ютовала ему и исполнила приказание.
   - Есть, сэр.
   - Спрячьте в карман свое идиотское остроумие! - рявкнул он во  второй
раз. - Держитесь подальше  от  моих  игроков,  слышите  меня!  Эти  люди
находятся здесь, чтобы делать свою работу, а не гоняться за юбками.
   И это было только начало. Он говорил долго и довольно  бессвязно,  во
всяком случае, она не всегда могла его понять. Иногда жилы  на  его  шее
натягивались, а лицо краснело, как  бывало,  когда  он  орал  на  судью.
Наконец он остановился, чтобы перевести дух.
   Она послала ему  кривую  улыбочку  и  засунула  кончик  указательного
пальца в рот.
   - В чем дело, Пудди? Разве вы никогда не целовали девушку в баре?
   Казалось, он был  ошеломлен,  словно  ни  одна  женщина  ни  разу  не
говорила ему такого. Господи, какой он милый.  Милый  и  сексуальный,  и
огромный, и гадкий. Умммм мрррр...  Женщине  придется  приложить  немало
стараний, чтобы приручить его.
   Она зябко передернулась.
   Это потребует постели. И запах жасмина  будет  вливаться  в  открытое
окно.  И  легкий  скрип  колеса  ветряной  мельницы  будет  долетать  до
мансарды.
   Она поднялась.
   Юная Элизабет могла  бы  укротить  его  своими  тлеющими  фиолетовыми
глазами, и ее маленькие  белые  грудки  выбросились  бы  ему  навстречу,
словно ванильные булочки из кружевных чашечек ее лифчика.
   Ой-й-й! Он вернулся домой, к  ней,  этот  воющий  по  ночам  на  луну
мужчина Опять пьяный Беспутный Пахнущий виски и дешевым одеколоном  этой
шлюхи по имени Лулабелл. Но он все  еще  не  пресыщен,  этот  человек  с
горячей кровью и горячей плотью. Только одна женщина может удовлетворить
его.
   Иди ко мне, малыш Тебе будет хорошо со мной. Я - настоящая женщина, и
я знаю, как укротить моего мужчину Легкой походкой она подошла  к  нему;
ее влажные губы были полуоткрыты, локон светлых волос падал на  ресницы,
каждая клеточка ее кожи вбирала в себя жар его тела и готовилась опалить
его своим собственным зноем. Почему она вообще боялась его, такая пылкая
и опасная кошка? Пусть поймет, что она за  женщина.  Пусть  почувствует,
как полыхает ее пекло.
   - Фэб?
   Она остановилась перед ним и ухватилась  за  его  кулаки,  большие  и
тяжелые, как гири. Она заглянула в  его  цвета  морской  волны  глаза  и
поняла, что ей незачем бояться его  силы,  потому  что  он  сам  отлично
понимает, кто здесь босс, а кто - нет.
   Она выгнула дугой спину и  прислонилась  к  нему.  Она  была  кошкой,
охваченной жаром, и она поцеловала его раскрытыми губами,  сбросив  одну
босоножку, чтобы потереться голой ступней о грубую  ткань  его  джинсов.
Чувство веселой  радости  прошлось  волной  по  ее  телу,  подкрепленное
осознанием собственного могущества. Почему она так боялась секса,  когда
это так легко, так естественно?
   Он издал негромкий, хриплый горловой звук, а может быть, она сама это
сделала. Их губы были соединены, а руки  сцеплены,  и  она  не  позволит
страху помешать ей.  Его  язык  действовал  как  опытный  взломщик.  Она
твердила себе,  что  она  достаточно  женщина,  чтобы  ответить  на  его
страсть, и расслабляющий подсознание алкоголь позволит ей  довести  дело
до конца. Затем, возможно, она будет свободна.
   - Фэб. - Он прошептал ее имя, он не пытался больше орать на нее.  Его
огромные пальцы мяли ее тело, и руки поднимались все выше.
   - Не останавливайся, - взмолилась она. - Не  имеет  значения,  что  я
скажу. Не останавливайся.
   Пораженный, он отшатнулся от нее:
   - Ты действительно этого хочешь?
   - Да.
   Проходили секунды, ее слова медленно укладывались  у  Дэна  в  мозгу.
Разочарование охватило его, потом накатило отвращение, а  следом  пришел
цинизм. Чему он удивляется? Ему  следовало  бы  сразу  понять,  что  Фэб
обычная похотливая сучка.  Просто  ей,  как  Вэлери,  нужно  поиграть  в
кошки-мышки. Все ее "нет" в ту воскресную ночь означали "да". Она играла
с ним, и он попался на удочку.
   Он устало поглядел на нее. Ее огромные, улетающие с лица глаза влажно
мерцали. Неужели так трудно было  намекнуть  на  простое,  неусложненное
соитие в постели? Без  всяких  умственных  завихрений.  Без  выкрутасов.
Просто - немного улыбки и  добрый,  полноценный,  здоровый  американский
секс.
   Внезапно его обуяла ярость. Подобная  той,  которая  охватила  его  в
баре, когда он  увидел  Бобби  Тома,  раскатавшего  на  нее  губу.  Она,
возможно, щупала его под столом. Терлась об него этими  длинными  голыми
ногами. Касалась его рук своими  выпиравшими  сосками.  Подогревала  его
целым мешком дерьма. Не останавливайся, даже если я скажу  "нет",  Бобби
Том. На самом деле я имею в виду "да".
   Может быть, Вэлери так достала его, но  похоже,  что  женщины  в  его
стране безнадежно сошли с катушек. Они то желают вбить тебе пару высоких
каблуков в грудь, то просят приковать их наручниками к  спинке  кровати.
Середины для них, как оказывается, не существует.
   Он ходил этой тропой сотни раз, и у него  нет  ни  малейшего  желания
изображать из себя крутого парня. Сегодня он положит этому конец.
   - Как скажешь, малышка.
   Похоже, Фэб  не  смутил  издевательский  оттенок  в  голосе  Дэна,  а
возможно, она просто не распознала его. Ей  было  так  хорошо,  что  она
ничего не боялась. Он вскинул руку к ее  затылку  и  намотал  ее  пышные
волосы на кулак. Другая рука потянулась к пуговкам на вороте платья. Его
ладонь коснулась ее груди, и ткань распахнулась.
   Он  фыркнул,  увидев  простой  белый  лифчик.  Есть  много   способов
затягивать игру, но все они были ему не по нраву. Ее голые плечи ощутили
холодок, идущий от кондиционера, когда он рывком опустил лиф  ее  платья
вниз, поймав ее руки в ловушку. Он трудился теперь  над  тремя  жесткими
крючками, пришитыми к эластичной ленте ее лифчика.
   - Ты уже выросла, малышка,  но  ты  явно  не  Долли  Партон.  Загляни
как-нибудь в магазин нижнего белья на Виктория-стрит. Там есть  вещички,
которые сильно облегчают мужчине работу.
   Насмешка,  крывшаяся  в  его  голосе,  чуть  притушила  ее   радужное
настроение. Она попыталась высвободиться из мягких тисков,  охватывающих
ее локти, но в этот миг он справился с лифчиком,  и  ее  груди  свободно
упали.
   - Проклятие!
   Тихо произнесенное слово было скорее междометием, чем бранью.
   Прежде чем она успела понять, что произошло,  он  завел  ее  руки  за
спину и стиснул оба запястья одной рукой. Это грубое движение  вздернуло
ее  груди  кверху,  и  чувство  абсолютной  беспомощности,  которое  она
ощутила, вызвало во всем ее существе легкий трепет паники.  Он  наклонил
голову. Жаркое дыхание  обожгло  ее  кожу  одновременно  с  покалывающим
прикосновением шершавой  щеки.  Он  толкнул  правый  сосок  языком.  Тот
превратился в кусочек гальки. Он взял его в рот и прихватил зубами.
   У нее появилось странное  чувство,  будто  каждая  косточка  ее  тела
изогнулась. Это ощущение было таким возбуждающим, что она забыла о своих
руках. Он перешел ко второй груди, проделав с ней то же, что и с первой.
Ноги ее подкосились.
   Его рука скользнула под подол короткого  платья  и  легла  на  бедро.
Паника вернулась. Она знала, что ей надо  освободиться,  иначе  случится
нечто ужасное. Его пальцы двинулись вверх.
   - Подожди, - прошептала она. Она попыталась отстраниться, но его руки
были выкованы из стали. - Пусти" меня.
   - И не подумаю.
   - Я хочу этого.
   - Верю, что хочешь.
   - Дэн!
   - Все, что леди угодно.
   Он ослабил тиски, но лишь на мгновение,  потребовавшееся  ему,  чтобы
одним рывком сдернуть с нее платье. Оно мягким кольцом упало к ее ногам.
Бюстгальтер соскользнул следом, и она осталась стоять перед ним в  одних
хлопчатобумажных  трусиках.  На  левой  ноге   ее   тускло   поблескивал
наколенный браслет.
   - Ты, похоже, совсем не хочешь тратиться на белье.
   Она опять не доверяла ему. Она попыталась схватить свою одежду, чтобы
прикрыть себя, но прежде чем она смогла до нее дотянуться, он поднял  ее
на  руки  и  понес  в  спальню.  Когда  он  бросил  ее  на  кровать,  ее
единственная босоножка слетела.
   Он навис над ней, но не как супермен  из  безумных  фантазий,  а  как
реальный мужчина. Он молча выпутывался из грубой  ткани  своей  рубашки,
обнажая прекрасно разработанную  грудь  с  выпуклыми  буграми  мускулов;
вздувшиеся,  словно  веревки,  вены  оплетали   его   бицепсы.   Густые,
завивающиеся в мелкие кольца  волосы  покрывали  его  торс,  образовывая
перевернутый треугольник, вершина которого, сбегая по твердому, плоскому
животу, исчезала за поясом его джинсов.
   Она  знала,  что  он  ежедневно  занимается  поднятием   тяжестей   в
гимнастическом зале, и по вечерам видела, как он описывает круги  вокруг
тренировочного поля, но все же не  была  готова  к  такому.  Его  мощное
мускулистое тело поразило ее. Все мечтания юной Элизабет вылетели из  ее
головы. Она почувствовала  себя  восемнадцатилетней  девственницей.  Она
вознамерилась шутить шутки с профессионалом, когда на деле не смогла  бы
управиться и с любителем.
   Он еще  раз  бросил  взгляд  на  ее  груди  и  расстегнул  пояс.  Она
ухватилась за край кровати.
   - Отпусти это.
   -  Нет.  -  Она  подтянула  конец  стеганого  одеяла  к   подбородку,
одновременно откатываясь к противоположной стороне кровати.
   - Все идет по схеме.
   Склонившись, он ухватил ее за колено и бросил спиной на подушки.
   Она  тихонько  испуганно  вскрикнула.  Целеустремленное,  неколебимое
выражение этих холодных зеленых глаз вновь вызвало в ней волну  ледяного
ужаса. Она уцепилась за одеяло, прикрываясь им как щитом.
   - Пожалуйста, Дэн...
   Ее голос прозвучал беспомощно, а не строго; она поняла, что полностью
утратила контроль над ним.
   - Это ведь ты хотела немного поиграть?
   - Нет. Я...
   - Заткнись! - Он расстегнул "молнию" на джинсах. - Ну-ка  покажи  мне
свои сиськи еще раз.
   Его грубость больно задела ее и придала сил. Она соскочила с  кровати
и заметалась по комнате. Смутно она слышала, как он проворчал ей вслед:
   - Я слишком стар для этого.
   Она схватила влажное полотенце, которое валялось на стуле, и ринулась
в прихожую к двери. Она почти выскочила в коридор, когда  он  перехватил
ее.
   - Ты даже безумнее, чем Вэл! - Он круто развернул ее, ухватив за руку
выше локтя. - На тебе ничего  не  надето.  Ты  хочешь,  чтобы  тебя  все
увидели?
   - Мне наплевать. - Она заплакала; сердце тяжело билось. - Я  говорила
тебе, чтобы ты прекратил.
   - Ты также велела мне не слушать никаких твоих возражений,  и  я  это
самое и делаю.
   Он легко подхватил ее на руки, словно она ничего не весила,  и  понес
ее назад в спальню, где опять бросил на развороченную постель.
   - Я не стану  лупить  тебя,  поэтому,  если  ты  этого  хочешь,  тебе
придется поискать другую конюшню. ,.
   Он тяжело опустился  на  колени,  затем  произнес  почти  равнодушным
тоном:
   - Как тебе хочется, чтобы это было? Она поняла,  что  это  произойдет
вновь, и вскрикнула. В следующую секунду он уже лежал на  ней,  закрывая
ей рот ладонью.
   - Господи, - прошипел он. - Не так громко. Грубая ткань  его  джинсов
царапала ее бедра. Он смотрел на нее скорее презрительно, чем сердито.
   Она обезумела, когда поняла, чего он  хочет.  Слезы  брызнули  из  ее
глаз. Она продолжала извиваться всем телом,  пытаясь  высвободить  ноги.
Она  даже  укусила  его  за  локоть,  и  он  отдернул  его  с   сердитым
восклицанием.
   - Хватит! - Он оттолкнул ее от себя, тряся головой. - Я долго пытался
быть либеральным и понимающим, но теперь подаю в отставку.
   Она была так поражена, что прекратила сопротивляться.
   Он вскочил на ноги.
   - Я заведен  как  черт,  но  я  лучше  запрусь  в  ванной  комнате  с
экземпляром "Пентхауза", чем буду продолжать эти первобытные  игры.  Мне
наплевать на все твои выверты, потому что я прекращаю издевательство над
собой. Мне до  чертиков  надоело  чувствовать  себя  каким-то  папуасом,
которому дадут лишь после того, как он  пропляшет  боевой  танец.  -  Он
навис над ней. - Если хочешь знать мое мнение, у тебя достаточно зарубок
на спинке твоей кровати, чтобы  поиметь  немного  больше  чувственности,
когда дело доходит до мужчин. - Уперев руки в бедра, он смотрел на  нее.
- Начиная с этого момента, я обещаю вести себя по собственному разумению
и, как только мне окажут сопротивление, тут  же  пошлю  все  к  дьяволу,
невзирая на то что меня просили прежде не обращать на это внимания.
   Пораженная, она молча глядела на него.
   - Может быть, мне самому, ради  разнообразия,  хочется  почувствовать
чье-то желание! - воскликнул он. - Может быть, и мне бы понравилось быть
привязанным к спинке кровати! Неужели я многого хочу?
   Понимание  приходило  медленно.  Она  вспомнила,  что   действительно
шепнула ему не останавливаться, что бы она при  этом  ни  говорила.  Она
вспомнила о его уродливых отношениях с Вэлери, и, когда все это  до  нее
дошло, облегчение было таким острым, что к горлу ее  подступил  какой-то
комок.
   Он тяжело сел на край кровати, заложив руки между сдвинутых  колен  и
бездумно глядя на дверь гостиной.
   - Возможно, это Божья кара. Когда мне было за  двадцать,  я  принимал
участие во многих кутежах с обязательной групповухой, так что мне теперь
никак не удается вернуться на исходные рубежи.
   Она натянула одеяло до подбородка.
   - Дэн.., ох... Могу я что-то сказать?
   - Нет, если разговор пойдет о хлыстах  и  собачьих  ошейниках.  -  Он
помедлил. - Или о группах более двух человек.
   Комок в ее горле поднялся еще выше. Она издала кашляющий звук:
   - Нет.
   - В таком случае хорошо.  Давай.  Она  заговорила,  обращаясь  к  его
спине, тщательно подбирая слова:
   - Ты не  совсем  правильно  меня  понял.  Когда  я  просила  тебя  не
прекращать.., этого, даже  если  я  стану  возражать,  я  имела  в  виду
поцелуи. Ты действительно.., ммм.., прекрасно целуешься. -  Она  сделала
глубокий вздох, начиная понемногу справляться с собой.  -  Я...  У  меня
была пара замыканий. Ну, не замыканий, это не то слово. Скорее это можно
назвать аллергией. Как бы то ни было, когда я целуюсь с мужчиной, у меня
порой возникает такая реакция.
   Он повернулся к ней, наморщив лоб. Она умолкла. Его грудь смущала ее.
Его великолепный бюст, отлитый в бронзе, сделал бы честь  любой  галерее
искусств.
   Она с трудом сделала глотательное движение.
   - Я просто пыталась пояснить тебе, что, если у меня  появится..,  эта
реакция.., ты мог бы отчасти...
   - Не обращать на нее внимания?
   - Верно. Но дальше было другое... Когда мы уже не  целовались.  Когда
ты  трогал  меня...  -  Комок  в  ее  горле  исчез.  -  Я  просила  тебя
остановиться уже по этому поводу.
   Его глаза потемнели от сострадания:
   - Фэб...
   - Когда я говорю "стой", я именно это имею в виду. Всегда. - Она  еще
раз глубоко вздохнула. - Никаких кривотолков, никаких измышлений.  Я  не
похожа на твою бывшую жену, и жажда насилия над собой - не моя  игра.  В
моем понимании "стоп" и означает "стоп".
   - Я понял и приношу извинения. Она  знала,  что  разразится  слезами,
если он еще раз пожалеет ее.
   - Насчет этой аллергии при поцелуях... - Он потер свой подбородок,  и
ей показалось, что в его глазах вспыхнули озорные искорки. - На  случай,
если мы решим как-нибудь поцеловаться еще. Вдруг у тебя  опять  появится
эта реакция и ты скажешь: а ну-ка  Дэнни,  постой!  Надо  ли  мне  будет
останавливаться?
   Она опустила ресницы.
   - Да. Я, кажется, уже поняла, что в любом деле нужна четкость.
   Потянувшись к ней, он провел пальцами по ее щеке.
   - Теперь у нас все в порядке?
   - Да.
   Она хотела подняться и подобрать свою одежду, но  он  коснулся  ее  с
такой нежностью, что ей расхотелось двигаться. Она  вновь  почувствовала
закипающий в нем жар и поняла, что  он  собирается  поцеловать  ее.  Она
больше его не боялась. Более того, что-то похожее на  желание,  кажется,
загорелось и в ней - не всепожирающий огонь, но маленькое, уютное пламя.
   - Тебе не нравится мое нижнее белье? - шепнула она.
   - Нет. - Он слегка прикусил ее нижнюю губу. -  Но  мне  нравится  его
содержание - целиком и полностью. Кончики его пальцев пробежали вдоль ее
позвонков. Поцелуй был осторожным и длительным.
   - Дэн?
   - Умммм.
   - Ты говорил, что не хочешь  никакого..,  ну,  ты  знаешь..,  никаких
выкрутасов.
   Она почувствовала, как он напрягся, и почти утратила смелость, ибо он
отодвинулся от нее.
   Откинувшись на подушки, притиснутые  к  спинке  кровати,  и  все  еще
кутаясь в одеяло, она выпалила скороговоркой:
   - Это совсем не так лихо закручено, как  ты  думаешь.  Действительно,
это не так.
   Он недоверчиво хмыкнул:
   - Предупреждаю вас, леди, я становлюсь все консервативнее - с  каждой
минутой.
   Отвага покинула ее.
   - Забудем об этом.
   - Мы уже так далеко зашли; к тому же тебе надо расслабиться.
   - Я просто... Не имеет значения.
   -  Фэб,  если  то,  что   происходит   сейчас   между   нами,   будет
прогрессировать, ставлю восемьдесят против одного, что мы станем  близки
в течение этой ночи. Тебе лучше поведать мне, что у тебя на уме. Иначе я
буду опасаться, что ты в самый  неподходящий  момент  или  залаешь,  как
собака, или попросишь называть тебя Говардом.
   Она неуверенно улыбнулась:
   - У меня не такое богатое воображение. Я хотела спросить... Я имею  в
виду, не стал ли бы ты возражать, если бы мы... - Она  запнулась,  потом
попыталась снова:
   - Если бы мы притворялись, что я...
   - Укротительница львов? Надсмотрщица в тюрьме?
   - Девственница,  -  прошептала  она  и  почувствовала,  что  ее  щеки
вспыхнули от смущения. Он с удивлением взглянул на нее:
   - Девственница?
   Она опустила глаза, униженная тем, что ей пришлось открыться.
   - Забудь это. Забудь, что я что-либо говорила.
   Давай просто сделаем это.
   - Фэб, дорогая, что происходит? - Он провел указательным  пальцем  по
ее губам.
   - Ничего не происходит.
   - Ты можешь сказать мне все. Я постараюсь понять. Я  немало  выслушал
исповедей, особенно в  спальнях.  Тебе  что  -  захотелось  вернуться  в
прошлое?
   - Что-то вроде этого, - пробормотала она.
   - У меня не очень богатый опыт общения с девственницами. Фактически я
не припоминаю, что у меня когда-либо была девственница. Тем не  менее  я
предполагаю, что смогу что-нибудь придумать. - Затем его глаза сузились.
- Я не должен притворяться, что тебе шестнадцать или что-то в этом роде?
Эти шуточки меня не прельщают.
   - Мне тридцать три, - шепнула она.
   - Ты такая старушка?
   Он уже подсмеивался над ней, и это ее немного задело.
   - Почему бы и нет.  Может  быть,  я  из  тех  синих  чулков,  которые
сторонятся мужчин. Или нечто вроде этого.
   - Это уже интересно.
   Большие пальцы его рук меж тем осторожно массировали ее тело в районе
ключиц - над самой кромкой прижатого к груди одеяла.
   - Я уже и не надеюсь теперь, чтобы женщина вроде тебя  позволила  мне
еще раз взглянуть на то, что ты там прячешь.
   -  Без  сомнения,  не  позволю,  пока  ты  не  перестанешь   говорить
непристойности.
   - Я не буду этого делать.
   - Ты это делал. Ты приказал мне показать тебе мои... Он прижал  палец
к ее губам:
   - Это был не я. Только очень  невоспитанный  человек  может  говорить
подобные вещи.
   Она ослабила хватку. Он медленно  вытянул  одеяло  из  ее  пальцев  и
обнажил ее тело до полоски, намятой резинкой трусиков.
   - А теперь мужчина вроде меня будет с удовольствием  любоваться  всем
этим.
   Несмотря на свои  слова,  он  даже  не  опустил  глаз,  он  продолжал
вглядываться в ее лицо.
   Не успев даже сообразить, что происходит, она  уже  гладила  его.  Ее
своевольные пальчики бегали по его груди и плечам, огибая  выпуклости  и
забираясь в ложбины.  Он,  перемещаясь,  целовал  ее  подбородок,  губы,
уголки рта. Потом, привстав на локтях, оглядел ее груди.
   Их много лет рисовал Флорес, но Артуро никогда не смотрел на нее  та