- Надо ли выпускать Сесара? - спросил я.
   - Нет, не стоит. Мне не хотелось бы демонстрировать его публике. Когда вы
тащили нас на яхту, его вряд ли успели как следует рассмотреть, а тем  более
опознать. Он одет в обычную униформу моих охранников и не  имеет  каких-либо
"особых примет". Но здесь, поблизости от "Маркизы", на которой  есть  мощная
оптика, ему нечего маячить на палубе. У Эктора Амадо  неплохие  специалисты,
работавшие в ведомстве дель Браво, и  они  могут  заинтересоваться  тем,  по
какой причине воскрес парень, числящийся погибшим при обороне Сан-Исидро  от
повстанцев Киски.
   - Может быть, и нам нечего высовываться?
   - Напротив. Вам, по-моему, самое время показаться Амадо. Как-никак вы ему
очень помогли.
   - А он об этом знает? - удивился я.
   - Может быть, и нет, но, чем раньше  узнает,  тем  лучше.  Я  думаю,  что
сеньор Морено скорее всего уже дал ему исчерпывающую информацию, но  вам  не
помешает и личная встреча, благо наши яхты оказались поблизости.
   Хотя я и понимал, что сейчас мне надо в первую голову бояться не "молодых
койотов", а "старых", которые на данный момент стоят в  почетном  карауле  у
гроба вождя Сифилитика, на палубу я вылезал  не  без  опаски.  Бывает  такое
инстинктивное чувство опасности... Но все-таки вылез.
   "Дороти" стояла в двух милях от входа в лагуну. Отсюда и Лос-Панчос  было
хорошо видно, и "Каса бланку", окруженную парком, и  еще  несколько  отелей,
разместившихся  на  горных  террасах.   Хорошо   просматривалась   кольцевая
автострада, по которой катили разноцветные автомобили. Яхты  болтались  и  в
лагуне, и поблизости от нас. В общем ту же картину, какую мы с Хрюшкой вчера
видели с берега, теперь довелось посмотреть с моря.
   Я сразу углядел в лагуне полицейский катер. Он стоял на  якоре  метрах  в
пятистах от берега, прямо напротив пляжа "Каса бланки". А еще ближе к  пляжу
маячило маленькое пятнышко - резиновая моторка с аквалангистами. Похоже, что
покойный Сифилитик был хорошо информирован:  полицейские  искали  под  водой
туннель, о существовании которого  до  вчерашнего  дня  знал  только  Фелипе
Морено.
   С противоположного борта была неплохо видна "Маркиза".  По  прикидке  она
была раза в полтора крупнее "Дороти" - вполне солидный белый  теплоход  тонн
на триста водоизмещением.  На  ней  явно  никаких  траурных  мероприятий  не
проводилось. Громыхала музыка,  слышался  хохот  и  женский  визг.  "Молодые
койоты",  как  видно,  отдыхали  и  предоставили  грустные   хлопоты   своим
"старикам". Правда, вокруг яхты,  стоящей  на  якоре,  ромбом  располагались
четыре катера,  очень  похожих  на  те,  что  использовала  охрана  Эухении.
Парусные яхты, моторки и прочая мелочь приближаться  к  "Маркизе",  так  же,
как, впрочем, и к "Дороти", считали ненужным риском.
   -  Смотрите,  монгольфьер!  -  восторженно  воскликнула  Хрюшка,   увидев
оранжево-красно-синий пузырь, величаво проплывавший на  фоне  зеленой  горы.
Дунька ты моя, Дунька...
   - Да, очень красиво! - снисходительно согласилась вежливая Эухения. -  Мы
уже привыкли и не замечаем... Но я  хотела  бы,  чтоб  вы,  сеньор  Баринов,
посмотрели на "Маркизу" в бинокль. Каэтано!
   Капитан с максимальной почтительностью вытащил из рубки мощный оптический
прибор производства фирмы "Карл Цейсс. Иена",  сварганенный  еще  в  славные
времена первого рабоче-крестьянского государства на немецкой  земле.  Второй
такой же бинокль взяла Эухения и направила на "Маркизу".
   Через окуляры яхта смотрелась как на ладони. На носовой палубе танцевали,
на средней, между рубкой и декоративной  трубой,  купались  в  бассейне,  на
корме, под вертолетной площадкой, пили. А на  мостике  стояли  человек  пять
молодых ребят с хорошей мускулатурой и, посмеиваясь, о чем-то беседовали.
   - Вон тот, ближе к рубке, в оранжевой панамке  и  синих  шортах  -  Эктор
Амадо, - сообщила Эухения, не отрываясь от бинокля.
   Наше внимание не  осталось  незамеченным.  Один  из  парней,  стоявший  с
биноклем на крыле мостика, направил объективы в нашу сторону,  а  затем,  на
секунду-другую оторвавшись от наблюдения, сообщил что-то Эктору.  Тому  тоже
подали бинокль, и лидер "молодых койотов" обозрел "Дороти".
   - Сейчас возьмет рацию, - предсказала Эухения, и  я  порадовался  таланту
гадалки. Сеньор Амадо действительно взял у  какого-то  холуя  "уоки-токи"  и
начал говорить то, что приняла включенная на прием судовая  рация  "Дороти",
располагавшаяся в рубке:
   - "Маркиза" вызывает "Дороти". "Дороти", ответьте "Маркизе".
   - "Дороти" слушает "Маркизу". Привет, Эктор!
   - Здравствуйте, тетя Эухения! Решили отдохнуть?
   - Да, в городе жарко. К тому же у соседей похороны...
   - Ай-яй-яй! Ужас-то какой! И как же мы жить  теперь  будем?  -  поерничал
Эктор. - А у вас, сеньора, никак гости?
   - Да, это иностранцы. Представь себе - из Москвы!
   - Это из той, что в штате Айдахо? - прикололся Амадо.
   - Да нет, из русской.
   - Надо же! Это шикарно. Может, подойдете к борту, побеседуем?
   - А есть о чем? - кокетливо спросила Эухения. -  Только,  ради  Бога,  не
проси меня предсказать будущее. Я отдыхаю.
   - Я найду подходящую тему...
   Как раз в это время на трапе, ведущем на мостик, я увидел знакомое  пузо,
а потому, хотя  морда  поднимавшегося  со  средней  палубы  гражданина  была
наполовину скрыта козырьком бейсболки и  черными  очками,  сумел  распознать
сеньора Морено.
   - Ну, вы готовы встретиться  с  Эктором?  -  испытующе  спросила  сеньора
Эухения.
   Ответить сразу я затруднился. Конечно, заполучить такого союзничка на  то
время, что мы будем здесь находиться, вовсе  неплохо.  Потому  что  Эухения,
видимо, слабовата против Доминго Косого. А уж он-то, если что, меня живым не
отпустит. Но, с другой стороны, пока еще нет никаких гарантий, что "молодые"
одолеют "старых". Может так получиться, что и  наоборот.  Это,  конечно,  не
самое главное. Куда хуже, если Эктор, по ходу нашего  союза,  один  или  при
помощи тети Эухении выцыганит у нас все, чем мы располагаем, разархивирует с
помощью Ленки память  Сесара  Мендеса,  доберется  до  "Зомби-7",  а  нас  с
Хавроньей скормит акулам. Именно  о  последнем  обстоятельстве  я  задумался
крепче всего.
   Но думай - не думай, встретиться все-таки следовало. Вовсе некстати было,
чтоб еще и Эктор на нас обиделся. Тогда шансы на выживание вообще  сводились
к нулю, и все наши  дела  на  этом  гадском  островишке  накрывались,  мягко
говоря, медным тазом.
   - Ну, если это вам кажется  необходимым  -  пожалуйста!  -  объявил  я  с
веселой улыбочкой, как будто  всю  жизнь  только  и  мечтал  побеседовать  с
преуспевающим антильским мафиозником.
   Чтобы пришвартоваться к борту "Маркизы", пришлось выпустить из-под ареста
матросов "Дороти".  Подняли  якорь,  подошли,  подработали  винтами,  завели
кранцы - все честь по чести. Катера Ромеро  подошли  к  "Дороти"  с  другого
борта, и часть  охранников  перелезла  на  яхту.  Сеньоре  Эухении  хотелось
показать, что она серьезная, солидная дама,  с  которой  надо  разговаривать
уважительно. Сам Ромеро выглядел внушительно: чернобородый, под  два  метра,
мышцатый, но достаточно подвижный.  Перед  тем  как  перейти  по  сходням  с
верхней палубы "Дороти" на  среднюю  палубу  "Маркизы",  Эухения  вполголоса
сказала ему:
   - Ни в коем случае не выпускай Сесара. И не отдавай, если попросят...
   Верзила кивнул, а мы перешли на "Маркизу", где  нас  уже  поджидал  Эктор
Амадо.
   - Милая тетушка! - тезка защитника города-героя Трои Гектора (по-испански
его имя пишется Hector, а читается "Эктор") ослепил нас симпатичной улыбкой.
- Бьенвенидо! Добро пожаловать!
   -  Эктор,  -  торжественно  заявила  Эухения,  -   сеньору   Лусию   тебе
представлять не надо. Вот мои русские друзья: Дмитрий и Елена Бариновы.
   - О, такая честь! - воскликнул Эктор. - Никогда бы не подумал, что  увижу
кого-нибудь из Москвы! Прошу ко мне в каюту...
   Пистолеты мы с Ленкой оставили на "Дороти".  Эухении,  пожалуй,  не  было
смысла устраивать нам западня, а здесь, на "Маркизе",  они  могли  настроить
хозяина слишком предвзято. Охранники Эктора обшмонали  нас  негласно.  Один,
изображая чуть-чуть подвыпившего, шатнулся на  меня  и,  сделав  вид,  будто
пытается удержаться на ногах, наскоро убедился, что ни в  карманах,  ни  под
рубахой у меня оружия не имеется. С Ленкой обошлись  еще  аккуратнее.  Некая
рослая девица, хихикая, обняла ее со спины, бормоча:
   - Хосефина, как я  давно  тебя  не  видела!  Когда  возмущенная  Хавронья
обернулась, девица ахнула и произнесла извиняющимся тоном:
   - О, простите, я обозналась!
   Эухению и Лусию не проверяли. Видимо, в их безоружности Эктор был уверен.
Для приема он несколько прибарахлился, то есть  поменял  шорты  на  кремовые
брюки и надел голубую рубашку с  коротким  рукавом,  чтобы  не  смущать  дам
мохнатым торсом, но при этом демонстрировать солидные бицепсы.
   Если старушка "Дороти" по дизайну и отделке интерьера выглядела суховатой
конструктивисткой - все очень компактно,  удобно,  относительно  дешево,  но
неуютно, то  "Маркизу"  отделывали  в  стиле  "ампир",  то  есть  с  большим
размахом, очень дорого, пышно и помпезно.
   Апартаменты Эктора занимали примерно такую же площадь, как десять кают на
"Дороти". В тамбуре у дверей апартаментов стояли  два  здоровенных  негра  в
рубашках, под которыми были укрыты бронежилеты. Рация, "магнумы" в  открытых
кобурах - все это внушало уважение к их хозяину не  меньшее,  чем  массивные
медные бра, дубовые панели и розовый шелк, которыми были отделаны стены.
   Сеньор Амадо пропустил нас вперед,  предложил  всем  зайти  в  просторную
гостиную, вызвал некую мулаточку в  белом  переднике,  и  та  притащила  нам
какие-то  коктейли  неизвестного  мне  сорта.  Коктейли   были   со   льдом,
кондиционер работал отлично,  жара  не  ощущалась.  После  нескольких  фраз,
которыми мы обменялись по поводу красот Хайди, отделки "Маркизы" и  качества
коктейлей, Эухения позволила себе заметить, что в данный  момент  над  домом
Бернардо Сифилитика приспущен пиратский флаг.
   - Ты не собираешься посетить родных  покойного  и  отдать  ему  последний
долг?
   - Тетя, какие там родные? Он же болен сифилисом с пятнадцати лет. У  него
нет ни жены, ни детей, ни любовницы. И потом,  я  слышал,  что  в  Священном
Писании сказано: "Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов".
   - Но это могут понять неверно...
   - Мне плевать, как это  поймут.  Сифилитик  кончился.  Теперь  начинаются
новые времена.
   И Эктор подмигнул мне так, будто  я  замочил  сеньора  Вальекаса  по  его
заказу.
   Мне уже и так было ясно, что Морено проинформировал Эктора о том, что  на
самом деле произошло в офисе дендрологов. Можно было не сомневаться и в том,
что эту ночь в отеле мы провели под охраной "молодых койотов".  Теперь,  как
мне представлялось, сеньор Амадо собирался уточнить кое-какие детали. Прежде
всего - представляю ли я для него какую-нибудь  ценность  в  живом  виде.  В
мертвом виде я представлял ценность только в том случае, если Доминго Косой,
подсчитав число лиц, явившихся воздать последние почести товарищу  Бернардо,
убедится в плачевности своего положения и спокойно уйдет в  отставку.  Тогда
из чувства уважения к ветерану криминального труда и в  качестве  морального
поощрения за долголетнюю,  самоотверженную  работу  в  мафиозных  структурах
Эктор мог преподнести гражданину Косому мою голову  на  блюдечке  с  голубой
каемочкой. Естественно, подобное могло произойти лишь  в  том  случае,  если
сеньор Амадо не нашел бы ничего полезного в моем  дальнейшем  пребывании  на
этом свете.
   - Наверно, - улыбнулся Эктор, - пора сворачивать преамбулу. Я не  слишком
часто показываюсь на людях, не люблю лишних знакомств  и  хорошо  знаю  цену
времени. Поэтому сейчас я вкратце сформулирую свои позиции.
   Сначала о том, что я знаю о вас, сеньоры из Москвы.
   Первое. Сеньор Баринов на Хайди не в  первый  раз.  Служба  безопасности,
правда, обратила на него  внимание  только  после  того,  как  он  попытался
вытащить из воды бедного дона Хименеса и угодил на первые  полосы  газет.  И
оказалось, что он очень похож на Анхеля Рамоса, мужа революционерки  Эстеллы
Рамос, три или  четыре  дня  называвшей  себя  президентом  Хайди,  а  затем
бежавшей на американском  самолете  и  погибшей  в  авиационной  катастрофе.
Анхель Рамос тоже бежал, но на другом самолете и исчез где-то на  территории
США.
   Второе. Сеньор Баринов имеет непосредственное отношение к  шести  трупам,
обнаруженным в Верхнем  парке  "Каса  бланки  де  Лос-Панчос".  Мне  любезно
рассказал  об  этом  сеньор  Фелипе  Морено,  который  поехал  мыть   машину
Сифилитика намного позже, чем сообщалось в печати...
   Наконец, третье. Супруги Бариновы появились на Хайди не  ради  отдыха,  а
для выполнения заданий, которые поставил  перед  ними  отец  Дмитрия  сеньор
Серхио (выговорить "Сергей Сергеевич" Эктору было  не  по  карману).  Я  все
изложил верно?
   - Абсолютно, - подтвердил я. - Хотя наверняка  знаете  несколько  больше,
чем сказали.
   - Согласен. Кое-какие детали я пока не затрагивал. Могу сказать, что нашу
встречу я планировал именно  на  сегодня,  хотя  и  чуть-чуть  не  так,  как
получилось на деле.
   Тут мне стало ясно, что "молодые  койоты"  не  только  стерегли  наш  сон
прошлой ночью, но и отслеживали нас до дома Эухении. Наверняка все таксисты,
и Марсиаль Гомес в том числе, работали на них. Возможно, что и вся  болтовня
с Марсиалем по дороге к гадалке шла в эфир и записывалась  где-то  на  борту
"Маркизы". Понятно, что нас вне очереди пропустили к Эухении вовсе не  из-за
особо ужасного расположения звезд или иной тому подобной фигни, а потому что
Эктор Амадо дал своей  тетушке  (вполне  возможно,  родной)  соответствующую
команду... А вот там, как  видно,  Сесар  чего-то  напортачил,  выскочил  не
вовремя. Ему небось вообще не положено было высовываться. Скорее  всего  нас
аккуратно усыпили бы и  на  той  же  самой  "Дороти"  отвезли  к  Эктору.  В
принципе, изменилось мало, кроме одного - теперь мы знали о Сесаре  Мендесе,
а Эктор еще нет. То, что Эухения  хотела  сделать  своим  козырем,  пришлось
разделить с нами.
   - Нам надо работать вместе, - радушно пригласил Амадо. - Я имею небольшое
представление о возможностях вашего отца, сеньор Баринов, но даже то, что  я
знаю, очень впечатляет. Но я знаю и о том, какие  силы  ему  противостоят  -
поверьте на слово, весьма серьезные. Сейчас у меня впереди напряженные  дни.
Меня ждет весьма интенсивная и очень опасная работа. Вы уже в курсе дела,  и
мне не стоит долго объяснять, какая. Однако то, что мы будем  делать  здесь,
должно быть подкреплено тихими, но очень чувствительными ударами в Европе  и
других местах. Там  у  "старых  койотов"  немало  денег,  которые  им  могут
понадобиться здесь. Если "сеньорес" их лишатся, то здесь  прольется  намного
меньше крови...
   Я все понял. В гуманитарные установки Эктора мне не шибко верилось, а вот
в желание оставить противника без финансов - очень даже. Но  о  возможностях
Чудо-юда я и сам имел представления очень смутные. Насчет того, что в Москве
он кое-что стоит, - это мне было известно, а вот какое он  имеет  влияние  в
Европе и "других местах" - хрен его знает!
   Правда, заинтересованность сеньора Амадо здорово усиливала  мои  позиции.
Хотя, как выяснилось уже спустя минуту, не так чтобы очень.
   - Должен предупредить, - добавил  Эктор,  выставляя  на  стол  коробку  с
сигарами, - что у нас  есть  и  альтернативный  вариант.  Пока  там  нас  не
устраивают  финансовые  условия.  Но  если  ваши  условия  будут  еще  менее
приемлемы,  то  придется  согласиться  с  тем,  что  нам   предлагают   ваши
конкуренты...
   - "G & К"? - Я приятно порадовал Эктора  своей  осведомленностью,  потому
что он закашлялся, глотнув сигарный дым. - Но ведь эта контора в  прекрасных
отношениях с Доминго Косым. Вас надуют, сеньор Амадо, можете не сомневаться.
   - Ну, это не так просто, -  усмехнулся  Амадо,  -  хотя  опасность  есть,
поэтому мы и ищем тех, кому можно доверять.
   - Доверие в денежных вопросах - дело скользкое.  -  Удержаться  от  этого
замечания мне было трудно. - Тем более что вам,  наверное,  не  хотелось  бы
потерять капиталы "старых койотов".
   - Естественно.
   - Поэтому мне следует проконсультироваться с отцом.
   - Я могу это устроить, - вмешалась Эухения.  -  У  меня  есть  канал,  по
которому с ним можно связаться.
   Амадо перевел взгляд на Эухению и  пустил  вверх  струю  сигарного  дыма.
По-моему, он не был особенно  доволен  тем,  что  тетушка  старается  помочь
гостям  из  России.  Я  представил  себе,  какой  может  быть   логика   его
размышлений.
   Эктор вряд ли сильно радовался грядущему конфликту с Доминго. Он  еще  не
подготовился до конца к решающей драке. Если бы он был уверен в  успехе,  то
постарался бы сам ускорить кончину  Сифилитика.  Мой  "подарок"  застал  его
врасплох. Может быть, бедняга ночь не  спал,  мучился  сомнениями.  А  потом
вспомнил, что тетушка Эухения предсказала  ему  успех,  пообещав  помощь  от
"Москвы", и решил идти ва-банк. Не  поехал  с  соболезнованиями,  не  почтил
память  дорогого  и  незабвенного  Бернардо  Вальекаса,  тогда  как  "старая
гвардия" уже с утра поперлась плакаться на груди покойного. Впрочем, он  еще
не совсем опоздал. Можно было переодеться в черный костюм, убрать  с  палубы
"Маркизы"  голых  баб  и  мужиков,  приспустить  флаг  и   ошвартоваться   у
осиротелого жилища неутомимого борца за  денежные  знаки.  Пустить  слезу  и
по-сыновнему обнять  Доминго  Косого:  "Дяденька,  больше  не  буду,  прости
засранца!" Ну, а этого гадского  "русо",  который  милому  дедушке  Бернардо
всадил пулю в животик, принести на алтарь вечной и нерушимой дружбы...
   Были у него такие мыслишки, были! У меня мороз по  коже  ходил,  когда  я
прикидывал, что будет, если эти мыслишки перетянут. Тут,  пожалуй,  и  тетке
Эухении перепадет на орехи. Ясно, что Эктор сначала искал поддержки у  "G  &
К" и уже продвинулся в  этом  направлении,  хотя  наверняка  еще  не  достиг
полного понимания. Потом добросердечная тетушка Эухения  (узнать  бы  точно,
племянник он ей или кто!) подсказала: есть,  вишь  ты,  на  Москве  Чудо-юдо
такое, что враз все устроит и больших денег не возьмет. Вот  приедет  Барин,
Барин нас рассудит... Барин приехал и от борзоты душевной  с  ходу  разменял
Бернардо на пятаки. Теперь перед Амадо, как перед  всяким  юным  дарованием,
встал вопрос, который у нас в России лучшие умы задавали: "Что  делать?"  То
ли лизать Косому задницу без особых  гарантий  личной  безопасности,  то  ли
оборзеть в крайней степени, но уже абсолютно без всяких гарантий.
   Вот  тут  и  думай,  какую   политику   проводить.   Начнешь   тянуть   -
засомневается, нужен ли такой помощничек. Начнешь  давить  и  форсировать  -
подумает, что мы его надуть  хотим.  Прямо  как  при  игре  в  "очко",  или,
по-американски, в "Блэк-Джек": и недобор плохо, и перебор не годится...
   Но самое главное - я не знал толком, что Чудо-юдо может сделать, а что не
может. Обещалкиных нигде не любят, в любой части света.
   - Мне хотелось бы, сеньор Амадо... - начал я, желая во второй части фразы
поинтересоваться, какую конкретную  помощь  мог  бы  оказать  ему  отец,  но
досказать не успел.
   Корпус "Маркизы" тряхнуло так, что массивные кожаные кресла, в которых мы
сидели, подскочили на полтора метра в  воздух,  а  стаканы  с  коктейлем  от
страшного толчка снизу улетели в потолок и разбились  о  люстру...  Страшный
грохот и скрежет разрываемого чудовищной силой металла был последним, что  я
запомнил.
   ЧТО В ВОДЕ НЕ ТОНЕТ?
   Наверное, мог бы я не очухаться вовремя. После  такого  взрыва,  который,
как позже стало  известно,  словно  спичку,  разломил  кильсон  "Маркизы"  и
разорвал  трехсоттонную  посудину  пополам,  это  было  бы  вполне  логич