вая руками, ее маленькие легкие напрягались каждый раз, как она исторгала свои печаль и страх. Подбежав к месту, где колея опускалась настолько, что под ней уже нельзя было пройти, она ухватилась за один из деревянных столбов. Чувствуя, как занозы вонзаются в руки, она держалась за этот предмет, внушающий ей дикий страх, в наивной вере, что если покрепче вцепиться в него, то сожрать ее он не сможет.
     Потеряв счет времени, она слышала только свои всхлипывания и рев проносившегося над головой чудовища, чувствовала, как грубые занозы от столба впиваются в мягкую, как у младенца, кожу ее рук, и понимала, что уже никогда не увидит свою мать.
     - Проклятие, да перестань ты орать!
     Пока Софи стояла, беспомощно наблюдая за происходящим, сзади подошел дядюшка Эрл и с руганью оторвал Хани от столба.
     - Что с ней такое? Что, к дьяволу, с ней происходит?
     - Не знаю, - жалобно ответила Софи. - Это случилось с ней, когда она услыхала "Черный гром". Похоже, он ее здорово напугал.
     - Ну, это просто никуда не годится! Мы ее баловать не собираемся, черт побери!
     Ухватив Хани за пояс, он выволок ее из-под американских горок. Делая громадные неуклюжие шаги, он пронес ее между группами людей, пришедших в парк, и по наклонному настилу забрался в станционный домик, где пассажиры садились в "Черный гром".
     Состав стоял пустой, готовясь принять следующую группу желающих кататься. Не обращая внимания на протесты стоявших в очереди, он протолкнул ее под поручнем в первый вагончик. Ее пронзительные вопли гулким эхом разнеслись под сводом деревянной крыши. Она отчаянно боролась, пытаясь вырваться, но дядя крепко удерживал ее своей волосатой ручищей.
     - Эрл, ты что делаешь? - К нему двинулся Честер, старик, управлявший запуском "Черного грома".
     - Ей охота прокатиться.
     - Эрл, она слишком маленькая. Ты же знаешь, что до этих горок ей еще расти да расти.
     - Это паршиво. Ну-ка, привяжи ее! И чтоб никаких там чертовых тормозов.
     - Но, Эрл...
     - Делай, что я сказал, или будешь уволен!
     До ее сознания с трудом доходили возражения нескольких человек из очереди, но тут состав тронулся, я она поняла, что ее несет в самую пасть чудовища, проглотившего ее мать.
     - Нет! - взвизгнула она. - Нет! Мама!
     Поручень был слишком толстым для ее пальчиков, но Хани мертвой хваткой вцепилась в него. Она зашлась в горьком, безутешном плаче:
     - Мама... Мама...
     Вся конструкция заскрипела и застонала, когда состав пополз на высокий холм, немало способствовавший созданию легенды о "Черном громе". Пока состав садистски неторопливо вползал наверх, в детской головке Хани проносились картины одна другой ужаснее. В свои шесть лет она была оставлена во всей Вселенной один на один с этим исчадием ада. Совершенно беспомощная, она была слишком слаба, слишком мала ростом и годами, чтобы суметь защитить себя, и на всем свете не было ни одного взрослого, кто мог бы ей в этом помочь.
     От страха перехватило горло, крошечное сердечко судорожно забилось в груди, а вагончик неотвратимо карабкался на вершину огромного холма. Выше величайшей в мире вершины. В заоблачную высь. Выше знойного неба, к тому темному месту, где прячутся только дьяволы.
     Из горла вырвался последний вопль, когда вагончик перевалил вершину и перед нею на миг открылся ужасающий спуск, и вот она уже низвергается в самое чрево зверя, чтобы быть сожранной и растерзанной на части в эту самую темную ночь ее детской души, только для того, чтобы...
     Опять взмыть вверх!
     И затем вновь быть сброшенной в ад.
     И вновь взмыть!
     Она трижды погружалась в ад и снова воскресала, а потом ее проволокло над озерной гладью и затянуло в дьявольскую спираль. Она ударилась о стенку вагончика, когда смертельный водоворот понес ее вниз, прямо в воду, но в последнюю секунду, в каких-нибудь двух футах над поверхностью, состав выровнялся, и она вознеслась на следующий уровень. Состав замедлил ход и плавно доставил ее к станции.
     Больше она не плакала.
     Вагончики остановились. Дядя Эрл исчез, и Честер, оператор аттракциона, бросился было вытаскивать ее. Хани затрясла головой, хотя глаза по-прежнему сохраняли трагическое выражение, а маленькое личико было белым как мел.
     - Еще, - прошептала она.
     Она была еще слишком мала, чтобы внятно выразить чувства, которые дали ей американские горки. Единственное, что она понимала, - ей непременно нужно вновь пережить это ощущение - ощущение силы, которая сильнее нее, силы, способной не только наказать, но и спасти. Словно эта сила каким-то образом позволила ей прикоснуться к матери.
     В тот день она прокатилась на "Черном громе" раз десять и позже, на протяжении всего детства, каталась всякий раз, когда нуждалась в обретении надежды на защиту высшей силы. Американские горки, сталкивая ее со всеми ужасами человеческого существования, в конце концов благополучно выносили девчушку на безопасный берег.
     Жизнь у Букеров постепенно вошла в нормальную колею. Дядюшка Эрл так никогда и не полюбил ее, но смирился, видя, что она становится ему большей помощницей, чем жена или дочь. Софи была к ней добра, насколько может быть добрым человек, полностью погруженный в себя. Хани и Шанталь редко слышали от" нее какие-то распоряжения, за исключением требования посещать воскресную школу хотя бы раз в месяц.
     Но именно на этих громадных американских горках, а не в баптистской церкви, она больше познавала Бога, и Бог этот был проще для понимания. Ибо того, кто, как она, не вышел ростом, был сиротой и вдобавок женщиной, преисполняла отвагой причастность к некоей высшей силе, чему-то сильному и вечному, что будет охранять и давать защиту.
     Донесшийся из глубины аркады звук вернул Хани к действительности. Она упрекнула себя, что отвлекается от цели. Так недолго стать не лучше сестры. Пройдя вперед, она просунула голову в аркаду:
     - Эй, Бак, ты не видел Шанталь?
     Бак Оке выглянул из-за механического бильярда, который пытался починить, памятуя о ее угрозе, что если не будут исправлены хотя бы несколько машин, то он может убраться со своей здоровенной старой задницей назад в Джорджию. Его налитое пивом брюхо распирало грязную ковбойку, грозя оборвать пуговицы, когда он повернулся всем телом и тупо ухмыльнулся ей:
     - Какая Шанталь?
     И громко заржал своей шутке. Хани пожалела, что не может испепелить его прямо на месте, но она
     Уже потеряла слишком много работников из-за задержек с выплатой жалованья и знала, что не может позволить себе давать волю чувствам. И потом, Бак был вовсе не злобный, а просто туповатый. Правда, у него была неприятная привычка почесывать у себя в присутствии дам как раз те места, которые не следовало бы.
     - Да ты настоящий шутник, Бак, верно? Тут Шанталь не проходила?
     - Не-а, Хани. Тут были только я да моя персона со мной.
     - Ну ладно, посмотрим, удастся ли хоть кому-то из вас до утра собрать парочку этих чертовых машин.
     Бросив на него уничтожающий взгляд, Хани покинула аркаду и последовала в конец центральной аллеи. "Бычий загон", как именовали ветхое деревянное сооружение, где ночевали холостые работники, стоял в деревьях за рощей, служившей местом проведения пикников. Сейчас там жили Бак и еще двое мужчин. Она увидела сочившийся из окна желтый свет, но подходить ближе не стала, так как не могла представить, чтобы Шанталь вздумалось посещать Клиффа или Расти. Шанталь не из тех, кто будет просто сидеть и вести разговоры.
     Тревожное чувство, медленно нараставшее вместе с осознанием того, что уже поздняя ночь, навалилось всей тяжестью. Так поздно Шанталь обычно не задерживалась. Определенно что-то произошло. И Хани боялась своих смутных подозрений.
     Она огляделась вокруг, охватив взглядом полуразрушенные трейлеры, центральную аллею и аллеи для верховой езды. Над всем этим пейзажем возвышались громадные холмы "Черного грома", лишенные сейчас всей своей мощи, способной зашвырнуть испуганную маленькую девочку туда, где она могла опять найти надежду на нечто вечное, способное ее защитить. Поколебавшись лишь мгновение, Хани заспешила вниз, по заросшей травой бетонной тропке, ведущей к Серебряному озеру.
     Ночь была теплой и тихой. Когда кроны старых сосен сомкнулись над ее головой, закрыв свет луны, в памяти начали всплывать звуки мелодии "Дикси", исполняемой на калиопе.
     "Леди и джентльмены! Дети всех возрастов! Окунитесь в прошлое, в те великие прежние дни, когда хлопок был королем. Присоединяйтесь к нам, и мы отправимся на прогулку на колесном пароходе "Роберт Э. Ли". Вы увидите прекрасное Серебряное озеро, величайшее озеро во всем округе Паксавачи, штат Южная Каролина..."
     Сосны закончились у полуразрушенного дока. Остановившись, Хани поежилась. В конце дока возвышалась громада "Бобби Ли".
     "Роберт Э. Ли" затонул во время зимнего шторма через несколько месяцев после аварии на "Черном громе". Сейчас его днище покоилось на глубине пятнадцати футов в грязной тине Серебряного озера. Вся его нижняя палуба вместе с гребным колесом, вспенивавшим когда-то волну за кормой, скрывалась под водой. Только верхняя палуба да лоцманская рубка возвышались над поверхностью озера. "Бобби Ли" сидел в конце дока - этот бесполезный и наполовину ушедший под воду корабль в призрачном лунном свете...
     Хани снова поежилась и скрестила руки на груди. Лунный свет раскинул свои прозрачные пальцы по всей глади умирающего озера; ноздри девушки дрогнули от неприятного запаха разлагающейся растительности, дохлой рыбы и трухлявой древесины. Хотя она уже вышла из детского возраста, но бывать вблизи "Бобби Ли" по ночам по-прежнему не любила. Поджав пальцы ног, чтобы шлепанцы не шумели при ходьбе, Хани медленно побрела вдоль дока. Корпуса некоторых лодок были проломаны, и сквозь них виднелась стоячая вода озера. Хани сделала очередной шаг и, остановившись, открыла рот, чтобы позвать сестру. Но по телу поползли мурашки, горло сдавило, и она не смогла издать ни звука. Девушка пожалела, что не зашла в "Бычий загон" попросить Клиффа или Расти сходить с нею вместе.
     Собственная трусость обозлила Хани. Ей было нелегко справляться со своими подопечными. Мужчины обычно не любят, когда ими командуют женщины, особенно шестнадцатилетние девушки. Если кто из них когда-либо узнает, что она испугалась такого пустяка, как старая разбитая посудина, ей перестанут подчиняться.
     Позади нее сова, взмыв с дерева, устремилась к озеру. Хани судорожно вздохнула. И тут услыхала отдаленный стон.
     Она не была склонна к предрассудкам, но пугающая громада мертвого корабля, неясно вырисовывавшегося в конце дока, невольно навевала мысли о привидениях, и на какую-то долю секунды Хани поверила, что, возможно, это вампир или суккуб, а может, и зомби. Но тут из-за края облака выплыла луна, и к ней вернулся здравый смысл, прибавив уверенности. Она уже точно знала, что это за звук, и он не имел к зомби никакого отношения.
     Громко стуча шлепанцами, Хани помчалась в док, лавируя между прогнившими корпусами лодок и огибая груды канатов. Корабль затонул в пяти футах от конца дока; над поверхностью воды перед ней замаячил релинг верхней палубы, похожий на щербатую ухмылку. Она подбежала к куску толстой фанеры, служившему временными сходнями, и ринулась вверх. Фанера запружинила под ее весом, словно трамплин.
     Прыжок отдался болью в пятках, когда Хани жестко приземлилась на верхнюю палубу. Она ухватилась за обломок релинга, чтобы не потерять равновесие, потом побежала к лестнице, спускавшейся в черную воду. Даже в темноте Хани удалось разглядеть белое брюхо мертвой рыбины, плававшей вблизи уходящих в глубь озера ступенек лестницы. Перебросив ногу через облупившийся деревянный релинг, она вскарабкалась по торчавшей над водой лестнице в лоцманскую рубку.
     Недалеко от двери рубки лежали мужчина и женщина. Слишком занятые друг другом, они не заметили появления Хани.
     - Отпусти ее, ты, подонок! - заорала Хани, добравшись до верхней ступеньки.
     Тела отпрянули Друг от друга. Через разбитое окно рубки выпорхнула летучая мышь.
     - Хани! - воскликнула Шанталь. Блузка у нее была расстегнута, соски серебряными долларами поблескивали в лунном свете.
     Молодой человек пружиной вскочил на ноги, застегивая "молнию" на шортах; на нем была майка университета Южной Каролины с надписью "Бойцовые петухи" на груди. Какое-то мгновение он выглядел изумленным и сбитым с толку, пока не разглядел растрепанные волосы, тщедушную фигурку и враждебный хмурый взгляд, делавшие Хани похожей скорее на раздраженного двенадцатилетнего подростка, чем на девушку.
     - А ну пошла отсюда, слышишь? - воинственно произнес он. - Не твоего ума дело!
     Шанталь поднялась с палубы и принялась застегивать блузку. Ее движения были, как всегда, неспешными и ленивыми. Парень положил руку ей на плечо.
     Этот привычный хозяйский жест, которым он обнял Шанталь, словно она давно принадлежала ему, а не Хани, только подлил масла в огонь. Шанталь принадлежит ей вместе с тетушкой Софи и руинами парка развлечений на Серебряном озере! Выставив указательный палец пистолетом, Хани ткнула в палубу рядом с собой:
     - Ступай сюда, Шанталь Букер! Я не шучу. Немедленно иди сюда!
     Шанталь постояла, уставившись на свои босоножки, затем неохотно сделала шаг вперед.
     Студент колледжа ухватил ее за руку:
     - Погоди минутку! Кто она такая? Что она тут делает, Шанталь?
     - Это моя сестра Хани, - ответила Шанталь. - В общем, это она тут всем заправляет.
     Хани опять ткнула пальцем на палубу рядом с собой:
     - Еще как заправляю. А теперь быстро подойди сюда!
     Шанталь попыталась пройти вперед, но парень не отпустил ее. Он и другую руку положил ей на плечо.
     - Эй, да это же просто пацанка. Нечего ее слушать! - Он кивком головы указал в сторону берега. - Ступай откуда пришла, малышка!
     Глаза Хани сузились в щелки.
     - Послушай-ка меня, студентик! Не лучше ли тебе заткнуть клюв-недомерок в свои вонючие подштанники да смотаться с корабля, пока я не разозлилась!
     Он недоверчиво покачал головой:
     - Похоже, я тебя сейчас запросто выкину за борт, соплячка, на съедение рыбам!
     - На твоем месте я бы даже и не пыталась! - Хани с угрожающим видом шагнула вперед, ее маленькая грудь выгнулась колесом. Она терпеть не могла, когда кто-нибудь насмехался над ее внешностью. - Я только на прошлой неделе вышла из исправительной колонии, где сидела за то, что пырнула ножом человека намного здоровее тебя. Мне грозил электрический стул, но спасло то, что я несовершеннолетняя. Задумайся над этим!
     - Да неужели? Что-то не верится!
     Тут подала голос Шанталь:
     - Хани, ты ничего не расскажешь маме?
     Хани, не обращая на нее внимания, не спускала с парня глаз.
     - Тебе Шанталь сказала, сколько ей лет?
     - Не твоего ума дело!
     - Она сказала, что ей восемнадцать?
     Он посмотрел на Шанталь, и впервые на его лице отразилась неуверенность.
     - Я-то знаю, - с отвращением сказала Хани. - Этой девчонке всего пятнадцать лет. Разве в университете Южной Каролины тебя не предупреждали об установленной законом ответственности за изнасилование несовершеннолетних?
     Парень поспешно отпустил Шанталь, словно испугавшись, что она радиоактивна.
     - Шанталь, это правда? Ты же выглядишь старше пятнадцатилетней!
     Хани не дала Шанталь возможности ответить:
     - Она рано повзрослела.
     - Послушай, Хани... - запротестовала было Шанталь. Но парень уже собрался уходить:
     - Наверное, лучше нам попрощаться, Шанталь. - Он направился к лестнице. - Я чудесно провел время. Может, как-нибудь еще увидимся, ладно?
     - Конечно, Крис! С удовольствием.
     И он скрылся из виду, загромыхав вниз по лестнице. Они услышали, как загудел фанерный настил, потом раздался глухой удар, когда он спрыгнул на док. Обе девушки следили за ним, пока он не исчез среди сосен.
     Шанталь со вздохом опустилась на палубу и откинулась к стенке рубки.
     - Сигареты есть?
     Хани вытащила помятую пачку "Салема" и, присев рядом с сестрой, подала ей. Достав из-под целлофановой обертки спички, Шанталь прикурила сигарету и глубоко затянулась.
     - Зачем ты сказала ему, что мне только пятнадцать?
     - Неохота было драться с ним.
     - Хани, да ты же и не собиралась с ним драться! Ты ему не достаешь даже до подбородка. Ведь знаешь, что мне восемнадцать, - я же на два года старше тебя.
     - А я могла бы и подраться с ним. - Хани взяла сигареты, но, мгновение поколебавшись, решила не закуривать. Она вот уже несколько месяцев как пыталась научиться курить, но все еще не могла привыкнуть.
     - Да еще вся эта чушь об исправительной колонии и зарезанном парне. Ведь тебе же никто не верит!
     - Некоторые верят.
     - Думаю, ты слишком много врешь.
     - Только так может существовать женщина в деловом мире. Иначе другие люди возьмут над тобой верх.
     Голые, красивой формы бедра Шанталь, торчавшие из белых шорт, блеснули в лунном свете, когда она скрестила лодыжки. Хани внимательно рассмотрела обутые в босоножки ноги сестры с полированными ногтями. Она считала Шанталь самой красивой женщиной из всех, кого видела. Трудно было поверить, что она дочь Эрла и Софи Букеров, - ведь ни один из них не годился в призеры конкурса красоты. У Шанталь было облачко кудрявых темных волос, экзотический разрез кошачьих глаз, маленький алый ротик и мягкая женственная фигура. Темными волосами и оливковой кожей она напоминала жгучую латиноамериканку, но это впечатление было обманчивым, поскольку в Шанталь темперамента было не больше, чем у старой охотничьей собаки в жаркий августовский полдень. И все же Хани любила ее.
     Шанталь выпустила изо рта струйку сигаретного дымка и на французский манер втянула ее в ноздри.
     - Я бы, кажется, все отдала только за то, чтобы выйти замуж за какого-нибудь знаменитого киноартиста. Честно, Хани. Все бы отдала, лишь бы стать миссис Берт Рейнольдс.
     Если Хани не ошибалась, Берт Рейнольдс был лет на двадцать старше Шанталь, но, зная, что сестру ни за что не переубедить, сразу же зашла с козырной карты:
     - Мистер Берт Рейнольдс - мальчик с Юга. А всем парням Юга нравится жениться на девственницах.
     - Я пока вроде как девственница.
     - Благодаря мне.
     - А я и не собиралась позволять Крису доводить дело до конца.
     - Шанталь, а ведь ты могла бы и не суметь остановить его, дойди он до края. Ты же знаешь, тебе никогда не удавалось говорить людям "нет".
     - Так ты не расскажешь маме?
     - Да уж, как будто бы это помогло. Она бы просто переключила телевизор на другой канал и опять заснула. Уже третий раз я отлавливаю тебя с одним из этих студентиков. Они все вынюхивают вокруг тебя, словно ты посылаешь какой-то радиосигнал или что-то вроде этого. А где тот парень, с которым ты была в прошлом месяце в "Доме ужасов"... Когда я нашла вас, его правая рука была уже прямо в твоих трусах.
     - Так приятно, когда парни делают такое. А он и в самом деле симпатичный.
     Хани с отвращением фыркнула. Говорить с Шанталь не имело смысла. Она была очень мила, но сообразительностью не отличалась. Тем не менее нельзя было сказать, что Хани имела серьезные поводы для критики. Шанталь по крайней мере окончила среднюю школу, Хани же не могла этим похвастаться.
     Хани бросила школу вовсе не из-за того, что была глупой, - напротив, она жадно читала и соображала на редкость быстро. Она ушла из школы потому, что у нее были дела поважнее, нежели общение с кучкой тупых девчонок, объявлявших всем и каждому, что она лесбиянка, только потому, что они ее боялись.
     От этого воспоминания ей опять захотелось уползти куда-нибудь и спрятаться. Хани не была красавицей - не то что другие девочки. Она не носила модных-платьев и не обладала яркой внешностью, но ведь это еще не значит, что она лесбиянка. Тем не менее этот вопрос беспокоил Хани, потому что абсолютной уверенности в ответе у нее не было. Но запускать руки в свои шорты она бы никому не позволила - в этом она не сомневалась.