некую иллюзию.
   Впору было начать свихиваться, но это сделать я не успел. Вернулся  очень
довольный жизнью и самим собой Чудо-юдо.
   - В нашем Отечестве есть могучая управляющая сила, - сказал он, садясь за
баранку и стремясь немного втянуть  свое  объемистое  пузо.  -  Эта  сила  -
телефонный звонок! Сейчас поедем в твой ридный  район,  и  там  ты  получишь
паспорт с пропиской. А ордер на однокомнатную у  меня  уже  в  кармане.  Вот
любуйся, Коротков Николай Иваныч - 18 квадратных метров - и никаких проблем.
   И мы поехали. Нечего и говорить, что в отделении милиции  и  ЖЭКе  мы  не
провозились и двадцати минут в общей сложности. Я даже  сумел  взглянуть  на
жилье, где оказался прописан. Все как у  людей  комната,  кухня,  раздельный
санузел, в кухне - лоджия, и все это - на пятом  этаже  шестнадцатиэтажки  с
лифтом.
   - Вот так делают дела в нашем славном городе, - сказал  мне  Чудо-юдо.  -
Конечно, въезжать тебе пока незачем, ты у нас холостой, да и мебели  у  тебя
еще нет. К тому же, что тут летом делать? Возвращайся на природу!
   Второй вечер у Чудо-юда
   - Слушай, - сказал Сергей Сергеевич, поставив "Волгу"  в  гараж.  -  Пора
тебе с этой военной шкурой  расставаться.  Чего  народ  пугать  своим  видом
суперкоммандос? Как-никак, за мир боремся.
   - Надеть-то нечего, - усмехнулся я - И денег ни шиша.
   - Это для меня не новость. Придется  пожертвовать  кое-что  из  гардероба
моего Мишки. Он во Франции, там это уже не носят, а тут сойдет за  последний
писк. Ростом он не меньше, да и по ширине, пожалуй, сойдет. Верно, псина?
   Руслан гавкнул, словно бы сказал "Да!"
   Чудо-юдо вручил мне ключ от комнаты своего сына, расположенной на  первом
этаже.
   - Там есть гардероб, -  объяснил  он,  -  все,  что  найдешь  подходящим,
забирай. Все равно выбрасывать. Там же, по-моему,  кроссовки  были.  У  тебя
размер 44-й?
   - Да-а.
   - Значит, жать не будут. Подбери плавки, сейчас купаться пойдем, а то я в
этой Москве, извиняюсь, упрел.
   Гардеробчик у Михаила  оказался  будь  здоров.  Я  выбрал  легкие  летние
джинсовые шорты,  майку  с  надписью  "АВВА"  и  рожами  шведской  четверки.
Кроссовки, хоть и потертые, действительно пришлись впору. Под шорты я  надел
плавки, которые показались мне очень знакомыми почти такие же  мне  подарила
Соледад - синие с белыми полосками по бокам. Конечно,  она  дарила  их  Дику
Брауну, но носил-то их я.
   - Нормально! - одобрил Чудо-юдо. - Супермен на отдыхе! Во!
   И поднял большой палец кверху.
   На речке все было, как вчера.  Бултыхались  купальщики,  визжали  девицы,
которых, раскачивая, швыряли в воду, поджаривались любители загара.  Мы  еще
издали  увидели  близнецов,  растянувшихся  на  одеяле.  Неподалеку  от  них
разлеглись Игорь и Лосенок, а также целая куча  местных  ребят  и  девчонок.
"Афганцев" видно не было.
   - Ну как Москва? - спросил Игорь, когда мы с Чудо-юдом примостились между
ними и близнецами.
   - Нормально, - сказал я, - коптит старуха.
   - А ты прибарахлился, я смотрю, - заметил Лосенок.
   - У Сергея Сергеевича разжился, - объяснил я.
   - Я тоже сегодня гражданку нашел, - сказал Игорь, - а то уже эта шкура  -
вот где сидит. Лосенку от Саньки тряпьишко досталось.
   - Я не хотел брать, - пояснил Лосенок виновато, - а  дядя  Петя  с  тетей
Катей уж очень просили... Это Санькины родители, значит.  Я  прямо  чуть  не
заревел, когда теть Катя говорит: "И выбросить не могу, и сжечь,  и  держать
дома не могу... А так хоть на живом парне увижу. Будто Санька  мой  идет..."
Так и сказала. Как тут не взять? А я что, правда, на Саньку похож?
   - На морду не очень, - ответил Игорь, - а по фигуре  -  есть  что-то,  он
тоже такой небольшой, крепенький... Ладно, чего душу травить. Носи.
   - Толяна с его братанами в милицию забрали, - сказал Лосенок.
   - Ну? - удивился я, не собираясь раскрывать ночную тайну. - Они же  вроде
еще вчера уехали?
   - Я тоже так думал, - сказал Игорь, - а  они,  оказывается,  на  кладбище
лазили, могилу Санькину раскопали... За это им, между прочим,  до  трех  лет
светит!
   - Зачем она им нужна была? - удивился я, прикидываясь невинной овечкой.
   - Хрен его знает, может, перепили... Я ж с ними не  говорил,  они  в  КПЗ
сидят. Мент знакомый, Вовкин брат, сегодня рассказал. Они  еще,  кроме  этой
статьи 229, за надругательство  над  могилой,  еще  целую  192-прим  шьют  -
посягательство  на  жизнь  работника  милиции,  а  там  вообще  от  пяти  до
пятнадцати и вышка. Когда их  брали,  то  Толян  вроде  бы  какого-то  мента
лопатой огрел.
   - Да-а... - протянул я, прикидывая, что было бы, если б  я  не  пошел  за
ними тайно, а присоединился бы к их компании... Но как об этом узнали?
   - Бог не фраер, он правду знает, - зло сказал Игорь, - я уж дум  ал,  они
люди, раз Саньку помнят... А они - могилу раскапывать!  Точно  говорят,  что
если с первого раза показалось, что человек -  дерьмо,  значит,  так  оно  и
есть. Уж какой бы я пьяный ни был, а к могиле бы не полез...
   - Да, может, это и не они вовсе, - предположил Лосенок.  -  Знаю  я  этих
ментов! Надо кого-нибудь сцапать - вот и цапают.
   - Бог им  судья,  -  сказал  Чудо-юдо,  -  пусть  мертвые  хоронят  своих
мертвецов, как говорит нам Священное Писание. А живым надо жить и радоваться
жизни, верно, мои прекрасные леди?
   "Леди", то есть Зинка с Ленкой, подхватили Сергея Сергеевича  за  руки  и
потащили в речку...
   Я пошел следом, меня догнал конопатый Вовка:
   - Здорово, - сказал он, - слыхал про "афганцев"?
   - Только что сказали. У тебя брат в милиции, верно?
   - Да, - ответил он. - Уже три года, как из армии пришел.
   - Они действительно лопатой кого-то ударили?
   - Вроде бы. Антон говорил, что  Генку  Кухаркина.  В  больницу,  кажется,
отвезли. Генка с Антоном вместе дежурили.
   В реке, конечно, продолжать расспросы было неудобно. Поэтому я  прекратил
допрос и плюхнулся в воду. Чудо-юдо, счастливо  хохоча,  плыл  вдоль  берега
против течения. Он пыхтел и отфыркивался почти как  настоящее  китообразное.
Близнецы повизгивали, но не  отставали.  Они  постоянно  брызгали  водой  на
своего флагмана, а он время от времени  делал  вид,  будто  кого-то  из  них
собирается сцапать.
   Игорь и Лосенок переплыли речку, а затем к  ним  присоединились  и  мы  с
Вовкой. Здесь в воде  лежало  большущее,  замшелое  и  обросшее  водорослями
бревно - целое дерево с ветками. На свободную от веток  часть  бревна  мы  и
уселись.
   - Что вы там с Сергеевичем в Москве делали? - спросил Игорь.
   - Да я с ним случайно на обратном пути встретился. Подвез  до  поселка  и
предложил в гражданское переодеться.
   - Ты как насчет покалымить на него?
   - Положительно. Дядька неплохой. А как твой батя?
   - Батя калым не пропустит. Хоть и не любит он этого  Сергеевича,  но  как
только учует, что может "большой таньга" заработать - сразу подобреет. Это у
него не отнимешь. Он бы, наверно, и к Гитлеру на шабашку подрядился, если  б
тот аккорд пообещал.
   - Чего ж ты его так?
   - Я говорю, что знаю. У него на постоянной работе зарплата девяносто  рэ.
А на калыме, шабашках и прочем он тыщи имеет. Запросто мог бы машину купить,
если б не пропивал столько.
   - Много пьет?
   - На алкаша еще не тянет, но под любое дело  -  бутыль.  Нет,  так,  чтоб
валяться или там в милицию залетать - этого пока не  было.  Но  такого  дня,
чтоб у него грамм триста принято не было, - не помню. Он при этом  нормально
работает. Даже нивелировку может под хмельком сделать. Все будет тютелька  в
тютельку. Начнем работать - увидишь.
   - А когда начнем, как думаешь?
   - Папаша скажет. Он сегодня к  Сергеевичу  торговаться  придет.  Там  они
обмозгуют, подсчитают, и, может быть, даже завтра  и  начнем.  Не  осени  же
ждать...
   - Жалко, что "афганцы" залетели, - сказал Лосенок.  -  Втроем  быстро  не
сделаешь.
   - Ты что думаешь, мы лопатами бассейн копать будем? - усмехнулся Игорь. -
Батя в ПМК "Беларусь" с ковшом наймет за пару бутылок и закусон. А наше дело
подровнять где надо лопатами - вот и все.
   На бревне сидеть было мокро, мы поплыли обратно и вернулись на пляж,  где
уже подсыхал Чудо-юдо и прожаривались его "прилипалы".
   Сергей Сергеевич в это самое время  рассуждал  об  изменениях  в  психике
людей, прошедших войну. Близнецы слушали со вниманием.
   - ...Американцы назвали  это  "послевьетнамским  синдромом",  потому  что
практически едва ли не все  участники  вьетнамской  войны  в  той  или  иной
степени оказались под его воздействием. Он проявляется в разных формах,  его
даже типизировать оказалось трудно. Одни приобретали повышенную боязливость,
начинали, например, беспричинно бояться открытого  пространства,  испытывать
дискомфорт от нахождения на улице,  потому  что  им  мерещилось,  будто  они
подвергаются опасности погибнуть от пули снайпера.  Другие  опасались  леса,
неасфальтированной почвы, потому что когда-то кто-то  при  них  наступил  на
мину. Были такие, у которых росла агрессивность, стремление обезопасить себя
путем упреждающего нападения, убить мнимого врага раньше, чем он  убьет  их.
Будучи до войны добропорядочными христианами, многие из них  разуверились  в
прежнем вероучении и решили искать истины в восточных и других  экзотических
религиях. В том числе, например, в сатанизме...
   - Значит, вы считаете, - спросила Лена, - что с нашими  "афганцами"  тоже
что-то происходит?
   - Я только предполагаю. К тому же, конечно, речь идет не обо всех,  а  об
отдельных индивидуумах - ничтожном меньшинстве. Но их вполне могло  охватить
какое-то псевдорелигиозное  чувство,  потом  оформиться  в  придуманные  ими
самими ритуалы. А они могут оказаться самыми омерзительными. Вот то, что  вы
мне рассказали, очень это напоминает...
   - Вы думаете, что эти четверо - поклонники Сатаны? - Зина произнесла  это
с заметным страхом в голосе.
   - Необязательно. И даже скорее всего, что нет. Ясно ведь, что ни в  СССР,
ни в Афганистане у них не было  возможности  ознакомиться  с  сатанизмом  по
литературе. Подозреваю, что они и по  сей  день  не  знают,  что  на  Западе
подобная литература свободно издается и даже  существует  такая  наука,  как
демонология. Но стихийно выработать в своем кругу особые  обряды  и  обычаи,
похожие на сатанистские, они вполне могли.
   - Разве можно такое придумать - раскапывать могилу,  вытаскивать  гроб  и
похищать труп?
   Я прислушался повнимательней. С  чего  это  Ленка  взяла,  что  труп  был
похищен? Как я понял, присутствуя на  месте  события,  "афганцы"  вообще  не
нашли никого в гробу. Они, я догадывался,  имели  причины  подозревать,  что
тете Кате привезли пустой гроб, но наверняка этого не знали, потому и  пошли
проверять.
   - Я не могу сказать с уверенностью, что  они  это  придумали,  но  вполне
допускаю   такое.   Ведь    как    возникали    ритуалы    в    примитивном,
первобытно-коммунистическом  обществе?  Люди  очеловечивали  силы   природы:
ветер, грозу, морскую бурю, огонь, землю. Вырабатывалось и, условно  говоря,
"человеческое  отношение"  к  этим  силам,  а  известно,  что   человеческие
отношения строятся по известному  принципу:  "Ты  -  мне,  я  -  тебе"  Вот,
допустим, жил да был древний охотник,  которому  вдруг  перестало  везти  на
охоте. Три дня маялся, бегал  по  лесу  с  каменным  топором,  а  ни  одного
приличного зверя не убил, только какую-нибудь крысу...
   . - Не надо про крысу! - запищала Зинка. - Я их боюсь и на дух не выношу!
   - Хорошо, пусть будет заяц... Если Елена Иванна не заявит, что ей зайчика
жалко. Вы охотника пожалейте - его ведь жена съест, как-никак матриархат  на
дворе. Стал, значит, наш охотник собираться в лес, решил изжарить зайчатинку
на костре, зазевался, размышляя, как ему выполнить план по увеличению вылова
дичи  в  свете  решений  очередного  родоплеменного  съезда   -   и   уронил
недожаренного зайчика в костер, отчего конечный продукт стал неудобоваримым,
точнее - неудобоперевариваемым. Мало того, что в  лес  отправился  голодным,
так еще и супруга каменной поварешкой по  лбу  заехала.  Но  зато  на  охоте
повезло. Завалил мамонта -  сразу  весь  план  по  заготовке  мяса  выполнил
досрочно. Получив от жены почетную  берестяную  грамоту  и  значок  ударника
примитивно-коммунистического труда, наш охотник начал думу думать.  Обобщать
свой передовой опыт, доискиваться причин резко возросшей  производительности
труда... Конечно, в наше время он подумал бы, что все произошло потому,  что
он, простой неандертальский парень, изучил в  совершенстве  труды  классиков
марксизма-ленинизма, проникся духом решений XXVI съезда КПСС, уловил  ценные
мысли в трудах Леонида Ильича Брежнева, царствие  ему  небесное.  Но  тогда,
когда даже "Малая земля", как ни странно, еще не была написана -  о  чем  он
мог подумать? Да о том, что три дня был в немилости у какого-нибудь Великого
духа Огня. А на четвертый, случайно уронив в костер свой скромный завтрак  и
дав его сожрать Огню, умилостивил эту  вышестоящую  инстанцию.  А  потому  в
следующий раз, собираясь на охоту, уже целенаправленно откромсал от  мамонта
полтора  кило  мяса  и  кинул  в  огонь,  чтобы  высокопоставленный  товарищ
правильно его понял. И поскольку ему вновь повезло с мамонтом,  наш  простой
неандертальский  или  кроманьонский  труженик  стал  повторять  этот  ритуал
ежедневно. А если при этом еще что-то не  клеилось,  он  просил  супругу  на
прощанье треснуть его поварешкой - поскольку это сулило особую удачу.
   Порадовавшись своему юмору, поскольку "прилипалы"  заулыбались,  Чудо-юдо
продолжал несколько серьезнее:
   - Так вот рождались верования и всяческая магия, а также иной  опиум  для
народа. Я вполне могу допустить, что  и  у  афганцев  могли  появиться  свои
обычаи, тайные ритуалы, хотя бы у каких-то групп. Ну, например,  не  бриться
перед выполнением боевой задачи или, наоборот, обязательно идти в горы чисто
выбритыми. Или брать "на счастье" пуговицу со штанов  убитого  душмана.  Или
сделать  амулетом  выбитый  зуб  какого-нибудь  басмача.  А  то  и  отрезать
поверженному врагу ухо, чтобы, засушив его, носить на шее. Я точно знаю, что
американцы во Вьетнаме делали амулеты из высушенных  ушей  и  других  частей
тела убитых партизан. У меня нет уверенности, что наши не поступали также...
   - Не может быть!
   - А почему, позвольте вас спросить? Только  потому,  что  они  "наши",  а
американцы - "ихние"?
   - Не знаю почему, - упрямо сказала Лена, - но я  этому  верить  не  хочу,
просто не могу. Наши - и такое?
   - Но ведь могилу друга своего они раскопали,  а  труп  куда-то  спрятали,
если я вас правильно понял? Значит, могли и на амулеты изрезать...
   - Не знаю... - промямлила Лена.
   Я слушал все это с  самым  серьезным  интересом.  Память  Ричарда  Брауна
убеждала меня в том, что Чудо-юдо во многом прав. Во всяком случае,  в  том,
что касалось американцев.  Браун  тоже  с  великой  осторожностью  ходил  по
открытому пространству, во всяком случае, в первые месяцы по  возвращении  в
Штаты. Не раз и не два ему мерещилось, что где-то в траве, на  газоне  парка
может находиться  мина.  Много  раз  возникало  ощущение,  что  тебя  кто-то
выцеливает, и хотелось выстрелить первым. И о  том,  что  уши  вьетконговцев
кое-кто засушивал и носил  как  амулеты,  и  про  зубы,  выбитые  у  трупов,
Сергеевич вовсе не врал. Я... то есть, конечно, Браун видел это  все  своими
глазами. Опыт  того  же  Брауна  напоминал  и  о  том,  какие  "сувенирчики"
вывозились наемниками из Анголы. Все это называлось "bodycount"  -  "подсчет
трупов". Командование применяло какие-то  запретительные  меры,  большинство
нормальных солдат  считало  этих  ребят  бандитами,  но  побаивалось.  Самое
главное, что  удерживало  от  подражания  -  возможность  угодить  вместе  с
"сувенирами" к Вьетконгу. Малыши-"чарли" вряд ли сочли бы нужным  брать  его
надолго. Да и легкой смерти у такого молодца обычно не  бывало.  Чаще  всего
парни в черных рубашках тоже брали себе что-нибудь "на память". Хорошо  еще,
если это было  только  ухо  или  нос,  и  если  при  этом  они  не  забывали
пристрелить,  ибо  можно  было  провисеть  в  "волчьей  яме"  нанизанным  на
бамбуковый кол и сутки, и трое, прежде чем Господь соизволил бы принять душу
грешника. За такие муки можно бы и в святые великомученики производить, если
б уж очень много грехов не было сотворено...
   Чудо-юдо встал и пошел еще раз окунуться, а я остался загорать.
   Игорь сказал:
   - Лихо он шпарит. Особенно насчет КПСС. Похоже, либо не боится ничего...
   - Либо стукач, - с наивностью и простодушием отозвался Вовка.
   - Да уж... - усмехнулся я. - Прямо-таки орден ему дадут, если узнают, что
вы не проявили сознательности и не остановили  его  антисоветской  агитации.
Полстраны Брежнева ругает, тут всех не посадишь. А  кроме  того,  Ильич  уже
дело прошлое...
   - Но я бы с ним лишнего не болтал, - осторожно сказал Вовка.  -  То,  что
стучат - это я точно знаю. Брат говорил, что менты много про всех знают -  и
прежде всего от стукачей. Ну, а кагэбэшники - тем более.
   -  Ты  бы  сам  поменьше  трепался,  -  заметил  я,  -  а  то  подставишь
когда-нибудь брательника...
   - Точно, - кивнул Игорь, -  самое  лучшее  -  про  баб  разговаривать.  А
политику - ну ее на хрен.
   - Вот и давай, рассказывай, какие у вас тут  самые  удобные,  -  хихикнул
Лосенок. - А то у меня с непривычки глаза разбегаются... Вон их сколько  тут
- и все красивые...
   - В купальниках они все красивыми кажутся.
   - Вы ж на танцах вчера были, - хмыкнул я. - Неужели ничего не подобрали?
   - Да-а... - обиженно протянул Лосенок. - Игорь меня за  руку  вытащил,  а
там их шесть или семь. "Знакомьтесь, - говорит, - это Юра!" А они как начали
имена говорить все подряд, я и забыл... Потанцевал, правда, с каждой, но как
зовут - не помню. Вон та - Ира?
   - Нет, это Лариса, - поправил Игорь. - Лариса, кажется...
   - Ты сам, что ли, не помнишь? - подозрительно спросил Лосенок.
   - Вообще-то, плохо, - сознался Игорь. - Это ж все молодежь. Те, которые с
нами лазили, за два  года  все  замуж  повыходили.  Их  и  в  поселке-то  не
осталось, разъехались. Москвичей с квартирами надыбали. А  это  вон  Вовкины
ровесницы. Или даже моложе, класса из девятого.
   - У вас тут одна школа?
   - Одна. На фига больше? Народу-то немного. Еще ПТУ есть, сельское. Но там
парни учатся, девок нет. Тут скоро вообще одни дачники останутся. Москва под
боком.
   Плавки просохли, я встал и направился к воде...
   ...Чудо-юдо, вылезая, сказал:
   - Ну как, Николай, не желаешь попробовать себя в изучении наук?
   - В смысле иностранного?
   - Почему?  Тебе  нужно,  скорее,  другие  предметы  вспоминать.  Русский,
литературу, историю... Я ведь думал на днях съездить  с  тобой  в  институт,
подать документы. Паспорт есть, военный билет в наличии,  аттестат  имеется.
Еще что надо? Медицинская справка по форме 286 и фотокарточки. Это мы успеем
за полдня сделать. Что так невесел? На танцы небось охота сходить?
   Я отрицательно мотнул головой.  На  танцы  я  не  рвался,  это  точно.  А
невеселость у меня была в связи с "афганцами". Не нравилось  мне  отчего-то,
что их в милицию забрали. И то, что им там  начали  всякие  страсти-мордасти
пришивать, тоже. Не те они были люди, чтоб из-за ерунды  раскапывать  могилу
друга. Да и то, что им  цепляют  похищение  трупа,  было  враньем.  Я  точно
помнил, как Толян сказал, что там никого не было.
   - Ну так как, идешь? - спросил Чудо-юдо, и я кивнул.
   ...Сергей Сергеевич усадил Зинку и Ленку в кресла, надел на них  наушники
с обручами, и близнецы погрузились в сон. А мне он указал на  стул,  стоящий
перед телевизором.
   - Сейчас ты посмотришь видеофильм, - сказал Чудо-юдо, вставляя кассету  в
видак. - Он называется "История СССР с  древнейших  времен  до  конца  XVIII
века", в нем - вся программа 7-го класса, которую ты, конечно, уже  считаешь
забытой.