л. Она почувствовала, как его рука скользнула  между
их телами. Большая ладонь легла ей на живот.
   Неожиданная близость воспламенила девушку. Она запустила руки  в  его
густую шевелюру. Он сунул руку ей под рубашку, коснулся  груди  и  обвел
пальцем маленький сморщенный бутон. Кит со сдавленным вскриком  откинула
голову. Неужели она попадет в ад за это?  Ведь  то,  что  она  позволила
ему... Этот человек ей не муж, а злейший враг!
   Она почувствовала, что падает... нет, это он увлекает ее за собой!
   Кейн смягчил удар своим телом и уложил ее на спину.  Земля,  поросшая
мхом, казалась мягкой и приветливой. Кейн потянул за пуговицу на  груди,
откинул влажную ткань и обнажил нежные полушария.
   - Ты так  прекрасна,  -  прохрипел  он.  -  Так  совершенна.  Дика  и
свободна.
   Они смотрели в глаза друг другу и видели... Что они видели?
   Кейн снова начал теребить ее соски, и Кит  закусила  губу,  чтобы  не
вскрикнуть. Безумное наслаждение разгоралось в ней, сметая все запреты и
требования морали.
   - Не нужно... Дай себе волю. Отдайся ощущениям, - потребовал он.
   У нее вырвался неразборчивый звук. Он ответил ленивой удовлетворенной
улыбкой и начал целовать ложбинку на ее шее и соски, которые перед  этим
немилосердно терзал.
   Огненные шутихи  взлетали  и  вертелись  за  сомкнутыми  веками.  Кит
стонала, умоляя о  пощаде,  но  он  продолжал  сосать  твердые  горошины
сосков. И когда она поняла, что больше не  выдержит,  он  провел  губами
дорожку до плоского живота, поцеловал ее там и стянул штаны с ее бедер.
   Она лежала под ним нагая, если не считать распахнутой рубашки. Каждый
нерв в ее  теле  трепетал.  Она  была  напугана.  Ошеломлена.  Таяла  от
наслаждения. В голове шумело.
   - Откройся мне, радость моя.  Его  руки  вели  ее...  подталкивали...
раздвигали ноги... Легкий ветерок коснулся  раскрытого  лона.  Она  была
беспомощна перед его взглядом, и впервые недоброе предчувствие коснулось
ее. "Евин грех".
   Сейчас он сделает с ней то ужасное, необратимое, что  мужчины  обычно
делают с женщинами.
   "Говорят, при этом бывает боль... И кровь..."
   Но боли не было. Он пригладил завитки между бедер, и прекраснее этого
она в жизни ничего не испытывала.
   Он дышал все тяжелее, и мышцы плеч дрожали под  ее  ладонями.  Страхи
вновь вернулись. Кейн так силен, а она беззащитна.  Он  просто  разорвет
ее! И все же она покорно лежит, отдаваясь его ласкам.
   - Подожди, - прошептала Кит. Он поднял голову. Глаза заволокло мутной
дымкой. Казалось, он не видел ее.
   - Я не должна... мне необходимо...
   - Что с тобой? Что-то неладно?
   Кит больше не боялась, но тревога все же не покинула ее. Неладно? Она
столько всего натворила и теперь просто обязана сказать ему!
   - Это не правда, - пролепетала она. - То, что я тебе сказала. Я...  я
никогда не была с мужчиной.
   Брови Кейна угрожающе сошлись.
   - Я тебе не верю. Очередная игра!
   - Нет...
   - Правду! Мне нужна правда!
   - Это чистая правда.
   - Что же, есть только один способ убедиться наверняка.
   Она не поняла... даже когда он грубо сунул пальцы между ее  бедер,  и
затаила дыхание, едва его палец бесцеремонно проник внутрь.
   Кейн скорее почувствовал, чем увидел, как исказилось ее лицо, и  душа
его перевернулась.  Проклятая  перегородка  оказалась  на  месте,  чудом
уцелев во всех приключениях  ее  безрадостного,  обездоленного  детства.
Тугая, словно кожа на барабане, такая же крепкая, как ее владелица,  она
продолжала защищать Кит, обрекая его на адские муки.
   Собственная уязвимость пугала его, и он ненавидел себя за это.
   Порывисто вскочив, Кейн вскрикнул:
   - Есть ли в тебе  хоть  что-то  естественное,  чему  можно  верить  с
первого взгляда?!
   Кит недоуменно уставилась на него со своей мшистой постели, так и  не
додумавшись сдвинуть ноги. Длинные и стройные, они таили секрет, который
Кит не разделила ни с одним  мужчиной.  Даже  хватая  с  травы  шляпу  и
рубашку, Бэрон хотел ее с исступлением, потрясшим его  самого,  и  боль,
существование которой он отказывался признать, пожирала сердце.
   Теряя разум, Кейн бросился к тому  месту,  где  пасся  его  конь.  Но
прежде чем сесть в седло, он обернулся,  желая  поделиться  с  ней  теми
муками, которые терзали его. Но не нашел достаточно безжалостных слов.
   - Между нами еще не все кончено, - только и сумел бросить он.

Глава 13

   Как и  ожидала  Кит,  Брэндон  сделал  ей  предложение  в  среду,  на
церковном собрании. Она согласилась стать его женой,  но  под  предлогом
головной боли отказалась прогуляться вокруг церкви. Брэндон поцеловал ее
в щеку, отвел к мисс Долли и сказал, что завтра приедет в "Райзен глори"
просить разрешения у Кейна.
   Кит не солгала насчет головной боли. Она провела бессонную ночь; едва
смежив глаза, тут  же  вскакивала,  обуреваемая  воспоминаниями  о  лице
Кейна, исказившемся странной гримасой в тот момент, когда он узнал,  что
она все еще девственна.
   Почему  она  постоянно  позволяет  ему  подобные   вольности?   Какая
приличная женщина разрешит постороннему мужчине себя коснуться? Будь  на
его месте Брэндон, ее еще можно бы понять. Но Кейн...
   Снова и снова ее преследовала мысль, что она не такая, как все. С ней
что-то неладно.
   Наутро  Кит,  беспощадно  подгоняя  Соблазна,  мчалась  по  лугам   и
тропинкам непонятно куда. Вернувшись домой,  она  переоделась  в  старое
платье и долго гуляла с Мерлином, а на обратном  пути  увидела,  как  из
дома выходит Брэндон. При взгляде на девушку между его бровей  собрались
неодобрительные морщинки.
   - Надеюсь, никто не видел тебя в этом платье.
   Кит почувствовала раздражение, но попыталась уговорить себя, что вина
лежит на ней. Она ведь знала, что Брэндон приедет, но даже  не  подумала
привести себя в порядок. Нет, она в самом деле безнадежная неряха.
   - Я бродила по лесу. Ты уже говорил с Кейном?
   - Нет. Люси сказала, что он в загоне. Я пойду туда.
   Кит кивнула и  несколько  секунд  смотрела  ему  вслед.  Беспокойство
терзало ее. Нужно чем-то заняться, иначе она с ума сойдет!
   Девушка  отправилась  на  кухню  и,  поздоровавшись  с  Пэтси,  стала
замешивать тесто для любимых воздушных бисквитов мисс Долли.
   Софрония вошла как раз в ту минуту, когда  она  старательно  взбивала
тесто лопаткой, и, присмотревшись, покачала головой.
   - Хорошо, что не я оказалась на месте этих  бисквитов!  Для  невесты,
которая вот-вот пойдет под венец, ты выглядишь не слишком счастливой.
   Откуда только они  все  знают?  Даже  Люси  отыскала  предлог,  чтобы
ворваться на кухню сразу же вслед за Софронией, которая  вынимала  зерна
кофе из большого  бумажного  пакета  и  ссыпала  в  деревянную  кофейную
мельницу.
   - Разумеется, я счастлива, - отмахнулась Кит,  с  удвоенной  энергией
набрасываясь на тесто. - Просто нервничаю, вот и все.
   - Невеста имеет право  нервничать,  -  отозвалась  Пэтси,  принимаясь
чистить персики для пирога.
   Люси, стоявшая у окна, первой увидела Брэндона.
   - Мистер Парселл возвращается!
   Кит быстренько подхватила  полотенце,  вытерла  руки  и,  выбежав  из
кухни, устремилась навстречу жениху. Но стоило ей взглянуть в его  лицо,
как ее улыбка померкла.
   - Что случилось?
   - Кейн не дал позволения, - бросил он, не останавливаясь.
   Кит обмякла, как шар, из которого выпустили воздух.
   -  Сказал,  что,  по  его  мнению,  мы  друг   другу   не   подходим.
Возмутительно! Мне, Парселлу, терпеть подобное  обращение  от  какого-то
головореза-янки!
   Кит схватила его за руку.
   - Это не должно сойти ему с рук, Брэндон! Дело не терпит  проволочек!
Я должна вернуть себе "Райзен глори"!
   - Он твой опекун. Не знаю, что тут можно предпринять. Он контролирует
твои деньги.
   Кит почти не замечала, что между ними ни  слова  не  было  сказано  о
любви. Только о плантации.  Ее  неприятно  удивила  готовность  Брэндона
примириться с обстоятельствами. Он даже не пытается бороться!
   - Может, ты и готов сдаться, но только не я!
   - Что я могу? Он не передумает, будь уверена. Все бесполезно.
   Но Кит, не слушая его, повернулась и решительно  зашагала  к  загону.
Брэндон покачал головой и  пошел  к  крыльцу,  где  была  привязана  его
лошадь. Что же, может, все к лучшему. Несмотря на редкостную красоту Кит
и  ее  богатое  приданое,  он  отчего-то  чувствовал  неловкость  в   ее
присутствии. Может, все дело в голосах предков, настойчиво шепчущих  ему
одно и то же: "Она неподходящая жена для Парселла, даже если  у  него  в
кармане нет ни цента..."

***

   Кейн стоял у чисто побеленной изгороди, поставив ногу на нижний брус,
и оглядывал пасущихся лошадей. Он даже не потрудился  оглянуться,  когда
Кит встала за его спиной, хотя только глухой не услышал  бы  ее  громких
шагов.
   - Как ты мог?! Почему отказал Брэндону?
   - Не хочу, чтобы он женился на тебе, - ответил Кейн,  по-прежнему  не
глядя на нее.
   - Наказываешь меня за то, что случилось вчера у пруда?
   - Одно не имеет с другим ничего общего, - откликнулся Кейн так глухо,
что она сразу распознала ложь. Ярость душила ее.
   - Будь ты проклят, Бэрон Кейн! Больше ты не станешь вмешиваться в мою
жизнь. Немедленно  передашь  Брэндону,  что  передумал,  иначе,  клянусь
Богом, я отплачу тебе за подлость!
   Кит казалась такой маленькой и хрупкой в сравнении с ним, что  угрозу
звучали по меньшей мере смехотворно. Но оба знали, что она не шутит.
   - А может, ты уже отплатила, - бросил он, отходя.
   Кит побрела в сад, спотыкаясь, не разбирая дороги,  чувствуя  только,
что хочет побыть одна. Тот  день  у  пруда...  Почему  она  сказала  ему
правду?
   Потому что иначе он бы не остановился.
   И что бы сейчас она ни делала, решения Кейн не изменит. Она знала это
так же точно, как то, что умрет, если не будет дышать.  Откуда-то  вновь
нахлынула обида на несправедливость природы,  угораздившей  ее  родиться
девочкой. Как противно  зависеть  от  мужчин!  Неужели  теперь  придется
тащить из Нью-Йорка Бертрана Мейхью?
   При воспоминании о его жеманной речи и мягких, пухлых, вечно  влажных
руках ей стало тошно. Может, один из мужчин, которые осаждали  ее  после
возвращения сюда...
   Но Брэндон был  самым  удачным  выбором,  просто  даром  небесным,  и
необходимость искать другого приводила ее в отчаяние.
   Как мог Кейн так с ней поступить?
   Вопрос мучил ее весь вечер.

***

   Кит отказалась от ужина и заперлась в спальне. Мисс Долли и  Софрония
несколько раз приходили звать ее, но она просила их уйти.
   Поздней ночью в дверь постучали.
   - Кит, выйди в гостиную, - приказал Кейн. - Нам нужно поговорить.
   - Если ты не изменил своего решения, мне нечего тебе сказать.
   - Либо ты выйдешь, либо я зайду к тебе в спальню. Выбирай.
   Кит на  мгновение  зажмурилась.  Выбор.  Он  постоянно  ставит  ее  в
безвыходное положение.
   Она медленно подошла к двери и повернула ручку. Он  стоял  в  глубине
малой гостиной, находившейся между их комнатами.  Волосы  растрепаны,  в
руке стакан с бренди.
   - Скажи, что передумал, - упорно твердила она.
   - Ты ведь знаешь, что этого не будет.
   -  Можешь  ты  представить,  что   чувствует   человек,   вынужденный
покоряться чужой воле?
   - Нет. Поэтому и сражался за северян. И я  не  пытаюсь  распоряжаться
твоей жизнью. Что бы ты там ни думала, я просто пытаюсь  поступать,  как
считаю правильным.
   - Это ты себя уговариваешь?
   - Ты не хочешь его.
   - Повторяю, мне нечего тебе сказать.
   Она направилась к себе, но он поймал ее на пороге и схватил за руку.
   - Прекрати упрямиться и подумай немного! Он  слабак,  совсем  не  тот
человек,  который  способен  сделать  тебя  счастливой!  Живет   старыми
временами и ноет, потому что все вокруг  изменилось  и  к  прежнему  нет
возврата! Родился и воспитывался  исключительно  для  одного:  управлять
плантацией, процветающей  на  рабском  труде!  Он  прошлое,  Кит.  Ты  -
будущее.
   Опять он прав, как бы ни хотелось ей убедиться  в  обратном.  Страшно
признаться себе самой, насколько ей хочется с ним согласиться.  Но  Кейн
не знал истинной причины ее стремления стать женой Брэндона.
   - Он прекрасный человек, и для меня было бы  большой  честью  назвать
его своим мужем.
   Кейн едва заметно усмехнулся.
   - А сумел бы он заставить твое  сердце  биться  так  же  сильно,  как
вчера, когда я держал тебя в своих объятиях?
   Нет. Никогда. И это радовало Кит. Потому что Кейн лишал ее воли.
   - Мое сердце билось от страха. Ни от чего другого.
   Кейн отвернулся и глотнул бренди.
   - Все это бесполезно. Мы ни до чего не договоримся.
   - Тебе нужно всего лишь сказать "да" - и навеки от меня избавишься.
   Кейн снова поднял стакан и допил содержимое.
   - Я отсылаю тебя в Нью-Йорк. В субботу и отправишься.
   - Что?!
   Еще до того, как повернуться и  увидеть  ее  потрясенное  лицо,  Кейн
понял, что вонзил нож в ее сердце.
   Ему редко приходилось встречать таких умных женщин, так почему же она
готова натворить глупостей? Он знал, что она ни за что его не послушает,
и все же пытался любым способом сказать и сделать все, что может сломить
ее упрямство и воззвать к рассудку. Но ничего не выходило.
   Глухо выругавшись, он вышел из гостиной, спустился вниз и долго сидел
в библиотеке. На щеке непрестанно дергалась жилка. Кит  Уэстон  проникла
ему в душу и засела там как заноза.  И  это  его  тревожило.  До  смерти
пугало. Всю жизнь он наблюдал, как мужчины превращаются в полных идиотов
из-за никчемных, глупых баб, и вот теперь сам готов потерять голову.
   И дело было не только в ее буйной красоте  и  в  чувственности,  силы
которой  она   сама   не   понимала.   В   этой   девушке   было   нечто
сладостно-беззащитное, изысканно-утонченное, пробуждавшее в нем чувства,
на которые он, казалось, не был способен. Эти  чувства  вызывали  в  нем
желание смеяться вместе с Кит над очередной забавной шуткой, вместо того
чтобы бесконечно ссориться и рычать на нее. А еще  лучше  -  схватить  в
объятия и любить до тех  пор,  пока  ее  лицо  не  засветится  радостью,
предназначенной для него одного.
   Кейн откинулся на спинку кресла. В гневе он  пообещал,  что  отправит
Кит в Нью-Йорк, но сделать этого не было сил. Завтра он все ей скажет. А
потом постарается все начать сначала. Раз в жизни забыть о своем цинизме
и попробовать дотянуться до женского сердца...
   При мысли об этом он вдруг ощутил себя совсем молодым  и  по-идиотски
счастливым.

***

   Часы  пробили  полночь.  Кит,  неустанно  мерившая  шагами   комнату,
услышала, как открылась  дверь  спальни  Кейна.  Значит,  и  он  наконец
отправился на покой.
   В субботу ей придется покинуть "Райзен глори".  Она  до  сих  пор  не
оправилась от этого незаслуженно жестокого  удара.  И  на  этот  раз  не
осталось ни планов, ни замыслов, которые поддерживали ее  последние  три
года. У нее все отняли. Он победил. Наконец-то ему удалось выиграть.
   Гнев на собственное бессилие заглушил боль. Она жаждала мести. Хотела
разрушить все, что ему дорого, уничтожить его так же беспощадно, как  он
уничтожил ее.
   Но у этого человека не было привязанностей. Кейн ко всему равнодушен,
даже к "Райзен глори": недаром  поручил  Магнусу  управлять  плантацией,
пока сам достраивает прядильню!
   Прядильня...
   Она  перестала  метаться.  Прядильня  важна  для  него,  куда  важнее
плантации! Потому что создана только его руками.
   Демоны ярости и злобы нашептали ей, что нужно делать. Так просто. Так
идеально. Так мерзко. Не более мерзко, чем то, как он поступил с ней.
   Она  подхватила  раскиданные  по  комнате  туфли,  босиком  вышла  из
комнаты, бесшумно прокралась  по  коридорам  и  спустилась  по  лестнице
черного хода.
   Ночь выдалась ясной, и хотя до полнолуния оставалось недели две,  все
же было не слишком темно.  Света  хватало  ровно  настолько,  чтобы  Кит
видела, куда идет. Она натянула туфли  и,  пробравшись  сквозь  деревья,
окружавшие двор, направилась к хозяйственным постройкам.
   В сарае стояла кромешная тьма. Кит сунула руку в  карман  и  вытащила
огарок свечи и спички, прихваченные из кухни. Чиркнула спичкой  и  сразу
же увидела все, что может ей понадобиться.
   Жестянка с керосином, хоть  и  полупустая,  весила  немало.  Оседлать
лошадь Кит не могла: слишком велик риск. Значит, придется тащить  ее  на
себе почти две мили.
   Она обернула ручку тряпкой,  чтобы  она  не  врезалась  в  ладонь,  и
отправилась в путь.
   Волшебную тишину южной ночи прерывал лишь плеск керосина в  жестянке,
но Кит упорно шагала по темной тропе,  ведущей  к  прядильне.  По  щекам
непрерывно текли слезы. Он знал о ее любви к "Райзен глори". До чего  же
нужно ненавидеть ее, чтобы изгнать из дома!
   Главную роль в ее жизни играли Софрония, Элсбет и плантация. Ко всему
остальному она была равнодушна. Но злые,  бессердечные  люди  всю  жизнь
старались разлучить ее с домом.  То,  что  она  замыслила,  -  настоящее
преступление, но почему она на это идет? Может, она сама  -  воплощенное
зло, иначе почему многие ее не выносят? Мачеха. Кейн. Даже отец не нашел
в себе любви заступиться за дочь.
   Подло! Подло. Подло...
   Каждый всплеск словно требовал от  нее  повернуть  назад.  Но  вместо
того, чтобы прислушаться, она цеплялась за свое отчаяние.  Око  за  око,
зуб за зуб. Мечта за мечту.
   В прядильне пока нечего было красть, так что двери не запирались. Она
взобралась на второй этаж, стащила с себя нижнюю юбку и, действуя ею как
веником, собрала опилки и нагромоздила кучей у опорной  стойки.  Внешние
стены  были  сложены  из  кирпича,  так  что  пожар  уничтожит  крышу  и
внутренние перегородки.
   Подло! Подло. Подло...
   Кит вытерла рукавом слезы,  полила  опилки  керосином,  отступила  и,
мучительно всхлипнув, швырнула горящую спичку. Раздался громкий  хлопок,
и опилки мгновенно вспыхнули. Кит попятилась к лестнице. Огромные  языки
пламени лизали стойку. Что же, будет  чем  утешаться  вдали  от  "Райзен
глори"!
   Но  собственный  поступок  вызвал  отвращение.  Гадко  и  гнусно.   И
доказывает только, что она  ничем  не  лучше  Кейна.  Так  же  бездушна,
жестока и способна причинять боль.
   Кит схватила пустой мешок и принялась сбивать огонь, но  поняла,  что
опоздала. Дело зашло слишком  далеко.  Ее  осыпало  дождем  искр.  Стадо
трудно дышать.
   Спотыкаясь и жадно глотая воздух, она  почти  слетела  с  лестницы  и
упала у самого подножия.
   Клубы дыма вились вокруг нее, подол платья начал  тлеть.  Она  голыми
руками потушила его и поползла к двери.
   Колокол зазвонил как раз в тот момент, когда  она  ощутила  дуновение
ветерка. Кое-как поднявшись, Кит побрела к деревьям.

***

   Работникам удалось потушить пожар прежде, чем прядильня  окончательно
сгорела, но почти вся крыша и второй этаж  были  уничтожены.  Небо  едва
заметно посветлело, когда Кейн выбрался наружу и  устало  прислонился  к
стене. Лицо было измазано сажей, ла грязной одежде  зияли  дыры.  У  ног
лежало то, что осталось от жестянки с керосином.
   Подошедший Магнус молча обозревал картину разрушения.
   - Нам еще повезло, - произнес он наконец. - Вчерашний  дождь  помешал
огню распространяться быстрее.
   Кейн поддел жестянку носком сапога.
   - Ты прав. Еще неделя - и мы установили бы станки. Огонь пожрал бы их
тоже.
   - Кто, по-твоему, это сделал? - спросил Магнус, показав на жестянку.
   - Не знаю, но намереваюсь узнать, - буркнул Кейн,  глядя  на  зияющий
провал крыши. - Я, разумеется, не самый популярный в городе человек и не
удивлюсь, что кто-то решил сделать мне сюрприз. Но почему они так  долго
ждали?
   - Кто знает.
   -  Трудно  придумать   лучший   способ   досадить   мне.   Денег   на
восстановление нет и неизвестно когда будут, уж это точно.
   - Тебе лучше вернуться в дом и отдохнуть,  -  посоветовал  Магнус.  -
Утром все покажется в ином свете.
   - Погоди.  Сначала  я  должен  кое-что  осмотреть.  Иди,  я  тоже  не
заде