, а в тюремной камере,  откуда  велась
передача, ее атаковали полчища клопов, омерзительнее которых она в жизни
не видывала.
   - Боже! Какие у него клещи, - жаловалась Франческа своим  слушателям,
поднимая ноги с потрескавшегося линолеума. - Как мне противно это место,
как  здесь  гадко!  Неудивительно,  что  преступники  ведут   себя   так
по-варварски!
   Местный шериф, сидя по другую сторону микрофона и глядя на  Франческу
глазами влюбленного теленка, раздавил обидчика своим ботинком:
   - Ерунда, мисс Франческа, на таких клопов можно не обращать внимания.
Вот кого вам действительно стоит опасаться, так это многоножек!
   Слушатели Кей-ди-эс-си не могли сдержать сочувственных улыбок,  когда
до них донесся звук, соединивший в себе стон  и  визг.  Франческе  самым
забавным  образом  удавалось  отражать  их  человеческие  слабости.  Она
говорила то, что было у нее на уме, и поразительно часто это совпадало с
мыслями тех, кто находился у радиоприемников, хотя у большинства из  них
не хватило бы духу выйти и публично признаться в своих недостатках  так,
как это делала Франческа. И такой человек не мог не вызывать симпатий.
   Рейтинг  Франчески  продолжал  расти,  и  Клер  мысленно  ликовала  и
потирала руки.
   Возросшие доходы позволили Франческе купить электрический вентилятор,
которым она пыталась разогнать невыносимую послеполуденную жару в  своей
квартирке над гаражом, приобрести афишу музея Сезанна вместо  бечевочной
гитары и внести первый взнос за шестилетний  "форд"  с  ржавым  кузовом.
Оставшиеся деньги она поместила на первый в своей жизни счет в банке.
   Хотя Франческа  знала,  что  стала  неплохо  выглядеть,  начав  лучше
питаться и меньше переживать, она уделяла минимум внимания  тому,  чтобы
ее волосы и кожа вновь приобрели  здоровый  блеск.  У  нее  не  было  ни
времени,  ни  желания  разглядывать  себя  в  зеркало,  поскольку  такое
времяпрепровождение было абсолютно бесполезным с точки зрения выживания.
   После того как  аэропорт  Сульфур-Сити  заказал  рекламу  парашютного
клуба,  бешеная  активность  Клер  достигла   своего   апогея.   Реклама
натолкнула ее на интересную идею о новой  программе,  но  даже  Клер  не
решилась приказать женщине на восьмом  месяце  беременности  прыгать  из
самолета. Беременность Франчески путала  Клер  все  карты,  так  что  ей
пришлось пойти на определенные уступки.
   - Прыжок состоится через два месяца после рождения твоего ребенка.  У
тебя будет достаточно времени восстановиться.
   Мы дадим тебе радиомикрофон, так что  слушатели  смогут  наслаждаться
твоим визгом во время прыжка!
   - Я не собираюсь прыгать с самолета! - воскликнула Франческа.
   Клер указала пальцем на стопку документов на своем столе -  часть  ее
попыток  уладить  взаимоотношения  Франчески  с  Национальным  бюро   по
натурализации и иммиграции.
   - Если ты хочешь, чтобы я дала ход этим бумагам, то прыгнешь.
   - Это шантаж!
   Клер пожала плечами:
   - Я реалистка.  По  всей  видимости,  цыпленок,  ты  здесь  долго  не
задержишься, но пока ты со мной, я высосу твою кровь до последней капли!
   Уже не в первый раз Клер заговаривала о ее будущем, и всякий раз  при
таких   разговорах   у   Франчески   возникало   предчувствие    чего-то
замечательного. Она уже усвоила известное всем правило: стоящие люди  не
задерживались в Кей-ди-эс-си слишком долго,  они  перебирались  в  более
солидные места.
   Франческа, вполне довольная  своими  делами,  вперевалочку  вышла  из
офиса Клер. Ее  шоу  прошло  хорошо,  у  нее  на  счете  лежало  пятьсот
долларов, а  в  обозримом  будущем  маячили  радужные  перспективы.  Она
улыбнулась себе. Все, что нужно для достижения  успеха,  -  это  немного
таланта и много тяжелого труда. Неожиданно она увидела знакомую  фигуру,
направляющуюся к ней  от  входной  двери,  и  ее  прекрасное  настроение
мгновенно улетучилось.
   - Ах  черт!  -  произнесла,  растягивая  слова,  Холли  Грейс  Бодин,
остановившись  в  центре  приемной.  -   Этот   безмозглый   сукин   сын
обрюхатил-таки тебя!
 
Глава 21 
 
   Все  самодовольство  Франчески  внезапно  испарилось.  Холли   Грейс,
подбоченясь, водрузила пять украшенных лиловато-розовыми,  с  изморозью,
ноготками пальчиков на свое бедро, обтянутое элегантного покроя  летними
брючками из белой ткани, и неодобрительно покачала головой:
   - У этого человека и сейчас не больше рассудка, чем когда я  за  него
выходила!
   Франческа  содрогнулась,  когда  все  находившиеся  в   офисе   разом
повернули головы в ее сторону.  Она  почувствовала,  как  щеки  заливает
румянец,  и  с  трудом  справилась  с  непреодолимым  желанием  прикрыть
выпяченный живот руками.
   - Вы что, девочки, хотите  использовать  мой  офис  для  того,  чтобы
поболтать? - Клер стояла  в  дверях,  откровенно  наслаждаясь  маленькой
драмой, разворачивавшейся на ее глазах.
   Мгновенно распознав в Клер начальницу, Холли Грейс объявила:
   - Мы не прочь завалиться куда-нибудь и крепко выпить.
   Конечно, если вы не возражаете.
   - Будьте моими гостьями. - Клер указала рукой на  дверь.  -  Надеюсь,
Франческа, к завтрашнему дню вы сможете поделиться своими  возбуждающими
новостями с вашими слушателями. Уверена, они будут в восторге!
   Франческа держалась в нескольких шагах позади Клер, когда они,  выйдя
на  стоянку  автомобилей,   направились   к   лоснящемуся   серебристому
"мерседесу". Идти с Холли Грейс у нее  не  было  ни  малейшего  желания.
Мышцы плеч свело в тугие узлы, и  Франческа  попыталась  их  расслабить.
Если позволить Холли Грейс  запугать  себя,  то  стать  самой  собой  не
удастся уже никогда!
   "Мерседес" имел перламутрово-серый кожаный интерьер, пахнущий  новыми
деньгами. Забравшись в машину, Холли Грейс легонько похлопала по рулю  и
достала солнцезащитные очки из сумочки, в которой Франческа  безошибочно
распознала  изделие  "Гермеса".  Франческа   впитывала   каждую   деталь
гардероба  Холли  Грейс:  от  восхитительной  блузки  в   виде   полоски
бирюзового шелка, перекрещивающейся на спине перед  тем,  как  исчезнуть
под пояском ее безупречно  скроенных  брюк,  до  потрясающего  хромового
браслета от  Перетти  на  запястье  и  вычурных,  серебристого  сафьяна,
босоножек от Феррагамо. Взгляд натыкался  на  рекламу  Дерзкой  девчонки
повсюду, поэтому Франческа не удивилась,  увидев  признаки  преуспевания
Холли Грейс.
   Словно ненароком Франческа прикрыла рукой кофейное пятно,  украшавшее
подол ее бесформенного платья для беременных из желтой  хлопчатобумажной
ткани.
   Пока они  молча  ехали  к  Сульфур-Сити,  под  ложечкой  у  Франчески
засосало от ужаса. Ведь сейчас, когда Холли  Грейс  узнала  про  ребенка
Франчески, она наверняка направится прямо к Далли. А что, если он начнет
предъявлять права на ребенка? Что делать тогда? Уставившись прямо  перед
собой, она принялась усиленно размышлять.
   На окраине Сульфур-Сити Холли Грейс притормозила около двух  стоявших
на отшибе придорожных закусочных и, обследовав их,  покатила  дальше.  И
только доехав до третьей, выглядевшей в высшей  мере  сомнительно,  она,
казалось, нашла что хотела.
   - Похоже,  в  этом  местечке  готовят  хорошие  техасско-мексиканские
блюда. Я насчитала шесть пикапов и три "харлея".
   Что скажете?
   От одной только мысли о еде Франческа почувствовала приступ  тошноты;
ей просто хотелось, чтобы их общение поскорее закончилось.
   - По мне, любое место сгодится. Я не очень голодна.
   Холли Грейс постучала пальчиками по рулю.
   - Пикапы - это хороший признак, чего не всегда скажешь  о  "харлеях".
Некоторые из этих мотоциклистов настолько бесчувственны, что не  отличат
хорошего тех-мекса от подметки.
   На стоянку перед ними влетел очередной пикап, и Холли Грейс решилась.
Въехав на стоянку, она выключила двигатель.
   Через несколько минут женщины уже проскользнули в кабинку  в  глубине
ресторана: Франческа, неуклюже усаживаясь, задела край стола животом,  а
Холли Грейс расположилась с изяществом фотомодели.  Стенку  кабинки  над
ними украшали приколоченные гвоздями автомобильные рожки, шкура гремучей
змеи и несколько  старых  номерных  знаков  штата  Техас.  Холли  Грейс,
сдвинув солнцезащитные очки на макушку, кивнула  на  стоявшую  в  центре
стола бутылочку острого соуса "Табаско":
   - Сдается, это местечко действительно неплохое.
   Появилась    официантка,    и    Холли    Грейс    заказала     смесь
"тамале-энчилада-тако", а Франческа - охлажденный чай. Холли Грейс никак
не прокомментировала отсутствие аппетита у  Франчески.  Прислонившись  к
стенке кабинки, она запустила пальцы  в  волосы  и  принялась  подпевать
музыкальному автомату. У Франчески появилось смутное ощущение,  что  все
это она уже однажды видела, словно когда-то уже сидела вот так  с  Холли
Грейс. Было что-то неуловимо знакомое в  ее  наклоне  головы,  в  лениво
заброшенной за спинку стула руке, в игре света на  волосах.  Лишь  позже
Франческа сообразила, что Холли Грейс напомнила ей Далли.
   Затянувшееся  молчание  стало  угнетать  Франческу;  наконец  она  не
выдержала, придя к решению, что единственной ее  защитой  станет  мощное
нападение.
   - Этот ребенок не от Далли.
   Холли Грейс восприняла ее слова скептически:
   - Я считаю достаточно хорошо!
   - Он не от Далли. - Франческа холодно посмотрела через стол. -  И  не
пытайтесь осложнять мне жизнь. Моя жизнь вас совершенно не касается.
   Холли Грейс поиграла браслетом от Перетти.
   - Я поймала ваше радиошоу, когда ехала по Девяностому шоссе в  Хондо,
чтобы навестить старого приятеля, и  была  так  поражена,  что  едва  не
слетела в кювет.  У  вас  получилось  действительно  прекрасное  шоу.  -
Оторвав взгляд от браслета, она посмотрела на Франческу ясными  голубыми
глазами. - Далли был очень огорчен, когда вы так  внезапно  исчезли.  Не
могу порицать вас за то, что вы так сильно обозлились, узнав обо мне, но
вам действительно не следовало уезжать, вначале не поговорив с  ним.  Он
очень чувствителен.
   Франческа, перебрав возможные  варианты  ответов,  отвергла  их  все.
Ребенок сильно толкнул ее под ребра.
   - Знаете, Френси, у нас с Далли был когда-то ребенок, мальчик, но  он
умер. - На лице Холли Грейс не отразилось  никаких  эмоций:  она  просто
констатировала факт.
   - Знаю.  Мне  очень  жаль.  -  Слова  прозвучали  так  натянуто,  что
показались неуместными.
   - Если вы носите в себе ребенка Далли  и  не  дадите  ему  знать,  то
сильно упадете в моем мнении.
   - Этот ребенок не его, - сказала Франческа. - У меня была интрижка  в
Англии, прямо перед отъездом. Это ребенок того мужчины, но он женился на
какой-то женщине-математичке, еще не зная, что  я  забеременела.  -  Эту
историю она придумала  в  автомобиле;  она  была  лучшей  из  всех,  что
Франческе удалось придумать за такое короткое время, и  единственной,  в
которую, возможно, поверит Далли,  когда  услышит.  Ей  удалось  послать
Холли Грейс один из своих прежних надменных взглядов. - Боже правый,  уж
не думаете ли вы, что я, вынашивая ребенка Далли, не  затребовала  бы  с
него финансовую помощь? Я не настолько глупа!
   Она заметила, что задела чувствительную струнку  Холли  Грейс,  и  та
слегка  подрастеряла  былую  уверенность  в  себе.  Франческе   принесли
охлажденный чай; она сделала  глоток,  затем  помешала  чай  соломинкой,
пытаясь  выиграть  время.  Стоит  ли  рассказать  о  Ники  подробнее   в
подтверждение лжи или лучше ничего не говорить?  Ведь  нужно  же  как-то
сделать эту историю более складной.
   - Далли так любит детей, - продолжила Холли Грейс. - Он  не  верит  в
необходимость абортов, независимо от обстоятельств, и  именно  этот  вид
лицемерия я ненавижу в мужчинах больше всего. Кроме  того,  если  бы  он
знал, что у вас от него ребенок, он бы, возможно, взял развод и  женился
на вас.
   Франческа вспыхнула от гнева.
   - Я вам не объект для проявления милосердия. Я  не  нуждаюсь  в  том,
чтобы Далли на мне женился! -  Она  с  трудом  заставила  себя  говорить
мягче. - И потом, что бы вы ни думали обо мне, я не из тех  женщин,  что
заставляют одного мужчину отдуваться за ребенка другого.
   Холли Грейс поиграла оберткой от соломинок, оставленной на столе.
   - Почему вы не сделали аборт? Будь  я  на  вашем  месте,  сделала  бы
непременно.
   Франческу удивило, с какой легкостью та спряталась за фасадом богатой
девушки. Она устало пожала плечами:
   - - Кто помнит о необходимости заглядывать в календарь  из  месяца  в
месяц? К тому времени когда я поняла, что произошло, было уже поздно.
   Они почти не разговаривали, пока  не  прибыл  заказ  Холли  Грейс  на
тарелке размером с западный Техас.
   - Вы уверены, что ничего не хотите отсюда попробовать? Ожидается, что
я сброшу фунта четыре до возвращения в Нью-Йорк.
   Не будь Франческа в таком  отчаянном  положении,  она  бы  непременно
рассмеялась, глядя, как еда медленно стекает через края тарелки, образуя
на столе лужицы. Решив направить разговор в другое русло,  она  спросила
Холли Грейс о ее карьере.
   Холли Грейс зарылась в самый центр своей первой "энчилады".
   -  Разве  вы  никогда  не  слышали  эти  ток-шоу,  где  интервьюируют
знаменитых  моделей,  а  они  в   один   голос   заявляют:   какое   это
очаровательное занятие, но вместе с тем и тяжелая работа?
   Что до меня, то могу сказать, что все они лгут,  не  краснея,  потому
что мне в жизни не доводилось получать столько легких денег. В  сентябре
у меня даже будут пробы для телевизионного шоу. - Отложив  вилку,  Холли
Грейс принялась  поливать  соусом  из  зеленого  перца  все  подряд,  за
исключением разве что своих босоножек  от  Феррагамо.  Отбросив  с  лица
прядь волос, она взяла "тако", но, не донеся до рта, изучающе посмотрела
на Франческу. - Как жаль, что вы  такого  маленького  роста.  Я  знаю  с
десяток фотографов, которые, увидев вас, решили бы,  что  попали  в  рай
земной, будь вы на шесть дюймов выше.., и, разумеется, не беременны.
   Франческа ничего не  ответила,  и  Холли  Грейс  тоже  погрузилась  в
молчание. Она отложила свой "тако", так и не попробовав, и вонзила вилку
в центр холмика из пережаренных бобов, водя ею в разные стороны, пока не
образовалось углубление, контуром напоминающее крылышко ангела.
   - Обычно Далли и я не лезем в  любовные  дела  друг  друга,  но,  мне
кажется, в данном случае я не могу удержаться.  У  меня  нет  абсолютной
уверенности, что вы говорите правду, но и причин, по которым  вы  можете
мне лгать, найти не могу.
   Франческа  почувствовала  проблеск  надежды,  но  удержала  на   лице
совершенно отсутствующее выражение.
   - Меня не очень-то волнует, верите вы мне или нет.
   Холли Грейс продолжала  ковырять  вилкой  в  бобах,  отчего  крылышко
ангела превратилось в окружность.
   - Он очень чувствителен в вопросах, связанных с  детьми.  И  если  вы
лжете мне...
   Желудок Франчески стянулся в узел, и она пошла на рассчитанный риск:
   - Полагаю, я бы только  выиграла,  если  бы  сказала  вам,  что  этот
ребенок его.  Определенно,  мне  тогда  удалось  бы  получить  некоторую
наличность.
   Холли Грейс ощетинилась, словно львица, бросающаяся на защиту  своего
детеныша:
   - Не забивайте себе голову идеями насчет вымогательства, потому  что,
клянусь  Богом,  я  в  суде  расскажу  все  услышанное   здесь.   И   не
рассчитывайте, что я буду  сидеть  в  стороне  и  наблюдать,  как  Далли
выбрасывает доллары, помогая вам воспитывать ребенка от другого мужчины.
Вам понятно?
   Франческа скрыла облегчение за  аристократическим  изгибом  бровей  и
усталым  вздохом,  дававшими  понять,  что  эта  тема  слишком   скучна,
настолько скучна, что жаль тратить слова на ее продолжение.
   - Господи, вы, американцы, просто помешались на мелодраме.
   Взгляд Холли Грейс стал жестким.
   - Френси, не вздумайте его этим шантажировать! Возможно, наш с  Далли
брак и далек от совершенства, но это не означает, что каждый из  нас  не
прикроет другого от пули.
   Франческа извлекла из  кобуры  собственный  шестизарядник  и  глянула
сквозь ствол:
   - Холли Грейс, ведь это вы спровоцировали нашу стычку.
   Делайте что хотите. - "А уж я позабочусь о себе, -  яростно  подумала
она. - И о том, что мне принадлежит".
   Нельзя сказать, что Холли Грейс посмотрела на Франческу по-новому, но
она и не сказала ни слова. Когда с едой было покончено, Франческа первой
схватила чек, хотя и не могла себе этого позволить. В течение нескольких
дней она с беспокойством  наблюдала  за  главными  дверями  станции,  и,
поскольку Далли не появлялся, решила, что Холли  Грейс  держала  рот  на
замке.
 
*** 
 
   Сульфур-Сити   был   маленьким   непривлекательным   городком;    его
единственным предметом притязаний на известность был праздник Четвертого
июля, или День независимости, организация которого  считалась  лучшей  в
стране главным образом по той причине, что торговая  палата  каждый  год
брала напрокат карусель у Биг Дэна, руководителя  бродячего  шоу  Дикого
Запада, и устанавливала ее в центре арены для  родео.  Помимо  карусели,
арену по периметру окружала цепочка палаток и шатров, выходившая  за  ее
пределы, к автомобильной стоянке с гравийным покрытием. Под  расписанным
белыми  и  зелеными  полосами  шатром   леди   из   фирмы   "Таппервеэр"
рекламировали машинки для приготовления чипсов из латука, а  подсоседним
тентом окружная легочная  ассоциация  демонстрировала  глянцевые  снимки
пораженных  болезнью  органов.  Производители  орехов   пекан   изводили
пятидесятников,  раздававших  брошюрки  с   изображениями   обезьян   на
обложках; от палатки к палатке шныряли дети, хватая  пуговицы  и  шарики
только для того, чтобы оставить их у загонов с животными, где  запускали
хлопушки и бутылочные ракеты.
   Франческа неуклюже пробиралась через  толпу,  направляясь  к  дальней
палатке Кей-ди-эс-си, при  ходьбе  выворачивая  носки  туфель  наружу  и
прижимая руку к пояснице, побаливавшей  со  вчерашнего  дня.  Хотя  было
только десять утра, ртутный столбик уже достиг отметки девяносто  четыре
градуса по Фаренгейту, и по ее телу струился пот. Франческа  мечтательно
посмотрела  на  аппарат  Киваниса,  выбрасывавший  порции  мороженого  в
вафельных конусах, но через десять минут ей уже надо было выйти в эфир с
интервью  победительницы  конкурса  "Мисс   Сульфур-Сити",   и   времени
задерживаться не было. Какой-то скотовод среднего возраста  с  заросшими
седой щетиной щеками и толстым носом, задержав  шаг,  уставился  на  нее
долгим оценивающим взглядом. Франческа не удостоила  его  вниманием.  На
последнем  месяце  беременности,   явственно   читающемся   по   животу,
выпирающему словно  дирижабль,  она  вряд  ли  являла  собой  воплощение
объекта сексуальных  домогательств.  Разве  что  человек  был  маньяком,
помешанным на беременных.
   Она почти добралась до палатки Кей-ди-эс-си,  когда  до  нее  донесся
звук одинокой трубы с площадки около загона для телят, где разогревались
члены школьного джаз-банда. Повернув голову, она увидела высокого  парня
с копной падающих на глаза каштановых волос, прижимающего к губам трубу.
Заиграв первые такты мелодии "Янки Дудль Денди",  парень  повернулся,  и
раструб инструмента засверкал на солнце. От ослепительного блеска  глаза
Франчески начали слезиться, но она была не в силах отвести взгляд.
   Этот момент, казалось, повис вне времени,  а  солнце  в  небе  Техаса
жарило вовсю, белое и безжалостное. Запахи  горячего  поп-корна  и  пыли
смешивались с ароматами навоза и  бельгийских  вафель.  Две  мексиканки,
переговариваясь по-испански, прошли мимо с ребятишками, свисавшими с  их
пышных  телес  словно   кружевные   шали.   Вагончики   карусели   шумно
прогромыхали  по  рельсам,  где-то  рядом  в  воздух  взлетела   цепочка
хлопушек, и внезапно Франческа поняла, что принадлежит всему этому миру.
   Она стояла  совершенно  неподвижно,  постепенно  растворяясь  в  этих
запахах и видениях.