как это знал я, что здесь шестьдесят лет назад  разбился
НЛО.  Потому  что  обломки  некой  металлоконструкции  серебристого   цвета,
торчащие из-под снега,  могли  принадлежать  обычному  самолету,  вертолету,
какой-нибудь ступени от ракеты, свалившейся сюда, в тайгу,  после  старта  с
Байконура. Две или три погнутые, даже витые, балки двутаврового  сечения,  а
между ними - некие трубчатые искривленные хреновины, напоминающие  шпангоуты
и стрингеры, на которых висели куски обшивки, оплавленные и рваные.
   Лусия пробежала мимо, даже не остановившись.  Возможно,  "Черный  камень"
показал ей что-нибудь другое, более  соответствующее  той  иллюзии,  которая
внушалась несчастной мышке.
   Еще через двадцать метров между двумя елками я обнаружил второй обломок -
оплавленный кусок обшивки, скрученный в широкую спираль. Больше всего он был
похож на колоссально увеличенную токарную стружку синевато-стального цвета.
   Долго я и эту штуку не  разглядывал.  Мне  показалось,  что  следы  Лусии
изменились. Похоже, она перешла на шаг. Отпечатки ног  стали  заметно  ближе
друг к другу. Мне захотелось прислушаться - а нет ли ее поблизости?
   Но нет, скрипа шагов я  не  услышал.  Пришлось  идти  дальше,  по  следу.
Обогнул группу елок, потом еще одну, перевалил через  небольшой  бугор...  И
тут след пропал.
   Нет, он не свернул куда-то в сторону и не исчез за елками.  Впереди  была
трехметровой ширины полоса чистого  пространства,  протянувшаяся  метров  на
двадцать. И где-то в пятнадцати метрах от меня  цепочка  следов  обрывалась.
Начисто. Будто с последним шагом Лусия оторвалась от земли и  воспарила  как
ангел.
   Конечно, можно было представить себе и такой финт. Если  "Черный  камень"
был способен облегчить вес Лусии, чтоб  она  не  проваливалась  в  снег,  то
вполне мог И вовсе лишить ее веса. Но еще проще было подумать, что весь след
Лусии, а может быть, и сам ее побег был чистой галлюцинацией, наведенной  на
меня этой гадской штуковиной.
   На всякий случай я пригляделся к окружающим деревьям,  к  снегу.  Никаких
примет, дающих более реальное объяснение исчезновению следов Лусии.
   Поблизости не имелось никаких деревьев, на которые, допустим, Лусия могла
бы запрыгнуть. И след не возобновлялся, скажем, метрах  в  пяти  справа  или
слева от последнего отпечатка.  Такие  фокусы  проделывают  зайцы:  запутают
петлями преследующую их  лису,  а  потом,  отпрыгнув  далеко  в  сторону  от
собственных следов, сбивают рыжую с толку.
   Нет, никуда в сторону Лусия не прыгала. Я сделал на лыжах петлю диаметром
метров тридцать, даже заглянул под  елки,  словно  рассчитывал  увидеть  ее,
укрывшуюся, как зайчиха. Но научная мышка  была  слишком  крупным  зверьком,
чтоб найти там убежище. Вертолетом ее сняли, что ли? Но даже самую маленькую
винтокрылую тарахтелку в небе не спрячешь,  я  бы  увидел  ее  или  хотя  бы
услышал. Даже паралет или дельталет не унес бы Лусию незаметно.
   Я вернулся на то место, где остановился, увидев обрыв  следа.  Еще  разок
присмотрелся.  Нет,  ничто  не  подсказывало,  куда  могла   деться   Лусия.
Вспомнился рассказ Дмитрия Петровича насчет "запрета" для баб на прогулки по
зоне. О ведунье Агафье, исчезнувшей без следа.
   И тут мне показалось, будто там, где обрывается  след,  воздух  чуть-чуть
струится. Сперва думал - почудилось. Потом убедился, что нет,  действительно
прозрачная полоска воздуха, в метр шириной, отчетливо колебалась, двигалась,
искажала контуры теней, отброшенных на снег, деревьев, находившихся ниже  по
откосу воронки. Точь-в-точь как над трубой прогоревшей печи.
   Опять пришлось обратиться к собственной памяти и выкопать оттуда то,  что
слышал из уст Гриши Середенко, Вовика, Славика и остальных  "военнопленных".
Такую же штуку они видели на какой-то полянке неподалеку от сопки Сохатской,
когда шли по следу Женькиного снегохода... Стоп! Но ведь  Женька-то  проехал
эту полянку нормальным образом. И добрался до заимки самым обычным способом.
Значит,  этот  "струящийся  воздух",  через  который  прокатились  на  лыжах
соловьевцы, действовал не все  время.  В  обычное  время  это  была  простая
полянка, а по заказу "Черного камня" могла превратиться в некий  "телепорт",
или что там еще бывает, для ускоренного перемещения  людей  туда,  куда  это
надо проклятому параллелепипеду. Зачем-то ему понадобилось перебросить  весь
отряд Сурена прямо на заимку - он взял  и  перебросил  их.  Даже  Сарториуса
смутил при этом, тот стал поспешно "крещеные" пули делать.
   Правда, соловьевцы никаких особенных выгод от этой  самой  "телепортации"
не приобрели. Но и не проиграли, впрочем, тоже. Просто этот гадский "Камень"
ускорил столкновение между нами и ими. Ему, видимо, было бы очень неприятно,
если б Сурен и другие, проплутав на лыжах по тайге, не успели выйти к заимке
до начала пурги. Тогда бы побоище могло и не состояться.
   Значит, этой черной погани все равно, кому помогать, лишь бы вредить роду
человеческому.  Такой  вывод  я  сделал  неожиданно  для  самого   себя.   И
одновременно  ощутил  большое  желание  приблизиться  к  полосе  струящегося
воздуха. Если я туда сунусь, возможно, попаду туда же, куда и Лусия.  Однако
полного убеждения в этом не было. С чего  я  решил,  будто  "Черному  камню"
хочется, чтоб мы с Лусией поскорее встретились? Может, ему угодно  распихать
нас в разные концы зоны или в разные районы земного шара. Никто  не  мог  бы
дать и гарантии, что, сунувшись в "телепорт" или как его там, я  не  окажусь
вообще в другой галактике. Середенко и его балбесам  было  проще.  Они  едва
успели перепугаться, когда их силой потащило  в  этот  самый  "телепорт",  а
потом р-раз! - и оказались на подступах к заимке. И подумать не успели, куда
их может вынести. А я успел подумать, отчего мне стало еще страшнее и... еще
больше захотелось испытать судьбу. Невзирая на то,  что  мой  горький  опыт,
приобретенный в этой чертовой зоне, мне подсказывал: "Куда ты лезешь,  осел!
Это же "Черный камень" тебя соблазняет! Да он может запросто  выкинуть  тебя
без скафандра в открытый космос или на планету с атмосферой из сероводорода.
Сдохнешь от запаха дерьма!"
   Самым простым решением было дернуть отсюда по своим  собственным  следам,
наплевав и на Лусию, и на "Черный камень". Ведь шансов,  что  научную  мышку
удастся спасти, не было никаких. Я сознавал, что с "Черным  камнем"  мне  не
справиться.  Прав  был  виртуальный  Сарториус:  мы  по  сравнению  с   этой
хреновиной - жалкие букашки. Он вертит нами как хочет,  представляет  нашему
сознанию всякие фантастические картинки. Заставляет делать то, что он хочет.
Против него наши ГВЭПы - техника, сама по себе кажущаяся невероятной! -  что
жалкие шарманки против симфонического оркестра. Он их  легко  подавляет  или
обращает против нас. Да, его периферийные устройства вроде бы не выдерживают
"крещеных пуль". Но кто поручится, что это тоже не имитация? И вообще, что я
сейчас вижу, реальность или очередную галлюцинацию?
   Странно, но от этого мне стало даже как-то проще. А  что  я,  собственно,
потеряю, если попробую? Ну, допустим, жизнь. Так она ж все равно не  вечная.
Рано или поздно сдохнешь. Райское блаженство ни у  какого  Бога  и  никакими
молитвами не вымолить. Еще сознавая  себя  Ричардом  Брауном,  давным-давно,
думал над этим и мечтал лишь об одном: чтоб после  смерти  НИЧЕГО  не  было.
Потому что если попы правы, то жариться мне на сковородке.  Впрочем,  вечная
жизнь, по-моему, пытка в любом варианте. Даже в раю.
   В общем, помирать мне было не  страшно.  Гораздо  хуже  представить  себе
какую-нибудь идиотскую ситуацию. Например, прибегу я на заимку  перепутанный
и начну бубнить насчет "Черного камня" и его злодейских шуточек, а Чудо-юдо,
похекивая в бородищу, будет слушать  не  перебивая.  А  потом,  когда  я  со
скорбью в голосе доложу о пропаже Лусии, хмыкнет и заметит: "Надо же, а мы и
не знали! Выходит, Зинуля в бане какое-то привидение отпаривает!" Может быть
такое? Запросто!
   И хотя здравый голос подсказывал, что  эта  хохма  специально  изобретена
super-Black Box`ом, чтоб затащить меня в свои гнусные сети, я его слушать не
стал. Меня словно бы за ноги кто потянул и  заставил  двинугь  лыжу  вперед.
Цап-царап! - и я уже перестал быть сам себе хозяином.
   Все было точно так, как рассказывал Гриша. Теперь уже там, где я до этого
видел только струящийся воздух, у самого последнего следа  сеньориты  Рохас,
виделась некая прямоугольная полупрозрачная-полузеркальная "стенка"  высотой
метра два и шириной около метра. Она и впрямь была похожа на пласт желе  или
заливного, поставленный вертикально. Я  назвал  "стенку"  прямоугольной,  но
это, строго говоря, было не совсем верно. Резких линий и граней,  отделяющих
ее от окружающего воздуха,  не  просматривалось.  Гелеобразное,  колышущееся
образование постепенно переходило в самый обычный воздух.
   Наверно, если б эта самая "стенка" была из кирпича или  бетона,  я  легко
сумел бы ее объехать. Размером она была с  обыкновенную  дверь.  Собственно,
она и являлась дверью по своему назначению.
   Я испытал то же, что  и  Гриша  Середенко  со  товарищи:  потерю  чувства
собственного  веса,  легкое   головокружение   и   утрату   ориентировки   в
пространстве. Мне довелось увидеть свое тело зыбким, как кисель,  и  ощутить
полное бессилие перед той таинственной мощью, которая втянула  меня  в  этот
"кисель", точнее, в воздух, равный по плотности воде.
   Казалось бы, я должен был захлебнуться или задохнуться, но  не  случилось
ни того, ни другого. Сверкнула вспышка!
   КОНТАКТ
   Поморгав глазами после временной слепоты, вызванной вспышкой, я убедился,
что   ко   мне   "Черный   камень"   отнесся    намного    хуже,    чем    к
середенковцам-соловьевцам. Он не выкинул меня в открытый космос и не перенес
в другую галактику, но и на заимку не возвратил. Я очутился там, где  меньше
всего хотел очутиться - на дне кратера сопки "Котловина". Что это далеко  не
лучшее место на Земле, догадаться нетрудно.
   Я, как был на лыжах, вместе со всем вооружением и снаряжением оказался на
"самом дне дна". Super-Black Box затащил меня не только на дно  "Котловины",
но и на дно  относительно  небольшой  воронки,  похожей  на  лунный  кратер,
которых, как я помнил по кинокадрам из фильма, снятого сержантом  Кулеминым,
в "Котловине" было полно. Эта имела десять метров в поперечнике и  не  менее
трех в глубину.  Такую  могла  оставить  неплохая  авиационная  фугаска  или
приличных размеров болид.
   Будь дело летом, мне пришлось бы попыхтеть намного больше, прежде  чем  я
сумел бы выбраться. Весной и осенью я наверняка бы  вымок  и  измазюкался  -
талый снег и дожди заполнили бы воронку водой. Но сейчас была зима,  воронку
до половины занесло снегом и с одной стороны  намело  пологий  "мостик",  по
которому я "лесенкой" вылез из ямы.
   Однако, когда я огляделся  и  увидел  стометровые,  отвесные,  почти  без
выступов, скалы, у меня появилось нехорошее чувство,  что  в  этот  каменный
мешок я угодил  надолго,  если  не  до  конца  дней.  Без  веревок,  крюков,
карабинов, горных ботинок и прочего даже думать о подъеме не стоило.
   Вчера ночью, стоя на краю обрыва и глядя в темный провал, освещенный лишь
мелкими костерчиками догоравших обломков, разбросанных взрывом на  не  очень
большой площади, я мог разглядеть - да и то еле-еле  -  не  больше  четверти
кратера. Остальная территория была погружена в кромешный мрак.  Теперь,  при
дневном свете, я смог в полной мере осознать, в какое гиблое место попал  по
собственной дурости и злой воле "Черного камня".
   Здесь не было ни одного деревца или самого дохлого кустика, а только снег
и камни да еще обгорелые обломки вертолета. Я с тоской подумал  о  маленьком
запасе  провизии,  оставшейся  в  избушке.  Тут  ни  хвоей,  ни  шишками  не
пропитаешься. Может, в вертолете что-нибудь осталось?
   Груда обломков, почерневших от огня, громоздилась в полусотне  метров  от
меня, а отдельные куски металла, непонятные  ошметки  и  головешки  валялись
повсюду. Конечно, уже ничего не горело  и  не  дымилось,  однако  во  многих
местах обломки валялись посреди проталин, заполненных льдом.
   Там, где располагалась основная куча металлолома, где топливо сразу после
взрыва полыхало вовсю (этого фейерверка я вчера уже не застал),  снег  стаял
совсем и даже успел испариться. Так что непосредственно вокруг места падения
больших обломков мрачно чернела выжженная земля. Надеяться, что там  уцелело
что-то съестное, было наивно.
   Кроме того, я вовремя вспомнил, что  где-то  под  кучей  обломков  должен
находиться  "Черный  камень".  Что  он  затеял?  Уморить  меня  голодом  или
заморозить можно было, и не затаскивая сюда. Можно было заставить  покончить
с собой самыми разнообразными способами, начиная от прыжка с обрыва в кратер
- ста метров с  лихвой  хватило  бы,  чтоб  разбиться  всмятку  -  и  кончая
банальным выстрелом в  лоб  той  самой  "крещеной"  пулей,  которая,  строго
говоря, была  моей  единственной  надеждой  хоть  как-то  воздействовать  на
поведение "Камня".  Значит,  гадский  параллелепипед  замыслил  нечто  иное.
Может, вывезти куда-нибудь и, как говорил почтальон Печкин,  "в  поликлинику
сдать, для опытов"? А что? Запросто. Посижу тут маленько, глядишь, и дождусь
какой-нибудь "тарелки" или "огурца". Выйдут оттуда  "длинные-черные"  ростом
под три метра, возьмут под белы руки - и  унесут  как  младенчика.  А  потом
ищи-свищи  -  в  другой  галактике.  Посадят  в  виварий  как  мыша,  начнут
проверять, что на меня действует, а что нет. Хорошо,  если  сразу  цианистый
калий на мне попробуют - быстро  и  без  хлопот,  все,  кто  травились,  так
говорят. А если касторку? Или фенолфталеин?
   Впрочем,  инопланетяне,  говорят,  народ  образованный.  Может,  повезет,
посадят в питомник, будут смотреть, как я  в  неволе  размножаюсь.  Если  не
заставят это делать почкованием или еще как-нибудь вегетативно, для чего  от
меня будут руки-ноги на черенки отпиливать, то еще ничего, вытерпеть  можно.
Но если у этих ребят наука ударилась в мичуринскую биологию и начнут из меня
гибрид с акулой или крокодилом сооружать, то тут призадумаешься. Или мозги в
кого-нибудь пересадят, ради эксперимента. В того же крокодила,  например.  А
потом выпустят куда-нибудь в Лимпопо и будут интересоваться тем, как у  меня
образ жизни изменился.
   Фигня, лезшая в голову, могла происходить от  "Черного  камня".  Если  он
действительно  там,  под  обломками  вертолета,  то   может   достать   меня
элементарно, раз за пять километров отсюда в избушке достал.
   Я уже понимал, что мне от него никуда не деться. Либо это он мне  внушил,
либо я сам себя уговорил, что упираться бесполезно. Поэтому я решил  подойти
поближе к обломкам вертолета, чтобы хоть поглядеть на эту пакость в  натуре.
Параллелепипед, мать его так!
   И я пошел. Страха, по крайней мере такого, как вчера  ночью,  когда  мимо
меня проходили "длинные-черные", не чувствовалось. Веселого настроения  тоже
не возникало, не тянуло на обычный в  таких  случаях  висельный  юмор.  Была
глухая апатия - полный дофенизм или пофигизм. Мне  сейчас  было  все  равно,
долбанет ли меня "Черный камень" ГВЭПом в режиме "Д"  или  "О",  наведет  на
меня очередную галлюцинацию или расцелует в обе щечки. Он - хозяин,  а  я  -
раб.
   Но когда я подошел ближе  к  выпотрошенному  вертолету,  то  ощутил,  что
воздух впереди меня стал  заметно  плотнее.  Это  было  совсем  не  то,  что
наверху, где оборвался след Лусии Рохас. Тут  никакого  "холодца"  не  было,
воздух оставался равномерно прозрачным,  никаких  колебаний  и  струений  не
просматривалось. И если там меня втягивало в эту "дверь", то  теперь  совсем
наоборот - отпихивало. Точнее, лишь  пыталось  отпихнуть,  так  как  едва  я
подумал, что это очередная  имитация,  уплотнение  исчезло,  и  мне  удалось
пройти еще пару шагов. Потом  преграда  возникла  вновь.  Я  опять  подумал,
ничего не  произнося  вслух:  "Ерунда,  мозги  пудрит"  -  и  воздушный  щит
отодвинулся  назад.  Правда,  недалеко.  Еще   на   два   шага.   Когда   он
почувствовался в третий раз, я понял, что "Камень" не желает подпускать меня
ближе. Боится, что ли? "Щит" отодвинулся на шаг, но  нажимать  дальше  я  не
решился. Ясно, если "Черный камень" запрещает, лезть дальше не  нужно.  Коли
он не хочет пускать, то все равно не пустит, и если сейчас просто  уплотняет
воздух, то потом, увидя мою настырность, может применить чего покрепче. Да и
возможно, что super-Black Box действует в интересах  сохранения  моей  жизни
или моего здоровья. Мало ли какие излучения идут от "Черного камня"!  Может,
если я ближе подойду, меня какая-нибудь болезнь одолеет, типа лучевки.
   Я остановился и стал ждать дальнейших указаний. Ждать,  чего  это  чудище
еще придумает, какие еще охмурения нашлет на мои бедные мозги, в  которых  я
уже полностью разуверился. Я даже не был уверен в том, что нахожусь именно в
"Котловине", а не где-то еще. Практически все,  что  меня  окружало  сейчас,
могло быть иллюзорным, придуманным. Даже я сам,  например.  Что,  если  я  -
Коротков-Баринов - вообще не существую,  а  только  придуман  этим  чертовым
"Камнем"?
   Прямых указаний от "Камня" - в смысле "Кр-ругом! Бегом! Об стенку  лбом!"
-  не  поступило.  Вместо  этого  я  почувствовал  легкое,  поначалу   почти
незаметное,  но  постепенно  усиливающееся  "щекотание"  где-то  в   области
затылка. Чуть позже это "щекотание" стало  ощущаться  как  жжение.  Примерно
такое, какое я испытал в детдомовские времена, когда мой  лучший  друг  Саша
Половинке, раздобыв где-то лупу,  сфокусировал  солнечные  лучи  у  меня  на
макушке. Мы тогда в пятом классе учились. Серьезного  ожога  я  не  получил,
дело завершилось беззлобно-дружеской потасовкой, но  воспоминание  осталось.
Прежде всего, как ощущается жжение,  причиняемое  не  поднесенной  к  голове
спичкой или накаленным гвоздем, а пучком солнечных лучей, собранных  в  одну
точку. И вот сейчас, много лет спустя, я испытывал нечто похожее.
   Я обернулся. Ни Саши Половинке, ни лупы,  разумеется,  не  увидел,  да  и
солнце светило с другой стороны. Но жжение не проходило. Я почесал  затылок,
покрутил головой - нет,  ни  фига  не  прошло.  Даже  усилилось.  Мне  вдруг
почудилось, будто некий злодей, имея на  вооружении  "винторез"  с  лазерным
прицелом, перемещается там, наверху, вдоль края обрыва, и красная точка  уже
поставлена мне на затылок. Реально такого быть, естественно, не  могло.  Моя
голова меняла положения намного быстрее, чем сумел бы перебегать  по  обрыву
самый прыткий снайпер. Однако жжение  ощущалось  в  одной  и  той  же  точке
затылка, куда бы я ни поворачивал голову.
   Когда я положил ладонь на затылок, вроде бы прикрыв голову от воздействия
"лазера", то должен был бы ощутить жжение на тыльной стороне кисти руки.  Ан
нет, по-прежнему припекало затылок. Только тут я вспомнил,  что  у  меня  на
голове паралетный шлем, а под ним - подшлемник  с  металлической  сеткой.  В
голове что-то щелкнуло, в  глазах  мигнуло.  Жжение  разом  прекратилось,  я
ощутил, что и шлем, и подшлемник с моей головы никуда не исчезали.
   Правда, вместо этого появилось точно такое же жжение на переносице. Почти
инстинктивно я опустил со шлема на лицо защитные очки. Теперь почти все лицо
было закрыто, даже нос я упрятал под защиту подшлемника.
   И тут неожиданно заговорила рация, о существовании  которой  я  стал  уже
забывать. Последними словами, долетевшими до моих ушей по  радиосвязи,  были
отчаянные крики Чуда-юда:
   "Проснись!  Проснись,  идиот!  Отвернись  от  ГВЭПа!   Немедленно!"   Это
произошло за  несколько  секунд  до  того,  как,  подчиняясь  отцовскому  же
приказу, но уже пришедшему через мозговую микросхему, я ударил из  ГВЭПа  по
НЛО... Тогда эти радиовопли на какое-то время  вывели  меня  из  сумеречного
состояния, в которое я погрузился на последнем этапе полета.