рейтинг среди мыльных опер студии, пока в ней не стал участвовать Диллон, а с ним она за шесть месяцев перешла на первое место!
     - Да-а, видел я ее пару раз. Единственное, что он там делал, - это расхаживал туда-сюда без рубашки.
     - А он и в этом сериале будет ходить без рубашки! Надо быть идиотом, чтобы не воспользоваться его сексапильностью, которая, впрочем, не умаляет его таланта. Он сильная и незаурядная личность и далеко еще не исчерпал свои возможности.
     - Уж если он настолько талантлив, пусть попытается сыграть более стоящую историю, чем романчик с техасской манекенщицей, демонстрирующей дамское белье, которую вы хотите нанять на роль моей дочери.
     - Вся идея сериала...
     - Да сама идея сериала ни к черту не годится! Этот истасканный сюжет о втором замужестве никого не тронет, потому что публике никогда не понять, с чего это вдруг заносчивая леди-горожанка и ковбой решили пожениться. И никто не поверит, что любая из тех королев красоты, что ты приводил на пробы, - моя настоящая дочь. Ты не хуже меня знаешь, что я не Лоуренс Оливье. На экране я играю самого себя. Этого как раз и ждет публика. А с теми куколками я абсолютно не сочетаюсь!
     - Дэш, эта пигалица нам даже ни строчки не прочитала. Слушай, если уж ты на самом деле уцепился за эту идею, я приведу ее завтра обратно, и вы вдвоем можете попробовать хотя бы начальную сцену между Дэшем и Селестой. Ты сам убедишься, что это ни в какие ворота не лезет.
     - Ты так ничего и не понял, Росс! Мы не будем играть вместе никакой начальной сцены. Эта девчушка не будет играть Селесту. Она будет играть самое себя. Она будет играть Хани!
     - Но это разрушит весь замысел сериала!
     - Дерьмо это, а не замысел!
     - Да она же явилась неизвестно откуда, мы ни черта о ней не знаем!
     - И так видно, что отчасти она ребенок, отчасти - полевой командир. Мы знаем, что выглядит она моложе своего настоящего возраста и в то же время на несколько десятилетий старше.
     - О Господи, она ведь не актриса!
     - Может, и не актриса, но посмотри мне в глаза и скажи: разве у тебя не захватило дух, когда мы с ней разговаривали?
     Росс примирительно протянул Дэшу открытую ладонь:
     - Да, готов признать, что она незаурядная личность. Более того, соглашусь, что в вашей беседе были и интересные моменты. Только это не имеет ни малейшего отношения к "Шоу Даша Кугана"! Ведь по сценарию вы с Лиз - молодожены с почти взрослыми детьми. Послушай, Дэш, нам обоим известно, что предварительный сценарий - совсем не то, на что мы рассчитывали, но он же будет улучшен! Однако и без отличного сценария сериал будет иметь успех, потому что люди хотят тебя увидеть. Америка любит тебя. Ты - лучший из лучших, Дэш! Ты всегда был таким, и это никому не под силу изменить.
     - Что правда, то правда. Никто не сыграет Дэша Кугана лучше меня. Но может, оставим пока старину Дэша в покое и покажем лучше видеокассету твоим высокооплачиваемым сценаристам? Судя по их достижениям, они не так глупы, какими кажутся на первый взгляд. Дадим им сорок восемь часов на разработку нового замысла.
     - Мы не можем менять замысел сериала на таком позднем этапе!
     - А почему нет? Вряд ли мы начнем съемки в ближайшие шесть недель. Давай попробуем! И скажи им, чтобы оставили все эти свои потуги на юмор.
     - Да ведь это же комедийный сериал, черт побери!
     - Тогда пусть сделают его смешным по-настоящему!
     - Он уже и так смешон, - пытался защищаться Росс. - Очень многие находят его ужасно смешным.
     - Да не смешной он. И к тому же неискренний, - ответил Куган грустным голосом. - Может, стоит попросить драматургов попытаться сделать его пока хотя бы более искренним?
     Росс задумчиво посмотрел на выходившего из кабинета Дэша. У этого актера была репутация человека, мастерски выполняющего свою работу, но остальное его никогда не интересовало. Россу еще не доводилось слышать, чтобы Дэша Кугана волновал сценарий.
     Росс взял стакан и сделал основательный глоток. Может, и нет ничего странного в том, что Дэш проявляет к этому проекту больший интерес, чем к другим. Разрушительные последствия трудно сложившейся жизни оставили на лице актера свои следы, заставляя забыть о том, что ему только-только исполнилось сорок лет. К тому же он был последним представителем той славной плеяды ковбоев киноэкрана, у истоков которой в начале века стояли такие гиганты, как Уильям С. Харт и Том Микс. Они вознеслись к вершинам популярности в пятидесятые годы благодаря Купу и Дюку, но затем ореол их славы изрядно поблек в период иствудских вестернов-спагетти в семидесятых. Теперь Дэш Куган был анахронизмом. Последний американский кино-ковбой оказался в ловушке восьмидесятых, пытаясь найти себя на экране, оказавшемся неподходящим для того, чтобы на нем уместилась легенда.
     Неудивительно, что он растерялся.

Глава 4

     Женщины просто сходили с ума от Эрика Диллона. Смуглый, печальный, неотразимый - он был как Хитклиф <Хитклиф - герой романа английской писательницы Э. Бронте "Грозовой перевал".>, промчавшийся со сверхзвуковой скоростью через столетия прямо в атомный век. Когда он пробирался в сопровождении двух дублеров среди многочисленных посетителей "Ауто-планта" - нового популярного ночного клуба Лос-Анджелеса, - то привычно ощутил себя в центре внимания. Дублеры были блондинами со сверкающими улыбками и манерами завсегдатаев подобных заведений, а у Эрика, наоборот, вид был мрачный и отчужденный. На нем красовались спортивный пиджак поверх поношенной черной тенниски и линялые джинсы. Волосы были зачесаны назад, а прищуренные бирюзовые глаза смотрели на мир с цинизмом, пожалуй, чересчур откровенным для его возраста.
     Встречавшая посетителей девушка в экстравагантной шляпе в крошечном халатике, открывавшем в равной степени и грудь, и ноги, провела их к столику. По ее взгляду Эрик догадался, что она его узнала, но, пока он не сел за столик, девушка молчала.
     - "Судьба" - мой любимый сериал, и мне кажется. Эрик, что вы там великолепны.
     - Спасибо! - Эрик с сожалением подумал о том, что зря позволил Скотта и Тому притащить себя сюда. Он ненавидел подобные мясные лавки, да и от самих дублеров был не в восторге.
     - Днем я учусь в Калифорнийском университете, - продолжала девушка, - и мне приходится выкручиваться, чтобы не пропустить ни одной серии.
     - Да что вы говорите! - Эрик стал рассматривать танцующую публику. Он слышал это уже не менее десятка раз. А иногда даже подумывал о том, что Калифорнийскому университету стоило бы вообще отменить занятия с часу до двух.
     - Не могу поверить, что вы больше не будете играть в "Судьбе", - вытянув губки, произнесла девушка, и лицо ее под профессионально наложенным макияжем стало вдруг неожиданно детским и растерянным. - Да без вас там все рухнет!
     - В "Судьбу" сейчас набрали массу отличных актеров. Вы даже не заметите моего отсутствия. - Актеров набрали в лучшем случае средненьких - дюжину бывших знаменитостей и нынешних неудачников, многие из которых настолько не уважали свою профессию, что даже не учили ролей.
     Девушка искала повод, чтобы задержаться, но Эрик отвернулся от нее, закурив сигарету, и стал болтать с Томом. Несмотря на откровенный наряд девушки, в ней были манившая его чистота и свежесть, но Эрик сразу решил, что не будет предпринимать в этом направлении никаких шагов. Хотя ему было всего двадцать три, он уже давно успел понять, сколько страданий может принести этим беззащитным существам с горящими глазами, и старался держаться от них подальше.
     Не успела девушка отойти, как тут же рядом с Эриком появилась официантка:
     - Привет, мистер Диллон! Глазам не верю, что вы за моим столиком. На прошлой неделе здесь у меня побывал Сильвестр Сталлоне.
     - Я вас поздравляю.
     - Ну и как он тебе? - спросил Скотта. Этот дублер собирал сплетни о кинозвездах так, как другие собирают марки, и вот уже несколько месяцев пытался получить работу в картине со Сталлоне.
     - О, он был действительно великолепен. И оставил мне на чаи пятьдесят долларов.
     Скотта рассмеялся и с восхищением покачал большой белокурой головой.
     - Да, он может себе такое позволить! Вообще Слай - балдежный парень!
     Эрик заказал пиво. Он слишком заботился о своей фигуре, чтобы злоупотреблять выпивкой, и никогда не позволял себе больше двух порций. Не позволял он себе и наркотиков, не желая превратиться в опустошенного зомби, как многие люди его профессии. Единственной его слабостью были сигареты, да и с ними он собирался покончить после того, как дела окончательно наладятся.
     В последующие несколько часов Эрик постарался расслабиться. Многие девушки в клубе пытались с ним познакомиться, но он вывесил свой невидимый знак "Посторонним вход воспрещен", поэтому надоедать ему осмеливались лишь самые нахальные. Какой-то растрепанный парень предложил ему кокаин, заявив, что гарантирует чистоту, но Эрик послал его ко всем чертям.
     Когда они с Томом в отгороженной металлическими барьерами части клуба играли в пул <Пул - разновидность бильярда.>, к ним подошла сногсшибательная блондинка в искрящемся голубом платье. Эрик сразу же решил, что это как раз его тип женщины - шикарная, с аппетитными формами, на четыре-пять лет его старше, с отличным макияжем и опытными глазами. Одна из тех, что не подведет. Когда блондинка приблизилась к столу для пула, он вспомнил, почему дал Тому и Скотта уговорить себя пойти с ними в клуб. Ему нужна была женщина.
     - Привет! - Ее взгляд непринужденно прошел весь путь от темной пряди на лбу Эрика до "молнии" джинсов. - Меня зовут Синди. Я твоя большая фанатка.
     Приклеив сигарету к уголку рта, Эрик прищурившись посмотрел сквозь дым на девушку:
     - В самом деле?
     - Ба-альшая фанатка! Мои друзья велели рискнуть и попросить у тебя автограф.
     Эрик начал натирать кий мелом.
     - И ты не из тех девушек, что не рискуют.
     - Безусловно!
     Он отложил кий, взял протянутый ему толстый черный фломастер, ожидая, что девушка передаст ему и листок для автографа. Она же вместо этого не спеша приблизилась к нему и спустила бретельку голубого платья, подставив для росписи плечо.
     Эрик легонько провел зажимом фломастера по открывшемуся перед ним обнаженному телу:
     - Если уж нужно расписаться на коже, то, может, найдется более интересное место для автографа, чем плечо?
     - А вдруг я стесняюсь?
     - Да что-то не верится.
     Не потрудившись поднять бретельку платья, девушка водрузила одно бедро на край стола для пула и взяла его стакан с "севен-ап". Отхлебнув немного, она поморщилась; обнаружив, что напиток безалкогольный.
     - Одна моя знакомая говорила, что ты спал с ней.
     - Очень может быть. - Эрик бросил сигарету на пол и притушил ее ногой.
     - Ты, наверное, переспал с кучей девчонок?
     - Это веселее, чем смотреть телевизор. - Его взгляд задержался на груди девушки. - Ну, так нужен тебе автограф или нет?
     Лед звякнул о стенки стакана, когда она поставила его на стол.
     - Конечно. Почему бы и нет? - Улыбаясь, девушка перевернулась на живот, подставив Эрику попку. - Так подойдет?
     Скотти и Том заржали.
     Эрик колебался лишь мгновение, прежде чем отложить кий. Дьявол, уж если ей все равно, то с какой стати он должен беспокоиться?
     - Вполне!
     Эрик поднял юбку, открыв прозрачные светло-голубые трусики. Одной рукой он приспустил трусики, а другой снял с фломастера колпачок. Заметив происходящее, за соседним столом прекратили игру и стали наблюдать за ними. Крупными жирными буквами Эрик вывел роспись на ягодицах девушки - "Эрик" на правой и "Диллон" на левой.
     - Жаль, что у тебя нет еще одного имени посредине, - сказал Скотти, бросая плотоядные взгляды.
     Эрик взял стакан и сделал глоток. Девушка не шевелилась, и он продолжал на нее смотреть. Влага со стенок стакана закапала на кожу девушки, стекая по округлостям в долину; от холодных капель кожа покрылась пупырышками. Эрик не сводил с нее глаз.
     Он легонько похлопал девушку по попке и, подцепив указательным пальцем трусики, натянул их обратно.
     - А не смыться ли нам отсюда, Синди?
     Эрик передал стакан Тому, бросил Скотти пару двадцаток и направился к выходу. Обычно он даже не оборачивался, чтобы убедиться, идет ли девушка за ним следом. Так было всегда.

***

     " - Позволь мне пойти с тобой, Эрик. Пожалуйста!
     - Отстань, коротышка!
     - Ну, Эрик, возьми меня с собой. Здесь так скучно!
     - Ты пропустишь "Улицу Сезам".
     - Последний раз я смотрел "Улицу Сезам", когда был ребенком, болван!
     - Когда это было, Джейс? Две недели назад?
     - Ты так упрямишься, потому что тебе пятнадцать, а мне только десять. Я прошу тебя, Эрик! Ну пожалуйста. Эрик! Пожалуйста!"
     Эрик открыл глаза. Подушка промокла от пота, а сердце бешено колотилось о ребра. Он судорожно вздохнул.
     "Джейсон. О Боже, прости меня, Джейсон!"
     Простыня прилипла к мокрой от пота груди. По крайней мере на этот раз он проснулся прежде, чем наступил самый кошмарный момент, прежде, чем он услышал тот ужасный крик.
     Эрик сел на кровати, включил свет и потянулся за сигаретами. Рядом пошевелилась женщина:
     - Эрик?
     Он несколько мгновений пытался вспомнить, кто это. Потом все начало постепенно проясняться. Это ж та самая телка - с автографом на заднице. Эрик спустил ноги с кровати, дрожащими руками прикурил сигарету и глубоко затянулся.
     - Убирайся отсюда.
     - Что?
     - Я сказал - убирайся отсюда!
     - Но сейчас три часа утра!
     - Ты на машине.
     - Но, Эрик...
     - Да пошла ты...
     Девушка вскочила с кровати и стала судорожно подбирать свои вещи. Натянув их как попало на себя, она направилась к двери:
     - Ты последняя сволочь, понял? И в постели ты не бог весть что!
     Когда дверь за нею захлопнулась, Эрик вновь опустился на подушки. Еще раз затянувшись сигаретой, он уставился в потолок. Если бы Джейс был жив, ему бы сейчас было семнадцать. Эрик попытался представить своего сводного брата семнадцатилетним - коренастого, коротконогого, со школярскими очками на круглом лице. Джейс - неуклюжий недотепа с добрейшим сердцем, считавший, что весь мир клином сошелся на старшем брате. Боже, как он любил этого мальчика! Больше он никого и никогда так не любил.
     Эрик вновь услышал голоса. Те самые, что не оставляли его никогда.
     " - Ты собираешься взять папину машину, да?
     - Да отвяжись ты, зануда!
     - Не бери ее, Эрик. Если папа узнает, он никогда не позволит тебе получить права.
     - А он и не узнает. Если никто не проболтается.
     - Возьми меня с собой, и я ничего ему не расскажу, обещаю!
     - А ты и так не расскажешь. Потому что, если ты сделаешь это, я сделаю из тебя отбивную!
     - Обманщик! Ты всегда так говоришь, но никогда мне ничего не бывает".
     Эрик зажмурил глаза. Он вспомнил, как заключил Джейса в дружеский захват и устроил ему датское натирание, стараясь не причинить боль, - он всегда старался не причинять брату боль - лишь слегка потрепать. Его мачеха Элейн - мать Джейсона - чересчур оберегала мальчика. Эрик из-за этого сильно переживал за братишку - ведь Джейсон неминуемо становился предметом насмешек других детей, которые в отличие от Эрика дразнили его, не зная меры. Иногда Эрику хотелось устроить им за это хорошую трепку, но он сам себя сдерживал, зная, что может лишь повредить этим своему сводному брату.
     " - Ну ладно, коротышка. Но если я возьму тебя сегодня с собой, обещай, что не будешь приставать ко мне следующие два месяца.
     - Я обещаю! Обещаю, Эрик!"
     И он взял его с собой, позволив Джексону сесть на сиденье для пассажира "Порше-911". Автомобиль принадлежал отцу, и ему, пятнадцатилетнему, водить эту машину запрещалось. Слишком мощной была она для неопытного водителя.
     Он ехал по подъездной дорожке их шикарного дома в предместье Филадельфии - пятнадцалетний сорвиголова, собравшийся на веселую прогулку. Отец уехал по делам в Манхэттен, а мачеха играла с друзьями в бридж. Эрика не волновало, что их с братом отсутствие может быстро обнаружиться. Не волновал и начавшийся мокрый снег. Его не волновало то, что можно погибнуть. В свои пятнадцать лет он чувствовал себя бессмертным.
     Но маленький братишка-недотепа оказался куда более хрупким.
     Эрик потерял контроль над автомобилем на повороте у реки Шелкилл. "Порше" развернуло, словно волчок, и швырнуло на бетонную опору. Самонадеянный Эрик не пользовался ремнями безопасности, и его в момент удара выбросило из машины. А дисциплинированный Джейсон оказался в ловушке. Он умер быстро, но не сразу - Эрик успел услышать его крик.
     Набежавшие слезы потекли из уголков глаз по вискам. "Джейс, прости меня! Пусть бы это был я, Джейс. Как жаль, что я не умер вместо тебя!"

***

     Примерка костюмов заняла у Лиз Кэстлберри несколько больше времени, чем она рассчитывала. В результате, выходя из студийной костюмерной в коридор, она, глядя на часы, а не перед собой, сразу же врезалась во что-то твердое.
     Лиз поспешила извиниться:
     - О, прошу прощения! Мне так жаль, я... - Подняв глаза и увидев стоявшего перед ней мужчину, она замолкла на полуслове.
     - Лиззи?
     Его глубокий, медлительный голос унес ее в прошлое. Голливуд был не таким маленьким городом, каким казался со стороны, и они не виделись уже семнадцать лет. Подняв глаза, Лиз ощутила головокружение, оказавшись вновь в шестьдесят втором году, когда была очаровательной девушкой - блестящей юной выпускницей Вассара. Поскольку ее застали врасплох, слова сорвались с губ помимо воли:
     - Привет, Рэнди!
     Мужчина усмехнулся:
     - Давненько в Голливуде меня так не называли. Никто уже и не помнит этого имени.
     Какое-то время они молча изучали друг друга. Мало что осталось от Рэндольфа Дэшвелла Кугана тех дней - отчаянного наездника родео из Оклахомы, работавшего дублером, когда они встретились, и бывшего таким опасно привлекательным для получившей хорошее воспитание девушки из Коннектикута. Сейчас его жесткие светло-каштановые волосы были короче, чем в те дни. Хотя он по-прежнему был таким же высоким и стройным, неумолимое время оставило на его суровом лице свои отметины.
     Глаза Дэша были не столь придирчивы, они потеплели от восхищения.
     - Ты прекрасно выглядишь, Лиз! Эти зеленые глаза так же восхитительны, как и прежде. Я по-настоящему обрадовался, когда Росс сказал мне, что ты будешь играть Элеонор. Это будет замечательно - поработать вместе после стольких лет!
     Лиз скептически приподняла бровь.
     - Послушай, мы с тобой читали один и тот же сценарий?
     - Куча дерьма, не так ли? Но вчера случилось кое-что интересное. Могут грянуть кое-какие перемены.
     - Что-то слабо в это верится.
     - А почему ты взялась за эту работу?
     - Что за вопросы, дорогой. Я, как говорится, уже достигла определенного возраста. Работу найти не так уж и просто, а дорогостоящие привычки надо оплачивать.
     - Если мне не изменяет память, тебе столько же лет, сколько и мне.
     - А также примерно столько, сколько Джимми Каану и Нику Нолти. Но если вы, сорокалетние мужчины, все еще можете кувыркаться на экране с молоденькими инженю, мне остается лишь играть матерей.
     Лиз произнесла последние слова с такой застарелой неприязнью, что Дэш рассмеялся:
     - Ты ни капельки не похожа ни на одну из тех мамочек, что мне приходилось видеть.
     Лиз улыбнулась. Несмотря на ворчание о своем возрасте и затруднениях с карьерой, в свои сорок лет она отлично себя чувствовала. Длинные волосы сохранили прекрасный оттенок красного дерева, а сделавшие ее когда-то знаменитой зеленые глаза блестели по-прежнему. Лиз была все так же стройна. А на лице лишь в уголках глаз появились легкие морщинки. Сорокалетний возраст имел и свои преимущества.
     Она была достаточно зрелой, чтобы точно знать, чего хочет от жизни - достаточно денег для содержания дома на побережье в Малибу, для покупки подходящей одежды и щедрых благотворительных взносов в любимое "Общество гуманности". Д