позволено  самому  оценивать  свое
положение, строить свои догадки и версии. Ты будешь знать  все  и  не  знать
ничего. Ты вернешься в октябрь 1996-го и  проживешь  эти  несколько  месяцев
заново. Так, как надо хозяевам. Говорят, это несложно. Ты будешь  помнить  о
том, что уже прожил однажды этот  период  времени,  а  те,  кто  будет  тебя
окружать, - нет". Это будет очень занятно. Порадуешься даже, может быть, что
кое-кого из тех, кого вроде бы потерял, живым встретишь. В общем,  вернешься
на исходную.
   - То есть я снова попадусь "залетным"? А потом от них сбегу, спрячусь  на
даче у Родиона, зацапаю документы "Пихты"?
   - Там увидишь, что будет. Прощай! Оставляю тебе волка. Если  очень  нужно
будет, скажи: "Белый, фас!"
   Вася плавно  перешел  в  какое-то  облакообразное  состояние  и  медленно
растворился в  окружающей  среде.  Волк  тоже  трансформировался  во  что-то
бесплотное, похожее на струйку сигаретного дыма, и втянулся ко мне в ноздри.
Закрутилась знакомая по прежним снам золотистая спираль, сворачивая в  ничто
интерьер "концертной церкви". Вспышка!
   ВОЗВРАТ НА ИСХОДНУЮ
   - Дима! Проснись! - Эти слова сопровождались легкой оплеухой по  щеке,  а
может, и не одной. Вика (или Таня-Лена), растрепанная, в поплывшем  от  слез
макияже, трясла меня за плечи.
   - А? -  Я  хлопал  глазами,  вертел  головой,  отлично  помня  и  БСК,  и
предшествовавшую вроде бы явь, но с превеликим трудом врубаясь в  окружающую
обстановку.
   - Мы прилетели, - шмыгнула носом  Вика.  -  Москва.  Мне  очень  хотелось
спросить, откуда мы прилетели, но память торопливо просыпалась, подсказывая,
что я в самолете, на котором нас отправлял из Эмиратов великий и мудрый шейх
Абу Рустем. То есть Кубик-Рубик. И,  соответственно,  из  января  1997-го  я
вернулся на три с лишним месяца назад, в октябрь 1996-го. На исходную.  Все,
как объяснял мне Вася. Который, кстати, должно быть,  еще  жив?!  А  что,  я
тогда тоже заснул и меня будили после посадки?
   Нет, в прошлый раз я не засыпал в самолете. Мне тогда было не до этого. Я
хорошо помню, что Ленка-Танька, силясь спасти Васю, задергала  меня  работой
на подхвате. И я здорово устал. Но спать мне не дали - это точно.
   - Вставай, вставай, - утирая глаза, пробормотала Вика. - Дома отоспишься.
   - С Лопухиным что-то? -  спросил  я,  помня,  что  тогда  он  умер  не  в
самолете, до ЦТМО его довезли живым.
   - Да, - вздохнула она тоскливо, - ничего я не смогла...
   - Есть такие случаи, когда медицина бессильна, - сказал смуглый гражданин
из-за спины Ленки. Его я тоже вспомнил: это был бывший "лумумбовец",  личный
лекарь Абу Рустема, доктор Сулейман.
   Да,  если  эти  самые  "хозяева"  смогли  переиграть  все  так,  как   им
требовалось, то мне не грозила опасность умереть со скуки, по новой проживая
одни и те же дни и загодя зная, что с кем будет.
   Я оглядывал себя, Вику, Сулеймана и узнавал одежду, которая была  на  нас
тогда, в октябре. И когда выходил из самолета то ни  за  что  не  спутал  бы
осень с зимой, да и Москву с Сибирью тоже. Нет, все было в натуре, и  многие
детали,  подсознательно  бросившиеся  в  глаза  тогда  и   за   три   месяца
полустершиеся из  памяти,  вспоминались  и  подтверждали:  да,  это  октябрь
1996-го!
   Странно, но некоторое время меня еще донимали непрошеные мысли обо  всем,
что я пережил в том прошлом, которое  теперь  стало  будущим.  Там  осталось
много непонятного, загадочного, недоговоренного. Я  так  и  не  узнал,  куда
делась  Лусия  Рохас,  чьи  следы  оборвались  на  прогалине,   будто   она,
оттолкнувшись от снега, воспарила в небеса. Может быть, студневидная "дверь"
вывела ее совсем в иной мир? Но здесь-то, по идее, она должна  существовать?
Кто застрелил Сурена, откуда рядом с ним взялся листок из школьной  тетрадки
Анатолия Кислова?  Нашел  ли  кто-нибудь  жестяную  коробку  в  просмоленном
мешочке, и почему группа "Пихта" не повезла ее к своему высшему  начальству?
А что там, в  том  варианте  этого  самого  "прошлого-будущего",  сталось  с
Чудом-юдом и Сарториусом? Или там вообще ВСЕ прекратилось? Может, после того
моего выстрела по "ежу" произошла какая-нибудь космическая катастрофа? С ума
сойти! Нет, ежели об этом начать трепаться, то точно отправят в дурдом! Даже
Чудо-юдо, возможно, подумает, будто он довел родного сынка до  ручки  своими
экспериментами. И  ничего  никому  не  докажешь.  Особенно  в  нашем  родном
государстве, где и более  реальные  факты  объявляют  враньем,  а  очевидное
вранье умудряются переделывать в истину.
   Пребывая в  этих  размышлениях,  я  наверняка  выглядел  если  не  полным
идиотом, то каким-то сомнамбулическим типом. Хотя и  прошел  контроль,  даже
паспорт сам предъявил.
   О том, что все будет совсем не так, как в "первом варианте",  можно  было
догадаться уже по тому,  что,  согласно  "новому  сценарию",  Вася  умер  на
несколько часов раньше. Но я тут же  понял,  что,  вероятнее  всего,  так  и
планировалось неведомыми хозяевами. Потому что уже это обстоятельство внесло
серьезные изменения в течение последующих событий. Тех, которые должны  были
произойти согласно "первому варианту".
   Поскольку Вася уже не  нуждался  ни  в  чьей  помощи,  то  в  "скорую"  с
эмблемами ЦТМО уселись только доктор Сулейман и врач с медсестрой, которые с
этой "скорой" приехали. А Вика, то есть Таня-Лена, все еще пошмыгивая  носом
и промакивая глазки, уселась вместе  со  мной  в  целый  и  невредимый  джип
"Чероки", за рулем которого восседал живой и здоровый Юрка Лосенок...  И  те
два парня-охранника, что погибли вместе  с  ним,  тоже  сидели  тут.  Как  в
сказке!  Или  мне  вообще,  может  быть,  приснилась   вся   эта   кутерьма,
произошедшая за последние три месяца? И все-таки это было не так...
   Когда "Чероки" выезжал из аэропорта, запищал телефон:
   - Ал„! - отозвался Лосенок, и я вспомнил, что у него были точно такие  же
интонации в тот раз. - Здравствуй, Игорь Иваныч! У нас ничего, а как у  вас?
Нет, нету времени, Игорек. Шибко занят, правда. Босса везу. Только-только  с
Шереметьева едем. Ясно, что близко, но не могу. И после вряд  ли  получится.
Как кого, ты чего, в натуре? А ты думал, не того?! Не, как раз того...  Само
собой, того, который тебе родня. Могу дать его к трубке. А без него - ни  за
что. Работа дороже, жутко извиняюсь.
   Все, что произнес Лосенок, было точным повторением сказанного  им  тогда,
то есть для меня - три месяца назад. Сейчас развитие событий подтягивалось к
тому месту, которое послужило отправным пунктом для всего, что потом привело
Лосенка и эсбэшников к гибели, а меня - черт знает к чему.
   - Привет, Игорек, - ответил я, забирая  трубку  у  Лосенка.  -  Рад  тебя
слышать... К сожалению, нам сейчас некогда.  В  другой  раз  заедем,  или  в
"Олимпиец", или на дачу...
   - Слушай, - с легким обалдением произнес Чебаков, - а я Лосю не  говорил,
что мы в "Олимпийце" квасим... Как ты догадался, а?
   - Да так как-то... - вяло ответил я. - Знаешь, старый, у нас один товарищ
умер. Так что извини, ладно?
   - Я его не знаю? Товарища вашего?
   - Нет, не знаешь! - Вика вырвала у меня трубку. - Тебе сказано, Игоряшка,
- и не настырничай! Вот брата Бог послал, блин! Отдыхай!
   "Чероки" выкатил на Ленинградское шоссе. Мне показалось, будто мимо нас к
Шереметьеву  проехала  серая  "Волга"  в  которой  промелькнуло  на  секунду
какое-то знакомое лицо. Кого-то из  "залетных"  -  то  ли  "майора",  то  ли
Лузы... Счастливо доехать, ребятки! На этот раз нам с вами повезло.
   1 Документ реальный (РГВИА, ф.1720, оп. 2, д.160, эт.19 ). Здесь и  далее
примеч. автора.
   2 Документ реальный (РГВИА, там же, л. 11).
   3 Документ опять-таки реальный (там же, л. 18).
   4 И этот документ тоже, как ни странно, подлинный (там же, л. 14).
   5 См. там же, л. 12.
   6 См. там же л. 16.
   7 См. там же л. 21.



   Леонид Влодавец.
   Московский бенефис. ( Black Box 3).

   OCR by Ksu Datch
   Часть первая. БИОРОБОТ ДИМА
   РАБОТА ДЛЯ БАРИНА

   ...Он очень хотел жить. Слишком хотел, потому и умер не сразу. Если бы он
уперся и стало ясно, что ничего из него не  выдавишь,  мы  разнесли  бы  ему
башку  гораздо  раньше.  Вру,  конечно.  Мы  бы  все  равно  его  трясли  до
последнего...
   Когда его брали, он все еще думал, что попал в ментуру или контрразведку.
Поэтому и хорохорился, садясь в  машину:  вы  еще,  дескать,  пожалеете!  Не
заметите, как погоны слетят! Да я тому позвоню,  другому,  третьему!  Да  за
меня вам яйца поотрывают! Не орал, а шипел, и  все  пялил  на  нас  глаза  -
боимся мы его или нет. А мы молчали, и рожи у нас были  неподвижные,  как  у
настоящих чекистов. И, пошипев маленько, он сник, утешившись тем,  что  дома
осталась жена, которая позвонит адвокату, и его вытащат  откуда  угодно.  Не
знал, дурашка, что никакая жена уже никуда не  позвонит,  а  будет  спокойно
лежать в ванной со сквозной дырой в голове. И что сделают это мужик с бабой,
которые изображали понятых. Сам виноват, что не знаешь, кто с тобой на одной
лестнице живет.
   В машине он все крутил головой,  пытался  понять,  куда  его  везут  -  в
Бутырку, в Тишину или на Петровку. Но так и не понял - стекла были матовые.
   - На все вопросы я буду отвечать только в присутствии моего  адвоката!  -
насмотрелся американских фильмов, должно быть. Я их тоже видел, но  не  стал
говорить: "Все, что вы скажете, может быть  использовано  против  вас".  Это
ему, может быть, казалось, что он в Америке. А я-то знал, где мы находимся.
   Мы  привезли  его  в  котельную,  зажатую  большими  домами,   окруженную
жестяными гаражами и какими-то старыми  сараюшками.  Здесь  ему  можно  было
сколько угодно орать и кого угодно звать на помощь  -  идиотов  идти  в  эту
трущобу не нашлось бы, а милиция сюда приезжала только по утрам, посмотреть,
нет ли какого свежачка, проткнутого перышком. Но, с тех  пор,  как  нам  эта
котельная приглянулась, они перестали находить мертвецов, а потому  вот  уже
полтора года вообще не появлялись в этих местах.
   "Волга" притормозила в тупичке у двери котельной.  Клиента  выдернули  из
машины, резко впихнули в низкую дверь и сволокли по крутой лесенке в подвал.
Только здесь он забеспокоился.
   - Не понял, - спросил он испуганно, - вы кто?
   Ему не ответили, и он сник, потому что до него начало что-то доходить.
   По сырому, провонявшему крысами и мочой коридорчику его провели в угловую
комнатушку. Без окон, без дверей, полна горница людей. При  площади  три  на
два действительно казалось, что народу много, хотя нас было  всего  четверо,
он - пятый. В пол по центру  комнатушки  было  вцементировано  зубоврачебное
кресло,  а  на  столике  у  стены  лежали  в  странном  наборе  слесарные  и
медицинские инструменты. И  дверь  у  комнаты  была  крепенькая:  с  внешней
стороны стальная, с внутренней - обитая резиной. Звукоизолирующей.
   - На психику давите? - голос был без всякой наглости, но с надеждой. - На
понт берете?
   - Нет, - позволил себе слово Варан и поглядел на меня.
   Я легонько кивнул. Варан дал клиенту под дых, но не на  убой,  а  слегка,
чтоб только усадить в кресло. Фриц и Мартын подцепили скорчившегося под руки
и капитально пристегнули к креслу. Не ремешками, а стальными ошейничками, за
руки и за ноги.
   Рассевшись по табуретам, мы закурили и стали пускать ему  в  морду  клубы
дыма.
   - Ребята, кто вы? - спросил клиент, уже совсем дрожащим голосом. Наверно,
в его памяти срочно прокручивалось, кому он должен, у кого  увел  любовницу,
кого обогнал на трассе, кого и где кинул...
   - Угадай с трех раз, - хмыкнул Варан.
   - Сколько? - спросил клиент, решив, что мы рэкетмены.
   - Все, - осклабился Варан, -  все  с  потрохами.  Фриц,  сидевший  сзади,
обеими ладонями снизу вверх хлопнул клиента по ушам.
   - Уй, - взвыл тот, - с-суки!
   Мартын добавил по щекам, не очень больно, но звонко и стыдно.
   - За мат мы наказываем, гражданин Круглов,  -  сказал  я  до  противности
ментовским тоном. У того появилась надежда, и он пробормотал:
   - Да что вы, в самом деле? Согласен на любые условия.
   - Сначала, Круглов, поясните нам, если вас не  затруднит,  -  произнес  я
голосом  вежливого  следователя,  -  какие  у  вас  были  взаимоотношения  с
Константином Малышевым по кличке Разводной?
   - Это не я, мужики! Не я! - завизжал он. - Правда, не я!
   - Конечно, не ты, - кивнул Варан. - А кто?
   - Да что вы прицепились? У Разводного пол-Москвы таких друзей.  Он  урка!
Откуда я знаю, за что его пришили?
   - Знаешь, - сказал я. Варан понял  без  слов  и  воткнул  сигарету  между
пальцев Круглова. Клиент завыл, но тут еще и  Фриц  стряхнул  тлеющий  комок
пепла ему за шиворот. Пришлось ему, паскуднику, поизвиваться и  поскрежетать
зубками. Чуть-чуть запахло паленым.
   - Вспомнил? - спросил я по-доброму. - Для кого ты искал  киллера?  Ты  же
посредник, падла!
   Мартын включил в розетку паяльник.
   - Есть время вспомнить, - заметил я, - через пару минут нагреется.
   - Да я не знаю, кто хозяин! - глазенки забегали,  Круглову  не  хотелось,
чтобы на нем картинки рисовали. Но сказать было еще страшнее.  Потому  он  и
дождался, что ему прижгли ноготь на среднем пальце левой руки.
   - Мне один козел позвонил, - роняя слезы, выстонал  Круглов,  -  пообещал
тыщу за комиссию.
   - Имя, адрес, телефон?
   - А то еще один ноготок поплавлю, - напомнил Мартын.
   - Его Слава зовут, а где живет - не знаю. И телефона не помню.
   - Врешь, - я сказал это уверенно, и паяльник вдавился в ноготь на  правой
руке. Визг и дерганья в кресле никого не разжалобили,
   - 289-32-13, - выдавил Круглов.
   - Уже неплохо. Сигаретку? - предложил я. Мартын сунул подследственному  в
рот свой недокуренный бычок. Круглов  затянулся,  на  лице  все  еще  стояла
гримаса боли, в глазах мокрились слезы, а на лбу блестела испарина. Он мог и
врать, конечно. Поэтому  надо  было  взять  небольшой  тайм-аут.  Успокоить,
завести разговор о чем-то другом, а потом вновь спросить про  телефон.  Если
произнес первые попавшиеся цифры, во второй раз скажет другие.
   - А скажи-ка, дорогой Андрей Михайлович, - начал я вальяжно. - Значит, за
комиссию тебе дали тыщу... Баксов, естественно?
   - Не рублей же...
   - А вся сумма какая? Быстро!
   - Десять. Девять - ему, штуку - мне.
   - И кому же ты их передал? А?
   - Бабке, - поглядывая на паяльник, которым  поигрывал  Мартын,  простонал
Круглов.
   - Где?
   - Молчановский, 3, квартира 5, Мирра Сигизмундовна.
   - Сколько бабушке отстегнул?
   - Двадцать штук в деревянных.
   Это было похоже на правду. Удобная вещь  эти  бабки.  Оставил  конверт  с
баксами и ориентировкой на Разводного, а сам ушел. И он киллера не видел,  и
киллер его не видел. А у Разводного - дыра в башке. На балконе  дачки  своей
двухэтажной чаек попивал  вечерком.  Ближе,  чем  из-за  речки,  из  лесочка
зашибенить  ему  не  могли.  В  сумерках,  метров   с   трехсот,   бесшумно.
Девятимиллиметровая  дозвуковая  пуля,  спецназовское  оружие,   в   обиходе
"винторез". Похоже, что это настоящий профи. Такой сам к бабке не пойдет.  У
него есть "шестерка", а то и не одна,  которую  можно  сгонять  к  бабке  за
конвертом. Хорошая версия, только ведь надо  знать,  что  бабка  эти  деньги
отдает именно тому, кому надо. Да и киллеру надо  сперва  разъяснить,  какие
условия... Недоговаривает наш клиент.
   - Значит, - сказал я спокойненько, - отдал ты бабушке денежки, причем  не
свои, а друга Славика Бесфамильного и сел  ждать,  пока  эта  бабушка  Мирра
Сигизмундовна,  героиня  минувшей  войны,  откопает   свою   старую   добрую
снайперку, которой фашистов крошила, а потом стрельнет с  балкона  по  Косте
Разводному? Так, выходит?
   Фриц, Варан и Мартын лупанули его с разных сторон кулаками.
   - А ну, живо, телефон Славика!
   -  Сказал  же,  -  сглатывая  кровь  из  носа,  прошепелявил  Круглов.  -
289-32-13.
   - Кто тебя с ним знакомил? Не врать! Не врать, лярва!  -  не  люблю  бить
сам, но ударил. - Говори!
   - Звон познакомил, Звон. Званцев Сергей Михайлович.
   - Адрес, телефон?
   - Он не москвич, из Запрудненска. Со Славиком вместе сидели.
   - Статья?
   - Вроде разбой...
   - А со Звоном ты где познакомился?
   - У Вики. На дне рождения. Он в  гости  приезжал  к  бабе,  а  та  Викина
подруга. Там скорифанились, он мне по дешевке турецкую кожу отдал, куртки  и
пальто.
   - Он что, челночит?
   - Не знаю... Может, грабанул кого-нибудь. Я  на  этой  коже  семь  лишних
лимонов нагрел.
   - Молодец, крутой бизнесмен... - похвалил с иронией Варан.
   - А где со Славиком познакомились?
   - В баре, Звон мне отдал партию сигарет, которую  ему  Славик  предложил.
Тоже со скидкой.
   - Почему он тебе заказ на Разводного отдал? В глаза! В глаза гляди!
   Мартын ткнул его паяльником в руку. Зашипело, завоняло горелым мясом.
   - Потому что знал! - выкрикнул клиент. - Больно! Уй-я-а!
   - Еще больнее будет. Значит, Славик спросил, нет ли  у  тебя  на  примете
нормального мокрушника, верно?
   - Да, почти так...
   - И Звон об этом тоже знал, верно?
   - Знал. Он из-за этого и сводил со Славиком.  Проверял,  наверно,  прежде
чем вывести.
   - Ну а теперь колись, если не хочешь, чтоб тебе паяльник  вставили:  все,
что знаешь о киллере!
   - О киллере, бля буду, - ничего не знаю. Только  посредника  видел  и  то
один раз. Леха его зовут - и все. Меня на него Рожман вывел.
   - Это, стало быть, товарищ Рожков Михаил Иванович? - этого я знал. - И по
какому же делу он тебя вывел?
   - Когда абреки хотели свою крышу на мою палатку повесить. Рожман  сказал:
"Не пожалей трех тысяч баксов -  отдай  Лехе  и  ничего  не  бойся".  Черные
просили семь. Я решил дать Лехе.  Он  взял  пятьсот  задатком.  Через  сутки
абреков пришили. Всех троих. Они ничьи были, залетные. Когда я  отнес  бабке
расчет, она дала записку: "Будут клиенты - направляй ко мне". Записку  бабка
дала прочесть, а потом сожгла.
   - И много ты клиентов к Лехе наладил?
   - Немного, трех... Славик четвертый.
   - И каждый раз по тыще комиссионных?
   - Ну... Пустите, ребята, я ж не знал, что вы от Разводного!
   Положим, мы вовсе не от Разводного, но это очень хорошо, что ты  об  этом
не знал. А то еще долбанул бы нас из своей "помпы", сдуру-то...
   - Может, и правда, отпустим? - спросил я каким-то ленивым тоном.  Приятно
дать человечку еще несколько минут надежды на то, чего не будет.
   - Как знаешь, начальник, - с такой же ленцой отозвался Варан. - Я  бы  не
отпускал...
   - Ну, ты крут! - пожурил я Варана. - Мужик вроде толковый... Круглов,  ты
толковый или нет? А?
   - Ребята, - он аж засиял весь от восторга, - да я понятливый!  Я  никому,
ни гугу! Только пустите! А то у меня жена с ума сойдет! Она  ж  шебутная,  в
милицию побежит, к адвокату... Шухер будет...
   - Понятно, понятно, - остановил я его. - Отпустим, только скажи  нам  еще
пару слов без протокола  -  и  все.  Будешь  свободен,  как  птица  в  небе.
Согласен?
   - Все скажу! - похоже, он был готов по-настоящему.
   - Хорошо. Ты отследил хату Разводного? Быстро!
   Он сглотнул слюну, прищелкнув языком, будто покойный Ильич-2, и, все  еще
с надеждой глядя мне в глаза, пробормотал:
   - Я... Вы ж обещали, мужики.
   - Все верно, - развел я руками. -  Раз  обещали  -  никуда  не  денешься.
Отстегните его!
   Варан и Мартын стали отстегивать Круглова от кресла. У него на лице  даже
появилась улыбка. Ну и дурак же  ты,  братец!  В  тот  самый  момент,  когда
Круглов встал с кресла,  Варан  гвозданул  его  ребром  ладони  по  шее.  Не
насмерть, только чтобы вырубить.
   - К топке? - спросил Варан, и я кивнул. Клиента  выволокли  в  коридор  и
протащили к лестнице, ведущей еще на этаж глубже  в  землю.  Повеяло  жарой.
Даже немного преисподней...
   Круглова привязали проволокой к двухметровой доске, плотно прикрутив руки
к туловищу, ноги примотали в двух местах - повыше колен и у щиколоток.
   Фриц з