- У меня есть кое-какой опыт. Поверьте мне,  это  не  так  уж  трудно
вычислить.
   Грейси продолжала смотреть на нее с удивлением.
   - Простите, - сказала женщина. - Я, кажется, не представилась. Я Сузи
Дэнтон.
   Грейси попыталась разобраться в полученной информации. Возможно,  эта
женщина сестра Бобби Тома?  Но  замужние  леди  обычно  меняют  фамилию.
Стараясь побороть растерянность, она сказала:
   - Бобби Том не говорил мне, что он женат.
   Сузи посмотрела на нее добродушно:
   - Дорогая, я не жена. Я - мать Бобби Тома.
   - Вы - его мать?!! - Грейси не  могла  этому  поверить.  Сузи  Дэнтон
выглядела слишком молодой, чтобы годиться ему в матери.  -  Но  вы  ведь
не...
   Сузи стукнула обручальным кольцом по рулю:
   - Я его убью! Он рассказывал вам эту басню про проститутку -  не  так
ли?
   - Басню про проститутку?
   - Вы можете не церемониться. Я знаю  о  его  россказнях.  Он,  должно
быть, жаловался вам, что я заявлялась пьяной на его игры, что я  строила
куры его тренеру прямо на поле - на глазах его товарищей по команде?  Не
так ли?
   - Гм... Он не упоминал о тренере.
   Сузи раздраженно потрясла головой и сказала:
   - Это моя вина. Я знала, что он замкнется в себе, если я стану давить
на него... -  Печальная  нотка  прозвучала  в  ее  голосе.  -  Я  всегда
старалась ему не мешать...
   Они подъехали к перекрестку, и Сузи нажала на тормоза возле дорожного
знака, продырявленного пулей. Справа синели горы, и Грейси увидела на их
фоне несколько небольших зданий, обнесенных забором.  Бронзовая  вывеска
на воротах гласила: "Розатек электроникс".
   - Для справки. Я счастливо жила в замужестве с отцом Бобби Тома, пока
он не погиб в автокатастрофе четыре года назад. Когда мой сын подрастал,
я всячески ему потворствовала. В противоположность тому, что он  говорит
обо мне, он получил прекрасное воспитание  в  лучших  традициях  здешних
мест.
   - Но вы совсем не кажетесь настолько пожилой, чтобы быть его матерью.
   - Мне пятьдесят два года. Мы с Хойтом поженились через  неделю  после
моего окончания колледжа, а через девять месяцев родился Бобби Том.
   Она  выглядела  на  десять  лет  моложе.  Грейси  не  могла  сдержать
любопытства:
   - Скажите, пожалуйста, а вы не жалеете, что так рано вышли замуж?
   - Никогда в жизни. - Она улыбнулась  Грейси.  -  Бобби  Том  -  копия
своего отца.
   Они пересекли рельсы железной дороги  и  въехали  в  городок.  Грейси
сразу поняла, что Телароза старается скрыть свои беды от внешнего  мира.
Фасады облупившихся домишек выглядели опрятно.  Витрины  торговых  рядов
использовались для пропаганды свежих идей. Она увидела в  окне  сапожной
лавки чертежи скоростных самолетов, а  в  дверях  заброшенного  книжного
магазина сверкали  плакаты,  рекламирующие  средство  для  мытья  машин.
Транспарант над пустующим кинотеатром гласил: "Хэвенфест! В октябре весь
мир прибудет в Теларозу!" Но некоторые дома смотрелись как новенькие, их
назначение  определяли  вывески:  "Художественная  галерея",   "Выставка
ювелирных изделий", "Мексиканский ресторан".
   - Милый городок, - заметила Грейси.
   - Экономика Теларозы, пошатнулась, но "Розатек электронике" пока  еще
держит нас на плаву. К сожалению,  новый  владелец  этой  фирмы  намерен
перевезти ее в Сан-Антонио.
   - Что же тогда будет?
   - Телароза обречена на умирание, -  просто  сказала  Сузи.  -  Мэр  и
городской совет пытаются поддерживать туризм, но мы слишком  изолированы
от внешнего мира.
   Они проехали мимо парка с аккуратными цветочными  клумбами  и  старым
дубом, нависающим над памятником героям войны. Грейси почувствовала себя
неловко. Ее личные  проблемы  казались  такой  мелочью  по  сравнению  с
катастрофой, нависшей над этим старинным городком.
   Они свернули с главней улицы, и Сузи подъехала  к  отелю  "Кэттлмен".
Она нажала на ручной тормоз и убрала ногу с педали.
   - Грейси, - сказала она, - я не знаю, что у  вас  произошло  с  Бобби
Томом, но смею утверждать, что он не хам. Если Бобби вас чем-то  обидел,
он загладит свою вину.
   Вряд ли, подумала Грейси. Когда Бобби Том узнает, что она уволена, он
только обрадуется этому.

Глава 6

   Бобби Том снял с головы стетсон, провел пятерней  по  волосам,  потом
снова надел шляпу и одарил Уиллоу Крейг самым приветливым взглядом:
   - Мне просто нужно в  этом  разобраться.  Ты  уволила  Грейси  только
потому, что я не прибыл сюда в понедельник утром?
   Они стояли у продюсерского фургона. Шел седьмой час, и съемки на этот
день закончились. Бобби Том считал,  что  большая  часть  дня  пролетела
впустую: он просто торчал на жаре и потел или позволял кому-то  возиться
со своей прической. Ни то, ни другое занятие не вдохновляло  его,  и  он
надеялся, что завтра  работа  будет  поинтереснее.  Пока  что  сцена,  в
которой он снялся, сводилась к тому, что  он  выходил  из  задней  двери
какого-то дома, макал голову в бочку с водой и шел к  загону.  Операторы
перепробовали все возможные ракурсы съемки,  и  Дэвид  Гивенз,  директор
фильма "Кровавая луна", казалось, был доволен проделанной работой.
   - Мы сидим на очень жестком бюджете, - уклонилась от  прямого  ответа
Уиллоу. - Она не справилась с порученным ей делом и поэтому должна  была
уйти.
   Бобби Том смахнул большим пальцем пот с бровей:
   - Уиллоу, мне кажется,  ты  не  разглядела  во  мне  того,  что  было
очевидным для Грейси с первой же нашей встречи.
   - Что же это такое?
   - Я абсолютно безответственный тип.
   - Ну что ты несешь?
   -  Я  знаю,  что  говорю.  Я  -  незрелая,   недисциплинированная   и
самовлюбленная личность - что-то вроде  маленького  мальчика,  обретшего
формы  взрослого   мужчины.   Только,   знаешь,   не   стоит   об   этом
распространяться.
   - Но, Бобби Том, это не правда,
   - Правда, и весь ужас состоит в том, что я просто не способен  думать
ни о ком, кроме себя. Наверное, я должен  был  признаться  Тебе  в  этом
сразу, но мой агент запретил мне откровенничать с нанимателями.  Я  хочу
быть честным с тобой. Если за мной не будет присмотра, на  этой  картине
можно поставить крест.
   Она стала нервно поглаживать единственную серьгу, болтающуюся под  ее
левым ухом.
   - Ну что ж, мне кажется, что Бен может отлично приглядеть за тобой. -
Она ткнула сигаретой в одного из рабочих.
   - Тот придурок в шляпе? - Бобби Том был  непритворно  изумлен.  -  Ты
что, всерьез относишь меня к поклонникам Кришны? Дорогая,  я  отхватывал
чемпионские звания в схватках с настоящими ребятами!
   Уиллоу наморщила лоб:
   - Давай решим эту проблему по-другому.  Кажется,  ты  неравнодушен  к
Мэгги, которая заведует реквизитом? Я прикреплю ее к тебе.
   - Она чудесная девочка, эта Мэгги. К сожалению, между нами проскочили
искры страсти, как только мы взглянули друг на  друга.  А  мне  кажется,
что, ухаживая за женщиной, я могу склонить ее к чему  угодно.  Я  говорю
это не из хвастовства, а для информации.  Сомневаюсь,  что  Мэгги  будет
способна контролировать меня  в  течение  сколь-нибудь  продолжительного
времени.
   Уиллоу прикурила новую сигарету  и  посмотрела  на  него  пристальным
взглядом:
   - Если ты намекаешь на то, что  надо  бы  вернуть  Грейси,  то  лучше
забудь об этом. Она уже доказала, что не может следить за тобой.
   Бобби Том посмотрел на нее как на чокнутую:
   - Ты шутишь - да? Эта женщина вполне может  консультировать  тюремную
охрану  самого  жестокого  режима.  Короче  говоря,  если   бы   я   был
предоставлен сам себе, я добрался бы до вас не раньше  октября.  Дело  в
том, что у меня есть дядюшка, с которым я не виделся сто лет, а он живет
в Хьюстоне, и, проезжая мимо Далласа, я очень был склонен  заглянуть  на
родео в Меските. Потом мне, конечно бы, захотелось поправить прическу, а
единственный парикмахер, которому я доверяю, живет  в  Теллахасси.  Мисс
Грейси не давала мне распыляться. Неужели ты к ней не присмотрелась?  Ну
скажи, разве она не напоминает тебе  въедливую  учительницу  английского
языка, доводящую до безумия старшеклассников?
   - Может быть, ты и прав, - нервно произнесла Уиллоу. - Но я  понимаю,
к чему ты клонишь, и этот номер не  пройдет.  Я  решила  твердо:  Грейси
должна поискать себе другую работу.
   Он вздохнул:
   - Извини, Уиллоу. Я знаю, что ты занятая женщина, а я отнимаю у  тебя
время впустую. Но я хотел бы, чтобы ты меня поняла. -  Он  вновь  широко
улыбнулся, но его  голубые  глаза  наполнились  космическим  холодом.  -
Кажется, мне срочно понадобился личный ассистент, и я хотел бы, чтобы им
была Грейси.
   - Я понимаю.  -  Она  отвела  взгляд,  сознавая,  что  ей  предъявили
ультиматум. - Кажется, мне нужно признаться в том,  что,  сокращая  свои
расходы,  мы  разработали  жесткую  тарифную  сетку   для   нетворческих
работников студии. Если я снова включу ее в штат, я должна буду  кого-то
уволить из тех людей, которые нужны мне больше, чем Грейси.
   - Не надо никого увольнять. Я оплачу ее труд,  только  лучше  держать
эту информацию между нами. Грейси очень щепетильно относится к  деньгам.
Сколько ты ей платишь?
   Уиллоу назвала сумму.
   Он покачал головой:
   - Лучше бы ей продавать пиццу.
   - Но это ее стартовая должность.
   - Я не собираюсь раздумывать над тем, что такое стартовая  должность.
- Он уже пошел было к машине, но задержался:
   - И вот что еще, Уиллоу. Я хочу, чтобы ты осознала это  четко.  Скажи
Грейси, что она должна крутиться вокруг меня -  на  все  сто  процентов.
Цель ее работы -  поддерживать  меня  в  хорошем  настроении,  но  также
втолкуй ей накрепко, что начальник в нашем тандеме - я, и, что бы  я  ни
сказал, все должно быть немедленно принято к исполнению. Ты понимаешь?
   Она удивленно уставилась на него:
   - Но это противоречит всему, что ты говорил.
   Он широко улыбнулся:
   - Не беспокойся об этом. Мы с Грейси отлично сработаемся.

***

   Даже к девяти вечера Уиллоу не смогла разыскать Грейси, и  Бобби  Том
так разозлился на свою работодательницу, что минут двадцать  обрабатывал
боксерскую грушу в тренировочной  комнатке,  которую  он  надстроил  над
гаражом. Освежившись под душем,  он  повалился  в  потрепанный  шезлонг,
стоявший  в  углу  спальни.  Небольшой  коттедж   щитовой   конструкции,
располагавшийся под сенью ореховой рощи, приглянулся ему, и он купил его
три года назад, чтобы не вносить беспокойства в жизнь  матери  во  время
своих нечастых приездов в родные края. Как бы в подтверждение того,  что
он поступил правильно,  зазвонил  телефон.  Он  не  стал  брать  трубку,
позволив автомату записать сообщение, и потом  взглянул  на  регистратор
звонков. Их оказалось девятнадцать.
   В последние часа полтора он  дал  интервью  журналисту  из  "Телароза
таймс"; потом к нему приходил Лютер и  долго  мучил  его  разговорами  о
Хэвенфесте; затем заявилась пара подружек  с  девушкой,  которую  он  не
знал, - они звали его пообедать с ними;  еще  к  нему  зашел  футбольный
тренер из лицея и попросил заглянуть на тренировку. И пошло, и  поехало,
пока он не сказал всем "стол". Чего Бобби Тому хотелось сейчас, так  это
купить какую-нибудь гору и засесть в одиночестве на ее вершине, пока  не
появится вновь желание общаться с людьми. Впрочем, он понимал,  что  это
лишь минутный порыв, ибо одиночества не терпел с детства. А  сейчас  оно
стало ему ненавистно вдвойне, потому что в этом состоянии в  голову  ему
начинали лезть дурные мысли. Одиночество напоминало ему о  том,  что  он
теперь никто и ничто на этом свете.
   Странно, конечно, но он скучал по своей  спутнице  и  сейчас  пытался
разобраться в причинах этой тоски. Почему он не избавился от Грейси  еще
в Мемфисе? Может, потому что с ней не было скучно. Она вечно  откалывала
какие-нибудь номера. Он вспомнил, как она обездвижила  его  машину,  как
яростно штурмовала салон и бросалась под колеса. Но самым удивительным в
ней было, пожалуй, то, что она не утомляла его, как  большинство  других
людей. В ее обществе ему почему-то совсем не хотелось изображать из себя
самого себя.
   Но, черт возьми, где же она? С ее беспросветной наивностью и неуемным
любопытством, она могла запросто влипнуть  в  какую-нибудь  историю.  По
словам Уиллоу, никто не знал, каким способом она добралась  до  городка,
но  она  добралась,  получила  расчет  в  офисе  студии  и  исчезла.  Ее
чемоданчик остался валяться в багажнике. Вряд ли в нем находилось  нечто
такое,  что  подлежало  бы  уничтожению   во   имя   светлого   будущего
человечества; скорее всего там хранилось ее элегантное  бельишко.  Когда
там, в Чикаго, она штурмовала "тандерберд", он смог еще  раз  убедиться,
что у нее отменный вкус к этим воздушным вещам.
   Встав с шезлонга,  он  начал  одеваться.  Он  не  хотел,  чтобы  люди
Теларозы думали, что у него неладно с головой, поэтому вместо  роскошных
"левисов" натянул "рэнглеры" и поверх простенькой голубой футболки надел
черный хлопчатобумажный жилет, увенчав этот костюм неизменным стетсоном.
Он уже привык к молчаливому присутствию Грейси, и ему не хотелось никуда
выходить без нее, но он знал, что затворничество может  довести  его  до
нервного срыва. С легкой грустью  он  подошел  к  картине,  изображающей
балерину, раздвинул ее, потянув за края рамки,  и  сунул  никелированный
ключик в замок сейфа, вделанного в стену. Открыв сейф, он извлек из него
голубую вельветовую коробочку и открыл ее ногтем большого пальца.
   В ней лежал золотой перстень - награда за победу в борьбе  за  второй
Суперкубок. Эмблема "Чикагских звезд" - три звезды  на  голубом  фоне  -
рельефно прорисовывалась на его печатке. Звезды  были  отделаны  мелкими
бриллиантами, как и цифры, означавшие год игры. Перстень был массивным и
сразу  бросался  в  глаза  -  качество,  обязательное  для  всех  призов
Суперкубка.
   Бобби Том слегка поморщился, надевая  перстень  на  безымянный  палец
правой руки. Он не любил подобные украшения на мужчинах, но  сейчас  его
реакция была вызвана не оскорбленным эстетическим  чувством,  просто  он
вновь ощутил себя  одиноким  пловцом,  выброшенным  за  борт  океанского
лайнера. Этот перстень напоминал ему о том, что  лучшие  дни  его  жизни
остались в прошлом.
   Но в Теларозе он был обязан носить его. Он знал, как много эта вещица
значит для тех, кто живет здесь.
   Он прошел в гостиную - к круглому столику с двумя креслами. Стол  был
покрыт скатертью в зеленую полоску с розовыми и лиловыми цветами. На нем
стояли  стеклянная  ваза,  наполненная   сухими   розовыми   лепестками,
мраморная статуэтка Купидона и китайский кувшин, разрисованный фиалками.
Бобби Том наклонил кувшин и вытряхнул из него ключи от пикапа.
   Поставив сосуд на место, он осмотрелся и  не  смог  сдержать  улыбки.
Пастельные обои, кружевные занавески, прихваченные  полосатыми  бантами,
пухлые ситцевые диваны и кресла,  касающиеся  оборками  ковра,  -  всего
этого было здесь через край и с горкой. Он  еще  раз  сказал  себе,  что
нельзя поручать затаившей обиду женщине украшать жилище мужчины.
   Да, его подруга-декораторша потрудилась на совесть,  хотя  и  уверяла
потом, что старалась сдерживать себя.  Он  не  стал  ничего  менять,  но
вместе с тем не хотел,  чтобы  кто-то  отпускал  за  его  спиной  шутки,
поэтому никому не разрешал фотографировать  интерьер  своего  техасского
жилища. И как это ни удивительно, очень любил здесь бывать. Он никому бы
не  признался,  что   какая-то   дурацкая   коробочка   из-под   конфет,
выглядывающая из-под кружевной салфетки, проливает бальзам на его  душу.
Он провел столько времени в веселых  мужских  компаниях,  что,  приезжая
сюда, чувствовал себя как на каникулах. К сожалению, каникулы кончались,
как только он закрывал за собой входную дверь.
   В  просторном  гараже,  расположенном  впритык  к  дому,  стояли  его
"тандерберд" и черный "шеви-пикап". Пространство над гаражом он  обратил
в небольшой  гимнастический  зал,  выкроив  рядом  с  ним  комнатку  для
неожиданных визитеров. Одна пожилая пара из городка присматривала за его
жилищем в его отсутствие, а отсутствовал он большую часть времени. И все
же он любил это место больше всякого другого на Земле.
   Дорожка, посыпанная гравием, привела его пикап к шоссе.  Отсюда  была
хорошо видна часть взлетной полосы, которую он проложил на дополнительно
прикупленном участке земли,  расположенном  по  другую  сторону  дороги.
"Барон" уже находился  там  -  в  небольшом  ангаре,  скрытом  за  купой
деревьев.
   Пропустив грузовик, кузов которого  был  забит  свиньями,  Бобби  Том
выехал на асфальт. Ему вспомнились летние вечера, когда  он  с  друзьями
совершал по этому шоссе пробежки,  заканчивавшиеся  интенсивным  приемом
алкоголя.  Они  добегали  до  Ллано,  где  напивались,  и  его  исправно
выворачивало наизнанку. К семнадцати годам он установил, что его желудок
не переносит крепких напитков, и с тех пор пил только вино.
   Он вспомнил о Терри Джо Дрисколл, своей первой  подружке.  Она  вышла
замуж за Бадди Бейнза. Бадди был лучшим другом  Бобби  Тома,  когда  они
учились в школе. Но Бобби Том продвинулся в этом мире, а Бадди - нет.
   Он подъехал к въезду в городок  и  увидел  памятный  знак  у  дороги,
который был установлен в тот год, когда Бобби  Том  был  назван  игроком
всеамериканского значения:
   ТЕЛАРОЗА, ТЕХАС.
   НАСЕЛЕНИЕ - 4290.
   РОДИНА БОББИ ТОМА ДЭНТОНА
   И ШКОЛА "ТИТАНЫ ТЕЛАРОЗЫ"
   Шли разговоры о  том,  чтобы  убрать  его  имя  со  знака,  когда  он
подписался  играть  в  "Чикагских  звездах".   Горожанам   было   обидно
наблюдать, как их любимец порхает по стадионам страны, забывая заехать в
Даллас. Каждый раз, когда его контракт со "Звездами" подходил  к  концу,
ему звонили многие видные  граждане  Теларозы,  призывая  блудного  сына
вспомнить о своих корнях. Но он любил играть в  Чикаго,  особенно  после
того как тренером команды стал  Дэн  Кэйлбоу  и  "Звезды"  стали  хорошо
платить ему за то, что он превратился в янки.
   Он проехал поворот  на  проселок,  который  вел  к  небольшой  группе
особняков, в одном из которых жила его мать. Этим  вечером  ее  не  было
дома  -  она  заседала  на  собрании  Совета  по  образованию,  но   они
договорились, что увидятся как-нибудь в конце недели. Ему казалось,  что
его мать притерпелась к смерти отца. Ее избрали  президентом  Совета  по
образованию Теларозы, и она с головой окунулась в  общественную  работу.
Однако в последнее время она все чаще стала советоваться с ним по разным
незначительным  поводам:  нужно  ли  отремонтировать  крышу,  или   куда
отправиться отдыхать. Он очень любил ее и мог бы  сделать  для  нее  что
угодно, но его начала беспокоить ее растущая зависимость от него.
   Он пересек железную дорогу и свернул на Мэйн-стрит. Рекламный щит  на
шатре кинотеатра "Палас", извещающий о Хэвенфесте, напомнил ему  о  том,
что он давно собирался обзвонить своих друзей и пригласить  их  сюда  на
соревнования по гольфу. Пока же, для успокоения Лютера, он  называл  ему
предполагаемых гостей из головы.
   Пекарня закрылась, но "Уютная кухня Бобби Тома" работала, как прежде,
вкупе с "Быстрой мойкой и чисткой машин от Бобби Тома". Почти все мелкие
предприятия и заведения  Теларозы  носили  его  имя.  Казалось,  местные
предприниматели понятия не имели о лицензионных  соглашениях.  Э  Чикаго
местный бизнес платил ему  больше  миллиона  долларов  в  год  за  право
упомянуть Бобби Тома Дэнтона в своих рекламных проспектах,  но  граждане
Теларозы пользовались его именем бесплатно, и совесть их была  абсолютно
спокойна.
   Случись такое где-нибудь в другом месте, он мог бы без труда положить
этому конец - но это  была  Телароза!  Ее  граждане  считали  его  своей
собственностью и знать не хотели ни о каких разрешениях.
   Света в "Гараже Бадди" не было видно,  поэтому  он  покатил  прямо  к
небольшому деревянному домику, где жил его давний, друг. Едва он  съехал
на подъездную дорожку, как дверь дома открылась, и  Терри  Джо  Дрисколл
Бе