едва не задавил подростка, катавшегося на велосипеде с
десятью передачами. Он перестал принимать  запрещенные  фармацевтические
препараты еще в конце  семидесятых  годов,  но  до  той  ночи  продолжал
дружить с бутылочкой пива. Для мальчика все  закончилось  без  серьезных
последствий - он отделался лишь сломанным ребром, а полицейские обошлись
с Далли гораздо мягче, чем он заслуживал. Но для него самого  это  стало
такой встряской, что он тотчас завязал с попойками.
   Это далось нелегко, и он понял, как сильно  обманывался  в  отношении
своего пристрастия к выпивке. Пусть ему никогда не  сыграть  на  турнире
"Мастере" и не получить призовую сумму на "Ю.С.  Классик",  но  будь  он
проклят, если убьет какого-нибудь пацана из-за паршивой выпивки!
   Перестав выпивать, он, к своему удивлению, немедленно обнаружил,  что
игра улучшилась, и уже в следующем месяце занял третье место  в  турнире
"Боб Хоуп" прямо перед телевизионными камерами. Скит был  так  счастлив,
что едва не расплакался. Тем же вечером  Далли  слышал,  как  он  звонил
Холли Грейс.
   - Я знал, что он сможет сделать это! - ликующе кричал Скит в  трубку.
- Ты просто следи. Это то, что надо, Холли Грейс.  Он  станет  одним  из
великих. Уж сейчас-то все это придет к нашему мальчику!
   Но это не пришло или, во всяком  случае,  не  все.  И  вот  это-то  и
разбивало сердце Скиту. В каждом  сезоне  Далли  один-два  раза  занимал
вторые или третьи места в одном  из  главных  турниров.  Но  всем  стало
совершенно очевидно, что в тридцать семь, когда его  лучшие  годы  почти
минули, Далли уже никогда не бывать в чемпионах.
   - У тебя есть опыт, - сказал Скит, глядя сквозь темное стекло  такси.
- У тебя есть опыт, есть талант, но что-то внутри  не  дает  тебе  стать
настоящим чемпионом. Хотел бы я знать что!
   Далли знал, но говорить не собирался.
   -  А  теперь,  Скит  Купер,  послушай  меня  ты.  Смотреть  гольф  по
телевизору - все равно что наблюдать за спящим. Это понятно  всем.  Люди
из телекомпании готовы платить мне некоторую кругленькую  сумму  за  то,
что я оживлю их передачи, и  я  не  вижу  причин  швырять  такой  щедрый
подарок им же в лицо.
   - Эти боссы с телевидения пользуются слишком шикарным  одеколоном,  -
проворчал Скит с таким видим, будто этим объяснялось все. -  А  с  каких
это пор ты так загорелся насчет денег?
   - С тех пор как глянул на календарь и увидел, что  мне  уже  тридцать
семь, вот с каких. - Наклонясь вперед, Далли резко постучал  по  стеклу,
отгораживающему его от водителя:
   - Эй, ты! Дашь мне выйти на следующем углу.
   - Ты куда это?
   - Собираюсь зайти к Холли Грейс. Причем один.
   - Ничего хорошего не жди. Она скажет то же, что и я.
   Тем не менее Далли  распахнул  дверцу  и  выскочил  из  машины  перед
"Картье". Такси умчалось, а он остался стоять прямо на  кучке  собачьего
дерьма. "Поделом мне,  -  подумал  он,  -  не  надо  было  съедать  ленч
стоимостью больше годового бюджета большинства жителей из стран третьего
мира".
   Не  замечая,  что  стал  объектом  внимания  со  стороны   нескольких
проходивших мимо женщин, Далли принялся чистить подошву о бордюр. И тут,
в самом центре Мидтауна, позади него объявился Медведь.
   "Лучше бы ты подписал контракт, пока они еще  хотят  тебя,  -  сказал
Медведь. - Сколько можно обманываться на свой счет?"
   "Я не обманываюсь!" Далли  зашагал  по  Пятой  авеню,  направляясь  к
апартаментам Холли Грейс.
   Медведь не отставал, неодобрительно покачивая головой:
   "Ты полагал, что достаточно бросить пить, чтобы стать первым, не  так
ли, мой мальчик? Ты думал, все будет так просто.
   Почему бы тебе не рассказать  старине  Скиту,  что  тебя  сдерживает?
Почему ты не выйдешь и не скажешь ему прямо,  что  у  тебя  кишка  тонка
стать чемпионом?"
   Далли ускорил шаг, делая все  возможное,  чтобы  потерять  Медведя  в
толпе. Но Медведь  оказался  прилипчивым.  Довольно  долго  он  держался
рядом, затем пропал так же внезапно, как и появился.
   Холли  Грейс  жила   в   "Музеум-тауэр",   выстроенном   над   Музеем
современного искусства; это давало ей  повод  часто  и  с  удовольствием
повторять, что она спит кое  на  ком  из  выдающихся  живописцев.  Узнав
Далли, привратник впустил его в квартиру обождать Холли Грейс. Далли  не
видел Холли Грейс  уже  несколько  месяцев,  но  они  часто  болтали  по
телефону, и немногое в их жизни ускользало от обсуждения.
   Квартира была совершенно не в духе Далли: слишком много белой мебели,
стулья причудливой формы, не подходящие  для  его  худощавой  фигуры,  и
несколько полотен абстракционистов, напоминавших ему пену на поверхности
пруда. Сбросив пиджак и галстук, он поставил  кассету  с  песней  "Округ
Дарлингтон", которая, по его мнению, могла бы  украсить  десятку  лучших
хитов  всех  времен  и  народов.  Пока  Спрингстин  распевал   о   своих
приключениях, Далли побродил по огромной комнате и  наконец  остановился
перед пианино Холли Грейс. На крышке пианино стояли коллекция стеклянных
пресс-папье и фотографии в серебряных рамках.
   Он увидел несколько снимков самой  Холли  Грейс  и  ее  матери,  пару
фотографий самого себя, несколько моментальных снимков его с Холли Грейс
и фотографию Денни, которую они сделали в  Сирее  в  шестьдесят  девятом
году.
   Далли взял ее в  руки,  и  пальцы  судорожно  сжали  рамку.  На  него
смотрело круглое лицо Денни с широко раскрытыми глазами,  смеющегося,  с
крошечной капелькой слюны, навсегда застывшей на нижней  губе.  Останься
Денни жив, ему сейчас уже было  бы  восемнадцать.  Далли  не  мог  этого
представить. Он не мог вообразить  Денни  восемнадцатилетним,  таким  же
высоким и гибким, как он сам, и красивым, как мать. В его сознании Денни
навсегда  останется  только  начавшим   ходить   увальнем,   бегущим   к
двадцатиоднолетнему отцу в испачканном подгузнике, сползшем чуть  не  до
колен, с доверчиво раскинутыми пухлыми ручонками.
   Далли поставил снимок на место и отвернулся. Спустя столько лет  боль
все еще не оставляла его, она  все  еще  жила  в  сердце.  Его  внимание
привлекла фотография Франчески в ярко-красных шортах, озорно смеющейся в
камеру. Она сидела на большом камне, одной рукой убирая волосы с лица, а
другой поддерживая  пухлого  младенца,  примостившегося  у  ее  ног.  Он
улыбнулся. На снимке она выглядела счастливой. То время,  проведенное  с
Франческой, было, пожалуй, лучшим в его жизни, чем-то  вроде  участия  в
шутливом розыгрыше.  Похоже,  однако,  сейчас  этот  розыгрыш  обернулся
против него.
   Кто бы мог подумать, что мисс Неженка достигнет  такого  успеха?  Она
всего добилась сама - он узнал это от Холли Грейс.
   Франческа вырастила ребенка  без  чьей-либо  помощи  и  сама  сделала
карьеру. Конечно, в ней было что-то  особенное  еще  десять  лет  назад:
какая-то своеобразная ярость, с какой она атаковала жизнь прямо в лоб  и
шла к намеченной цели, не задумываясь о  последствиях.  На  мгновение  у
него промелькнула мысль, что Франческа схватила жизнь на  полном  скаку,
тогда как сам он все еще барахтается где-то на краю.
   Эта мысль не доставила  ему  удовольствия,  и  он,  чтобы  отвлечься,
перемотал ленту Спрингстина. Затем прошел на кухню, открыл холодильник и
достал банку "Доктора Пеппера".
   Он всегда высоко ценил то, что Франческа была честна с Холли Грейс  в
отношении своего ребенка. Естественно, у Далли возникал вопрос,  не  мог
ли быть его папашей кто-либо  другой,  и  у  Франчески  была  прекрасная
возможность без особых хлопот навесить на него бэби от Ники. Но  она  не
сделала этого, и он восхищался ею.
   Сорвав крышку с банки "Доктора Пеппера",  он  вернулся  к  пианино  и
поискал глазами еще какую-нибудь фотографию  сына  Франчески,  но  нашел
только один тот снимок. Его забавляло, что в какой бы статье о Франческе
ни упоминался ее ребенок, его всегда представляли как продукт неудачного
раннего брака - настолько неудачного, что  Франческа  не  захотела  дать
сыну фамилию отца. Насколько было известно Далли, только он, Холли Грейс
и Скит знали, что брака не было вовсе, но они слишком уважали  Франческу
и держали язык за зубами.
   Неожиданная дружба, завязавшаяся  между  Холли  Грейс  и  Франческой,
представлялась Далли едва ли не самым любопытным образчиком человеческих
взаимоотношений, и он неоднократно намекал Холли  Грейс,  что  не  прочь
как-нибудь заскочить к ней, когда они будут вдвоем,  и  посмотреть,  как
они ладят.
   - Не могу себе этого представить, - сказал он как-то. - Единственное,
что приходит в голову, - ты говоришь только о последней игре  "Ковбоев",
а Франческа толкует лишь о своих туфлях от Гуччи да любуется в зеркале.
   - Далли, она совсем не такая, - ответила Холли Грейс. - То  есть  она
действительно говорит о своих туфлях, но не только о них.
   - Кажется просто иронией, - ответил он, - что такой женщине, как она,
приходится растить мальчика. Спорю, что он со странностями.
   Холли Грейс не понравилось его замечание, поэтому Далли  перестал  ее
поддразнивать,  хотя  догадался  наверняка,  что  и   ее   заботит   это
обстоятельство. Так ему стало понятно, что мальчик слишком изнежен.
   Перемотав песню Спрингстина в третий раз, Далли услышал, как в  замке
входной двери поворачивается ключ. Холли Грейс окликнула его:
   - Эй, Далли! Привратник говорит,  что  впустил  тебя.  Я  ждала  тебя
только завтра.
   - Планы изменились. Черт побери, Холли Грейс,  это  место  напоминает
мне кабинет зубного врача.
   Холли Грейс, рассыпав светлые волосы по воротничку жакета,  зашла  из
прихожей и посмотрела на него странным взглядом:
   - То же самое всегда говорит и Франческа. Честно, Далли, это какая-то
мистика. Иногда от вас обоих меня просто в дрожь бросает.
   - Это еще почему?
   Она швырнула сумочку на обитую белой кожей кушетку.
   - Ты не поверишь, но в вас есть какое-то странное сходство. Я имею  в
виду, что ты и я словно две горошины в стручке, верно? Мы похожи внешне,
одинаково говорим. У нас почти все интересы одинаковые  -  спорт,  секс,
автомобили.
   - Не знаю, есть ли в  твоих  словах  какой-то  смысл,  но  я  начинаю
испытывать голод.
   - Разумеется, есть. Вы с Франческой любите совершенно разные вещи. Ей
нравятся одежда, города, изысканные люди.
   Ее начинает  тошнить,  едва  она  увидит  потеющего  человека,  а  ее
убеждения со временем становятся все мягче - полагаю,  из-за  того,  что
она эмигрантка. - Холли Грейс оперлась на спинку а кушетки  и  задумчиво
посмотрела на Далли.  -  С  другой  стороны,  тебя  не  слишком  заботит
стильность, в политическом спектре ты отклоняешься  так  далеко  вправо,
что чуть вовсе из него не  выпадаешь.  Если  смотреть  поверхностно,  то
трудно отыскать двух более непохожих людей.
   - По-моему, это еще слабо сказано. - Лента на магнитофоне опять дошла
до "Округа Дарлингтон", и Далли принялся ногой отбивать ритм в ожидании,
когда Холли Грейс доберется до сути.
   - Но несмотря на все это, вы каким-то странным образом очень  похожи.
Во-первых, Франческа, едва увидев мою квартиру, сразу заявила,  что  она
напоминает кабинет врача. И потом, Далли, она, вероятно, скоро  обставит
тебя по части подбирания бродяг.  Сначала  это  были  кошки.  Потом  она
перешла на собак, что само по себе интересно, поскольку она боится их до
смерти.
   Наконец   она   начала   подбирать   людей    -    девочек-подростков
четырнадцати-пятнадцати лет, сбежавших из дому и торгующих  своим  телом
на улице.
   - Кроме шуток? - сказал Далли, в котором наконец пробудился  интерес.
- И что же она с ними делает, если ей... -  Он  внезапно  осекся,  когда
Холли Грейс сняла жакет и в глаза ему бросился синяк у нее на шее. - Эй,
а это что? Похоже на засос.
   - Не хочу говорить об этом. - Приподняв  плечико  в  попытке  закрыть
синяк, она исчезла на кухне.
   Далли последовал за ней.
   - Черт побери, не видывал таких штук уже много лет. Помнится, я и сам
ставил их тебе несколько раз. - Он оперся о дверной косяк. -  Не  хочешь
ли рассказать о нем?
   - Ты только поднимешь крик.
   Далли неодобрительно хмыкнул:
   -   Джерри   Джеффи.   Ты   опять   виделась    со    своим    старым
любовником-коммунякой.
   - Никакой он не коммуняка. - Холли  Грейс  извлекла  из  холодильника
банку "Миллер лайт". - Если ты с  кем-то  не  сходишься  в  политических
взглядах, это еще не дает тебе права называть его коммунистом. И  потом,
ты и вполовину не так консервативен, каким хочешь казаться.
   - Мои политические взгляды не имеют ничего общего с этим. Просто  мне
не хочется опять видеть тебя обиженной, дорогая.
   Холли Грейс переменила тему:
   - Коль уж зашел разговор о старых  любовниках,  как  поживает  Бемби?
Научилась она читать журналы, не шевеля губами?
   - Ну давай, Холли Грейс...
   Она неодобрительно посмотрела на Далли:
   - Клянусь Богом, ни за что не дала бы тебе развода,  если  бы  знала,
что ты начнешь встречаться с девицами, чьи имена кончаются на "и"!
   - Ты уже закончила? - Его сердили поддразнивания Холли  Грейс  насчет
Бемби, хотя, надо признать, эта девушка занимала в его любовной  карьере
далеко не первое место. И все равно Холли Грейс не имела  права  трогать
эту тему. - К твоему сведению,  Бемби  через  несколько  недель  выходит
замуж и уезжает в Оклахому, поэтому я сейчас подыскиваю ей замену.
   - Ты уже интервьюировал претенденток?
   - Я просто держу глаза открытыми.
   Они услышали, как в дверях повернулся ключ и  чей-то  детский  голос,
пронзительный и запыхавшийся, прозвенел из прихожей:
   - Эй, Холли Грейс, у меня получилось! Я забрался на все ступеньки!
   - Молодец! - рассеянно отозвалась она. И  тут  же  в  испуге  втянула
воздух. -  Проклятие,  Френси  меня  убьет!  Это  Тедди,  ее  мальчуган.
Переехав в Нью-Йорк, она вынудила меня дать обещание, что  я  не  допущу
твоей встречи с ним.
   Далли обиделся:
   - Не такой уж я и насильник над детьми. И что же  я,  по  ее  мнению,
сделаю с ним? Украду, что ли?
   - Ее смущает то, что ты увидишь мальчика, только и всего.
   Ответ Холли Грейс совершенно ничего не прояснил Далли, но прежде  чем
он успел приступить к допросу, мальчик  ворвался  в  кухню  -  с  вихром
торчащих темно-рыжих волос, в  майке  с  изображением  Рэмбо,  на  плече
которой виднелась маленькая дырка.
   - Угадай, что я нашел на лестнице? Настоящий первоклассный затвор! Мы
сходим когда-нибудь еще в Морской музей?
   Там так чисто и... - Он замолчал, увидев стоящего сбоку Далли,  одной
рукой опирающегося на крышку тумбы. -  Привет.  -  Его  рот  открылся  и
закрылся, словно у золотой рыбки.
   - Тедди, это первый и единственный  в  своем  роде  Даллас  Бодин,  -
сказала Холли Грейс. - Похоже, тебе наконец удалось с ним встретиться!
   Далли, улыбнувшись мальчику, протянул руку:
   - Привет, Тедди. Я много слышал о тебе.
   - Привет, - повторил Тедди, его глаза округлились от обожания. -  Ох,
привет... - И он бросился  к  Далли  ответить  на  рукопожатие,  но,  не
добежав, остановился, пытаясь вспомнить, какую руку следует подать.
   Далли пришел на выручку, присев и взяв его правую руку, - Холли Грейс
говорит, что вы с ней приятели.
   - Мы видели, как вы играли, по телевизору, чуть не миллион раз,  -  с
восторгом заявил Тедди. - Холли Грейс мне все рассказала про гольф и все
такое прочее.
   - Ну, это очень хорошо. - "Мальчик - ничего  особенного,  определенно
не на что смотреть, - подумал Далли,  забавляясь  выражением  полнейшего
обожания, словно тот предстал перед Господом. - А поскольку его  мамочка
чертовски красива, то старина Ники, должно быть, на три четверти урод".
   Слишком возбужденный, чтобы стоять спокойно, Тедди переминался с ноги
на ногу, не сводя глаз с лица Далли. Его очки сползли на кончик носа,  и
он протянул руку поправить  их,  но,  слишком  поглощенный  присутствием
Далли, задел пальцем за криво сидевшую оправу. Дужка очков  соскочила  с
уха, и они полетели на пол.
   - Ну вот... - сказал Далли, нагибаясь, чтобы поднять их.
   Тедди тоже потянулся за очками, и оба они присели.  Их  головы,  одна
темно-рыжая и другая, покрупнее, светловолосая, оказались  рядом.  Далли
первым дотянулся до очков и протянул их  Тедди.  Их  лица  разделяло  не
более тридцати сантиметров, и Далли почувствовал на своей  щеке  дыхание
Тедди.
   В гостиной стереомагнитофон голосом Спрингстина пел  о  том,  что  он
охвачен огнем и что нож вырезал шестидюймовую канавку в его  душе.  И  в
этот малый  промежуток  времени,  когда  дыхание  Тедди,  словно  шепот,
коснулось щеки Далли, его самого охватило внезапно вспыхнувшее пламя.
   - О Боже...
   Тедди, озадаченно глянув на Далли, поднес очки к лицу.
   Резко выбросив руку вперед, Далли схватил Тедди за запястье так,  что
мальчик вздрогнул.
   Холли Грейс, почувствовав, что происходит что-то не то,  застыла  при
виде Далли, пристально вглядывающегося в лицо Тедди.
   - Далли?
   Но он не слышал ее. Время для него остановилось. В  мыслях  он  несся
назад сквозь годы, пока опять не превратился в подростка,  не  сводящего
глаз с сердитого лица Джейси Бодина.
   С той лишь разницей, что лицо было не таким большим и угнетающим, без
небритых щек и стиснутых зубов.
   Лицо было маленьким - лицо ребенка.
 
*** 
 
   Принц Стефан Марко Бранкуцци купил свою яхту "Звезда Эгейского  моря"
у одного из нефтяных шейхов  Саудовской  Аравии.  Как  только  Франческа
ступила  на  борт,  у  нее  возникло  неприятное  чувство,  будто  время
вернулось назад и она опять,  в  возрасте  девяти  лет,  на  борту  яхты
Онассиса "Кристина" с ожидающими своего часа вазами,  полными  икры,"  с
праздными людьми, имеющими массу свободного времени и не знающими, что с
ним делать.
   Она поежилась, но, возможно, это была всего лишь реакция  на  влажную
декабрьскую ночь. Шубка из соболей  определенно  более  подошла  бы  для
такой погоды, нежели ее шаль в фуксиях.
   Стюард провел  ее  по  задней  палубе  к  приветливо  сияющей  огнями
кают-компании. Войдя в пышно обставленное помещение, она была  встречена
его  королевским   высочеством   принцем   Стефаном   Марко   Бранкуцци,
запечатлевшим на ее щеке легкий поцелуй.
   У Стефана был  породистый  вид,  свойственный  многим  представителям
королевских фамилий Европы: тонкие, удлиненные черты, острый нос, словно
высеченный из камня рот. Его лицо могло бы показаться отталкивающим,  не
будь он наделен  даром  постоянно  улыбаться.  Несмотря  на  свой  имидж
принца-плейбоя,  Стефан   был   старомоден,   что   Франческа   находила
восхитительным.  К  тому  же  он  был  трудягой,  посвятившим  последние
двадцать лет превращению своей крошечной отсталой страны  в  современный
курорт, соперничавший с Монако. И теперь, чтобы достойно  увенчать  свои
свершения, ему недоставало только собственной Грейс Келли  <Жена  принца
Монако,  киноактриса.>,  и  он  не  скрывал,  что  выбрал  на  эту  роль
Франческу.
   Его наряд был и модным, и дорогим: гладкий серо-коричневый блейзер  в
едва заметную клетку персикового цвета, темные  плиссированные  брюки  и
шелковая рубашка с расстегнутым воротом.  Взяв  Франческу  за  руку,  он
подвел ее к бару красного  дерева,  где  были  уже  приготовлены  бокалы
баккара в форме тюльпанов.
   - Прошу простить, что не смог привезти вас сюда лично.
   Мой график на сегодня оказался чертовски напряженным.
   - Мой тоже, - сказала она, сбросив с плеч шаль. - Не  могу  передать,
как жду того момента, когда смогу наконец взять с собой Тедди в  Мехико.
Две недели ничегонеделания, только и знай что стряхивать с ног песок.  -
Взяв бокал с шампанским, Франческа пристроилась на одном из табуретов  у
стойки бара.
   Она бездумно провела рукой по мягкой коже, и ее мысли вновь вернулись
к "Кристине".
   - Почему бы вместо этого не привезти  Тедди  сюда?  Вас  устроили  бы
плавание по Эгейскому морю и прогулки по Греческому архипелагу в течение
нескольких недель?
   Предложение было соблазнительным,