восхитилась Синди.
   - Возможно, - хмыкнула Мэри, - имея на борту тысячи фунтов золота,  целую
кучу автоматов и пистолетов, новейшие электронные  и  акустические  системы,
которые можно квалифицировать как шпионские, да еще двух хайдийских партизан
- и пускать на борт досмотрщиков? Я не идиотка.
   - А может быть, у вас и пушка спрятана под настройкой? - пошутил я.
   - Пушки у нас нет, - усмехнулась Синди, - но она бы не помешала!
   - В этом ты права,  -  озабоченно  проворчала  Мэри,  -  вообще,  в  этом
чертовом  районе  не  отдохнешь!  Пришли  к  Хайди  -  революция,  пошли  на
Гран-Кальмаро - тут пираты. А все вы, коммунисты!
   - Ну вот, - обиделся я, - и этих дурацких шведов на нас повесите!
   - Конечно! Кому выгодно, чтобы шведы с нами поссорились? Вам!
   - Ну, мне лично на это наплевать. А потом, по-моему, дело не в  том,  что
кто-то решил поссорить Швецию и США. Мне кажется, просто кому-то мешало  то,
что шведы вели здесь какие-то  исследования.  Может  быть,  они  искали  тот
галеон, а?
   Мэри, Синди и даже Марсела, очень мало что  понявшие  в  моем  заявлении,
взволнованно переглянулись.
   - Я слышала слово  "галеон"...  -  произнесла  Марсела.  -  Шведы  искали
галеон? Ты так сказал? Вот что! На  прошлой  неделе  в  Сан-Исидро  заходило
шведское судно "Ульрика". Я была на вилле у  командующего  хайдийскими  ВМС.
Туда к нему приезжал офицер, который докладывал о заходе "Ульрики" и о  том,
что профессор Бьернсон собирается искать в районе  Хайди  испанский  галеон,
который был где-то в этих местах атакован корсаром Эвансом. Я не помню,  что
там случилось, но потонули и Эванс, и галеон. Но Эванс, как точно  известно,
утоп  совсем  близко   от   Хайди,   а   вот   галеон,   который   назывался
"Санта-Фернанда" ушел в сторону Гран-Кальмаро, но туда не  прибыл.  Ограбить
его Эванс не успел, потому что галеон отстреливался и  продырявил  ему  весь
борт. Пираты тоже много стреляли, отчего и в галеоне получилось  много  дыр.
Вот они оба и утонули. С испанского корабля спасся  один  матрос,  а  может,
даже офицер, я этого не помню. Его  подобрали  португальцы,  и  он  уехал  в
Бразилию. А его правнук, который не так давно помер, женат был на  немке,  у
которой родня была только в Швеции. В общем, наследство от  этого  семейства
перешло к какой-то шведской племяннице, а этот профессор Бьернсон - ее  муж.
В бумагах этого бразильца нашлась одна записка, там было указано место,  где
утонула "Санта-Фернанда". Всего на ней было сто  пятьдесят  бочек  золота  в
слитках. Я про эту историю забыла и вспомнила только сейчас, когда  услышала
слово "галеон".
   - Лучше поздно, чем никогда, - хмыкнул я. -  Это  значит,  что  мы  будем
горбатиться еще неделю, перед  тем  как  наконец-то  выудим  все  полтораста
бочек.
   Наскоро пересказав скороговорку Марселы, я увидел, как  у  Мэри  и  Синди
зажегся в глазах такой огонек, что я понял - любовь для них - это  маленькое
хобби, а настоящее дело - бизнес и авантюры.
   - Полтораста бочек! - прошептала Мэри. - Я думала их максимум двадцать...
Сорок два слитка в бочке, по двадцать  два  фунта  без  малого  -  девятьсот
двадцать четыре фунта, чуть меньше полутонны, итого в полутораста  бочках  -
семьдесят пять тонн!
   - Это миллиарды! - выдохнула Синди.
   - Я только хочу напомнить, - сказал я  осторожно,  -  что  ваша  посудина
имеет всего двести тонн водоизмещения и лишние  семьдесят  пять  тонн  могут
сделать ее плавучесть весьма относительной.
   Это вовремя притушило энтузиазм крошек. Они начали думать.
   - Нужно радировать мистеру Куперу-старшему, - сказала Мэри. - У него есть
гидросамолет, который может взять на борт  три  тонны  груза.  Через  десять
часов максимум он будет здесь.
   - И попадет в ураган, - заметил я. - Помните, что говорил инспектор ООН?
   - Он обещал в ближайшие трое суток, - припомнила Синди.
   -  Циклон  может  начаться  даже  завтра  утром,  -  усмехнулся  я,  -  у
метеорологов прогнозы весьма расплывчатые. Перистые облака уже появились,  а
от них добра не жди.
   - Очень не хочется объявлять о том,  что  мы  нашли  "Санта-Фернанду",  -
заметила Синди, - у нас нет  на  борту  юриста,  а  черт  его  знает,  какие
существуют законы и какие у нас права на этот клад?  Вдруг  придется  отдать
половину ООН или поделить все с Гран-Кальмаро и Хайди?
   - Да, тут призадумаешься! - сказал я. - А если учесть, что где-то шныряет
пиратская яхта, которой потопить судно из пушки - раз плюнуть,  то  и  вовсе
захочется выкинуть все за борт и удрать.
   Девицы как-то непроизвольно оглядели горизонт. Нет, никаких судов в  виду
острова  Сан-Фернандо  не  появлялось.  Закат,  однако,  приближался,  и   я
прикинул,  как  хорошо  будет  входить  сейчас  во  мраке  через   горловину
какой-нибудь из двух лагун.
   - Интересно, а этот остров назван не в честь галеона? - спросил я вслух.
   - В путеводителе написано, что этот  остров  получил  свое  название  при
открытии, в конце XVI века, а галеон, как я понимаю, потопили в конце  XVII,
- сказала Мэри.
   - Знаешь, Мэри, -  робко  заметила  ее  подруга,  -  по-моему,  нам  надо
поскорее уходить. Надо  поднимать  "Аквамарин"  и  становиться  на  якорь  в
лагуну, поближе к посту ООН.
   - Малышка, ты боишься пиратов? - спросила Мэри с улыбкой. - Я ведь в  два
счета  могу  вызвать  помощь  от  6-го  флота.  Авианосная  группа  всего  в
пятидесяти милях отсюда.
   - Чтобы поднять А-6, им понадобится время, -  заметил  я,  -  нас  просто
потопят, и все. Нет, рисковать не стоит, Синди права. К тому  же  нас  может
застигнуть циклон.
   - Ладно, - сказала Мэри, - тогда пойдем поднимать "Аквамарин"...
   Пока Синди и Мэри занимались с подводным аппаратом, мы с Марселой  стояли
на верхней палубе и курили. Темнело быстро.
   - Эта пиратская яхта, - спросил я, - наверно, принадлежит нашей  знакомой
Соледад?
   - Скорей всего, - кивнула Марсела, -  то,  как  разделались  со  шведами,
очень на  нее  похоже.  Правда,  обычно  так  лихо  она  с  иностранцами  не
обходилась. Но если она откуда-то узнала о полутораста бочках  с  золотом  -
напала бы даже на крейсер.
   - Ей мог об этом сказать Хорхе дель Браво?
   - Он и сказал, - убежденно кивнула Марсела, - только, конечно, вряд ли он
обещал ей, как обычно, шестьдесят процентов. С такого куша он мог дать ей не
более двадцати. Но она наверняка потопила шведов не просто  из  хулиганства.
Ей нужно было точно знать место, где лежит галеон. И она, утопив яхту, взяла
экипаж в плен и теперь пытает, чтобы те назвали ей координаты.
   - Не проще ли было внезапно захватить яхту? - усомнился я. - Ведь  у  них
на яхте могли находиться какие-нибудь бумаги, из которых  можно  было  точно
узнать координаты, не прибегая к пыткам.
   - Тут все может быть, - ухмыльнулась Марсела, - эта Соледад такая, знаешь
ли, штучка... Например, она могла действительно сначала  захватить  яхту,  а
потом заставить передать "SOS" и объявить, что яхта, мол, обстреляна.
   - Но ведь гранкальмарец сказал, что там кто-то спасся...
   - Вот это-то и странно, - хмыкнула Марсела. - Соледад такая  зараза,  что
никого живым не отпускает. Боюсь, что тот, кого она отпустила,  работает  на
нее. Он небось наврал и о месте,  где  была  захвачена  яхта,  да  и  вообще
специально  будет  путать  следы:  назовет  неверные  приметы  яхты,  начнет
выдумывать разные небылицы насчет судьбы экипажа. Это тоже в духе Соледад. А
про нее столько всего рассказывают, что с ума сойдешь... Она, говорят, лично
вспарывает животы и съедает сердца, зажарив их на угольях.
   - Ну, и конечно, пьет кровь невинных младенцев, - кивнул я, -  по  чайной
ложке до обеда и по столовой ложке после...
   - Не смейся! - мрачно сказала Марсела. - Между прочим, мы с тобой  у  нее
тоже не на лучшем счету. Если  те  ребята,  с  которыми  мы  воевали  ночью,
пожаловались ей, и она почему-либо посчитала  обиду,  нанесенную  им,  своей
обидой, нам лучше всего удрать из этого полушария подальше. Найдет и  убьет.
Причем так, что после этого ад раем покажется.
   - А мне кажется, что нам пока нечего бояться, - заметил я.  -  Во  всяком
случае, в этом  районе  и  на  этой  яхте.  Здесь  шастает  гран-кальмарский
сторожевик, а может, и не один. Они наверняка  останавливают  все  яхты  под
американским флагом и приглядываются ко всем, которые подходят под описание,
имеющееся у гран-кальмарцев со слов того, который спасся.
   - Ну да, -  скептически  произнесла  Марсела,  -  а  ее  катер  может  не
подходить ни под какое из этих описаний и нести  хайдийский  флаг.  А  может
идти под турецким или под японским!
   Мне стало стыдно: шлюха Хорхе дель Браво соображала более логично, чем я.
Вот что значит общение в постели с высшими военными и полицейскими чинами!
   - Все может быть, - согласился я. - Пусть Мэри и Синди уведут "Дороти"  в
лагуну, мне не хочется попасть в ураган и вылететь на скалы. Это может  быть
опаснее, чем налет Соледад...
   За бортом с шипением лопнули воздушные пузыри, лязгнули где-то  в  недрах
яхты захваты. Затем заурчали брашпили,  вытягивая  из  воды  якоря,  набрали
обороты дизели. "Дороти" развернулась  и  двинулась  ко  входу  в  восточную
лагуну.
   Будь на яхте человек, непривычный к  здешней  технике,  -  я  уже  в  эту
категорию не входил - он, наверно, был бы очень взволнован тем,  как  быстро
двигалась яхта в темноте. Днем я неплохо разглядел  многочисленные  скалы  и
нагромождения подводных камней - с вертолета их было видно прекрасно. Однако
компьютер, управлявший всеми механизмами "Дороти", был тертый калач. Он  уже
наметил курс, прощупал  путь  своими  чуткими  эхолотами,  определил,  когда
сбавлять, а когда прибавлять ход, на каких оборотах работать двигателю и  на
сколько градусов поворачивать перо руля. Не  прошло  и  часа,  как  "Дороти"
вошла в лагуну и отдала якоря. Так закончился этот  спокойный  и  счастливый
день.
   Ночь в лагуне
   Конечно, за день мы с Марселой сильно утомились, пока  разгружали  бочки.
Немногим меньше намучились и хозяйки,  которые,  как  видно,  тоже  были  не
железные. Времени было уже около одиннадцати, и все  помаленьку  позевывали.
Тем  не  менее  всем  отдохнуть  одновременно  было   нельзя.   Наслушавшись
Марселиных  рассказов  о  красавице  Соледад,  я  решил,  что  мне   следует
подежурить ночь, а днем отоспаться, иначе могут быть  разные  неожиданности.
Марсела уже наполовину дремала и  лишь  только  добралась  до  постели,  как
совершенно отключилась. Синди, тоже  клевавшую  носом,  решили  отпустить  и
дежурить вдвоем с Мэри. Я даже рискнул и дал ей один из автоматов.
   - Умеешь с ним обращаться? - спросил я.
   - Я член  Национальной  стрелковой  ассоциации,  -  сказала  Мэри.  -  Из
"магнума" за двадцать ярдов сбиваю горлышко  бутылки.  У  меня  он,  кстати,
здесь, на яхте. Но эта штука, я думаю, полезнее.
   - К сожалению, если Соледад на своем катере имеет пушку и  пулеметы,  это
слабоватое прикрытие.
   - Ну, я думаю, здесь она не осмелится применять тяжелое оружие.  Все-таки
тут пост ООН.
   - Не знаю, - пожал я плечами, - одна надежда,  что  ей  каким-то  образом
придет в голову, что мы нашли  золото.  Тогда  она  не  станет  нас  топить.
Точнее, не сделает это раньше, чем  перетащит  все  золото  к  себе.  А  что
касается этих ооновских бразильцев, то их наличие ее не  остановит.  У  них,
по-моему, даже пулемета нет. Она из пушки разнесет их домишко в  два  счета,
они и проснуться не успеют.
   - Я сообщила нашему старику Куперу о том, что ему  следует  прибыть  сюда
как можно скорее, - произнесла Мэри, помолчав, - думаю, что, если он будет в
курсе дела, проблем у нас  поубавится.  Завтра  на  рассвете  его  гидроплан
прилетит сюда. Он уже в пути я так думаю.
   - Но с ним придется делиться, верно?
   - Ты же сам сказал, что семьдесят  пять  тонн  золота  наша  "Дороти"  не
поднимет. А Купер, если надо, пригонит сюда целый сухогруз. Он джентльмен  и
не возьмет чужого - только плату за услуги.
   - Пару бочек ему придется уступить, верно?
   - Когда их полтораста, это немного. Сто сорок восемь прекрасно делится на
четыре части, по 37 бочек на каждого. С такими деньгами, я думаю,  коммунизм
вам уже не понадобится...
   Вот тут мне захотелось почесать в затылке. Тридцать семь бочек, по  сорок
два слитка весом почти в двадцать два фунта  каждый.  Высшей  пробы  золото!
Если принять, что золотое содержание доллара примерно один пеннивейт -  черт
его знает, какое оно на сегодняшний день!  -  то  за  тройскую  унцию  будет
где-то двадцать долларов, а тройский  фунт  -  двести  сорок.  Значит,  один
слиточек в двадцать два фунта будет стоить примерно 5280 долларов. Поскольку
в слитке меньше, округлим до 5000 ровно и умножим на 42. За одну  бочечку  -
двести десять тысяч. А их - тридцать семь. Можно смело считать, что  семь  с
половиной миллионов в кармане. Но это исходя из подсчетов, которые я  делал,
не зная реальной цены на золото, а только  ту,  которая  существовала  в  то
время, когда я учился в школе. А это было давно, и цена на золото  наверняка
в несколько раз выше, может быть, даже в десять раз, так  что  на  мою  долю
может прийтись и семьдесят пять...
   Да, тут, пожалуй, никакого коммунизма уже не нужно, даже  того  гонорара,
который обещали за выполнение задания  на  Хайди.  Беспокоило  только  одно:
вероятно, тем людям, которые отправляли меня  на  Хайди,  было  очень  нужно
установить там коммунистическую диктатуру, раз они затратили так много денег
на нашу переброску и  подготовку,  пообещав  хорошо  оплатить  нашу  работу.
Кстати, кому это могло понадобиться? Не на русских же мы  работали  в  самом
деле?  Тем  наверняка  было  проще  пригласить  каких-нибудь  кубинцев   или
никарагуанцев,  чем  набирать  янки?  Китайцы  тоже  вряд   ли   хотели   бы
пользоваться  нашими  услугами.  Оставалось  одно   из   двух:   либо   наше
правительство завернуло на Хайди какую-то игру с очень  дальним  прицелом  в
политике, либо дело было еще проще, и мы работали  на  какую-нибудь  частную
фирму с очень крупными финансовыми  интересами  на  этом  острове.  В  обоих
случаях мне не следовало рассчитывать на гонорар. В таких играх редко  любят
платить по счету деньгами, чаще употребляют пули. Так что  миллионы  со  дна
моря были очень вовремя. Можно было исчезнуть, приобрести  новую  фамилию  и
заняться честной и спокойной жизнью где-нибудь подальше от всяких спецслужб,
политики и крупного бизнеса. Если  при  этом  еще  и  жениться,  скажем,  на
Марселе, то можно обеспечить себе вполне обеспеченное и беззаботное  будущее
только за счет банковских процентов. Хотя жениться можно и  на  Мэри.  Синди
Куперы вряд ли отдадут, она исключается.
   Не знаю, рассчитывала ли Мэри на повторение вчерашнего, но тем  не  менее
кофе она меня напоила снова.  Правда,  я  несколько  приободрился  и  согнал
сонливость, но мысли о сексе в ночь, когда  на  борту  лежит  несколько  сот
золотых слитков, мне не шли  в  голову.  Я  не  знал,  какие  возможности  у
сеньориты Соледад, а потому готовился ко всему, начиная от примитивной атаки
на шлюпках или моторках  и  кончая  налетом  боевых  пловцов  или  воздушным
десантом. Чтобы не задремать, следовало перемещаться по кораблю, но при этом
поменьше шляться на открытых участках палубы - это на  тот  случай,  если  у
Соледад имелся  снайпер  с  инфракрасной  оптикой.  Такому  парню,  если  он
разместился на скалах, окружающих лагуну, было бы нетрудно  пристукнуть  нас
обоих бесшумно. Поэтому я велел Мэри сидеть в рубке  и  перевести  сонары  в
режим ближнего наблюдения. У нее там имелся  и  радар,  с  помощью  которого
можно было наблюдать за обстановкой на море и в воздухе примерно  в  радиусе
полусотни миль вокруг острова. Что же касается меня, то я бродил по яхте  не
повторяющимися маршрутами, так что если бы какой-то мерзавец смотрел на меня
с берега, то не мог заранее угадать, где я покажусь  в  следующий  раз.  Все
наиболее уязвимые от  снайперского  огня  участки  я  старался  проскакивать
быстро, чтобы не давать возможности прицелиться.
   Однако время шло, а никаких агрессий не предвиделось. Это  расхолаживало,
заставляло посмеиваться над собой, как над мальчишкой, играющим в войну. Все
это было очень опасно, так как по опыту  я  знал,  что  настоящая  опасность
появляется тогда, когда ее  перестаешь  ждать.  Тем  не  менее  определенная
успокоенность уже прочно поселилась во мне, и я был внутренне  убежден,  что
никакая Соледад тут не появится.
   Я решил зайти в рубку. Мэри подремывала в кресле у пульта, чуточку гудели
экраны, не показывая ничего предосудительного.
   - Ну как? - спросил я.
   - Все тихо, - зевнула она и ленивенько потянулась, -  она  не  придет,  я
думаю.
   - Напрасно, - хмыкнул я, - я был бы рад новой даме.
   - Неужели тебе недостаточно троих? - усмехнулась Мэри.
   - Мне бы вполне хватило одной, - ответил я, - но если я  кого-то  из  вас
выберу, получится драка.
   Разговор на сексуальные темы, как мне казалось, мог бы меня разогреть и в
конце концов привести к повторению вчерашнего мероприятия хотя  бы  с  Мэри,
однако в это время с воды донесся шумный  всплеск,  и  я,  схватив  автомат,
выскочил на палубу, Мэри - за мной.
   Поверхность лагуны  была  гладкой,  как  стекло,  только  в  одном  месте
расходились круги. Мэри навела на это место прожектор, а я сказал:
   - Рыба какая-нибудь, а может, дельфин... Но тут в овале света,  созданном
лучом прожектора, сверкнули брызги, мелькнуло что-то серебристое, окруженное
каплями взметнувшейся воды, и вновь исчезло. Звук  плеска  был  точь-в-точь,
как раньше.
   - Здоровая макрель! - заметил я.
   - Скорее, это сирена, - с легким трепетом в голосе пробормотала Мэри. - Я
видела женское лицо...
   Тут гладь лагуны в световом пятне вновь разорвалась, и действительно,  мы
увидели на поверхности женское лицо и плечи, покрытые серебристой чешуей.
   - Сеньора, - спросил я, - вы, случайно, не Соледад?
   - О, гринго  говорит  по-испански?  -  ответила  дама  из  воды,  сделала
несколько баттерфляйных движений и оказалась у самого борта "Дороти".
   - Вам не трудно будет спустить трап, сеньор? -  спросила  гостья.  -  Это
невежливо, если кабальеро начинает задавать вопросы через порог.
   Я спустился на каютную палубу и сбросил трап. Леди из  лагуны,  обтянутая
серебристым гидрокостюмом, элегантно уцепилась одной  рукой  за  перекладину
веревочной лестницы, а  другой  сняла  с  ног  длинные  ласты.  Очень  ловко
вскарабкавшись на палубу, она откинула капюшон  гидрокостюма  и,  подав  мне
ласты, сказала:
   - Итак, я действительно Соледад. Но я вас не знаю... Неужели  мы  с  вами
где-то встречались?
   Само собой разумеется, что я не поверил ей ни на йоту. "Скорее  всего,  -
подумал я, - это какая-то туристочка-нимфоманка, которой не хватило  пары  и
захотелось попытать счастья в соседней лагуне". О том, что в западной лагуне
стоит крейсерская яхта, и разбили лагерь какие-то туристы, я помнил.
   - Так это вы были первой вице-мисс Хайди несколько лет назад?  -  спросил
я, приглашая серебристую сеньору подняться на верхнюю палубу.
   - Вы помните? - с изумлением произнесла она. - Мне казалось, что об  этом
уже забыли все на свете. Боже мой, как это было  давно!  Я  думала,  что  вы
знаете меня как королеву хайдийских пиратов.
   - Это, конечно, шутка? - Мы  поднялись  на  палубу,  где  стояла  Мэри  с
автоматом на изготовку. Мой автомат беспечно болтался на ремне за спиной.
   - Нет, конечно, - дама, объявившая себя  Соледад,  уселась  в  шезлонг  и
вытянула свои длинные точеные ножки.  Гидрокостюм,  отделанный  серебристыми
блестками, так и переливался на ней. Она и ухом не вела,  глядя  на  автомат
Мэри, который с явным недоверием приглядывался к ее груди.
   - Увы, я именно та Соледад, которую вы так ждете,  -  приятно  порадовала
меня гостья, и я  начал  ей  верить.  -  Прошлой  ночью  вы,  как  известно,
негостеп