товой "Маркизы", кто гнал  лезть  туда
второй раз? Ромеро пожалел? Да на хрен он мне сдался! Думаю, попадись я  ему
три часа назад, когда мы были еще у Эухении, он бы из меня решето  сделал  и
не заплакал. Да и сейчас из воды  выудил  исключительно  потому,  что  хотел
узнать, что с его сеньорой и где искать ее бренные останки. Какой лешак меня
за ним потянул?
   Поэтому, когда поток воды сшиб меня, захлестнул и стал швырять из стороны
в сторону, последними словами, которые я способен был произнести,  оказались
матюки. Много и сразу - сколько можно было успеть  за  пять  секунд.  Именно
столько времени у меня было на то, чтоб кричать. Дольше мне уже поматериться
не удалось, потому что, хапнув напоследок воздуха, я приготовился пожить еще
пару минут - на большее не рассчитывал.
   "Маркиза", а точнее, ее носовая  часть  тонула  вверх  килем,  поэтому  в
спальне, где до последнего момента переборки были потолком и полом, а пол  и
потолок - стенами, произошла очередная пертурбация. Теперь пол стал потолком
и наоборот, а переборки вернулись к нормальным функциям, но  в  перевернутом
виде. Я плохо помню,  что  происходило  в  момент  опрокидывания.  Отчетливо
задержалось в башке только несколько ударов о  что-то  твердое,  кружение  в
потоках воды, тянущих то туда, то сюда, то вертящих по  кругу.  Само  собой,
что я не мог запомнить и того, как меня занесло из  спальни  в  гостиную.  О
том, что это произошло, я догадался, когда меня  ударило  пятками  о  диван,
болтавшийся у переборки, а затем понесло в обратном направлении. Дело в том,
что внутри опрокинувшейся яхты вода некоторое время колебалась, как маятник.
А я был просто крупным пузырем воздуха, который эта вода таскала в себе.
   В голове была дикая каша из всего, мелькало и то, что было со мной, и то,
что переживали Браун, Мануэль Джонсон, донья Мерседес, капитан  О'Брайен,  и
то, что придумал для меня Чудо-юдо... И была одна мысль, настойчивее и  злее
остальных: "Все, крышка, пропал!" Да еще обида на собственную дурь.  Ведь  и
Ромеро, судя по всему, я нашел неживого,  и  сам  накрылся,  будем  говорить
скромно, медным тазом.
   Удерживать в себе  воздух  становилось  все  труднее.  Кроме  того,  яхта
погружалась быстро и давление воды росло. Откуда-то из памяти Брауна всплыла
морская карта с отметками глубин на внешнем рейде Лос-Панчоса. Тут  было  за
сотню метров, и десять атмосфер давления на грунте легли  бы  мне  на  грудь
могильным камнем.
   Тьма была почти кромешная и отчаяние - такое же. В  висках  долбило,  как
отбойным молотком. Мне казалось, что я тону уже час, хотя на  самом  деле  и
полутора минут не прошло. Ориентировку  я  потерял,  но  похоже,  что  яхта,
перевернувшись, прошла горизонт и теперь погружалась с дифферентом  на  нос,
потому что меня подняло к  той  самой  переборке,  у  которой  мы  с  Ленкой
очнулись после взрыва. Уже ощущая, что не могу больше задерживать дыхание, я
прополз вдоль этой переборки метра полтора, и вдруг моя рука нащупала  угол.
Инстинкт утопающего - хвататься за соломинку  -  в  данном  случае  сработал
безошибочно. Из последних сил я подтянулся к этому углу, и, если  так  можно
выразиться, свернул за него. Меня потянуло вверх, в совсем  уж  непроглядную
тьму... И выбросило на воздух.
   Увы, конечно, не  на  поверхность  моря.  Я  продолжал  тонуть  вместе  с
"Маркизой", но теперь гибель откладывалась. На какое время - черт его знает.
   В тот момент, когда я выдохнул, а потом жадно задышал, хватая ртом далеко
не  самый  качественный  воздух,  из  темноты  послышалось  сразу  несколько
голосов:
   - Что это? Кто там? К нам, мы здесь!
   Я сделал несколько гребков и уцепился за какую-то металлическую ручку или
скобу, приделанную к стене этой подводной мышеловки, а затем в свою  очередь
спросил:
   - Сколько вас?
   - Трое, - отозвался мужской голос, и я понял, что говорю с Эктором Амадо.
- Здесь еще сеньора Эухения и Лусия Рохас.
   Объем воздушного пузыря, заполнившего какое-то неизвестное мне  помещение
был, как видно, достаточно велик, если втроем они проторчали тут почти час и
еще могли говорить.
   Увидеть их я не сумел, но быстро нащупал чью-то пятку.
   - Поднимайтесь, - посоветовала сеньора Эухения. - Вы принесли акваланги?
   Бедняжка! Она, очевидно, решила, что я приплыл как спасатель. А на  самом
деле мое появление лишало их еще четверти уцелевшего воздуха.
   Тем не менее жить я хотел  не  меньше  их,  а  потому  позволил  себе  не
топиться. Ощупав окрестности, я обнаружил какую-то металлическую конструкцию
- не то стеллаж, не то полку - и взобрался на нее.
   - Где акваланги? - настырничала сеньора Эухения.
   - Нет у меня акваланга, - проворчал я. - Я влип так же, как и вы...  Даже
хуже, потому что один раз уже выбирался отсюда...
   - Вы искали свою жену? - подала голос Лусия Рохас.
   - Нет, я выбрался отсюда вместе с ней. А потом ваш верный Ромеро, сеньора
Эухения, решил поискать вас. Потом мне пришлось искать его. Не знаю,  сумеют
ли его откачать, но он сейчас наверху, а я  здесь...  В  это  время  останки
"Маркизы"  вздрогнули,  и  послышался  омерзительный,  громкий   вибрирующий
скрежет. Затем откуда-то снизу долетел  хруст  и  слабый  ввиду  удаленности
лязг. Корпус судна  отчетливо  тряхнуло,  и  воцарилась  тишина,  нарушаемая
только гулким дыханием четырех человек.
   - Приехали, - пробормотал я. - Мы на дне.
   - Это неглубоко, - отозвался из темноты Эктор Амадо.
   - Да, всего сто метров... У вас в Сан-Исидро телевышка такая.
   - Сантиссима Тринидад! - ахнула сеньора Эухения, может  быть  рассчитывая
на помощь хоть кого-то из членов Святой Троицы. Во мне осталось  кое-что  из
памяти католика Брауна,  но  ни  шиша  из  его  убеждений,  а  православного
Баринова пока не получалось... К тому же я подозревал, что ни Отец, ни  Сын,
ни Дух Святой нам не помогут. И все-таки я спросил:
   - Что могут предпринять ваши люди, сеньор Амадо?
   - Не знаю, - вяло ответил тот. - Сейчас все зависит от того, кто  остался
в живых...
   Я понял, что беспокоит вождя "молодых койотов". Видимо, единодушие в  его
компании зиждилось на самом Экторе  точно  так  же,  как  покойный  Бернардо
Сифилитик объединял под собой "сеньорес" и "хуниорес". У Эктора в фирме тоже
был какой-нибудь верный присяге "Доминго Косой" и  какой-то  "бунтовщик"  по
типу самого Амадо. Если верный  друг  гробанулся  при  взрыве,  а  заведомая
"редиска" осталась на плаву, то никто не начнет обследовать затонувшее судно
раньше, чем пропадут шансы найти Эктора живым. Се ля ви!
   Впрочем, если уцелел тот, на кого Эктор полагался и доверял,  как  самому
себе, - это тоже не гарантия. Обстоятельства могут сильно изменить человека.
   - Каррахо! - процедил Эктор. - Только бы выбраться! Косой  еще  пожалеет,
что родился на свет...
   -  Вы  бы  лучше  помолились  об  отпущении   грехов,   -   умиротворяюще
посоветовала Лусия Рохас. - Вы же христианин... Бог отвернется от нас.
   - Помолчала бы! - разозлился Амадо. - Мне  эти  проповеди  уже  вот  где!
Праведница! Ты бы лучше сама покаялась. Небось  в  вашем  Центре  занимаются
одними богоугодными делами...
   - Оставьте это, не ссорьтесь, давайте лучше помолчим, чтобы зря воздух не
расходовать, - предложила Эухения.
   Напоминание о воздухе было своевременным. Все притихли. И  тут  откуда-то
донесся лязг металла...
   - Ага! Нас ищут! - воскликнул Эктор.
   Я этот оптимизм не разделял. Слишком рано для спасателей, даже если  там,
наверху, быстро нашли аквалангистов. Полицейские, что работали  в  лагуне  у
пляжа "Каса бланки де Лос-Панчос" и разыскивали подводный туннель, о котором
вчера вечером говорили Сифилитик и Морено, вряд ли успели бы свернуть работу
и так быстро прибыть на место катастрофы. Но даже если бы они все бросили  и
помчались к яхте сразу после взрыва, - чего, я точно знал, не  было,  -  все
равно они не сумели бы так быстро  погрузиться  на  сто  метров.  Шум  могла
произвести какая-нибудь рыба или плавающие по  затопленным  каютам  предметы
обстановки.
   Тут мои мозги стали работать получше, и я осознал еще одну опасность, но,
чтобы не паниковать и не пугать народ зазря, решил сначала кое-что уточнить.
   - Эктор, - спросил я, подумав, что на глубине в сто метров можно обойтись
без всех этих "сеньоров" и излишней учтивости, - где мы сейчас находимся?
   - В моем сейфе, - отозвался он.
   - Чего-чего? - Мне даже показалось, что у малого крыша поехала. - Ты  это
серьезно?
   - Серьезно. Конечно, это не  шкаф  какой-нибудь,  а  целая  бронированная
комната, и герметичная к  тому  же,  с  двойными  дверями.  Эти  двери  были
замаскированы дубовыми панелями, которые  автоматически  отодвигались.  Все,
конечно, было на совесть сделано: и сигнализация, и  замки.  Но  при  взрыве
что-то замкнулось накоротко и сработала система экстренного  открывания.  Я,
видишь ли, такую поставил после того, как  однажды  ключ  сломался.  Система
должна  была  только  по  определенному  радиокоду  включаться,  а  она   от
замыкания... И слава Иисусу, что сработала. Нас с Лусией и  Эухенией,  когда
все падало, туда внесло, а вас, видимо, мебель не пустила.
   - Постой, но ведь  яхта  же  встала  торчком,  к  вам  вода  должна  была
залиться! - удивился я.
   - А тут другая система  включилась,  страховочная.  Она  специально  была
рассчитана на тот случай, если кто-то узнает радиокод экстренного открывания
и попробует залезть в сейф. Двери сразу же закрываются за вошедшим.  Хорошо,
что нас троих внесло не по очереди, а одновременно, а то  могло  бы  и  ноги
отдавить кому-то...
   - Так, - уловил я, - но ведь сейчас-то двери открыты...
   - Когда яхта перевернулась, опять замыкание произошло, -  устало  ответил
Амадо. - Теперь все - кончилась электроника.
   В общем, мои опасения после этого рассказа усилились еще больше.  Чего  я
боялся? А вот чего. Носовая  часть  "Маркизы",  судя  по  всему,  воткнулась
форштевнем в грунт, а верхней частью надстроек навалилась на кормовую часть,
которая легла на дно гораздо раньше. То есть сейчас наша подводная мышеловка
стояла стоймя, но могла вот-вот свалиться. И  тогда  пузырь  воздуха  выйдет
наружу,  а  мы  отдадим  концы  намного  раньше,  чем  сдохнем  от   избытка
углекислого газа...
   - Большая тут у тебя кубатура? - спросил я, но Амадо не ответил.
   Может, он и хотел ответить, но в это время что-то еще раз гулко  бухнуло,
а затем скрежетнуло. Мне вдруг пришла в голову еще  одна  приятная  идея:  а
что, если сюда акулы пожаловали? Я в ихтиологии - полный нуль, не  знаю,  на
каких глубинах эти твари охотятся, но то, что при взрыве могли быть господа,
погибшие отнюдь не бескровно, вполне могу допустить. Про то,  что  акулы  на
кровь очень хорошо реагируют  -  слышал.  Пятки  наши  всего  сантиметрах  в
двадцати от воды... Мороз пошел  по  коже,  хотя  совсем  недавно  я  Ленку,
насмотревшуюся "Челюстей", успокаивал.
   Нет, уж лучше, чтоб яхта перевернулась! Тут хоть  не  почуешь,  как  тебя
разгрызают. А звук тем временем повторился, и был он слышен  где-то  заметно
поближе к нам. Ухо уловило даже шелест какой-то, будто нечто плывущее задело
переборку... Я попытался забраться  повыше,  но  уперся  головой  в  металл.
Некуда. Сиди и жди, пока пятки не отхватит...
   - Свет! - вдруг закричала Лусия. - Свет!  Там  люди!  Нас  найдут!  Слава
Спасителю!
   Да, свет был, и я его тоже увидел. Он обозначился  сквозь  воду,  правда,
слабенько, и источник его располагался от нас неблизко. Тем  не  менее  свет
явно испускала не какая-нибудь рыба, а электрический фонарь.
   Это подводное солнышко приближалось к нам довольно  быстро.  Там,  внизу,
сперва обрисовался серый прямоугольник, который был лишь  чуть-чуть  светлее
окружавшей нас непроглядной тьмы. Затем он приобрел зеленоватый  оттенок,  и
стали   заметны   "пылинки"   планктона,   отдельные   детали   на   стенках
комнаты-сейфа. Теперь мы, все четверо сидевших в  воздушном  пузыре,  смогли
кое-как разглядеть друг друга и то помещение, которое спасло наши жизни.
   Пространство внутри сейфа  Эктора  Амадо  по  форме  напоминало  огромный
спичечный коробок. В нормальном состоянии, то есть  тогда,  когда  "Маркиза"
еще не подозревала о своей печальной судьбе, этот "коробок" лежал на  ребре,
а теперь, то есть после  того,  как  яхта  оказалась  на  морском  дне,  был
поставлен на попа. Не отвесно, а под  небольшим  углом  к  вертикали.  Узкий
проход между стальными стеллажами, длиной метра в четыре, шириной в  метр  и
высотой около двух, превратился в колодец,  где  длина  стала  глубиной.  На
полтора метра его заполнял воздух, остальное - вода. Все мы, то есть  Эктор,
Эухения,  Лусия  и  я,  словно  куры  на  насесте,  сидели  скорчившись  под
"потолком", который в мирное время был торцевой стеной сейфа. Сидели  мы  на
стеллажах, предназначенных для размещения металлических  ящиков,  в  которых
сеньор Амадо хранил что-то ценное. То ли золотишко  с  бриллиантами,  то  ли
секретные документы.  Именно  такими  ящиками  был  снизу  доверху  заполнен
стеллаж на противоположной стене, а также примерно две трети того  стеллажа,
на  котором  сидели  мы.  Не  заполненные  ящиками  ячейки  были  достаточно
просторными, чтобы мы могли втиснуть в них задницы. Конечно, комфортным наше
положение не назовешь, но это было лучше, чем плавать в воде.
   Теперь все наши взоры были обращены вниз,  туда,  где  все  ярче  и  ярче
становился свет подводного фонаря.  Мы  следили  за  ним  как  завороженные,
безмолвно... Первым опомнился Эктор.
   - Сюда! - истошно заорал он. - К нам! Мы живы! - И изо  всех  сил  ударил
пяткой по железному ящику, располагавшемуся на стеллаже ниже  его,  у  самой
поверхности воды.
   Это мне показалось очень своевременным, потому что аквалангисты,  полазив
по гостиной, могли убедиться в том,  что  никого  живого  тут  нет,  и  уйти
наверх, так и не добравшись до нас. Поэтому я тоже начал колотить пятками по
ящикам, а затем в меру своих сил нас поддержали и милые дамы. Гулкий  грохот
заполнил все помещение нашей мышеловки, и я даже побоялся, что  он  напугает
водолазов. Кроме того, мне отчего-то казалось - во дурь-то нашла! - будто мы
способны  нарушить  устойчивость  многотонной  яхты,  вонзившейся  носом   в
грунт...
   Не услышать нас аквалангисты не могли. Свет стал еще ярче, и  уже  спустя
минуту мы увидели внизу, в прямоугольнике  бывшей  двери  длинный  вытянутый
конус-луч, а  следом  в  проеме  появились  очертания  человеческой  фигуры.
Водолаз повернул фонарь вверх, и  ослепительный  сноп  света,  пробив  воду,
ударил нам по глазам.
   Аквалангист нас тоже заметил и, сделав легкое движение ластами,  воспарил
к нашему насесту. Следом за ним появился второй. Две головы в масках с шумом
выплеснулись на поверхность воды.
   Тот, кто поднялся первым, вынул изо рта загубник и поднял маску на лоб.
   - Спокойно! Не двигаться и не паниковать! - предупредил он.  -  Попробуем
вас вытащить...
   Он говорил по-испански довольно чисто, но  в  том,  что  этот  парень  не
хайдиец, даже я не сомневался.
   - Сначала пойдет женщина, - тоном, не терпящим возражений, заявил водолаз
и, передав фонарь напарнику, стал расстегивать ремни акваланга. - Прошу вас,
сеньора Эухения.
   - Вы меня знаете? - удивилась супергадалка. - А я вас не припоминаю...
   - Наплевать! - не очень вежливо ответил подводник. - Слезайте в воду!
   Эухения слезла и повисла в воде, уцепившись за ручку одного  из  стальных
ящиков, а водолаз без особых церемоний вдел ее в акваланг,  напялил  на  нее
свою маску с загубником и ласты.
   - Дышите, сеньора? - Эухения кивнула. - Тогда держитесь вон за того парня
и покрепче.
   Судя по всему, водолаз, который  отдавал  распоряжения,  был  начальником
второго. Этот второй вернул своему шефу фонарь, взял Эухению за запястья  и,
перевернувшись в воде, ушел, унося супергадалку на  спине.  Брызги  воды  от
двух пар ласт плеснули по стеллажам, забурлили пузырьки - и все стало тихо.
   - Сеньор, - спросил Эктор, обращаясь к аквалангисту, - сколько нам ждать?
   - Немного, - ответил тот, водя фонарем по стеллажу, заполненному ящиками.
   - Четверть часа? Час?
   - Может быть, - флегматично ответил водолаз.
   Он был одет в темно-серый гидрокостюм, на ремне которого  были  подвешены
нож и какие-то сумочки. Одна из  них  подозрительно  напоминала  пистолетную
кобуру. Хотя мои мозги были заняты в основном  одной,  но  насущной  мыслью:
успеют ли товарищи нашего потенциального  спасителя  приволочь  сюда  четыре
акваланга до того, как наш сейф  перенасытится  углекислым  газом,  какой-то
кусочек сознания пытался осмыслить и причину появления аквалангистов.
   Ясно, что это были не ребята Эктора. Во-первых, они, наплевав  на  женщин
и, уж конечно, на меня, вытащили  бы  хозяина.  А  во-вторых,  поскольку  на
охранявших  "Маркизу"  катерах  я  не  видел  аквалангистов,  то   снарядить
спасательную  экспедицию  они  просто  еще  не  успели.  Может   быть,   это
полицейские, которые перегнали свой катер  из  лагуны?  Тоже  сомнительно...
Тогда кто?
   Странно, но чем дольше я размышлял, тем больше волновался по поводу того,
кто же нас спасает. Тот парень, что сидел вместе с нами, был, видимо, уверен
в том, что  его  не  оставят,  раз  так  спокойно  отдал  акваланг  Эухении.
Фактически он остался как бы заложником. Не у  нас  троих,  а  у  мышеловки.
Однако мне почему-то казалось, что эти  ребята  искали  вовсе  не  тех,  кто
уцелел при катастрофе. Если бы их целью было отыскать  живых  в  затопленном
судне, они наверняка постарались бы взять с собой резервный акваланг. А  они
пришли сюда только с фонарем и какими-то инструментами.  Значит,  искали  не
нас, а что-то другое. К тому же появились они  очень  быстро,  даже  слишком
быстро. Еще и получаса не прошло с того момента, как яхта легла на дно...
   И тут мне пришло в голову, что наши невольные  спасители  имеют  какое-то
отношение к тому,  что  "Маркиза",  разорванная  пополам,  лежит  сейчас  на
грунте. То есть, подобравшись к ней из-под воды, они поставили  ей  на  киль
мину, рванули, утопили, а теперь решили пошуровать в сейфе...
   Я глянул на Эктора. На его лице была тревога. Может быть, он  волновался,
успеют ли вернуться водолазы и принесут ли они нужное число  аквалангов.  Но
ведь могло быть и  так,  что  он  опасается  оказаться  в  лапах  у  Доминго
Косого... Во всяком случае, в том, что его яхту  взорвали  "старые  койоты",
Амадо не сомневался еще десять минут назад.
   Но тогда странно, что они забрали с собой Эухению, а один из них  остался
"заложником", рискуя сдохнуть вместе  с  нами,  если  акваланги  вовремя  не
притащат.  По  логике  вещей,  боевым  пловцам  надо  было  просто  доделать
недоделанное, то есть  пристукнуть  Эктора  и  всех  нас,  чтобы  порадовать
Доминго Косого.
   На левой руке  аквалангиста  светились  подводные  часы  с  глубиномером,
которые мне были хорошо видны. Прошло  уже  десять  минут  после  того,  как
напарник нашего "заложника" утянул за собой Эухению.
   - Долго еще? - спросил Эктор в явном нетерпении. - Ужас как душно!
   Да, дышать становилось труднее. Ведь Эктор с дамами просидели еще до меня
почти  час  и  к  моему  прибытию  уже  изрядно  поизвели  кислород.  Я  сам
чувствовал, как клонит в сон, и изредка плескал себе в физию водой.
   - Скоро, скоро уже, - подбодрил  водолаз  и,  расстегнув  одну  из  своих
сумочек, достал  оттуда  два  металлических  цилиндрика.  -  Подышите  через
патрон, легче будет...
   Второй патрон  водолаз  отдал  Лусии.  Судя  по  всему,  патроны  очищали
вдыхаемый воздух от СО и делали его более пригодным для второго дыхания. Дав
Эктору минут пять подышать, аквалангист бесцеремонно отобрал у него патрон и
передал мне. Лусии он дозволил пользоваться патроном несколько дольше, после
чего приложился к патрону сам.
   От патрона полегчало чуть-чуть, но ненадолго. Второй  раз  -  значительно
меньше.