льке, чтоб его случайно не потерять.
   Время от времени посвечивая  на  пол  и  высматривая  очередные  кровяные
пятнышки, он двинулся к выходу, продолжая бормотать:
   - Так, в этом углу плесень на потолке... Течет  где-то...  Да,  надо  еще
думать и думать... Раечка, так кто, по-твоему, хозяином числится?
   - Не знаю, родной. Ключ мне  дали,  на  всякий  случай.  Если  пожар  или
затопление  какое,  чтоб  аварийщикам  дверь  не  ломать.  Я  тут  вроде   и
техник-смотритель как бы. А на ком все это числится - хрен его знает. Говорю
тебе, скорее всего ЖЭК, по-теперешнему РЭП. Вот туда и иди, справляйся.
   - Ладно, - зевнул Агафон, - вылезать отсюда пора. Подумаем,  стоит  ли  с
этим делом связываться.
   - Правильно, - согласился Налим - возни - обалдеть!
   - А вообще-то, - не согласился Гриша,  -  если  не  полениться,  тут  все
шикарно оборудовать можно. Сами же про погребок с люстрами говорили.
   - На это бабок нужно много. А у нас все в обороте,  "нала"  не  много.  -
Агафон еще при Курбаши работал какое-то время на вышибании долгов и  не  раз
слышал от должников подобные отговорки.
   Поднялись во двор, и на душе у всех  стало  теплее,  прохладный  и  сырой
летний день показался чуть ли не тропической жарой.  Слишком  уж  мрачным  и
похоронно-холодным было это заведение времен "холодной войны".
   - Спасибо  вам,  Раечка,  за  познавательную  экскурсию!  -  поблагодарил
Агафон. - Может, еще наведаемся, если решим вопрос положительно.
   - А может,  бутылочку  взять,  с  хорошего  знакомства-то?  -  предложила
дворничиха. - Для сугреву и с устатку? А то еще простудитесь...
   - Нет, мы за рулем, - сказал  Агафон,  уничтожающе  поглядев  на  Налима,
который был явно настроен на компромисс. -  Разве  вот  Гриша  вам  компанию
составит. У него сегодня маленький облом  в  личной  жизни  вышел.  С  Галей
поссорился.
   - Это с лахудрой этой? - презрительно хмыкнула Рая. -  Это  не  облом,  а
наоборот, удача, считай. Ну что, сбегаем за пузырьком?
   - Пошли, - согласился Гриша.
   Раиса, которой не  терпелось  употребить  халявно  заработанные  финансы,
забежала домой оставить телогрейку, а Агафон и Налим, усевшись в автомобиль,
распрощались с гостеприимным хозяином.
   - Если надоест ни хрена не делать, - сказал Агафон, - загляни на рынок  к
Жоре Толстому. Он ни Льву, ни Алексеям не родственник, но весит прилично. Он
там парнями заведует, "барсиками". Скажешь, что от  меня.  Возьмет  тебя  на
стажировку. Если понравишься - будешь по десять "лимонов" в месяц иметь.
   Выехали со двора через арку,  немного  прокатились  по  улице  Матросова,
притормозили у дома 12.
   - Опять в общагу пойдем?  -  поинтересовался  Налим.  Агафон  ответил  не
сразу, поглядев куда-то вдоль улицы. Метрах в пятидесяти от их  машины  Эля,
Лариса и Лида катили инвалидную коляску с Олегом.  Похоже,  они  только  что
выехали из промежутка между домами, того самого, через  который  в  недавнюю
роковую ночь Ростик Воинов отправился на последнюю прогулку.
   - Нечего нам пока в общаге делать, - произнес Агафон.  -  Вон  они  идут.
Что-то нет у меня желания с ними беседовать. Не дай Бог напугаем.
   - Ты что, думаешь, это они Ростика на шматки  покромсали?  -  недоверчиво
пробормотал Налим. - Уж больно круто...
   - Я этого не говорил, - возразил Агафон. - Я даже не знаю точно, были они
в бомбоубежище или нет.  Но  то,  что  Ростика  вытащили  из  туннеля  через
бомбоубежище, - почти однозначно. Конечно, по  идее  надо  бы  взять  анализ
крови, которой в бомбоубежище наляпано до фига  и  больше.  Но  такую  возню
могут себе только менты позволить. Нам ведь дело в прокуратуру и  в  суд  не
сдавать.
   - Но ошибиться тоже не хотелось бы... - поосторожничал Налим. - Если  они
ни при чем, а мы на них время потратим, то Сэнсей по головке не погладит...
   - А мы и не будем ошибаться. Мы подумаем и разложим все по полочкам.  Вот
смотри: мы видели, что в туннеле кровь?  Видели.  Капли  исчезают  только  у
самого выхода. То ли уже вся стекла к этому времени, то ли они нашли во  что
его завернуть.
   -  Я  это  и  сам  понимаю,  -  досадливо  произнес  Налим,  которому  не
понравилось, что ему пытаются разжевать все, будто малому ребенку. - Но ведь
по идее, если бы они труп бросили там, в подземелье, его бы и сейчас еще  не
нашли. Верно? На  фига  же  им  рисковать  и  вытаскивать  его,  причем  уже
засветло, и подбрасывать между гаражами?
   - Ну, давай прикинем.  -  Агафон  достал  из  "бардачка"  визитку,  вынул
блокнот, ручку и начал наскоро набрасывать чертежик. Через пару минут у него
получилось вот что:

   - Видишь крестик между буквами "г" и "а"? Вот это место, где  нашли  труп
Ростика. Отсюда всего ничего до выхода из  бомбоубежища.  Метров  десять,  в
крайнем случае, пятнадцать. Хотя в три с копейками уже  светло,  но  еще  не
так, чтобы очень. Вероятность, что кто-то глянет в  окно  и  чего-то  не  то
увидит, - небольшая. Так что не так уж сильно они и рисковали.
   - Но все-таки...
   - Понимаешь, те, кто убивал, хотели, чтоб об этом убийстве сразу  узнали.
Поэтому мне окончательно ясно: никакая коробка  тут  ни  при  чем.  Убивали,
чтобы отомстить. А может быть, и для того, чтобы припугнуть таким  зверством
кого-то другого. Например, кого-то из тех, чьи гаражи рядом  стоят.  По  обе
стороны прохода. Вот об этом надо  с  Наливайко  поговорить.  Что  за  люди,
отчего, почему...
   - Но ты ведь, по-моему, все-таки девок подозреваешь?
   - Две из них были последними, кто видел Ростика живым. Это раз. Но они не
блондинки и стрижены коротко. А вот у третьей, той, что подталкивает коляску
со спины, волосы длинные, золотистого цвета. Но -  обрати  внимание!  -  они
закручены на голове во что-то типа шарика. А это значит, что  она  шпильками
пользуется. Возможно, такими, как я нашел.
   - Но все-таки не верится, чтоб они... - пробормотал Налим.
   - Я тебе еще раз повторю: не утверждаю я, что они резали, голову рубали и
так далее. Но вполне могли по их наводке какие-нибудь мальчики это  сделать.
Или даже дяденьки, допустим, которые состоят с ними в нежной дружбе.
   - Понимаешь, - сказал Налим, - не могу я поверить, чтобы  девки,  которые
так  заботятся  об  Олеге,  могли  кого-то  другого  подставить  под   такую
крантовку.
   - Эх, Налим, гребена мать, - сочувственно вздохнул Агафон, - молодой  ты,
жизни не знаешь. Вот  эти  две,  мелкие,  с  которыми  мы  уже  знакомились,
пожалуй, на большие заподлянки не  способны.  Но  припомни:  Ростик  их,  по
данным японской разведки, напоил чем-то и оттрахал обеих. Ясно, конечно, что
вначале они балдели, а потом устыдились. Конечно, мы все с  их  слов  знаем,
как на самом деле было, сразу не  разберешься.  Вполне  могли  эти  девочки,
обидевшись на Валеру-Ростика, пожаловаться на него знакомым мальчикам,  даже
не думая, что из этого выйдет. Они, может,  считали,  будто  мальчики  этого
наглого  дядю  припугнут  и  чуть-чуть  морду  начистят.  А  на  самом  деле
получилось совсем резко. Мальчики оказались наколотые или накуренные,  пошли
вразнос, охренели от крови и уделали Ростика от всей души.  Но  есть  другой
вариант. Ростик, как я слышал, в команде у Черного был. И вполне мог быть на
чем-то с сутенерами завязан. А если, допустим, они во время прогулки с  этой
третьей бабой встретились, то у нее могли тоже найтись знакомые для подобной
работы. Уловил?
   - Все это придумки твои, - проворчал Налим, -  ты  даже  не  знаешь,  чьи
шпилька и пуговица. И волос неизвестно чей. Мало ли белобрысых баб в городе?
И вообще, может, эта пуговица от мужской куртки? Опять же то, что она шлюха,
мы только от Гальки слышали. А она сама прошмондовка еще та.  Как  известно,
всем проституткам очень хочется на других баб наклепать. Вор, как  известно,
всегда кричит: "Держи вора!"
   - Не могу сказать. Налим, что у тебя логика хромает, - похвалил Агафон. -
В связи с этим придется нам съездить еще по  одному  адресу.  Пожалуй,  даже
сначала съездим туда, а потом к Наливайко.
   Как раз в этот момент  девушки  и  коляска  с  инвалидом  развернулись  и
двинулись обратно,  довольно  быстро  приближаясь  к  "девятке",  стоящей  у
тротуара.
   - Смотри, - сказал Агафон, глазами  указывая  Налиму  на  Ларису.  На  ее
безрукавке не хватало одной пуговицы...
   Непонятный роман
   "Девятка" сорвалась с места и укатила так быстро, что ни девушки,  ни  их
подопечный даже не обратили на нее внимания.
   - Олеженька, - пропела Эля, - смотри, солнышко пробилось.  Сейчас  погода
разгуляется...
   - Нет уж, лучше такая, как сейчас, - сказал инвалид. - Не хочу, чтоб было
солнце. Пусть все время пасмурно и дождик. И гулять я ненавижу. Все пялятся,
всем охота поглядеть...
   - Зря ты, Олежек!  Тебе  надо  гулять,  дышать  свежим  воздухом.  Верно,
малышки?
   - Конечно, - поддержала старшую подругу Лариса. - Ты в  последние  месяцы
стал намного лучше выглядеть, потому что каждый день гуляешь.
   - Ну да, - хмыкнул Олег, - лучше стал выглядеть, руки-ноги отросли...
   - Не надо опять про  это!  -  попросила  Лида.  -  Если  ты  будешь  себя
доводить, то у тебя опять начнет болеть.
   - Ну и пусть болит. Умереть хочу. Понимаешь?
   - Не глупи, - строго сказала Эля, - ты нам нужен.  Нам!  Всем  троим.  Мы
тебя любим и умереть не дадим.
   Она положила руки ему на плечи, погладила по шее.
   - Это правда? - спросил Олег.
   - Абсолютная. Ты лучший из всех парней на этом свете.
   -  Врешь.  Утешаешь,  да?   Я   не   верю   вам.   Просто   вам   приятно
благотворительниц изображать. Тебе квартира моя нужна, верно? Так выходи  за
меня замуж. А потом отрави побыстрее. И будет у тебя три комнаты с мебелью.
   - Дурачок. Мелешь какую-то чушь. Сам придумал или кто подсказал?
   - Кто мне подскажет? - усмехнулся Олег. - Я,  кроме  вас,  ни  с  кем  не
общаюсь. Вы даже от патронажной сестры отказались.
   - Мы что, хуже ее все делаем? - удивилась Эля.
   - Нет. Но я вам не верю.
   - Хорошо, допустим, я такая сучка, что на твою квартиру претендую.  Ну  а
Ларка с Лидкой? Они-то почему? И почему, ты думаешь, мы друг другу глотки не
перегрызаем из-за твоей квартиры? Хоть над этим поразмысли.
   - Давайте не будем ругаться! - проворковала Лида.  -  Разве  и  без  того
всяких пакостей мало?
   - Правда, давайте не будем! - Лариса взяла Олега  за  искалеченную  руку,
подняла вверх раздвоенную культю и поднесла  этот  клешнебразный  обрубок  к
губам.
   - Хорошо, - сказал Олег, - тогда идемте домой. И вообще, давайте по улице
не ходить. Только в парк - и все. Не могу я  взглядам  прохожих  привыкнуть.
Каждый будто говорит: "Ну что, навоевался? Заработал крестик?"
   - Неправда, - возразила Эля, - все просто тебя жалеют.
   - Не обращай внимания на то, что всякие козлы  на  тебя  глаза  пучат,  -
произнесла Лариса. - у них мозгов нет. Хотя руки и ноги целы.
   - Пожалуй, и правда пора домой...  -  заметила  Эля.  Они  ускорили  шаг,
свернули через арку во двор, въехали в подъезд.
   - Иди ко мне на ручки! - пригласила Эля и, подхватив парня за подмышки, в
котором, несмотря на увечья, было не меньше пятидесяти килограммов,  подняла
его на руки как ребенка.
   - Надорвешься когда-нибудь, - пробормотал Олег.
   - Своя ноша не тянет. Девчонки, берите коляску и не отставайте.
   Наверняка ей было тяжело, дышала она неровно и, дойдя до третьего  этажа,
заметно покраснела от натуги. Малярши тоже намучились,  прежде  чем  донесли
доверху коляску.
   - Садись, маленький! - Эля бережно опустила Олега в  коляску.  Потом  она
достала связку ключей и, отперев дверь, придержала ее, пока  Лариса  и  Лида
закатили коляску в квартиру.
   - Вот он, родной склеп... - вздохнул Олег.
   - Кушать не хочешь? - спросила Лариса.
   - Что ты спрашиваешь? - проворчала Эля. - Его бы воля, он бы и ложки супа
не ел. Вечно: "Не хочу, не буду!" И так совсем уж похудал. Отнесла на  этаж,
веса не почуяла.
   - Это ты просто уже натренировалась, - усмехнулся Олег. -  А  вообще  зря
все это... Зря мучаетесь! Все зря!
   - Не бубни, - строго сказала Эля, - сейчас  как  миленький  будешь  есть.
Лариска, ставь обед подогреваться, а ты, Лидусик, иди белье меняй.
   - Выпить дадите? - спросил Олег. - Рюмочку, перед едой...
   - Дадим. Но только рюмочку, ни миллиграммом больше.
   - Споить боитесь? Правильно. Напьюсь -  все  разнесу,  мебель  переломаю,
бутылками кидаться начну, в окошко выпрыгну... Эля погладила его по щеке.
   - Я люблю, когда ты шутишь.  Это  хорошо.  Тебе  это  полезно,  а  мне  -
приятно.
   - Рад  был  доставить  тебе  удовольствие.  Лариса  ушла  в  кухню,  Лида
завозилась в спальне, а Эля покатила коляску к письменному столу.
   - Ну, покажи, как ты умеешь брать ручку  со  стола.  А  то,  может  быть,
врешь?
   - Ничего я не вру. Умею...
   Олег вытянул вперед свою правую клешню  с  двумя  уродливыми  "пальцами",
сооруженными хирургом из лучевых костей и плоти,  выглядящую  жутковато,  со
следами швов, какими-то неровностями,  шрамиками  и  бугорками,  а  затем  с
заметным усилием сдвинул "пальцы" клешни. Потом  опять  раздвинул,  повторил
это упражнение несколько раз и, убедившись, что сухожилия  и  мышцы  кое-как
подчиняются, потянулся к ручке.
   - Второй рукой помогай, подхватывай, - посоветовала Эля.
   - Заткнись! - зло огрызнулся Олег. - Я сам! Сам сумею! С  первого  раз  у
него не получилось, клешня не смогла плотно ухватить тонкий  предмет.  Ручка
выпала, откатилась по столу в  сторону.  Олег  покраснел,  яростно  засопел.
Все-таки пришлось ему пустить в дело вторую клешню. Пододвинув левой культей
авторучку к краю стола, он просунул ее  между  "пальцами"  правой  культи  и
крепко, насколько это было возможно, зажал ручку в клешне.
   - Молодец! Какой ты молодец! - воскликнула Эля. - Мне бы ни за что так не
суметь.
   - Молчи лучше, - произнес Олег. - Не дай Бог, чтобы тебе  такое  пришлось
уметь. Я тут, пока ты вчера дежурила, даже сумел написать пару слов.
   - Покажи!
   - Я лучше еще раз напишу. - "Пальцами" левой  культи  Олег  пододвинул  к
себе  листок  бумаги,  а  правой,  в  которой  была  зажата  ручка,  стал  с
напряжением выводить на бумаге огромные корявые буквы. Надпись  была  такая:
"Эля. Лара. Лида. Олег".
   - Ой, как здорово получается! - воскликнула Эля. - Совсем хорошо, правда?
   Подошла Лида и подтвердила:
   - Конечно, очень хорошо. Все буквы понятные.
   - А ты можешь еще написать? - спросила Эля. - Например: "Я вас люблю!"
   - Могу. Только мне не хочется это писать.
   - Почему?
   - Потому что это не те слова, которыми можно бросаться. И шутить  с  ними
нельзя. Не те слова, понимаешь?
   - Разве ты нас не любишь?
   - Не знаю... Не спрашивай, а то отвечу что-нибудь не то.
   - Хорошо. Позже поговорим на эту тему. Ну,  тогда  напиши  что-нибудь  из
букваря: "Мама мыла раму..."
   - Это можно. - Олег начал выводить буквы, но тут послышался голос Ларисы:
   - Можно кушать идти! Все готово.
   - Потом допишешь. - Эля  вынула  ручку  из  Олеговой  клешни,  развернула
коляску и повезла своего подопечного в кухню.
   На столе уже стояли тарелки с салатом из огурцов и лука, был нарезан хлеб
и домашнее копченое сало (Лиде из деревни прислали), разлита на четыре рюмки
водка.
   - Вот она, родименькая! - лицо Олега озарилось улыбкой.
   - Одну, не больше! - строго сказала Эля. - Не ной  -  второй  не  нальем.
Ладно! Чтоб пилось, и елось, и еще хотелось!
   Олег обеими культями осторожно поднес рюмку ко рту,  наклонил,  выпил  до
дна, поставил на стол и сказал:
   - Хорошая, жизни добавила.
   - Закусывай, - Эля подала ему хлеб с салом. Олег взял его левой  клешней,
откусил кусочек, другой, собрался было положить остаток на тарелку.
   - Ешь! Не сачкуй! Так,  молодец.  Теперь  открывай  пасть,  буду  салатом
кормить.
   - Я сам, я ложкой сумею... - Лариса вложила черенок ложки в культю Олега,
и тот довольно ловко стал зачерпывать салат.
   - Здорово получается, верно, девчонки? - сказала Эля. - Давай, давай, мой
хороший! Витамины, самое оно!
   Со щами у Олега так удачно не  получилось.  Первую  ложку  он  пролил  на
штаны.
   - Ничего, ничего! - утешила Эля. - Не все сразу. Просто у тебя  рука  еще
не привыкла и устает. Потренируешься - и все будет нормально.  Ну,  давай  я
тебя покормлю, маленький...
   И, забрав у Олега ложку, она стала кормить его, как годовалого младенца.
   - Дуй! Суп горячий, не обожгись... Хлебушек сам возьмешь? Хорошо, бери...
Ой, как ловко взялся! Молодец, Олежек, умница!
   Когда с первым было покончено, настало  время  макарон  с  котлетами.  Их
Олегу пришлось скармливать  с  вилки,  потому  что  управиться  сам  с  этим
инструментом он не сумел. Зато компот из кружки смог выпить  сам,  удерживая
ее двумя культями.
   - Молодец! Хороший мальчик! - похвалила Эля. - Сейчас отдохнешь немножко,
подремлешь... Телевизор включить?
   - Не надо. Они там опять Чечню показывать будут. Я лучше посплю.
   - Ну, тогда поехали. А вы, малышки, посуду мойте, ладно?
   Эля отвезла Олега в спальню, откинула  одеяло  с  кровати,  которую  Лида
застелила чистым бельем. Олег беспокойно заерзал на коляске. Потом  смущенно
пробормотал:
   - В туалет надо...
   - Господи, проблема-то! Сейчас отвезу. Не переживай.
   - Ну что делать, если я такой? Не привыкну никак...
   Эля подкатила его к туалету, открыла дверь.
   - Тебе по-большому или по-маленькому?
   - По-большому.
   - Цепляйся, - Эля нагнулась, Олег обнял ее обрубками за шею. Она  подняла
Олега на руки и, расстегнув штаны, сняла их с него вместе с  трусами.  Потом
осторожно усадила на стульчак. Олег, чтоб не потерять  равновесие,  уцепился
культями за  никелированные  скобы,  привинченные  к  стенам  поблизости  от
унитаза.
   - Облегчайся! - сказала Эля, закрывая  дверь.  -  Смотри  осторожнее,  не
свались!
   В это самое время в квартиру позвонили. Звонки были не простые, а  хорошо
знакомые, условные: длинный-короткий-длинный. Открывать пошла Лида.
   - Не спеши, - остановила ее Эля. - Дай я сперва гляну...  Она  припала  к
"глазку" и увидела того, кто ее вполне устроил, Дверь  открыла,  не  задавая
лишних вопросов.
   - Привет, девушки!  -  сказал,  входя  в  квартиру,  плотный  мужичок  со
спортивной сумкой на плече.
   - Здорово, - скорее осклабилась, чем приветливо улыбнулась,  Эля.  -  Как
обычно?
   - Именно. - Мужик расстегнул "молнию" на сумке. - Грузи.
   - Сейчас принесу.
   Эля вышла и через пару минут вернулась с  небольшой  картонной  коробкой.
Мужик открыл  ее,  в  коробке  лежало  несколько  более  мелких  упаковок  с
ампулами, без этикеток и маркировки. Он пересчитал ампулы, вытянул из  сумки
несколько пачек стотысячных купюр, подал Эле.
   - Пересчитывай.
   Эля отдала пачки Ларисе, та ушла  в  глубь  квартиры,  откуда  послышался
характерный  шум,  производимый  счетчиком  купюр,  обычно  употребляемым  в
банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это  время  мужик  с
Элей словом не обмолвились.
   - Нормально, - доложила Лариса.
   - Свободен, - сказала Эля так, будто в ее воле было оставить  тут  мужика
навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.
   - Все, - объявила Эля, - больше никого не ждем, верно?
   - Ага, - отозвалась  Лида.  -  На  звонки  не  отвечаем,  к  телефону  не
подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.
   - А мне на работу только вечером, - сообщила Эля. Тут донесся шум воды из
туалета.
   - Олежка стучится, - доложила Лида с легкой усмешкой. - Помочь, Элечка?
   - Включи воду в ванной... А ты, Ларисенок, сделай ему  чистые  трусики  и
майку.
   Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.
   - Все? - спросила она. - Сделал  дело?  Ну,  давай  помогу  тебе  чистоту
навести.
   - Слушай, - пробормотал Олег, - неужели так всегда будет? Сколько еще так
можно жить, а?
   - Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.
   - Помереть лучше...
   - Отвяжись! Не бол