нь,  чуть
подсвеченная судовыми  огнями.  Судно  шло  солидным  ходом,  против  ветра,
поэтому и дуло здорово. Кроме того, сбоку не было Хрюшки.
   Она, как выяснилось, далеко не ушла, просто  бегала  в  туалет.  Даже  не
одеваясь, голышом. Поеживаясь, подошла к окошку, задвинула стекло,  а  затем
поспешила ко мне под бочок.
   - Не спишь, гнусный Волчище? Небось, поросятины захотелось? -  прошептало
ненасытное парнокопытное.
   Я отрицательно мотнул головой:
   - Нет, просто выспался. Слишком  рано  заснул,  еще  засветло.  А  сейчас
сколько времени, кстати?
   - Пять минут второго, - зевнула Ленка, - самое оно: спать да  спать.  Или
баловаться. Но ты, хоть и  выспался,  баловаться  не  настроен.  Что  делать
будем?
   - Может, заснуть попробуем? - предложил я.
   -  Пойдем,  прогуляемся  по  палубе?  Свежий  воздух...  Может,   чувства
пробудятся?
   - Ага, - с сомнением произнес я, - на холодке разогреюсь.
   - На вот халатик, - сказала Хрюшка. - Плавок и  майки  при  таком  теплом
халате вполне достаточно.
   Действительно,  халат  оказался  вполне  надежной  защитой  от   ветерка,
поскольку был шелковый и на ватной подбивке. В Средней Азии  в  таких  зимой
ходят. Шлепанцы Ленка тоже дала теплые. Сама отважно нарядилась в  махровый.
Морская душа, черт побери!
   - А нам разрешат среди ночи по палубе гулять? - спросил я.  -  Хозяева  в
претензии не будут?
   - Ну, если  ты  соберешься  спустить  шлюпку,  наверно,  будут  ругаться.
Рассадят нас по разным каютам. Тебя, само собой, поселят в ту, где ты  сидел
до обеда. Если вздумаешь прыгать за борт, тоже рады не будут. Но  ты  же  не
идиот, я думаю.
   - Нет, конечно, меня в прошлый раз акулы почему-то не съели, но я  как-то
по новой им в пасть не собираюсь.
   Вышли в коридор, где  горел  дежурный  свет.  Там,  конечно,  обнаружился
приятных размеров мальчик, у которого под мышкой висела  открытая  кобура  с
"береттой". Он, должно быть, не больно понимал, зачем его поставили на пост,
и лениво позевывал, прогуливаясь по коридору. Когда мы появились в коридоре,
боец подтянулся и, пропустив нас мимо себя,  последовал  за  нами  метрах  в
трех-четырех.
   Мне лично это было по фигу, а вот Ленка сказала:
   - Во обалдуи, сторожа приставили. Можно подумать, что мы вдвоем сиганем в
море.
   - С парашютом же прыгнули... А тут и  до  воды  лететь  ближе,  и  падать
мягче.
   Обняв Хрюшку за теплый  бочок,  я  двинулся  с  ней  поближе  к  вольному
воздуху. Охранник последовал за нами, соблюдая дистанцию.
   - Как этот пароход называется, кстати? - спросил я, когда мы очутились на
шлюпочной палубе и подошли к ограждению, чуть в стороне от шлюпбалок.
   - "Торро  д'Антильяс",  бывший  "Хенераль  Альберто  Вердуго".  Сухогруз.
Приписан к Сан-Исидро, флаг хайдийский. Но зафрахтован Куракиным.
   - И что, он на сухогрузе тропические фрукты возит?
   - Ну, вообще-то на нем  есть  рефрижераторная  установка,  так  что  тонн
триста фруктов он увезет за рейс. Но сам понимаешь, мне не  больно  про  все
эти дела докладывают. Он может и не одни фрукты возить.
   - А ты сама давно на нем катаешься?
   - Нет,  конечно.  Как  только  нашарили  твою  микросхему.  Пока  ты  был
коматозником, она не работала, а потом застучала вовсю.
   - Стало быть, теперь ее и все остальные слышать могут?
   - Да. Чудо-юдо, Сарториус и "джикеи" наверняка. Если бы  они  еще  знали,
что она теперь на другом диапазоне работает, то уже давно были бы здесь.  Но
они не знают, думают, что она отключилась, поломалась и так далее. А это  я,
Мальчиш-Плохиш, подлую измену сотворила.
   - Довольна, как слониха. Может, я к папе очень хочу, а ты не пускаешь?
   - И не пущу. Папа мне заподлянок понаделал по линии этой жуткой Танечки.
   - А детишек родных тебе повидать не хотелось бы? - спросил я. -  Конечно,
Зинуля их там не оставит без ласки. У деда тоже,  наверно,  деньжата  не  на
исходе. Но мама-то их где? Неужели за два года так ничего и не пробудилось?
   - Знаешь, Димочка, - это обращение ничего хорошего не сулило, и я  понял,
что зацепил Хрюшку за живое. - Не тебе бы об этом вякать!  Ты  сам-то  много
ими занимался? Ты много о них думал?!
   - Ну, извини, я не хотел...
   - Хотел не хотел, а выпросил. Ты все делал, как твой папочка велел.  Если
б мы с Зинкой были ему не нужны как рабочая сила, он бы не  приказал  вам  с
Мишкой на нас жениться. И потом  все  под  диктовку  Чудо-юда.  И  ни  слова
против!
   - А ты сама-то могла бы ему возражать? - озлился я.
   - Сколько раз возражала! Сам должен помнить, сколько у  нас  с  ним  было
споров по научной части...
   - По научной, может быть, а по чисто деловой ему никто из  тех,  кто  еще
жив и здоров, не возражал. Если он принимает решение, то  всякий,  кто  идет
вразрез, может заказывать гроб. И учти, сейчас  ты,  прямо  скажем,  ему  не
больно помогаешь.
   - Не пугай, я пуганая. О том, что мне надо себя обезопасить,  я  еще  два
года назад догадалась. И сейчас знаю, что мне назад хода нет.  Детей  он  не
тронет, а мне жить не даст.
   Ленка замолчала, а я прижался к ней поплотнее, чтоб не злилась. Постояли,
помолчали, поглядели на океан для успокоения.
   Качки почти не чувствовалось, волны только чуть-чуть бултыхали по бортам,
немного бурлили, расшибаясь о носовую бульбу. "Торро  д'Антильяс"  явно  шел
налегке, сидел высоко. Вряд ли на нем были даже те триста тонн фруктов,  про
которые Ленка поминала. Огоньки  корабля  высвечивали  темную  воду,  бежали
рядом с бортом золотистыми змейками и струйками.
   Могучий гул машин "Антильского быка" заглушал прочие звуки.  А  они,  как
оказалось, играли немаловажную роль в дальнейшем развитии событий.
   В небе  мерцали  звезды,  светила  луна.  Океан  тоже  немного  светился,
планктон гулял. Однако ночь все-таки была густая,  тропическая.  И  хотя  по
палубам и надстройкам, кроме нас с Ленкой, прохаживалось несколько вахтенных
матросов и охранников, разглядеть всего, что творилось в ночи, им было  явно
не под силу.
   Откуда  взялись  три  резиновые  моторные  лодки,   выскочившие,   словно
камни-голыши, брошенные пацаненком,  ума  не  приложу.  То  ли  держались  в
темноте за кормой, пользуясь  тем,  что  мощные  машины  "Торро  д'Антильяс"
заглушали звук их моторов, то ли их  сбросили  с  какого-нибудь  незаметного
летающего объекта, то ли через торпедный аппарат подлодки выпустили (даже  я
знал, что это невозможно!), в общем, хрен поймешь. Однако  факт  есть  факт:
две лодки, подскакивая на  гребнях  волн  -  оттуда  и  пришло  сравнение  с
камнями-голышами, - выскочили по правому борту, а еще одна - по левому. Я не
понял  толком,  чего  от  них  можно  ждать,   когда   в   море   засверкали
многочисленные  оранжевые  вспышки.  С   лодок   замолотили   автоматические
гранатометы.
   - Ложись! - как  ни  странно,  но  эту  команду  подал  не  я,  а  Ленка.
Разленился, вишь ты, господин  Баринов,  потерял  форму.  Но  упал  вовремя.
Потому что если бы пара гранат, которая шмякнулась в  надстройку,  прошуршав
над нашими головами, угодила кому-то в  лобешник,  мало  не  показалось  бы.
Даром что эти гранаты были не осколочные, а химические, причем заряженные не
настоящей отравой, а чем-то слезоточивым. Правда, поначалу я этого  не  знал
и, увидев при свете ламп расползающиеся по кораблю газовые облака,  порядком
запаниковал.  Конечно,   я   давным-давно   позабыл   предельно   допустимые
концентрации всяких там  VX,  заринов  и  зоманов,  но  хорошо  помнил,  что
сдохнуть от них  можно  за  несколько  секунд.  Сколько  всего  этих  гранат
выпустили - не считал, но догадывался, что их не пожалели.
   - Тикаем! - успел крикнуть я, пока газовые облачка еще не заклубились  на
уровне голов. Хрюшка оказалась очень понятливой, и мы рванули вверх по трапу
в надстройку. До чего вовремя - обалдеть! Едва я перескочил  через  комингс,
захлопнул за собой тяжеленькую дверцу с маленьким иллюминатором  и  повернул
рычаг, наглухо задраивающий выход, как новая порция гранат захлопала  совсем
рядом.
   - Лезем выше! Натечет газу - сдохнем!
   Ленке это долго объяснять не пришлось. Пока мы  перебегали  по  лестницам
внутри надстройки, стремясь улизнуть от газа,  расползающегося  по  палубам,
грохнуло еще несколько  выстрелов,  но  уже  сопровождавшихся  не  разрывами
гранат, а каким-то бряканьем и лязгом. Потом мне показалось,  стихли  моторы
лодок, хотя их жужжания за гулом машин не слышалось.
   Мы уже пробежали несколько трапов до  той  палубы,  где  находилась  наша
каюта, когда снизу, у двери, через которую мы вбежали в надстройку,  грохнул
небольшой взрыв и что-то с лязгом повалилось на палубу. Глуховато простучало
несколько  автоматных  очередей.  Кто-то  заорал,  было  несколько  коротких
вскриков, стонов, долетел надрывный кашель, сдавленная ругань.
   В коридоре появился князь Куракин, с ним десяток мужиков, одетых в  шорты
или плавки, заспанных, но при пистолетах и автоматах.
   -  Быстро  в  каюту!  -  заорал  он  хорошим  командным  голосом.  -   Не
высовывайтесь! Это нападение!
   Чтоб  мы  не  слишком  медлили  с  исполнением  приказа,  два  головореза
энергично "помогли" нам влететь в каюту. Вообще за такую "помощь"  я  обычно
морды бью, поскольку не переношу пинков в зад  даже  кроссовкой,  но  против
автомата не попрешь... Влетели как миленькие.
   Куракин проорал что-то по-французски, я не усек что, но, судя по  реакции
Хрюшки, явно нечто не очень выгодное для нас.
   - Уи, мон принс! - полушутя ответил чернобородый и очень загорелый  мужик
с русалкой, вытатуированной на здоровенном бицепсе. Я это понял. У  второго,
который остался с нами в каюте, были черные усы и длинные волосы, стянутые в
пучок, плюс черная бандана  на  голове  с  вполне  понятной  надписью  "Mega
Death". На грудных мышцах у этого  товарища  было  наколото  целое  панно  с
черепом, костями, кинжалами и змеями. Кинжалы и змеи, не говоря уж о черепах
и русалках, будучи нарисованными, меня лично не волновали. А вот то,  что  у
этих  борцов  за  денежные  знаки  имелись  вполне  солидные   спецназовские
пистолеты-пулеметы "хеклер-кох", а  на  кожаных  ремнях,  продернутых  через
шорты,  висели  кобуры  с  "магнумами",  немного  беспокоило.  Вполне  могло
случиться так, что  князь  распорядился  не  отдавать  нас  живьем.  Истинно
русская черта, исконная, можно сказать: сам не гам, и другому не дам!
   Надо сказать, что я даже начал жалеть о нашем бегстве с палубы.  В  конце
концов, кто бы на сей раз ни собрался похищать меня и Ленку,  нас  взяли  бы
живьем. Конечно, я перепугался газовых гранат. Но это  от  дури.  Надо  было
сразу догадаться, что никакими VX здесь работать не будут.  Именно  из  того
расчета, чтобы не потравить насмерть. Даже скромный CS и  тот  не  применяли
бы, чтоб не рисковать. Небось  побаловались  чем-нибудь  вроде  слезоточивой
"черемухи-7". Конечно, от этого баловства кое-кому зачихалось,  закашлялось.
Слезки из глаз потекли, бо-бо стало. Тут с  лодочек  бахнули  из  линеметов,
загарпунили этого самого "Антильского  быка"  и  пошли  на  самый  настоящий
абордаж. Тех, кто пытался  сквозь  слезы  пострелять,  положили  без  особых
хлопот, а тех, кто особо не дрыгался, просто скрутили в колбаску и  оставили
отдыхать. Впрочем, могли, наверно, и всех почикать для простоты.  А  то  еще
отдышится, развяжется кто-нибудь, неприятности начнутся...
   Внизу, где-то на уровне шлюпочной палубы или чуть выше, уже в надстройке,
началась ожесточенная  пальба.  Наши  сторожа  напряженно  прислушивались  к
трескотне автоматов и пистолетным выстрелам, а также всяким прочим  грохотам
и бряканьям, которые могли издавать, в частности,  трупы,  сваливающиеся  по
железным ступенькам трапов. Но мне лично казалось, что  эти  ребята  слишком
сосредоточили свое внимание на двери, приоткрыв ее и поглядывая через щель в
коридор. Будь я их начальником, я бы приказал одному приглядывать за  окном.
Что же касается нас с Ленкой, то наиболее приятным  местом  с  точки  зрения
безопасности был каютный санузел. В нем не имелось окон, а дверь хоть и была
деревянной, не могла угодить под прямую  очередь  ни  со  стороны  выхода  в
коридор, ни со стороны окна.
   Поэтому, воспользовавшись тем, что подручные Куракина уставились в  дверь
и убеждены, что мы никуда не денемся - и вполне резонно! - я утянул Ленку  в
санузел и задвинул за собой засов. Только после этого из  каюты  послышалась
ругань, на которую Ленка тоже  ответила  несколькими  словами,  и  охранники
попритихли.
   - Об чем лай? - скромно поинтересовался я.
   -  Куракин  приказал  им   нас   защищать,   а   не   конвоировать.   Они
развыступались, что, мол, должны за нами наблюдать все время.
   - А насчет того, чтобы ликвидировать нас при угрозе захвата  противником,
он ничего им не завещал?
   - Ты по-французски понимаешь? - заподозрила Хавронья.
   - Нет, я просто русскую логику понимаю. А Куракин, хоть и офранцузился за
истекший период с 1917 года, все равно  генетически  наш.  Хрен  с  ней,  со
столицей, лишь бы Москву французам не отдать.
   Как уже  говорилось,  данный  совмещенный  санузел  имел  площадь  в  два
квадратных метра. На одном из этих квадратных метров  располагалась  душевая
кабина с умывальником и зеркалом, а на другой - унитаз  и  биде  со  всякими
причиндалами. Меня лично очень заинтересовала крышка сливного бачка. Однажды
в "джикейской" тюрьме на Хайди тяжелая фаянсовая крышка пригодилась для дела
-  я  вмочил  этим  "струментом"  по  хрупкому  черепу  одного   из   бойцов
несостоявшегося сенатора Дэрка и унаследовал от него, помнится, не то "узи",
не то "М-16А2"...
   Сейчас, к сожалению, вышел облом. И бачок, и  крышка  были  сработаны  из
легкой  пластмассы.  Так   что   убить   ими   что-либо   крупнее   таракана
представлялось проблематичным.
   Через две  двери  пальба  слышалась  послабее.  Видать,  штурмовой  напор
немного  ослаб.  Голоса  наших  защитников  из  каюты  обменялись,  как  мне
показалось по интонациям, оптимистическими репликами.
   Я бы на их месте не спешил. Тем  более  какие-то  шуршания  и  шебаршения
происходили с внешней стороны надстройки. Но само собой, любители пострелять
на эти шумы не обратили внимания. И зря!
   Звон разбитого стекла и длиннющая,  от  всей  души  болезной,  автоматная
очередь подтвердили мои наихудшие опасения. Сам я, слава  Богу,  воспринимал
побоище только на слух, присев в компании струхнувшей не меньше  меня  Елены
где-то в районе унитаза. По первой прикидке, боец  взобрался  по  скобам  на
самый верх надстройки, привязал капроновую веревку к какой-нибудь подходящей
хреновине, пристегнулся к ней альпинистским карабином и аккуратно,  стараясь
не стучать подметками по стене надстройки, съехал  на  уровень  окна.  Потом
вышиб его каблуком и начал поливать все, что было внутри, щедрыми очередями.
Шибко крутым и наколотым осталось только истошно визжать и  дрыгаться,  пока
пули выдирали из них клочья мяса вместе с фрагментами татуировок, размазывая
эти неаппетитные ошметки по стенам каюты. Но не долго, секунд  десять  всего
лишь. После этого боец вышиб из окна остатки стекляшек,  чтобы  не  порезать
что-нибудь нужное в хозяйстве, и влез в каюту. Не  очень  шумно,  но  слышно
было. Вообще-то мне стало ясно, что господа или  товарищи,  которые  учинили
этот налет по всем правилам  абордажного  искусства,  явно  не  заботятся  о
соблюдении тишины. При современном развитии бесшумного оружия можно  было  и
поберечь нервы граждан. В конце концов,  ребята  Куракина,  среди  бела  дня
похищая меня из лап Доминго Косого - ей-Богу, уж лучше я бы у него на псарне
остался! - обошлись без большого шума и  треска.  Тихо  чпокнули  Эдуардо  и
Оскара, "примочили" меня парализантом, сунули в дельталет и увезли  сюда.  А
эти новые  претенденты  на  содержимое  моих  мозгов  жутко  любят  цирковые
эффекты.
   Судя по легкому бряканью, в окно  влезал  еще  один.  Меня  заинтересовал
практический вопрос. А именно: знают ли  эти  вооруженные  и  очень  опасные
граждане, что в каюте находимся  мы  с  Хрюшкой,  то  есть  цель  их  весьма
небезопасной операции? Или  же  им  это  окошко  просто  понравилось  своими
размерами и удобным расположением? Если они в  первую  очередь  рассчитывают
обойти с тыла тех, кто задержал их коллег на лестнице, то могут и проскочить
мимо туалета, - дай Бог, правда, чтобы для страховки нам гранату не  кинули!
Но надежда эта быстро растаяла.
   - Он  здесь,  -  шепотом  произнес  кто-то  по-английски.  -  В  туалете!
Индикатор зашкаливает.
   - Поговори с ним, я прикрою со стороны коридора. По-моему,  сейчас  здесь
будут гости.
   - Мистер Баринов! - Тот, что был оснащен индикатором, постучал  по  двери
стволом автомата. - Мы знаем, что  вы  здесь.  Если  вы  вооружены,  отдайте
оружие и выходите.
   Но  тут  громко  затарахтело  в  коридоре,  из  комнаты  ответили   двумя
очередями, кто-то совсем недалеко вскрикнул.
   - Shit!  Дерьмо!  -  прошипел  один  из  налетчиков.  Стало  тихо,  внизу
слышались только осторожные шаги, стрельбы больше не было. Шуршала карманная
рация. Ее владелец больше не обращался ко  мне,  похоже,  у  него  появились
другие проблемы. Скрипнула кнопка, шуршание прекратилось.
   - Питон, Питон, ответьте Мамбе.
   Эти позывные  нагнали  на  меня  жуткую  тоску.  Запахло  канализацией  и
подземными горизонтами "Горного шале". Неужели "джикеи" не могли за два года
придумать что-нибудь  новое?  Впрочем,  они  все-таки  придумали  индикатор,
который, должно быть, очень четко пеленгует работу моей микросхемы и вопреки
предположениям самодовольной Хавроньи наводит на меня группу захвата.
   - Мамба, я - Питон, - отозвались из эфира. - Где вы?
   - На месте. Объект локализован, обеспечьте безопасный вывод. Как поняли?
   - Понял отлично. Коридор до лестницы свободен. Оппоненты площадкой  выше.
Будете ждать очистки?
   - Сколько времени просите?
   - Десять минут.
   - Работайте, жду доклада. Как поняли?
   - Все понял. Доклад будет.
   - Конец связи.
   Питон с Мамбой своими переговорами прояснили ситуацию.  "Джикеи"  загнали
французов выше ярусом, но оттуда, должно быть, простреливался  трап.  Теперь
Питон  просил  десять  минут  на  то,  чтобы  ликвидировать  это   неудобное
обстоятельство, а Мамба, надо думать, за это время намеревалась достать меня
с Ленкой из санузла. Уже через секунду прозвучала фраза,  убедившая  меня  в
том, что все обстоит именно так.
   - Мистер Баринов, - вежливо позвали из-за  двери.  -  Вам  и  вашей  жене
ничего не угрожает. Вы сами знаете, что нужны нам  живыми.  Выходите,  и  мы
доставим вас в безопасное место...
   Но  тут  в  каюте  оглушительно  грохнуло.  Дверь,  соединяющую  каюту  с
санузлом, сорвало с петель воздушной волной и с грохотом шибануло о раковину
умывальника и зеркало. Осколки фаянса и стекла  градом  посыпались  на  пол,
несколько кафельных плиток разлетелись на куски. Нас с Ленкой не задело,  но
сшибло на пол и слегка оглушило. Слава Богу, что мы не подходили к двери.
   Как ни странно, но если я и вырубился от взрыва, то  не  больше,  чем  на
пару секунд. Голова слегка гудела, в ушах звенело, во рту было солоно, но не
от крови. Я сидел на полу, а  в  десяти  сантиметрах  от  моей  пятки  лежал
автомат,  похожий  на  укороченную  "М-16",  знакомый  мне  по   стычкам   в
"Бронированном трупе". "Джикей",  одетый  в  черное  трико,  черную  вязаную
шлем-маску  с  прорезями  для  глаз,  носа  и  рта,   а   также   бронежилет
(естественно, тоже черный), валялся поверх выбитой двери. Броник прикрыл его
грудь от осколков, но, к сожалению, осколков у  этой  гранаты  оказалось  до
фига. Пара штук пошли ниже пояса, и о своем  мужском  достоинстве  "джикею",
наверно, пришлось бы намертво позабыть. Но судьба  была  к  нему  милостива,
бедняга об этой потере так и не узнал, поскольку еще один  осколок  долбанул
его прямиком в лобешник.
   Толком не придя в себя, я инстинктивн