   - Дело ваше, -  почти  взвизгнул  поверенный,  -  хотя  признаю,  что
назначить  опекуном  молодой  девушки  человека  столь...  светского  по
меньшей  мере  необычно.  Все  же  решение  остается  за   вами.   Когда
отправитесь в Чарлстон  взглянуть  на  плантацию,  можете  поговорить  с
мистером Ритгером и сообщить о вашем решении.
   - Никакого решения, - резко бросил Кейн. - Я не напрашивался  на  это
наследство и не желаю ничего о нем слышать. Передайте  мистеру  Риттеру:
пусть поищет другого простофилю.

***

   Кейн вернулся домой в самом мрачном  настроении,  которое  отнюдь  не
улучшило отсутствие Кита, не потрудившегося выйти и увести лошадей.
   - Кит! Где ты шляешься? Какого черта...
   Ему пришлось повысить голос, прежде чем мальчишка пулей  выскочил  из
конюшни.
   - Дьявол! Если хочешь  работать  на  меня,  должен  по  крайней  мере
появляться вовремя и когда требуется! Попробуй только еще раз  заставить
меня ждать!
   - И вам доброго денечка, - проворчала Кит.
   Проигнорировав дерзость, майор спрыгнул на землю и устремился к дому.
Едва за ним закрылась дверь библиотеки, как он налил себе виски,  осушил
стакан одним глотком и, вынув из кармана письмо, сломал печать  красного
воска.  В  конверте  оказался  единственный  листок  бумаги,  исписанный
мелким, почти неразборчивым почерком.

   6 марта 1865 года Дорогой Бэрон!
   Могу представить, как ты будешь удивлен, получив от меня письмо после
стольких лет, тем более что писавшей его уже не будет в  живых.  Мрачная
мысль, не правда ли? Я так и не смирилась со своей участью,  однако  жар
не спадает и я боюсь худшего.  Пока  у  меня  остались  силы,  я  решила
заняться теми, немногими обязанностями, которые еще лежат на мне.
   Не ожидай раскаяния и просьб о прощении. Жизнь  с  твоим  отцом  была
невыносимо скучна. Кроме того, я не гожусь на роль матери, а ты уродился
крайне  назойливым  и  неуправляемым  ребенком.   Все   это   было   так
утомительно!  Несмотря  на  это,  должна  признать,  что   с   интересом
просматривала газеты, в которых сообщалось о твоих военных подвигах, и с
радостью узнала, что тебя считают красивым мужчиной.
   Однако все это лишь предисловие и не относится к сути  дела.  Я  была
очень привязана ко  второму  мужу,  Гаррету  Уэстону,  который  всячески
стремился мне угодить, и пишу  это  письмо  только  ради  него.  Хотя  я
терпеть не могла  Катарину,  его  вульгарную  дочку,  более  похожую  на
мальчишку-сорванца, чем на воспитанную молодую леди, все же понимаю, что
кто-то должен присмотреть  за  ней  до  ее  совершеннолетия.  Поэтому  и
оставляю "Райзен глори" тебе в надежде,  что  ты  согласишься  стать  ее
опекуном. Возможно, ты откажешься. Хотя плантация когда-то была лучшей в
округе, война причинила нам немало бед.
   Каково бы ни было твое решение, свой долг я исполнила.
   Твоя мать Розмари Уэстон.

   И все. Единственная весточка за шестнадцать лет.

***

   Кит услышала, как часы методистской церкви пробили два. Мерные  звуки
далеко разносились в тяжелом, неподвижном  воздухе.  Девушка  сползла  с
кровати и, встав на колени у открытого окна, всмотрелась в  темный  дом.
Бэрон Кейн не доживет до утра.
   Стояла невыносимая духота, предвестница бури, и хотя в  комнате  было
довольно тепло,  девушка  вздрогнула.  Она  ненавидела  грозы,  особенно
ночные. Может, если бы ей было к кому побежать за  лаской  и  утешением,
страхи давно бы прошли. Но она не могла забыть, как  ребенком  жалась  в
углу хижины, одинокая и перепуганная, в полной  уверенности,  что  земля
вот-вот разверзнется и поглотит ее.
   Кейн пришел домой всего с полчаса назад. Миссис Симмонс, горничные  и
Магнус не ночевали дома, так что, кроме него,  там  никого  нет  и,  как
только он заснет, у Кит будут развязаны руки.
   Отдаленный  раскат  грома  ударил  по   натянутым   нервам.   Девушка
попыталась убедить себя, что погода  облегчит  ей  работу:  скроет  шум,
который она наверняка наделает,  когда  будет  лезть  в  окно  кладовой,
предусмотрительно оставленное незапертым. Но эта мысль почему-то  ее  не
утешила: наоборот, она представила, как всего через час будет мчаться по
мрачным улицам сквозь ливень и бушующую стихию.
   И земля разверзнется и поглотит ее.
   Молния расколола небо, и Кит невольно подскочила. Нет,  нужно  как-то
отвлечься. Сосредоточиться на своем плане.
   Чтобы не  потерять  храбрости,  она  вычистила  и  смазала  отцовский
револьвер и перечитала  эссе  мистера  Эмерсона  "Вера  в  себя".  Потом
уложила пожитки в узел и спрятала в каретном сарае,  чтобы  схватить  на
ходу.
   Убив Кейна, она проберется в доки неподалеку от Кортландт-стрит,  где
сядет на первый паром до Джерси.  Там  отыщет  вокзал  и  начнет  долгое
путешествие в  Чарльстон  с  сознанием  того,  что  непрерывный  кошмар,
начавшийся с приездом  чарлстонского  адвоката,  наконец  рассеялся.  Со
смертью Кейна завещание Розмари потеряет силу  и  плантация  перейдет  к
Кит. Все, что требуется для  этого,  -  найти  его  спальню,  хорошенько
прицелиться и спустить курок.
   Ее снова передернуло. Она никогда еще не целилась в  человека.  Бэрон
Кейн будет первым.
   К этому времени он, должно быть, спит. Пора!
   Девушка взяла заряженный револьвер и  на  цыпочках  спустилась  вниз,
стараясь не потревожить Мерлина. Удар  грома  заставил  ее  прижаться  к
двери. Кит напомнила себе, что она уже не  ребенок,  но  все-таки  пулей
метнулась через двор к дому и спряталась в кустах, чтобы потом влезть  в
окно кладовой.
   Сунув револьвер за пояс штанов, девушка попыталась  распахнуть  раму,
но она не поддавалась. Кит снова  толкнула,  на  этот  раз  сильнее,  но
безуспешно. Окно закрыто!
   Кит бессильно прислонилась к  стене.  Да,  она  знала,  что  ее  план
ненадежен, но не до такой же степени, чтобы  провалиться  на  первом  же
этапе! Миссис Симмонс, должно быть,  увидела  незапертое  окно  и  перед
уходом опустила защелку.
   На щеку упала первая капля. Кит смертельно хотелось удрать к  себе  и
забраться под одеяло, пока не пройдет гроза, но она набралась мужества и
обошла дом в поисках другого входа.  Дождь  полил  с  такой  силой,  что
рубашка мгновенно промокла. Ветви клена трепетали на ветру под  открытым
окном второго этажа.
   Сердце девушки затрепыхалось, как у пойманной  птички.  Буря  выла  и
ревела, и от страха воздух вырывался из груди Кит короткими  паническими
толчками.  Но  она  заставила  себя  схватиться  за   нижнюю   ветку   и
подтянуться. Очередной слепящий зигзаг ударил в землю. Девушка вцепилась
в ветку, проклиная себя за трусость. Стиснув зубы, она  заставляла  себя
взбираться все выше, пока не оказалась рядом с веткой, глядевшей прямо в
окно.
   Гром прогремел так оглушительно, что Кит жалобно вскрикнула.  Запахло
серой.
   "Только не поглоти меня!"
   Собрав остатки воли, она проползла к самому краю  ветки,  согнувшейся
под ее весом.
   Небо снова осветила молния, и только  сейчас  девушка  заметила,  что
между веткой и окном остается довольно  большое  пространство.  Отчаяние
охватило ее. Она моргнула, вытерла нос рукавом и стала спускаться.
   Едва она оказалась у подножия дерева,  как  молния  ударила  с  такой
силой, что в ушах зазвенело. Трепеща, она вжалась спиной в ствол. Одежда
липла к коже, а поля шляпы обвисли уродливым блином. Слезы, которым  она
отказывалась дать волю, жгли веки. Неужели этим все и кончится?  "Райзен
глори"  отнимут,  потому  что  она  оказалась  слишком  слаба,   слишком
малодушна, слитком изнеженна, чтобы пробраться в дом?!
   Что-то задело за ногу, и Кит  подпрыгнула.  На  нее  смотрел  Мерлин,
вопросительно склонив голову набок. Она опустилась на колени и  спрятала
лицо в мокрой, пахнувшей псиной шерсти.
   - Ах ты, никчемная тварь... - Дрожащими руками она притянула  к  себе
животное. - Я такая же никудышная, как ты...
   Он лизнул ей щеку шершавым языком.  Снова  вспыхнула  молния,  и  пес
жалобно взвыл. Кит вскочила. Страх подогрел ее решимость. "Райзен глори"
принадлежит ей! Если она не сумеет проникнуть в дом через окно,  значит,
войдет в дверь!
   Почти обезумев от ужаса и отчаяния,  сквозь  дождь  и  ветер  девушка
бросилась к черному ходу. Горечь разочарования мешала ей прислушаться  к
тоненькому внутреннему голосу, твердившему,  что  время  еще  есть,  что
стоит подождать и попытаться в другой день...
   Она ударила в дверь плечом и, когда замок не поддался, пустила в  ход
кулаки. Слезы ярости, боли, крушения надежд душили ее.
   - Впусти меня! Немедленно впусти, сукин ты сын!
   Никакого отклика. Она продолжала стучать, лягая дверь ногой и  осыпая
хозяина проклятиями.
   Изломанная стрела молнии ударила в тот клен, на который  она  недавно
взбиралась. Кит истошно вскрикнула, бросилась на дверь и...  провалилась
внутрь.
   Прямо в объятия Бэрона Кейна.
   - Какого дьявола...
   Жар, исходивший от его голой, нагретой теплым одеялом груди, проникал
через холодную мокрую ткань рубахи, и ей вдруг  захотелось,  чтобы  этот
миг длился вечно. Вот так стоять и прижиматься к  нему,  пока  озноб  не
уймется.
   - Кит, что случилось? - удивился он, хватая ее  за  плечи.  -  Что-то
неладно?
   Девушка отпрянула, но, к несчастью, не  заметила  улегшегося  за  ней
Мерлина и, перелетев через него,  растянулась  на  полу  кухни.  Кейн  с
интересом разглядывал бесформенную фигуру у своих ног. Рот его  смешливо
дернулся.
   - Похо