вить
великодушие, и Нили потом долго плакала,  потому  что  вовсе  не  хотела
расставаться с находкой.
   В двенадцать, блестя скобками на зубах, она под треск камер раздавала
протертую кукурузу в бесплатной вашингтонской  столовой.  В  тринадцать,
перемазанная зеленой краской, помогала ремонтировать дом престарелых. Но
настоящая популярность и  всеобщее  обожание  настигли  Корнилию,  когда
аккредитованному при Белом доме фотографу удалось заснять ее  с  залитым
слезами лицом - она держала на руках истощенного, похожего  на  скелетик
младенца. Фото появилось на  обложке  "Таймс",  а  оригинал  с  тех  пор
считался национальным символом сострадания.
   Светло-голубые  стены  продолжали   смыкаться,   угрожая   расплющить
Корнилию.
   - Не прошло и восьми часов, как я похоронила мужа. И не желаю  сейчас
это обсуждать.
   - Разумеется, дорогая. Позже мы все подробно обговорим.
   Ей все-таки удалось выторговать себе  шесть  недель  одиночества,  но
потом... потом придется снова браться за работу и делать то, для чего ее
предназначали с колыбели. То, чего ждала от  нее  Америка.  Быть  первой
леди.

ГЛАВА 2

   Все последующие полгода Нили худела с такой скоростью,  что  таблоиды
стали распространять сплетни, будто  у  нее  анорексия.  Обеды  и  ужины
превратились в  пытку.  По  ночам  она  не  спала  и  постоянно  ощущала
недостаток воздуха. Но несмотря  на  это,  она  преданно  служила  своей
стране в качестве первой  леди  Лестера  Вандерворта...  пока  одно,  на
первый взгляд незначительное, событие не привело к крушению.
   Как-то  июньским   днем   она   стояла   в   реабилитационном   блоке
педиатрического  отделения  больницы  Финикса,  глядя,  как  девочка   с
кудрявыми рыжими волосами отважно  сражается  с  новыми  ортопедическими
аппаратами.
   - Смотри! - Пухленькая малышка озарила  Нили  ослепительной  улыбкой,
оперлась на костыли и собралась с мужеством, чтобы сделать первый шаг.
   Какая отвага!
   Не часто Нили испытывала стыд, но теперь  не  знала,  куда  деваться.
Ребенок вел неравную схватку  с  болезнью,  чтобы  вернуться  к  прежней
жизни, а Нили безучастно, словно со стороны, наблюдала, как проходит  ее
собственная.
   Она не трусиха и способна постоять за себя, однако безвольно сдалась,
не сумев объяснить ни президенту, ни отцу,  почему  больше  не  способна
выполнять дело, для которого рождена.
   И сейчас она вдруг решилась. Неизвестно когда и каким образом, но она
должна освободиться. Хотя бы на день... на час! Даже  ради  этого  стоит
попытаться.
   Нили точно знала, к чему стремится. Она хочет жить, как все  обычные,
ничем не примечательные люди. Делать покупки в супермаркете,  не  ощущая
пристальных любопытных взглядов, улыбаясь  идти  по  улице  захолустного
городка и есть мороженое просто потому, что так хочется,  а  не  потому,
что это кому-то потребовалось. Высказывать свое мнение,  делать  ошибки.
Видеть мир таким, каков он есть, а не  прилизанным  и  приглаженным  для
официального визита. Может, тогда она наконец поймет, как жить дальше.
   Нили Кейс, кем собираешься быть, когда вырастешь?
   В раннем детстве она твердила всем, что  станет  президентом.  Теперь
же... не имела ни малейшего понятия, чем заняться.
   Но как  самая  знаменитая  в  Америке  особа  сумеет  превратиться  в
обыкновенную женщину?
   Нет, это нереально. Первая леди не может исчезнуть просто так, в один
миг. Не может?!
   Когда за тобой следят двадцать четыре часа в сутки, самое  главное  -
подружиться с охранниками. Вопреки распространенному мнению  от  агентов
Секретной  службы   довольно легко ускользнуть. Так делали Билл и Хилари  Клинтон  в
первые годы правления, чтобы вспомнить  былые  вольные  деньки.  Кеннеди
своими постоянными отлучками сводил агентов с ума. Да, это возможно,  но
окажется бесполезным, если она не получит свободы передвижения.
   Месяц спустя план был готов.

***

   В одно прекрасное июльское утро  престарелая  дама  присоединилась  к
группе  туристов,  осматривавших  парадные  апартаменты   Белого   дома.
Типичная провинциалка: белоснежные волосы завиты локонами,  цветастое  -
зеленое с желтым - платье, большая дешевая пластиковая сумка.  Костлявые
плечи сгорблены, на тонких ногах эластичные чулки и коричневые туфли  со
шнурками.  Она  таращилась  в  путеводитель  сквозь  огромные   очки   в
жемчужно-серой оправе с золотыми  узорами  на  дужках.  Если  бы  кто-то
вздумал присмотреться к ней, непременно отметил бы  тонкие  черты  лица:
патрицианский лоб, аристократичный носик и синие, как американское небо,
глаза.
   Горло Нили пересохло так, что она с трудом сглатывала. Она то и  дело
пыталась поправить заказанный по каталогу парик.  Другой  каталог  помог
обзавестись платьем, чулками и туфлями. Чтобы поменьше бывать на  людях,
Нили никогда не делала покупок  в  магазинах  и  пользовалась  именем  и
адресом старшего референта своей команды, Морин  Уоттс,  добавляя  букву
"К", чтобы Морин  знала,  чей  это  заказ.  Морин  понятия  не  имела  о
содержимом свертков, доставленных в Белый дом для первой леди.
   Нили  подождала,  пока  группа   переползет   из   Красной   комнаты,
меблированной  в  стиле  американского  ампира,  в  парадную   столовую.
Видеокамеры записывали каждое движение, и ее холодные пальцы онемели  от
напряжения. Она попыталась успокоиться, глядя на  висевший  над  камином
портрет Линкольна. На  каминной  полке  было  выведено  изречение  Джона
Адамса, второго американского президента, которое так часто читала Нили:
   "Молю небо послать благодать этому дому и тем, кто будет жить  в  нем
после меня. Пусть под этой крышей правят лишь честные и мудрые люди".
   Женщина-гид стояла  у  камина,  вежливо  отвечая  на  вопросы.  Нили,
вероятно, была единственной из присутствующих, кто знал, что все гиды  в
Белом доме работают и на Секретную службу.  Она  каждую  минуту  ожидала
разоблачения,  но  гид  едва  удостоила  ее  взглядом.  Сколько  агентов
Секретной службы она успела увидеть за это время?  Они  сопровождали  ее
сначала в школу, потом в колледж. Были с ней на первом свидании и  в  ту
ночь, когда она слишком много выпила. Секретная служба научила ее водить
машину, стала свидетелем горьких слез,  когда  первая  любовь  оказалась
несчастной и мальчик, который так нравился Нили, пригласил  на  свидание
другую. Женщина-агент даже помогла выбрать платье для выпускного вечера,
когда мачеха Нили слегла с гриппом.
   Группа направилась в Кросс-холл, а оттуда, через северную галерею,  -
во двор. День выдался душным и жарким - типичная для Вашингтона  погода.
Нили зажмурилась от яркого солнца. Сколько  шагов  она  успеет  сделать,
прежде чем охранники сорвут с нее маску?
   Сердце тревожно забилось. Рядом какая-то мамаша шипела на  маленького
сына. Нили продолжала идти, еле переставляя ноги от напряжения. Во время
мрачных дней "Уотергейта" бедная, измученная Пэт  Никсон  спряталась  за
длинным шарфом и темными очками и в сопровождении  единственного  агента
Секретной службы улизнула из Белого дома, чтобы  прогуляться  по  улицам
Вашингтона и помечтать о том времени, когда весь ужас останется  позади.
Но по мере того как ожесточался мир, первым леди становилось все труднее
исчезать из официальной резиденции.
   Нили, задыхаясь, добралась  до  выхода.  Кодовое  название  Секретной
службы Белого дома было "Кроун" , но его  следовало  бы
назвать "Фотресс" .
   Большинство туристов не подозревали, что  по  всей  ограде  укреплены
микрофоны, чтобы охрана могла  слышать  каждое  слово,  произнесенное  в
пределах Белого дома. Всякий раз, когда президент входил или выходил  из
резиденции,  на  крыше  появлялись  члены  отряда  полиции  специального
назначения с автоматами. Везде, где только  возможно,  были  установлены
видеокамеры, датчики давления и оборудование ночного видения.
   Ах,  если  бы  только  существовал  другой  способ,   полегче!   Нили
подумывала  созвать  пресс-конференцию  и  объявить,  что  покончила   с
общественной деятельностью и политической карьерой, но репортеры следили
бы потом за каждым ее шагом, и смелый поступок потерял бы всякий смысл.
   Нили  добралась  до  Пенсильвания-авеню  и  дрожащей   рукой   сунула
путеводитель в пластиковую сумку, где лежало несколько  тысяч  долларов.
Потом, не оглядываясь, решительно зашагала по  Лафайетт-парк  к  станции
метро.
   Навстречу медленно шел полисмен, и Нили почувствовала, как по  шее  и
груди стекают струйки пота. Что, если он ее узнает?
   Сердце едва не выскочило из груди, но полисмен безразлично  кивнул  и
отвернулся, не подозревая, что поприветствовал первую  леди  Соединенных
Штатов.
   Постепенно Нили отдышалась. Все члены президентской  семьи  носили  с
собой  "маячки".  Ее,  тоненький,  как  кредитная  карта,  покоился  под
подушкой в спальне ее личных  апартаментов  на  четвертом  этаже  Белого
дома. Если очень повезет, о ее побеге узнают  часа  через  два.  Правда,
Нили сказала Морин Уоттс, что плохо  себя  чувствует  и  должна  немного
полежать, но Морин непременно попытается разбудить ее,  если  посчитает,
будто возникло неотложное дело. А когда она найдет  письмо,  оставленное
вместе с "маячком", начнется самое ужасное.
   Нили, заставляя себя не торопиться, спустилась в метро  и  подошла  к
автомату  для  продажи  билетов,  о  существовании   которых   даже   не
подозревала, пока не подслушала разговор секретарш. Зная,  что  придется
сделать пересадку, она подсчитала,  сколько  нужно  заплатить,  опустила
деньги, нажала кнопки  и  получила  карточку.  Ей  удалось  благополучно
пройти через турникет на платформу. Там, прикрыв лицо путеводителем, она
с бешено забившимся сердцем стала ждать, пока  подойдет  поезд,  который
увезет ее в предместья Мэриленда. Добравшись до  Роквилла,  она  возьмет
такси и  заглянет  к  торговцу  подержанными  автомобилями,  в  один  из
бесчисленных  магазинов,  расположенных  вдоль  шоссе  номер  355.  Там,
возможно, она найдет продавца, достаточно жадного,  чтобы  продать  даме
автомобиль и при этом не поинтересоваться ее водительскими правами.
   Три часа спустя Нили уже сидела за  рулем  ничем  не  примечательного
голубого "шевроле-корейка", сошедшего с  конвейера  четыре  года  назад.
Вырулив на шоссе, она сверилась  с  указателем  и  помчалась  в  сторону
Фредерика, штат Мэриленд. Удалось! Она убежала  из  Вашингтона!  Машина,
правда, обошлась дороже, чем Нили  рассчитывала,  но  ничего  страшного.
Зато никому в голову  не  придет  связать  ее  покупку  с  исчезновением
Корнилии Кейс.
   Нили пыталась успокоиться, распрямить судорожно сжатые пальцы, но  не
смогла. Должно быть, к этому времени в Белом доме уже поднялась тревога,
так что пора позвонить. Да и отдохнуть не мешает. Она  и  не  припомнит,
когда в последний раз вела машину по автостраде. Иногда она садилась  за
руль в Нантакете или Кэмп-Дэвиде, но это бывало так редко!
   Заметив слева магазин, работающий допоздна, Нили  остановила  машину,
вышла  и  направилась  к  телефону-автомату,  висевшему  на  стене.  Она
привыкла к четкой работе телефонистов Белого  дома  и  теперь  тщательно
прочитала инструкции, прежде чем снять трубку. Наконец она набрала  один
из нигде не зарегистрированных номеров, известный  весьма  ограниченному
числу людей. Президент ответил после второго звонка.
   - Да?
   - Это Нили.
   - Ради Бога, где вы? С вами все в порядке?! - взволнованно воскликнул
Лестер.
   Судя по голосу, он был встревожен; значит, она правильно сделала, что
не стала медлить со звонком. Ее письмо, очевидно,  нашли,  но  никто  не
знал наверняка, не заставил ли какой-нибудь  злоумышленник  написать  ее
эти строки, а Нили не хотела поднимать шума.
   - Я в полном порядке. Никогда не чувствовала  себя  лучше.  Письмо  я
написала сама, господин президент. Никто  не  держал  пистолет  у  моего
виска.
   - Джон с ума сходит. Как вы могли так обойтись с ним?
   Она ожидала этого. Каждому члену президентской семьи был  дан  особый
код, на случай если его похитили или каким-то образом удерживают  против
воли. Если она упомянет имя Джона Норта, президент  поймет,  что  она  в
опасности.
   - Это не имеет ничего общего с Джоном, - заверила Нили.
   - А с кем?
   Он давал ей еще один шанс.
   - Меня никто не принуждал, - сообщила она.
   Лестер  наконец  осознал,  что  она  поступила  так  по  собственному
желанию, и телефонный кабель буквально раскалился от его гнева:
   - Что за чушь  вы  несли  в  этом  письме?!  Ваш  отец  вне  себя  от
беспокойства.
   - Передайте ему, что мне нужно немного времени на отдых  и  раздумья.
Буду иногда звонить, чтобы дать знать о себе.
   - Вы не  можете  вытворять  все,  что  в  голову  взбредет!  Взять  и
исчезнуть как ни в чем не бывало!  Послушайте,  Корнилия,  вы,  кажется,
забыли про свои обязанности! А охрана? Как вы обойдетесь без охраны?
   Спорить бесполезно:  они  не  поймут  друг  друга.  Сколько  раз  она
твердила ему я отцу, что ей нужно уехать  из  Белого  дома  и  побыть  в
одиночестве, но никто не обращал внимания!
   - Прессу можно на время удержать на  привязи,  сообщив,  что  у  меня
грипп. Позвоню через несколько дней.
   - Подождите! Это опасно! Нужно сообщить  Секретной  службе,  где  вы.
Нельзя же...
   - Прощайте, господин президент.
   Она  бросила  трубку,  прервав  разговор  с  самый  могущественным  в
свободном мире человеком, и намеренно  неспешно  направилась  к  машине.
Платье из синтетики неприятно липло к телу,  ноги  в  эластичных  чулках
словно распухли и казались чужими.
   "Дыши, - приказала она себе. - Дыши ровно".
   Слишком много у нее дел, чтобы сразу расклеиться.
   Голова под  париком  неимоверно  чесалась.  Хоть  бы  поскорее  снять
парик... но это подождет, пока она не обретет новое обличье.
   Она легко отыскала магазин "Уол-Март"  ,   адрес   которого
обнаружила на прошлой неделе в "Желтых страницах" Интернета. При  побеге
пришлось обойтись тем, что поместилось в сумке, а  теперь  надо  сделать
серьезные покупки.
   Нили с самого детства привыкла, что ее лицо знакомо всей  Америке,  и
теперь слишком нервничала, чтобы оценить прелесть  новизны  прогулок  по
магазину. Она наскоро подобрала необходимые вещи,  встала  в  очередь  к
кассе и, заплатив, вернулась к машине. Сложив покупки в  багажник,  Нили
завела мотор.
   Она планировала к ночи оставить границу Пенсильвании далеко позади, а
к завтрашнему дню покинуть автостраду.  Потом  будет  путешествовать  по
стране, о которой знала так много и так мало. Будет переезжать  с  места
на место, пока не кончатся деньги или пока  ее  не  настигнет  Секретная
служба.
   Только сейчас она начала постигать всю суть  того,  что  сделала.  Ни
жесткого ежедневного расписания, ни  постоянных  соглядатаев.  Свободна!
Впервые в жизни свободна!

ГЛАВА 3

   Мэтт Джорик  заерзал  в  кресле  и  больно  ударился  локтем  о  край
письменного стола адвоката. Мэтт часто натыкался на твердые предметы. Не
потому, что  был  неуклюжим:  просто  ограниченные  пространства  комнат
зачастую оказывались слишком малы, чтобы в них  мог  свободно  двигаться
человек его габаритов. При росте шесть футов шесть дюймов и весе  двести
десять фунтов Мэтт едва умещался на маленьком деревянном стуле, стоявшем
напротив  стола  в  адвокатской   конторе   городка   Харрисбург,   штат
Пенсильвания.
   Но Мэтт привык к  неудобным  стульям,  ваннам  и  раковинам,  которые
набивали ему синяки. Он  обязательно  опускал  голову,  когда  входил  в
подвалы, салоны эконом-класса в самолетах  считал  небольшими  филиалами
ада. А уж уговорить его сесть на заднее сиденье машины... нет,  сэр,  не
выйдет, ищите других дураков.
   - В метрических  свидетельствах  детей  вы  значитесь  отцом,  мистер
Джорик. Следовательно, обязаны нести за них ответственность.
   Адвокат оказался занудным жлобом и унылой задницей, из тех, кого Мэтт
Джорик не выносил. Поэтому он взял на себя смелость распрямить суставы и
вытянуть одну длинную ногу. Все что угодно, лишь бы  сбить  со  слизняка
спесь.
   - Давайте начистоту, адвокат. Дети не мои.
   Адвокат поморщился:
   - Это вы так говорите. Но мать, помимо всего прочего,  назначила  вас
их опекуном.
   - Позвольте уклониться  от  такой  чести,  -  процедил  Мэтт,  смерив
адвоката  уничтожающим  взглядом.  Хотя  он  долго  жил   в   Чикаго   и
Лос-Анджелесе, обрубить все корни, связывающие его  с  рабочей  окраиной
Питсбурга, где он родился и вырос, до сих пор не удавалось.
   В этом году ему исполнилось тридцать четыре. Мужчина в самом расцвете
сил, типичный  мужлан  из  "стального  города",  с  огромными  кулаками,
оглушительным басом и дьявольским красноречием. Одна из приятельниц даже
окрестила Мэтта Последним Настоящим Мужчиной Америки, но поскольку вслед
за этим немедленно запустила  ему  в  голову  журналом  "Брайд",  он  не
посчитал это слишком лестным комплиментом.
   Поверенный вежливо кашлянул, вернув Мэтта к предмету разговора.
   - Утверждаете, что они не ваши, хотя были женаты на их матери?
   - В двадцать один год.
   Решение, принятое под воздействием постыдной паники. Больше он  такой
глупости не сделает.
   Беседу прервало появление секретарши  с  картонной  папкой  в  руках.
Несмотря на  деловитый  вид  и  не  слишком  интересную  внешность,  она
беззастенчиво разглядывала посетителя. Мэтт вполне сознавал  собственную
привлекательность, но хотя и имел семь  младших  сестренок,  никогда  не
понимал, почему женщинам так нравится  его  внешность.  Он  считал  себя
совершенно обычным парнем.
   Но  секретарша,  по-видимому,  придерживалась  иного  мнения.   Когда
посетитель, назвавшийся Матиасом Джориком, подошел к ее  столу,  девушка
первым делом заметила, что он строен и мускулист, с широченными плечами,
большими руками и узкими бедрами. Теперь же в глаза ей бросились  нос  с
небольшой горбинкой, чувственный рот и чуть выдающиеся  скулы.  Несмотря
на практичную короткую стрижку, каштановые волосы имели явную  тенденцию
виться, а упрямый квадратный  подбородок  словно  предупреждал:  глупца,
который осмелится бросить вызов его владельцу,  ждет  печальная  участь.
Обычно подобные возмутительно-мужественные типы  скорее  ее  раздражали,
чем привлекали, так что прошло немало времени, пока  она  сообразила,  в
чем секрет неотразимого  притяжения  этого  человека.  В  свинцово-серых
жестких глазах светились будоражащие воображение ум и проницательность.
   Адвокат заглянул в папку и вновь обратил взор на Мэтта:
   - Признаете, что ваша супруга была беременна первой  девочкой,  когда
вы на ней женились?
   - Позвольте объяснить еще раз: Сэнди клялась, что ребенок  мой,  и  я
верил. Но через несколько недель  после  свадьбы  одна  из  ее  подружек
открыла мне глаза. Я расспросил обо всем Сэнди, и  она  призналась,  что
лгала. Тогда я отправился к адвокату  -  на  этом  наша  семейная  жизнь
закончилась.
   Он до сих пор помнил, какое облегчение испытал при мысли о  том,  что
наконец обрел свободу и возможность отделаться от неудачного брака.
   Слизняк снова заглянул в папку.
   - Но все эти годы вы посылали ей деньги.
   Хоть Мэтт и был грозен с виду, рано или поздно люди понимали, что под
устрашающей внешностью неукротимого буяна кроется мягкая,  нежная  душа.
Как бы то ни было, он считал, что ребенок не должен  страдать  за  грехи
матери.
   - Дурацкая сентиментальность.  У  Сэнди  доброе  сердце,  просто  она
оказалась не слишком разборчивой - иначе говоря, спала с кем попало.
   - И вы заявляете, что не виделись с ней после развода?
   - Тут  не  может  быть  никаких  сомнений.  Я  не  встречался  с  ней
пятнадцать лет, так что, согласитесь, стать отцом девочки, родившейся  в
прошлом году, мне было бы весьма затруднительно.
   Ну естественно, еще одна девочка. Женщины преследовали его всю жизнь.
Никуда от них не деться!
   - В таком случае почему  в  метрических  свидетельствах  обоих  д