ни старались поддерживать такую  чистоту  и  мыть  тут
полы, - заметила Тина. - Пакет мог порваться, порошок просыпаться, и если бы
пришли полицейские с собаками, то могли бы найти наркотики по запаху. А  эти
бандиты заправляли поломоечную машину моющими  средствами  с  ароматическими
добавками, которые отбивали у собак чуть„.
   "Мисс Нат Пинкертон!" - подумал  я  со  злостью.  Следствие,  видишь  ли,
взялась вести! Лучше бы помозговала над тем, как нам спасти  свои  шкуры.  У
меня на этот счет никаких здравых мыслей не было. По-моему, все было намного
безнадежней, чем тогда, когда  мы  шли  по  освободившемуся  от  воды  руслу
подземной реки и ждали, что сзади вот-вот прорвет завал.
   Один ящик с кетчупом мы все-таки прихватили с собой. Хоть  какая-то  еда.
После этого мы заперли ангар и вернулись в подземный дом,  здорово  промочив
ноги. Пока мы искали съестное, вода на полу ангара поднялась дюйма на три.
   Затащив кетчуп на кухню, мы осмотрели все кухонные шкафы. Оказалось,  что
в нашем распоряжении  полторы  бутылки  бренди  -  одну,  открытую,  мы  уже
опробовали. Кроме того, имелась банка растворимого кофе, два  лимона,  около
фунта различных конфет в вазочке, банка джема и три пачки крекера.  Все  это
не очень сочеталось с  кетчупом.  В  холодильнике,  который  обнаружился  на
кухне, лежало полфунта засохшего сыра и больше ничего.  Ни  унции  мяса,  ни
корочки хлеба.
   Пришлось выпить по чашечке  кофе  и  съесть  по  два  крекера,  смазанных
кетчупом и присыпанных тертым сыром. Червячка мы заморили, но сытостью я  бы
свое состояние не назвал.
   -  Может  быть,  все-таки  телефон  починили?  -  с  затаенной   надеждой
произнесла Тина, покончив с едой.
   Я в это время еще  не  допил  кофе,  потому  что  очень  хотел  растянуть
удовольствие, а потому не пошел следом за ней. Внезапно из  комнаты  донесся
звон  разбитого  стекла  и  вскрик  мисс  Уильямс,  скорее  удивленный,  чем
испуганный.
   Когда я прибежал туда, то увидел, что висевшее на стене зеркало  упало  и
разбилось на  мелкие  кусочки.  А  Тина  с  удивлением  смотрела  на  дверцу
небольшого шкафчика, вделанного в стену. Зеркало прикрывало тайник.
   - Я нечаянно зацепила его плечом, - пояснила мисс  Уильямс,  указывая  на
обломки зеркала. - Мне казалось, будто оно накрепко привинчено  к  стене,  а
оказывается, шурупы легко выдергиваются...
   - Наверно, там лежит что-нибудь ценное, - предположил я.  -  Может,  даже
золото.
   - Нет, скорее всего золото у них в черном ящике,  -  ответила  с  иронией
Тина, - а тут - бриллианты!
   Она стала подбирать ключи к замку, но найти  на  доставшейся  нам  связке
что-либо подходящее ей не удавалось.
   Пока она этим занималась, я решил подключить телефон. Дело  в  том,  что,
шарахнувшись от падающего зеркала, мисс Уильямс выдернула  телефонную  вилку
из розетки. Мне подумалось,  что  телефон  мог  не  работать  из-за  плохого
контакта, и решил осмотреть розетку и вилку. Вилка была  в  порядке,  а  вот
розетка оказалась необычной.  В  нее  была  встроена  малюсенькая  кнопочка.
Конечно, мне стало интересно, и я ее нажал.
   Тут же послышался громкий щелчок, и  дверца  шкафчика-тайника  открылась.
Тина едва не получила этой дверцей по  физиономии  и  испуганно  вскрикнула,
отскакивая.
   - Это я нажал...
   - Если ядерная война до  сих  пор  не  началась,  то  потому,  что  около
пусковых кнопок сидят взрослые мужчины, -  глубокомысленно  произнесла  мисс
Уильямс. - А если б эта кнопка что-нибудь взорвала?
   Я недоуменно развел руками. Вообще-то я понимал, что между гангстерами  и
камикадзе  есть  существенные  различия,  и   предположить,   что   торговцы
наркотиками могли заминировать свой склад, мог только псих.
   Но вслух я, конечно, говорить не стал,  потому  что  мне  очень  хотелось
поглядеть, что спрятано в шкафчике.
   Однако в это самое время со стороны входа в подземный дом долетел  мощный
гул, даже стены завибрировали.  Мы  выскочили  в  холл,  потом  на  площадку
лестницы. То, что мы увидели,  повергло  нас  в  ужас.  По  лестнице  быстро
поднималась вода, прорывавшаяся из туннеля в щели между  стальной  дверью  и
дверным проемом.
   - В комнату! - испуганно закричала Тина. -  Назад!  В  это  время  где-то
замкнуло провода. Нас не убило, хотя мы стояли в мокром. Но свет  погас  тут
же.  Мы  оказались  в  кромешной  тьме  и  ощутили,  как  прибывающая  вода,
победоносно клокоча, вливается в наше убежище...
   Похищенный
   Не знаю, как бы ломали  голову  над  скачками  моего  пульса  и  давления
уважаемые профессора Кеведо и Мендоса, как бы сходил с ума  доктор  Энрикес,
но,  слава  Богу,  их  этой  ночью  со  мной  не  было.  Иначе  боюсь,   что
гран-кальмарская медицинская наука понесла бы тяжелую утрату. Кого-нибудь из
этой славной троицы наверняка хватила бы кондрашка.
   Я проснулся тогда, когда меня выдернули из шкафа и поставили на  ноги,  а
потом довольно быстро усадили на диванчик в тесной каютке. Прямо передо мной
сидел один из тех типов, которые, переодевшись  больными,  выкрали  меня  из
клиники  "Сан-Николас".  Он  пристально   рассматривал   меня,   словно   бы
прикидывая, не ошибся ли, не утащил ли кого-то не того.
   - Клянусь Пресвятой Девой - он почти не дышал!  -  сообщил  один  из  тех
двоих, что уселись по бокам от меня.
   - Он просто дрых, - сказал первый, который, должно быть, командовал  этой
компанией.
   Рот у меня был заклеен, и подтвердить  его  точку  зрения  я  мог  только
кивком головы. Слава Богу, что у хайдийцев - а  я  их  запросто  отличал  по
говору даже от гран-кальмарцев и уже понимал, Что меня  похитили  "землячки"
из района Мануэль-Костелло,  -  покачивание  головой  сверху  вниз  означало
утвердительный ответ, а не отрицательный, как у болгар.
   - Не бойся, - ободряюще произнес главарь, - мы увезли тебя не  для  того,
чтобы открутить  голову.  Она  нам  очень  нужна,  это  верно,  но  в  живом
состоянии. Ты что-то хочешь сказать?
   - Угу, - промычал я. Большего пластырь не позволил.
   - Хуанито, сними с него заклейку. В открытом море он может орать  сколько
угодно.
   Парень бесцеремонно содрал  пластырь  с  моего  рта,  прихватив  с  собой
немного моей щетины. Я облизал губы и сказал:
   - Интересно, на кой черт я вам сдался? В кармане у  меня  ни  шиша,  даже
самих карманов нету. Если вы думаете, что за меня выкуп дадут, то  надо  еще
поискать такого осла. А в голове - если я вас правильно  понял,  вам  оттуда
что-то нужно? - у меня сплошная каша, я и сам в ней не могу разобраться.
   - Насчет своих карманов, чико, ты можешь не беспокоиться. Мы по мелочевке
не работаем. - Основной присмолил сигару и пыхнул мне в  физию  целой  тучей
дыма. - А насчет выкупа, тут ты не прав. Мы еще аукцион  проведем  за  право
тебя выкупить. Со стартовой ценой в миллион баксов. И  будь  покоен,  ребята
будут набавлять, пока не надорвутся.  То,  что  в  твоей  башке,  нужно  им,
поэтому мне лично в ней разбираться не придется. Конечно, я  предлагал  свои
услуги.  У  меня  есть  специалисты,  у  которых  даже  телеграфные   столбы
рассказывают все, что требуется. Я, видишь ли, долго проработал в конторе  у
Хорхе дель Браво, там эту науку всерьез изучали. Но сведущие  люди  сказали,
что если я сам начну заниматься извлечением из тебя информации, то могу  все
испортить. Говорят, что это не тот клинический случай.
   - Правильно говорят, - подтвердил я, хотя понятия не имел, о чем речь.  -
Во всяком случае, ежели ты попытаешься кинуть кого-то из тех, с  кем  будешь
торговаться, то я тебе не завидую.
   - Ты меня только не пугай, ладно? - убедительно попросил основной,  опять
пустив в меня струю дыма. - У  меня  здесь,  между  прочим,  на  этом  самом
катере, находится младший брат Арнальдо и Алонсо, - Адриан  Чинчилья.  А  ты
прикончил их. Мне очень трудно удержать мальчика от желания отомстить.
   - Кэ Барбаро! - сказал я. - Ей-Богу, мне бы в  жизни  не  пришлось  этого
делать, если бы сеньору Вальекасу не захотелось  пощекотать  мне  нервы.  На
первый раз он отделался простреленной задницей, а  второй  случай  привел  к
летальному исходу.
   - Не думай, Родригес, что в этот раз тебе опять  повезет.  И  придерживай
язык. А то я все-таки разрешу  ребятам  тебя  слегка  попинать,  голову  они
постараются не трогать.
   - Извините, сеньор, - улыбнулся я.  -  Мне  не  хотелось  бы,  чтоб  ваши
покупатели получили дефектный товар. А то если ваши  ребятки  начнут  махать
ногами или руками, никто не помешает мне  подставить  голову  под  удар  или
тюкнуться ею о какую-нибудь железку, благо их тут полным-полно. А  поскольку
я примерно знаю, кто может мной заинтересоваться, то думаю, что они за  свои
деньги захотят получить именно то, что заказывали, а не  придурка  или  труп
ходячий. Ну, о простом трупе я вообще молчу. Во всех описанных  случаях  вам
выдернут ноги из задницы (в жаргоне Боливаро-Норте такой идиомы не  было,  я
просто перевел на испанский известное российское выражение).
   Должно быть, у основного было богатое воображение.  Он  представил  себе,
как происходит выдирание ног из задницы, и явно поостыл. С русским  бандитом
такой номер, само собой, не прошел бы, поскольку наш человек, особливо  если
под градусом, может спокойно положить большой "струмент с прибором"  на  все
коммерческие интересы и рациональные аргументы -  лишь  бы  душу  отвести  и
отметелить кого-нибудь.  А  в  здешних  местах,  поскольку  мирное  развитие
капитализма за прошедшие тринадцать лет после Кискиной революции  больше  не
прерывалось,  бандюги  помаленьку  научились  управлять  эмоциями  и  любить
деньжата больше,  чем  старинные  обычаи.  Соответственно  здесь  уже  стали
понимать, что резать людей просто так, без прямой коммерческой выгоды, могут
только кретины и недоумки. Если уж "мочить", так не ради стопесовой  бумажки
или бутылки текилы.
   Короче говоря, мужик успокоился, и те, которые плотно  придерживали  меня
за локти, видя, что  в  его  настроении  произошли  перемены,  тоже  немного
ослабили хватку.
   - Мне нравится, как ты себя ведешь, - сказал основной. - Недаром наш босс
велел стеречь тебя как зеницу ока.
   - Он по-прежнему носит кличку Косой? - спросил я. - Или уже  переименован
в Хромого?
   На роже основного опять появилось  выражение  некоей  оторопелости,  и  я
понял, что достаточно точно угадал, кто стоял за похитителями.
   - Это тебя не касается! - рявкнул основной. - Не  выводи  меня  из  себя,
чико!
   - Мучча грасиас, сеньор! - сказал я смиренно. -  Я  все  понял  и  лишних
вопросов задавать не буду.
   Основной опять смягчился и произнес заинтересованно:
   - Послушай, я хорошо знал настоящего Анхеля Родригеса. И у меня  дурацкое
ощущение, что ты - это он. Если б я не видел, как он лежал мертвым  в  морге
Министерства  безопасности,  где  я  тогда  работал,  то  мог  бы   поверить
россказням,  будто  он  выздоровел,  сбежал  на  Кубу,  сделал  пластическую
операцию, вернулся на Хайди с революционерами и  женился  на  Эстелле  Рамос
Росе.
   - Польщен.
   - Но мне, знаешь ли, доложили, что ты русский.
   - Наверно, не ошиблись, раз доложили.
   - Что-то не верится. Морда, конечно, совсем не похожа на  Анхеля,  но  на
русского ты тоже не похож.
   - Моя прапрабабка была чеченкой, - очень кстати припомнил  я  информацию,
которую получил пару лет назад, сидя в "джикейской" тюрьме.  Правда,  точных
сведений, к какой из  кавказских  национальностей  принадлежала  прапрабабка
Анастасия-Асият (или Хасият),  у  меня  не  было.  Но  я  подумал,  что  для
хайдийского головореза это не суть важно.
   И ошибся. Он посмотрел на меня как-то по-иному.
   - Это серьезно?
   - Что? - не понял я.
   - Что твоя прапрабабка была чеченкой?
   - Да, по крайней мере, мне так говорили.
   Он сильно помрачнел. Мне  даже  показалось,  будто  у  него  от  волнения
немного задергалось веко. Конечно, я был далек от мысли, что он вообще знает
про чеченцев хоть что-нибудь. Сказать по правде, я  и  сам  мало  общался  с
ними. Чудо-юду они дороги не переходили ни в Москве, ни в других  странах  и
регионах. Очень может быть,  что  у  него  были  с  ними  дружеские,  вполне
товарищеские отношения. Во всяком  случае,  создавалось  такое  впечатление.
Контора, согласно  слухам,  циркулировавшим  по  Москве,  была  серьезная  и
влиятельная, а потому требовавшая к себе уважительного отношения. Но  я,  на
два года выбыв из игры,  еще  не  знал  о  последних  событиях  на  Северном
Кавказе. И тем более не догадывался, что о них знают на Хайди.
   - Значит, у тебя там есть родственники? - спросил похититель.
   - Возможно, - ответил я, соблюдая  осторожность.  Первая  мысль,  которая
посетила мой мозг  по  этому  поводу,  предполагала,  будто  основной  решил
послать кавказцам приглашение на "аукцион" по поводу моего  выкупа.  Но  уже
через пару секунд я понял: у верного  "лейтенанта"  из  гвардейской  бригады
"морских койотов" элементарно заиграло очко. Поэтому  появилась  возможность
серьезно повлиять на ситуацию, хотя и с риском пойти на блеф.
   - Они могут узнать, где ты? - скромно поинтересовался "койот".
   - Не знаю, - произнес я с задумчивостью,  которую  мне  иногда  удавалось
неплохо играть. Сразу сказать: "В два счета узнают!" было  рискованно.  Этот
бугай просечет фишку. Дескать, что ж они тебя два года найти не могли, а тут
вдруг в момент найдут? Уж лучше дать ему повод помучиться  в  неизвестности.
Чи найдугь, чи не найдуть...
   Это сработало неплохо.  Подручный  Доминго  Косого  сильно  призадумался.
Небось уже слышал где-нибудь насчет того, что "Восток - дело тонкое!".
   - Я слышал, - сказал он с настороженностью, явно  превосходящей  разумные
пределы, - что чеченцы разбили русские войска и заставили их уйти из Чечни.
   - Очень может быть, - согласился я, не особо в это поверив.  При  этом  я
даже немного переиграл, изобразив полное равнодушие. На  самом  деле  я  был
жутко удивлен. Не  тем,  что  чеченцы  разбили  Российскую  Армию,  я  б  не
удивился,  даже  если  б  ее  чукчи  разбили  -  после  пяти   лет   полного
разгильдяйства и, выражаясь по-сталински, вредительства.  Удивился  я  тому,
что покуда я в коме  валялся,  на  моей  прекрасной  родине  опять  какие-то
мордобития начались. Я ведь только помнил, что там  какие-то  ребята  против
Дудаева выступали. И вроде бы даже его маленько поприжали. Но  насчет  того,
что там российские войска ворочались, - не слышал.
   Поэтому через пару секунд я позволил себе спросить:
   - А что там вообще сейчас происходит? Может, вы в курсе, я два  года  был
без памяти и поотстал от жизни...
   - Ну я, конечно, за этими вашими делами в Европе специально не следил, но
уж больно было занятно, что такая  супердержава  и  не  могла  справиться  с
маленьким народом. Два года без  малого  воевали.  У  нас  тут  изредка  CNN
показывала, как там воюют. А вот неделю назад генерал Льебеда  подписал  там
русскую капитуляцию.
   - Кто? - переспросил я, не разобрав фамилию подписанта.
   - Льебеда или Льебед, - пожал плечами "койот", - я точно не помню.
   - Лебедь, что ли? - удивился я, на сей раз и вовсе не пряча изумления.
   - О'кей, Ле Бед! - кивнул хайдиец. - Он признал поражение и вывел  войска
из Чечни.
   Это для меня тоже было непонятно. Я  привык,  что  Лебедь  сидит  себе  в
Приднестровье и мешает тамошним придуркам выпускать друг  другу  кишки.  "Не
иначе как его на Северо-Кавказский  округ  поставили",  -  прикинул  я.  Но,
конечно, вслух сказал следующее:
   - Самый толковый генерал у  русских.  Если  его  разбили  чеченцы  -  это
сенсация!
   Фраза, которую я в обычной обстановке произнес бы если и  не  с  глубоким
прискорбием, то уж точно с досадой, прозвучала у меня вполне бодренько. Даже
чувствовалось  некоторое  удовлетворение  ситуацией.  Чуть-чуть.   Возможно,
оттого, что я не поверил в это известие. Слишком уж невероятные вещи сообщил
товарищ. Мне, бывшему десантнику Короткову, никак не верилось,  что  ВДВ-ный
генерал-лейтенант Лебедь может проиграть войну  авиационному  генерал-майору
Дудаеву. Разве что стратегическая авиация с ядерными бомбами перекинулась  к
Джохару Мусаевичу? Аллаху акбар!
   Последняя фраза как-то непроизвольно, хотя и невнятно произнеслась вслух.
Не знаю, понял ли ее "койот", но решил, должно быть, что я очень рад и готов
завизжать от восторга.
   - Не думаю, что они придут за тобой! -  прошипел  он,  пытаясь  успокоить
самого себя. - Да, ты прав: я работаю на Косого. Можешь  меня  звать  сеньор
Фьерро.
   - Не Мартин случайно? - хмыкнул я. Отсюда до Аргентины было далеконько, и
тамошнего национального героя в Карибском море могли не  знать,  но  "койот"
утвердительно кивнул:
   - Да, можешь называть меня так, я не  обижусь.  И  не  надейся,  что  Хан
д'Арбиес вышлет за тобой самолет с коммандос. Он тебя просто не найдет.
   - Хан д'Арбиес? - Мне, конечно, понятно было,  что  сеньор  Фьерро  опять
пытается произнести со слуха чужестранную фамилию. - Это кто?
   - Это ваш чеченский президент, - сказал он, - вместо  Дудайоса.  Русские,
кажется, убили Дудайоса, вместо него президентом стал Хан д'Арбиес. Хуанито,
сходи в гальюн, там должна быть позавчерашняя "Диарио де Сан-Исидро". Найди,
что там пишут про Чечню.
   Насчет "Дудайоса" я  все  понял.  Насчет  "хана"  вполне  допустимо,  что
таковой в Чечне мог объявиться. Но чтоб у него была при этом  испанская  или
французская фамилия, это, извините, дудки.
   Слава Богу, обрывок "Диарио де Сан-Исидро"  был  еще  не  использован  по
назначению, и Хуанито принес его только чуть-чуть помятым.  Правда,  отрывок
про Чечню был маленький, и понять, что  там  происходит,  по  двум  строчкам
никто не сумел бы. Но слова "Prezidente  Jandarbiev"  я  все-таки  разобрал.
Любой испанец прочел бы "j", как русское  "х".  Оттуда  и  взялся  "хан",  а
остальное придумал глуховатый сеньор Фьерро.
   - Нашего президента зовут Яндарбиев, - произнес я как можно более внятно.
Произнес просто потому,  чтоб  сеньор  Мартин  Фьерро  знал,  как  правильно
произносится эта фамилия. Но он понял это скрытое выражение недовольства.  И
как-то подсознательно ощутил опасение, что самолет с  чеченскими  коммандос,
может быть, уже на подлете.
   В глазах у него  -  могу  ошибаться,  конечно!  -  прочитывалось  желание
поскорее от меня отделаться. Или сдать кому-то с рук  на  руки,  или  -  что
проще - спихнуть с катера в воду. Не было такого, в глаза  не  видел.  Зная,
что в приэкваториальной зоне встречаются люди с темпераментом, не уступающим
кавказскому, отчего вероятность принятия импульсивного  решения  может  быть
довольно высокой, я спросил, чтоб успокоить сеньора Фьерро:
   - А господин Абу Рустем знает о предпринятой вами акции? Мартин - или как
его там? - опупел в крайней степени. Должно быть, он слыхивал  это  имя,  но
под большим секретом. О том, что я мог узнать это  шибко  секретное  имя  от
Марселы, он явно не думал. И, похоже, именно после этого опасность  вылететь
за борт окончательно перестала мне угрожать.
   Хотя бы потому, что с палубы спустился парень и сказал:
   - Мы на месте.
   Фьерро мотнул головой, мои молчаливые соседи по диванчику  потянули  меня
наверх.
   Приятно было вдохнуть предрассветной свежести, морского воздуха,  ощутить
эдакую бодрящую прохладу (я все еще был в больничном халате на голое  тело).
Катерок сбросил обороты  до  минимума  и,  неторопливо  постукивая  мотором,
входил в узенькую горловину совсем маленькой бухточки. Там и четырех  метров
по ширине не было, а катеришко по мидель-шпангоуту пару метров имел.  Вокруг
были скалы и камушки, о которые даже на небольшой волне  можно  было  хорошо
почесаться днищем, да и винт сорвать было очень  удобно.  Но  рулевой  четко
знал здешний фарватер и, хотя ему пришлось пройти  метров  двести  по  очень
извилистому проливчику, нежно перекладывая штурвал с борта на борт, пролез в
бухточку успешно. Батюшки-светы!