старушка  вернулась  с  покупками.
Ремешки босоножек на высоких каблуках врезались в кожу. Зато ноги в  них
выглядели так соблазнительно, что Нили ни  о  чем  не  жалела.  Короткое
платье для беременных, цвета мандарина, с глубоким  вырезом  удивительно
ей шло. Но больше всего ей понравилось изящное, черное с золотом,  колье
с крошечным бисерным сердечком.
   Нили убрала все в шкаф и вместе с Бертис уселась на кухне. Они  мирно
пили чай со льдом, когда в кухню ворвалась Люси, показывая  перевязанную
руку:
   - Ну и пакость! Жаль, вас там не было! Игла вот такущая,  и  выкачали
целую пинту крови, а Мэтт грохнулся в обморок!
   - Ничего подобного, - возразил  Мэтт,  пытавшийся  успокоить  ревущую
Баттон. Переступив порог, он немедленно  отыскал  глазами  Нили,  словно
желая убедиться, что она в безопасности.
   - Почти, - настаивала Люси. - Побелел и глаза закрыл!
   - Я думал.
   - Как бы сознание не потерять?
   Спутанные волосики и помятая щека Баттон говорили о том, что  девочка
только проснулась. У нее, как и у Мэтта с Люси,  тоже  была  повязка  на
руке. Это показалось Нили неоправданно жестоким, и безрассудный гнев  на
Мэтта, подвергшего ребенка такому испытанию, разгорелся с новой силой.
   Малышка, заерзав у него  на  руках,  тихо  всхлипнула.  Люси  тут  же
оказалась рядом.
   - Пойдем, Баттон.
   Она протянула к сестре руки, но Баттон отмахнулась и зарыдала громче.
   Мэтт посадил ее на плечо.
   - Клянусь, она вопила все сорок миль. Заснула минут десять назад.
   - Будь у тебя такая маленькая ручка, наверняка орал бы еще не так,  -
огрызнулась Нили. Мэтт пытался поставить ее на место  суровым  взглядом,
но угрызения совести оказались сильнее. Он попытался укачать ребенка, но
Баттон не успокаивалась. Пришлось отнести  ее  в  гостиную,  но  девочка
продолжала плакать.
   - Принеси ее сюда и дай мне, - предложила Бертис.
   Но Баттон истерически рыдала и вертела  головкой,  пока  полные  слез
глаза не остановились на Нили. Нижняя губка выпятилась, крошка выглядела
такой несчастной, что у Нили сердце сжалось. Она поднялась и  шагнула  к
Баттон, хотя сомневалась, что та предпочла ее, жалкую статистку,  людям,
игравшим в ее жизни главные роли.
   К полнейшему ее изумлению, Баттон протянула ручонки. Нили прижала  ее
к  себе,  и  девочка  успокоилась,  словно   наконец   обрела   убежище.
Потрясенная Нили прислонила ее к плечу и стала гладить дрожащую  спинку.
Нили самой захотелось плакать. Она вынесла девочку на веранду и  уселась
в широкую качалку.
   На веранде было тепло и тихо. Качалка стояла в углу, в тени  большого
клена. Потолочный вентилятор гнал легкий ветерок. Баттон совсем затихла.
Нили  поцеловала  ее,  бормоча  ласковую  чепуху.  Из  кухни  доносились
невнятные голоса  Бертис  и  Люси.  Но  Мэтт  молчал.  Баттон  доверчиво
посмотрела в глаза Нили, и  та  почувствовала,  как  сердце  наполняется
любовью, изгоняющей холод и тьму. Это маленькое существо отдало  себя  в
ее власть. У Нили шумело в ушах. Черные силы, так  долго  терзавшие  ее,
улетели, шелестя огромными крыльями, и теперь ничто не мешало ей утешать
прелестную малышку, прогнавшую зло и беду.
   Баттон  торжествующе  хмыкнула,  словно  прочитав  мысли   Нили.   Та
рассмеялась и сморгнула слезы. Баттон, похоже, решилась поведать о  том,
что с ней случилось. Она  удобно  устроилась  на  коленях  Нили.  Слова,
изобилующие гласными, длинные  предложения,  сложные  тирады  передавали
гнев и боль оскорбленной женщины. Нили, глядя в маленькое  выразительное
личико, согласно кивала:
   - Да... понимаю... просто ужасно.
   Трескотня Баттон приобрела зловещий оттенок.
   - Его следовало бы повесить.
   Возмущенное восклицание.
   - Считаешь, виселица - слишком мягкое  для  него  наказание?  -  Нили
погладила ее по щеке. - Что ж, верно. Как насчет пытки?
   Кровожадный вопль.
   - Втыкать иглы во все вены? Неплохо придумано.
   - Веселитесь?
   В дверях стоял Мэтт. Руки небрежно засунуты в карманы джинсов.
   Баттон ответила осуждающим взглядом и спрятала лицо  на  груди  Нили.
Той хотелось петь от счастья.
   - Тебе придется немало потрудиться, чтобы загладить свою вину.  Перед
нами обеими.
   Мэтт виновато потупился:
   - Брось, Нили. Она обо всем забудет. И кроме того, иначе было нельзя.
   - Баттон так не считает, правда, милая?
   Малышка сунула в рот пальчик и пренебрежительно посмотрела на  Мэтта.
Тот пытался игнорировать ее, но при этом так расстроился, что  Нили  его
пожалела:
   - Она скоро простит тебя.
   - Наверное, - с сомнением сказал он.
   - Как тебе удалось убедить Люси сдать кровь?
   - Подкуп. Пообещал пробыть здесь лишних два дня, если она согласится,
- сконфуженно признался Мэтт. - Должно быть, глупость  сотворил,  потому
что всего лишь оттягиваю неизбежное, но теперь ничего не поделаешь.
   Радость  Нили  от  того,  что  приключение  продолжается,   мгновенно
сменилась тоской. Что ждет девочек?
   Если бы только...

***

   "Уиллоу-Гроув инн" был когда-то  почтовой  станцией  для  дилижансов,
заново отремонтированной и обставленной деревянной мебелью с обивкой  из
коленкора. К сожалению, ресторан также  изобиловал  темными  закоулками,
из-за чего Мэтт окрестил его гнездом террористов и маньяков и решил, что
безопаснее всего им будет  в  патио  -  внутреннем  дворике,  вымощенном
каменными плитами.
   Легкие пряди волос, обрамлявшие лицо  Нили,  весело  развевал  теплый
ветерок. Подол платья вихрился у колен.  На  шее  поблескивало  бисерное
сердечко. Каблуки постукивали по  камням,  в  воздухе  разливался  запах
духов "Армани".  Ее  усилия  были  вознаграждены  -  Мэтт,  ожидавший  у
подножия лестницы, был потрясен.
   Но не она  одна  постаралась  показаться  во  всем  блеске.  Мэтт,  в
светло-серых слаксах и голубой рубашке,  был  способен  сразить  наповал
любую женщину. Когда он усадил ее и взял карту вин, на смуглом  запястье
блеснули золотые часы.  И  хотя  изящный  стульчик  из  кованого  железа
казался  слишком  маленьким   для   него,   Мэтт   держался   совершенно
непринужденно.  Он  выбрал  дорогое  вино,  и  официант   неодобрительно
посмотрел па Нили.
   - Доктор прописал, - соврал Мэтт, не моргнув глазом.  -  Гормональная
недостаточность. Требуется алкоголь.
   Нили улыбнулась и поскорее уткнулась к меню. Она не могла  вспомнить,
когда в последний раз сидела в ресторане без  всякой  охраны.  Сзади  по
цветочной решетке взбирались стебли  фиолетового  клематиса  и  цветущих
коралловых роз, и остальные столики стояли как раз на таком  расстоянии,
чтобы парочка могла чувствовать себя в восхитительном уединении.
   Они болтали о пустяках, пока  не  вернулся  официант,  чтобы  принять
заказ и разлить вино. После его ухода Мэтт коснулся бокала  Нили  своим,
обдавая ее чувственной улыбкой, обещавшей новые наслаждения.
   - За прекрасную еду, жаркую летнюю ночь  и  мою  самую  прелестную  и
сексуальную первую леди.
   Нили смущенно отвела взгляд, стараясь не пожирать глазами  Мэтта.  Но
как трудно, ведь их ждет такая ночь!
   Ей вдруг захотелось поскорее уйти отсюда, чтобы заняться тем,  о  чем
она мечтала весь день.
   - Вы, парни из "стальных городов", и мертвого воспламените!
   Он откинулся на спинку слишком маленького стула, очевидно тоже поняв,
что оба сгорят от страсти еще до того, как принесут еду, если не  найдут
нейтральной темы для разговора.
   - Куда уж мне, ничтожному приготовишке, до твоих приятелей-трепачей!
   - О, этот род цинизма мне знаком. И даже чем-то нравится.
   - Просто поразительно, на что пускаются  твои  вашингтонские  дружки,
лишь бы не сказать правды.
   Глаза Мэтта воинственно блеснули, и Нили немедленно приняла вызов:
   - Ты начинаешь повторяться.
   - Сказано истинным, прирожденным политиканом. В ту ночь, когда Бертис
и Чарли рассуждали о политике, она не вступала в спор.  Сегодня  -  дело
другое.
   - Повторяю, все это дешевый цинизм. Рассуждать подобным образом легче
всего, - парировала она.
   - Цинизм - лучший друг демократии.
   - И злейший ее враг. Мой отец воспитал во мне убеждение, что цинизм -
не что иное, как попытка оправдать собственную несостоятельность.
   - Поясни.
   - Куда легче критиковать других, чем делать все  от  тебя  зависящее,
чтобы решить очередную проблему. - Нили подалась вперед, радуясь  случаю
скрестить шпаги с Мэттом, особенно потому, что речь шла о наболевшем.  -
Прекрасный выход. Всегда можно сложить руки и обливать других  моральным
презрением, чувствуя свое превосходство над теми, кто наделал ошибок при
попытке выйти из сложного положения.
   - В нашей стране трудно не быть циником.
   - Это в тебе лень говорит. Чистая лень.
   - Интересная теория, -  улыбнулся  Мэтт.  -  Не  понимаю,  как  такой
убежденный благодетель человечества, филантроп  и  реформатор  ухитрился
выжить в Вашингтоне.
   - Я люблю Вашингтон. В основном.
   - Что же тебе там не нравится?
   Привычная скрытность мгновенно дала о себе знать, но она  так  устала
быть осторожной!
   - Я убежала, потому что выгорела изнутри. Ты  не  представляешь,  как
тяжело быть первой леди. Мои  обязанности  нигде  не  запротоколированы,
поэтому каждый  считает  своим  долгом  давать  мне  советы,  как  лучше
справляться с работой. Это ситуация, в которой победителей нет.
   - Но ты, похоже, победила. Только у  Барбары  Буш  такой  же  высокий
рейтинг, как у тебя.
   - Она честно заработала свой. Я же всю жизнь притворялась той, кем на
самом деле не была. Но если я ненавижу должность первой леди, это еще не
означает,  что  моя  неприязнь  распространяется  на  политику   вообще.
Понимаю,  тебе  трудно  поверить,  но  я  всегда  уважала  благородство,
свойственное истинным политикам.
   - Честь и политика? Не часто эти слова ставят рядом.
   Нили встретила его скептицизм с открытым забралом:
   - Разве доверие народа не великая честь? Каждый раз, когда я думаю об
этом...  -  Нили,  пораженная  собственной   несдержанностью,   внезапно
осеклась.
   - И что же дальше? Расскажи.
   - Нечего рассказывать, - отрезала Нили.
   - Брось, нашла кого стыдиться. Я видел тебя голой, - криво усмехнулся
Мэтт.
   - Это не означает, что ты получил право знать, что творится у меня  в
голове.
   Мэтт всегда был чересчур восприимчив, когда дело касалось Нили, и она
мгновенно насторожилась.
   - Будь я проклят! Хилари Клинтон не единственная. Ты подумывала  сама
баллотироваться в президенты, верно?
   Нили едва не опрокинула бокал. Как может человек, которого она  почти
не знает, понять то, в чем она не смела признаться даже себе?!
   - Нет... то есть не совсем... я еще не...
   - Расскажи, - настойчиво повторил Мэтт. Господи, зачем  она  все  это
затеяла?
   - Трусиха!
   Она ужасно устала от  вечных  недомолвок,  скрытности,  необходимости
держать все при себе! Ей так хотелось высказать  свои  мысли,  все,  что
лежит на душе, а там хоть трава не расти! Может, пора это сделать?
   - Ну... это, разумеется, несерьезно... но я подумывала об этом.
   - И похоже, не раз.
   -  Только  последние  несколько  месяцев.  -  Она   смело   встретила
проницательный взгляд серых глаз. - Почти всю  жизнь  я  была  одной  из
посвященных. Находилась на самой высоте  политического  Олимпа,  но  при
этом не имела реального влияния на ход событий.  От  меня,  в  сущности,
ничего не зависело. Однако у наблюдателей тоже есть свои преимущества.
   - А именно?
   - Я видела лучшее и худшее из того, что у нас есть. Блестящие  успехи
и сокрушительные неудачи. И училась на чужих ошибках.
   - И что же ты усвоила?
   - Что страна в глубоком кризисе. И что у нас  не  хватает  политиков,
которые готовы и способны взять на себя ответственность.
   - А ты? Ты способна?
   Нили, немного подумав, кивнула:
   - Думаю, да.
   - И с чего ты начнешь? - серьезно поинтересовался он.
   И она объяснила. Не все - на это ушли бы часы, - но кое-какие идеи. И
чем больше говорила, тем сильнее волновалась  и  крепче  верила  в  свои
слова. Мэтт был ошеломлен.
   - Такой причудливой политической доктрины я в  жизни  не  слышал.  Ты
обязательно запутаешься, маневрируя между левым крылом и  правым.  Нужно
же меру соблюдать.
   - Я никогда не верила в ярлыки. Только в то, что необходимо для блага
страны.  Борьба  между  сторонниками   различных   партий   окончательно
обескровила наших законодателей.
   - В Вашингтоне смел и храбр только тот, у кого в руках власть.
   - Знаю, - улыбнулась она. Мэтт покачал головой.
   - Ты, к сожалению, не имеешь веса. И позволяешь сердцу брать верх над
холодным рассудком. Большие шишки прожуют тебя и выплюнут косточки.
   - Господи, как же ты еще наивен, несмотря на все умные рассуждения! -
рассмеялась Нили. - Эти шишки знают меня с пеленок. Я сиживала у них  на
коленях, играла с их детьми. Они гладили меня по головке и танцевали  на
моей свадьбе. Я - одна из них.
   -  И   поэтому   они   считают,   что   к   тебе   можно   относиться
покровительственно.
   - Забываешь, что у меня есть козырь.
   - И что же это?
   Нили подняла бокал, поднесла к губам и медленно  отпила,  прежде  чем
ответить.
   - Я национальный идол.
   Мэтт поражение воззрился на нее. Постепенно до него  начало  доходить
то, что она сама еще не была готова облечь в слова. Он  снова  откинулся
на спинку стула.
   - Кажется, ты в самом деле сумела бы провернуть это дельце, верно?!
   Нили  подперла  рукой   подбородок   и   мечтательно   уставилась   в
пространство.
   - Если бы я действительно решилась, поверь,  сумела  бы  собрать  под
свои знамена самые отборные войска.
   - И, как добрая фея, использовала  бы  их  исключительно  для  добрых
деяний.
   На этот раз циничное замечание  не  произвело  на  нее  ни  малейшего
впечатления.
   - Именно.
   - Это противоречит правилам игры.
   - Вероятно, я единственный человек в мире, которому игры ни к чему. Я
уже выиграла.
   - Каким же образом?
   - Мной  движут  не  эгоизм  и  личные  интересы.  Отними  у  политика
себялюбие  -  и  останется  слуга   народа.   Мне   верят.   Глубоко   и
безоговорочно.
   - Вероятно, так и было,  но,  боюсь,  последняя  неделя  безвозвратно
подорвала это доверие.
   - Ничего подобного, если все подать в  правильном  свете  и  обернуть
себе на пользу.
   - В правильном свете? - переспросил он. - Я все гадал,  когда  дойдет
до этого.
   - Тут нет ничего дурного. Главное - оставаться честной. Каждому может
не нравиться работа. Люди меня поймут. Мне пришлось сбежать от удушливой
рутины, что здесь плохого?
   - Если бы дело было только в этом! Всем ведь захочется узнать, где  и
с кем ты была все это время. Пресса не утихомирится, пока не  докопается
до истины.
   - Не волнуйся! Я куда больше знаю  о  том,  как  обвести  журналистов
вокруг пальца, чем ты себе представляешь.
   Мэтт опустил глаза и принялся изучать скатерть.
   - Мэтт, даю слово, я сделаю вес, чтобы не навредить девочкам. Ты ведь
знаешь, я их люблю.
   Мэтт, не глядя на нее, кивнул.
   Официант принес салаты, и Нили решила, что лучше сменить тему:
   - Ну что я все о себе да о себе! Ты почти не  рассказываешь  о  своей
работе!
   - Что о ней говорить? Хочешь  булочку?  -  Он  протянул  ей  плетеную
хлебницу.
   - Нет, спасибо. Тебе нравится твоя работа?
   - Похоже, и у меня кризис карьеры. - Мэтт неловко заерзал.
   - Может, я сумею помочь?
   - Не думаю.
   - Значит, искренность хороша только для меня.  Я  выложила  тебе  все
свои тайны, но ты не счел нужным ответить тем же.
   - Я не слишком горжусь  некоторыми  секретами,  -  обронил  он.  Нили
никогда еще  не  видела  его  таким  серьезным.  Мэтт  отложил  вилку  и
отодвинул салат. - Нам нужно поговорить.  Мне  необходимо  кое-что  тебе
сказать.
   Сердце Нили ушло в пятки. Она знала, что  именно  он  сейчас  скажет.
Знала, но не хотела слышать.

ГЛАВА 18

   Мэтт понимал: рано или поздно придется признаться во всем. Ничего  не
поделать.
   - Можешь не волноваться, - пробормотала она. - Пусть я кое  в  чем  и
наивна, но насчет прошлой ночи... все в порядке. Я понимаю.
   Мэтт нахмурился,  не  сразу  сообразив,  в  чем  дело.  Его  репортаж
обрастал все более сенсационными подробностями, особенно  теперь,  когда
она призналась,  что  собирается  выдвинуть  свою  кандидатуру  на  пост
президента, но совесть не давала ему покоя. Нили должна узнать,  кто  он
на самом деле. Но при мысли о том, как она отреагирует, язык  сам  собой
начинал заплетаться.
   - Прошлой ночи? Я вовсе не об этом. Мне нужно... а что ты, собственно
говоря, понимаешь?
   Официант выбрал именно этот  момент,  чтобы  появиться  с  закусками.
Дождавшись его исчезновения, Мэтт уселся поудобнее.
   - Выкладывай, что ты хотела сказать.
   - Нет, ты первый.
   - У тебя появились сомнения, верно?
   - И еще какие! И у тебя тоже?
   У него было немало причин для сомнений, но при мысли о том,  что  она
готова отступить, ему становилось не по себе.
   - Ну, я думал только о том, что, когда мы вернемся,  Люси  и  малышка
уже заснут, а мы сможем сразу подняться в спальню.
   - Выкладывай, что у тебя на уме.
   - Хорошо.
   - Ладно, признание подождет. Немного позже, к концу ужина.
   - И не притворяйся, что не хочешь того же. Помни, это я был  с  тобой
прошлой ночью. Кроме того, ты весь вечер пожираешь меня глазами,  словно
я мороженое.
   -  Не  правда!  Ну...  разве  немного...  и  только  потому,  что  ты
проделываешь глазами ту же штуку.
   - Что это еще за штука глазами?
   - Сам знаешь. - Наглый, самодовольный тип! - И это когда ты буквально
облизывал меня глазами.
   - Облизывал глазами? Оригинальная метафора.
   - Только не притворяйся идиотом. Знаешь, о чем я!
   - Честно говоря, да.
   Мэтт  улыбнулся,   упиваясь   невероятным   зрелищем.   Первая   леди
Соединенных Штатов разоделась ради свидания с ним!
   Даже оранжевое  платье  для  беременных  казалось  на  ней  творением
высокой моды. Крошечное сердечко, лежавшее в ложбинке шеи, как раз в том
местечке, которое он  так  часто  целовал  вчера,  приковало  его  взор.
Редкостная женщина. Неповторимая.
   Несмотря на свою профессию, Мэтт в эту  минуту  не  представлял,  как
высказать все, что чувствует, поэтому сразу перешел к делу:
   - Я уже сказал тебе, что ты красавица и я не могу дождаться, пока  мы
займемся любовью?
   - Словами - нет. Разве только глазами.
   - Облизывал?
   - Именно.
   Но тут шутливое настроение мгновенно пропало. Мэтт коснулся ее руки.
   - Меня немного занесло прошлой ночью. С тобой все в порядке?
   - Более чем. Но спасибо, что спросил.
   Он погладил ее ладонь кончиками пальцев,  заставляя  себя  немедленно
сказать правду... немедленно...
   "Я куда больше знаю о том, как обвести журналистов вокруг пальца, чем
ты себе представляешь..."
   Как затуманятся синие, словно  небо  на  американском  флаге,  глаза,
когда она услышит, чем он зарабатывает себе на жизнь!
   Мэтт потянулся через стол и коснулся кончика ее пальца.
   - Сегодня ночью... если посчитаешь, что я слишком тороплю  события...
хочу, чтобы ты кое-что сказала.
   - Попросить тебя остановиться?
   - Смеешься? Я желаю слышать твои мольбы.
   Нили рассмеялась и погладила его руку.  Кровь  Мэтта  загорелась.  Он
напомнил себе, что не так уж долго утаивает от нее истину. Он узнал, кто
она на самом деле, всего двое суток назад.
   - Не думала, что это будет именно так, - хрипловато прошептала она. -
Сладострастное безумие, и все же по-своему забавно.
   - Это может быть всем, чем мы захотим.
   - Секс всегда казался мне таким серьезным делом. - Она отняла руку. -
Таким... сложным.
   Он не хотел слышать о ее отношениях с Кейсом, особенно еще и  потому,
что скрыл от нее самое важное.
   - Вероятно, тебе не стоит посвящать меня в свои тайны.
   Это ей не понравилось.
   - А разве тут есть какие-то правила? Ведь я не знаю твоего  мнения  о
случайных связях. Сколько их у тебя было? - Она,  как  опытный  политик,