ки.
   С этими словами Гера ловко перелетел на  мысок,  успев  перехватиться  за
шнур, который немного потравил с обрыва охранник, и подтянул шнур к себе.
   -  Автоматы  отправь!  -  крикнул  Гера,   обеспокоенно   поглядывая   на
внушительные габариты охранника. - Тяжеловат ты малость...
   Парень просунул веревку сквозь автоматные ремни и  спихнул  оружие  вниз.
Гера, когда автоматы к нему приехали, ловко отстегнул карабины ремней,  снял
автоматы с веревки, повесил себе на шею, а потом крикнул:
   - Отпускаю! Выбирай веревку, привязывай к дереву, подтягивай тарзанку,  а
я пошел! Догоняй!
   Гера побежал к танку, туда, где уже собрались почти все. А парень  взялся
за перекладину тарзанки и, разогнавшись, толканулся изо всех сил...
   Хр-ряп! - с треском обломилась, не выдержавшая  слишком  сильного  рывка,
верхушка осины, к которой был привязан канат.
   - Бля-а! - зычно заорал парень, падая в воду с трехметровой высоты. Плюх!
И в ту же секунду - ба-бах! Столб воды и грязи  взметнулся  выше  обломанной
осины. Фр-р-р! - какой-то крупный осколок прошуршал над башней танка и  снес
верхушку березки в метре от упавших.  А  затем,  с  интервалом  в  несколько
секунд, бухнуло пять взрывов помельче - там, в самом обрыве.
   Долго не могли оторвать тела от травы - все  казалось,  рванет  еще  раз.
Потом услышали сдавленный голос Геры:
   - Можно, вставайте...
   Ему поверили, встали.
   - Надо сходить, посмотреть... - пробормотал Никита.
   - Нечего там смотреть,  -  мотнул  головой  Гера.  -  Я  уже  все  видел.
Пол-обрыва в речку съехало, и осина эта гребаная тоже - с корнями и  землей.
Зато теперь никакой тарзанки не надо. Перемычка появилась! Ха-ха-ха!
   Смех этот никому не понравился. Тем более что уже третий погиб. Никому не
хотелось быть следующим...
   - Светик! - взмолилась Люська. - Идем назад! Плюнь  на  все  это!  Что  у
тебя, денег нет, что ли? Зачем нам все это, а?
   - Молчи! - рявкнула Светка. - Молчи, зараза! Убью!
   Никита все же, не желая слышать развитие скандала, спустился на мысок.
   Да-а... Местность изменилась здорово. Несколько десятков, а может быть, и
сотня тонн грунта сползли в речушку вместе с деревьями, кустами,  травой  и,
может быть, даже со снарядами и минами. Метров пятьдесят берега съехало! Все
это образовало плотный и довольно высокий  завал,  перегородивший  речку,  и
видно было, что вода, не находя выхода, поднимается, усиливает напор. Сейчас
еще, конечно, перебежать на ту сторону  можно...  Но  едва  Никита  об  этом
подумал, как услышал жесткий голос охранника Кости:
   - Назад давай! И не смотри в ту сторону, понял?!
   Чего тут не понять? Особенно когда  во  взгляде  читается  одно:  пришью!
Никита на тот свет не спешил.
   БУЗА В БУЗИНОВСКОМ ЛЕСУ
   Серый пришел в лагерь тогда, когда его "личный состав" принимал пищу. Под
навесом у полевой кухни за четырьмя столами сидели тридцать восемь оглоедов.
Кто в потертых ветровках и  кожанках,  кто  в  солдатских  бушлатах,  кто  в
зековских ватниках. То, что народ усердно метал пищу в глотки, а не бормотал
и шептался, производило хорошее впечатление.  Это  значило,  что  отдаленный
взрыв "лягушки" не произвел особого впечатления. К тому же это значило,  что
повар сегодня не пересолил, не помыл руки в борще, не  изжарил  крысу  и  не
пописал в компот.
   - Как жрется, мужики? - бодро спросил Серый.
   - Приятно, - отозвался  принципиально  небритый  гражданин  в  бушлате  с
погонами, на котором имелся один красный  просвет  без  звездочек.  Судя  по
дыркам, когда-то их было аж  четыре.  Но  то  ли  этот  гражданин  поленился
спороть весь погон, то ли звезды с  него  когда-то  слетели  по  собственной
инициативе, то ли гражданин  прослышал,  что  в  царской  армии  капитанские
погоны выглядели именно так - короче, он  носил  именно  такие.  Однако  его
прозвали не Капитаном, а Есаулом, но вовсе не за погоны,  а  за  привычку  в
поддатом состоянии петь одну и ту же песню Газманова:
   Есаул, есаул, что ж ты бросил коня?!
   Пристрелить не поднялась рука?..
   - Бабки когда будут. Серый? - поинтересовался лысый мужик.  Этого  так  и
звали - Лысый.
   - Это не ко мне, друганы, - приятно улыбнулся Серый,  -  я  зам,  а  есть
командир.
   - Говорят, что сегодня Хрестный приезжал? - упорствовал тот. - И фургон с
деньгами привозил?
   - Фургон, может, и приезжал. А вот насчет денег не знаю. Я  пришел  мирно
покушать, а вы ко мне - как к  Чубайсу:  "Где  деньги,  где  деньги?"  Сеня,
плесни борща ветерану Красной Армии!
   - А где командир?
   - В лесу. - спокойно объяснил Серый, - экскурсию проводит.
   - Хрестного в лес повел? - спросил Есаул. - Хрен поверю!
   - Я что, сказал, что Хрестного туда повел? Нет. Там две молодые  красивые
женщины были. Правда, в камуфляже. Зато попочки обтянуты - во!
   - Красиво свистишь, Сергуня. Народ тебя за это и любит.
   - Повар - я свищу? Сеня, если б мне твой борщ не  было  жалко,  я  б  его
сейчас на Лысого вылил!
   - Были, были две бабы! - кивнул повар. - Пять бутылок водки взяли -  и  в
лес пошли. Без балды.
   - Во! - поднял вверх палец Серый. -  Авторитетное  заявление!  И  попрошу
больше вопросов не задавать. Моя жрать хочет!
   "Самое главное, - думал  Серый,  -  чтоб  они  сейчас  отдохнули  и  тихо
разошлись по точкам". На точках они не интересуются тем, когда будут  бабки,
а сколько их будет. У каждой пары ведется строгий учет - каждый  с  пеной  у
рта будет доказывать свое право на лишний бакс, когда придет  пора  расчета.
Это не студенческий строительный отряд времен  развитого  социализма.  Здесь
ребята конкретные и строгие. К тому же прекрасно понимают, что  их  нанимают
люди, которые наворачивают на  этом  бабки.  Но,  к  сожалению,  они  путают
акценты. И Гера, и Серый - такие же наемники. А кто тут нынче  босс  -  хрен
поймешь. С утра вроде бы таковым являлся Хрестный.  Если  Булка  с  Хрестным
схлестнулись, то сейчас ее верх, и она при масти. Стало быть, и расчет будет
уже от нее. И она заплатит,  если  захочет  выйти  отсюда  живой.  Но  если,
допустим, Булка гробанулась, то с кого получать бабки? Попробуй объясни этим
козлам, что Серый сам свои десять тысяч за этот сезон еще не видел?
   Короче, надо отправить их сейчас, а самому  с  Маузером  и  другом  Саней
пробежаться по следам командира. Если Гера действительно влетел, а заодно  и
все "булочники", то дожидаться  здесь  нечего.  Никаких  бабок  не  увидишь.
Дождешься бузы. Скорее всего завтра,  когда  все  будут  интересоваться  "за
командира". Потому что давно ходит слух, будто Хрестный Геру и Серого взял в
долю, а остальных кинут. Надо  брать  все,  что  есть  в  штабной  кассе,  -
миллиона четыре еще осталось,  садиться  в  "Чероки"  и  фургон  и  гнать  в
соседнюю область. Там у  Маузера  есть  корефаны,  которые  купят  машины  и
стволы. Даже если возьмут все за  полцены,  тысяч  по  пятнадцать  на  брата
сделать  можно.  Кроме  того,  надо  поделить  на  троих  то,  что  сняли  с
сегодняшних жмуров: еще по паре тысяч наскребешь... Но главное - узнать, что
с Герой и его подопечными.
   Так! Покурили, начали уходить. Не  спеша.  Это  самые  бессловесные,  те,
которые - по мелочевке, конечно! - работают  на  себя.  Набрали  по  десятку
золотых коронок и мечтают найти еще пару. Или припороть  товарища,  которому
больше повезло, и прибрать его добычу.
   Не ушли восемь человек. Есаул, Лысый, конечно, были среди  них.  Сигареты
небось длинные попались, никак не выкурят, а бросать жалко.
   - Ну что, бойцы? - Серый развалочной походкой подошел  к  курильщикам.  -
Наверно, лень на работу идти, а?
   - Так точно, товарищ комиссар! -  почесал  пузо  Есаул.  -  Пора  дембель
отмечать, а мы все на аккорде!
   - Неужели двойной тариф не греет?
   - Он в кармане греет или в стакане, а не на языке,  -  заметил  Лысый.  -
Ты-то свои небось уже распихал по сумкам? А?
   - Во, - сказал Серый, доставая из кармана "песчанки" бумажник. -  Короче,
показываю! Две бумажки на общую сумму 15 тысяч. На  одну  бутылку  не  везде
хватит.
   - Ты эти фокусы, Сергуня, - произнес Есаул, - оставь  для  девочек.  Если
даже ты скажешь, что тебя самого кинули и  Гера  со  всеми  деньгами  уже  в
Турции, мы тебе не поверим.
   - Правильно сделаете! - быстро согласился Серый. - Если б все деньги  уже
были получены, то на фига бы я вас стал с обеда ждать, а?
   - Ладно, допустим! - Лысый смачно сплюнул  в  обгорелую  автопокрышку.  -
Оставим пока эту проблему. Поясни, что там за прогулки с бабами? И что  Гера
в лесу ищет? Может, ему помочь надо? Так мы согласны...
   - Лысый, ты шевелюру, говорят, в  Чернобыле  оставил?  -  зло  прищурился
Серый. - Какая от тебя может быть помощь в вопросе о бабах?!
   Над Лысым заржали, и он сконфуженно осекся. Серый хорошо знал: наглость -
второе счастье. И психолог был неплохой. Людей надо  дробить,  разделять,  а
потом и властвовать над ними. Умыл Лысого - надо поднять Есаула.
   - Вот Есаул - это да! - сказал Серый уважительно. - Того,  конечно,  надо
бы отправить. Он бы Гере помог капитально. Но там водки мало.  Пять  пузырей
на девять человек взяли...
   - Нам и один бы не помешал... - почесал  щетину  Есаул,  очень  любивший,
когда о его сексуальных талантах говорили в превосходной степени.
   - А, пропадай моя телега - все четыре колеса! - заговорщицким полушепотом
воскликнул Серый. - В НЗ еще четыре склянки осталось... Раздать их вам,  что
ли?
   - Врешь, комиссар?! - алчно раздув малиновые ноздри бульбообразного носа,
пробухтел Есаул.
   - Обижаешь, ваше благомордие! Пошли в каптерку! Лысый, а ты чего сидишь?
   Серый открыл каптерку,  разметал  кучу  мешков  и  старых  бушлатов,  под
которыми стоял пластмассовый  ящик,  где  в  четырех  ячейках  действительно
стояли бутылки.
   - Разбирай! Одна на пару!
   В это самое время охранник начал готовиться к роковому прыжку...
   Счастливые обладатели "пузырей" вышли  из  каптерки  и  тут  откуда-то  с
юго-запада гулко донеслось: бу-бух!!! А потом коротко,  звончее:  бух!  бух!
бух-бух-бух! Лысый заорал:
   - Это там! Куда Гера ушел!
   Есаул, сунув бутылку за пазуху, спросил трезво и строго:
   - Что за грохот такой?
   - А ты не знаешь?! - окрысился Серый. - Война началась! Немцы с китайцами
напали!
   - Это на тарзанке, - прикинул невзрачный мужичонка в танковом  комбезе  и
шлеме. - После того, как кто-то не долетел.
   - Колись, „-мое, что там за дела?! - заревел Есаул.  -  Куда  этот  козел
поперся? Чего ищет?!
   Серый понял: если все восемь налетят - не отмахаться. Надо свалить одного
с первого удара и  бить  с  максимальной  жестокостью.  Тогда  остальные  не
рыпнутся.
   И тут охранник, стоявший у мостика через дренажную канаву, закричал:
   - Вода обратно пошла! Мужики! Ручей обратно потек!
   - Чего ты мелешь, салабон? - завопил Есаул. - Перепил, что ли?
   - Иди сам посмотри!
   Серый, радуясь, что от него отстали, побежал со всеми к мостику.
   Все  сгрудились  у  калитки  и  проволочного  ограждения.  Действительно,
течение ручья изменилось: сухие листья плыли в другую сторону.
   - Отчего так бывает? - глубокомысленно пробормотал Есаул. - Вода же вверх
не течет?
   - Поднимается она, - определил ушлый Механик, который всех мозгов еще  не
пропил.
   - Понял я! - взвыл Лысый. - Эти суки, - он ткнул пальцем в Серого, -  нас
утопить хотели, а сами смыться! Они ж там,  на  тарзанке,  заряд  рванули  и
оползень вызвали! Там берег подмыт, да  еще  и  со  снарядами.  Метров  пять
перемычку положили, точно! Здесь воды на два метра будет,  а  ниже,  где  мы
вкалываем, - четыре с гаком! И хрен убежишь - через трясину...
   Серый рванулся к Лысому:
   - Ты что мелешь? Я что, сам тонуть с вами остался?!
   - Да это ж ты нас из лагеря  отправить  торопился!  -  хватая  Серого  за
грудки, рычал Есаул. - Если б мы раньше ушли, небось барахтались бы  где-то!
С-сука!
   - Не лапай, паскуда! - огрызнулся Серый, сбивая захват ударом  сцепленных
рук сверху.
   Есаул размахнулся и, если б попал, уложил бы Серого в глубокий нокаут. Но
тот нырком увернулся и сбоку, замком из двух кистей, хлестнул промазавшего и
потерявшего равновесие Есаула по пояснице. Тот улетел  мордой  в  проволоку,
сыгравшую роль канатов на ринге,  но  плохо.  Во-первых,  колючка  разорвала
Есаулу щеку, а во-вторых, тушу Есаула не смог  выдержать  ближайший  к  нему
кол. Бултых! Кол повалился, и Есаул очутился мордой  в  канаве,  а  ногами-в
проволоке.
   - Убью!  -  стараясь  отскочить  подальше  от  проволоки,  заорал  Серый,
пользуясь замешательством оппонентов. Как он проклял себя за то, что не взял
сюда в лагерь хоть одного предмета из той славной кучи оружия, которая  была
у него в руках несколько часов назад. Хотя бы "стечкин"! Даже если б тот был
пустой - разговор пошел бы уже не так. Сейчас его единственным оружием  была
фига в кармане.
   - Зашибешься убивать! - Лысый ловким тычком сшиб караульщика и  вырвал  у
него из рук "помпу". "Ну вот и  хана!"  -  подумал  Серый,  почти  физически
ощущая, как волчья картечь, выпаленная из этой  дуры  12-го  калибра  снопом
вылетев из ствола, рвет и дырявит его тело в двадцати местах.
   - Говори, падла, где деньги, которые вам Хрестный привозил? - приближаясь
к отступающему Серому, прошипел Лысый.
   И тут Серого осенило.
   - Денег надо? - заорал он истошно. - На, жри, Лысятина!
   И, вырвав из кармана горсть монет, которую показывал в курилке, изо  всех
сил швырнул ими Лысому в морду! Тот инстинктивно зажмурился,  пошатнулся,  а
Серый, молниеносно налетев на противника, ударом  ноги  вышиб  ружье  и,  не
давая опомниться, обработал серией крепеньких крюков по роже:  справа-слева!
справа-слева! Последний, пятый удар Серый махнул снизу в челюсть,  и  Лысый,
раскинув руки, полетел в аут. Хоп! - и "помпа" оказалась в руках у Серого.
   - Ну что, алкоголики, хулиганы  и  тунеядцы?!  -  злорадно  прорычал  он,
немного кривляясь. - Кто хочет поработать?! Ликеро-водочный завод нарядов не
прислал! Даю пять секунд, чтоб выбежать  за  мост  и  разойтись  по  точкам!
Последнего - убиваю!
   Тут, очень кстати для благоприятного исхода событий,  на  другой  стороне
канавы появились Саня и Маузер с винтарями на  изготовку.  Как  они  из  них
стреляют, все знали, поэтому задерживаться никто  не  стал.  Остался  только
Лысый, который пришел в себя и обводил окрестности отсутствующим взглядом.
   - Ну что, братан, -  нехорошо  улыбаясь,  произнес  Серый,  -  я  ж  ведь
говорил: "Последнего - убиваю!" Вставай! Даю три секунды! Раз! Два...
   Лысый увидел ствол, сразу понял все и осознал.  Уже  на  счете  "два"  он
встал, трясясь мелкой дрожью.
   - Бегом марш! Пните его там, чтоб летел! Ты уволен, Лысый! Вали отсюда!
   Лысый, получив пару пинков от Маузера и Сани, что есть  духу  понесся  по
тропинке в сторону просеки. Он еще не верил, что остался жив.
   - Что там опять грохнуло? - озабоченно спросил Саня.
   - Похоже, правы эти козлы: на тарзанке что-то стряслось.
   - Рвануло меньше часа назад, а уже на метр прибыло. Через  час  с  краями
сравняется, а главную просеку вообще затопит... Метров на пятьсот.
   - Может, прорвет ее, плотину эту? - предположил Саня.
   - Вопрос в том, когда. Если через час - слава Аллаху. А если через сутки,
то нам это без разницы будет. Денег не дождемся, а утонуть успеем.
   - Линяем, стало быть? - деловито спросил Маузер.
   - Да, и надо быстрее. Дуйте в гаражи, забирайте  "Чероки"  с  фургоном  и
ждите меня на просеке... До упора, пока вода к колесам не подойдет.
   Тут подбежал повар Сеня:
   - Мужики! Тот край уже заливает! Тикать надо!
   - Надо у Геры в штабе кое-что полезное прихватить.
   Сеня, Саня и Маузер перебежали за канаву,  а  Серый  скачками  понесся  к
землянке-электростанции. Оттуда слышался замогильный храп и даже через дверь
тянуло перегаром. Движок не работал. А на полу, около самодельного  топчана,
на котором дрых электрик, было уже сантиметров двадцать воды.
   - Вставай, придурок! - дважды  хлестнув  алкаша  по  сизой  роже,  заорал
Серый. - Утонешь, как мышь в ведре!
   Серый схватил электрика за шиворот и  несколькими  рывками  вышвырнул  из
затопляемой землянки. Затем, дав ему несколько пинков,  кое-как  направил  в
сторону мостика. После этого побежал к штабу.
   Сначала надо было взять ключи от  сейфа.  Серый  знал  что  они  лежат  в
тайнике, устроенном под планкой, на торцевой  части  стола.  Чик!  -  планка
отодвинулась, и он выхватил ключи. Замок лязгнул, толстая дверца открылась.
   Деньги лежали в маленьком ящичке-отделении, который  запирался  на  свой,
отдельный замок. Щелк! Денег оказалось даже на первый прикид  побольше,  чем
утверждал Гера. Одна пачка соток, другая, третья, две пачки полтинников.
   И тут услышал стон.
   Вот оно что! В углу-то потайная дверца, прямо как у папы  Карло!  Правда,
без золотого ключика - просто на задвижку заперта.
   За дверцей, в  которую  Серый  пролез  согнувшись,  оказалась  приставная
лесенка в  три  ступеньки.  По  ней  Серый  спустился  в  низкое  -  ему  не
разогнуться! - помещение, похожее на склеп, на  полу  было  уже  сантиметров
тридцать воды. На грубо сколоченном столике стояла миска с недоеденной кашей
и кружка с недопитым чаем. Горела  свечка,  вставленная  в  горлышко  пустой
пивной бутылки. А рядом со столиком,  занимая  все  остальное  пространство,
было что-то вроде нар, покрытых рваным тюфяком, из которого торчала  солома.
На тюфяке, положив голову на тощую, набитую  соломой  подушку,  под  дырявым
байковым одеялом лежал старик в телогрейке и шапке.
   Сперва  Серому  показалось,  будто  старик  вообще  уже   того...   Лежал
неподвижно, закрыв глаза и сложив руки на груди. Однако решил потормошить --
ведь кашлял же он пару минут назад! И старик  открыл  глаза.  Сперва  в  них
отразился испуг, а потом они заблестели, и  на  бескровных  губах  появилась
улыбка:
   - Наши! Наши! Красные пришли! Освободители!
   И дедок, ухватив корявой ладонью болтавшуюся  под  распахнутой  на  груди
"песчанкой" Серого звездочку с серпом и молотом - амулет, еще с Кандагара, -
поцеловал ее так, как другие  старички  целуют  крестики  и  образки  Божьей
Матери...
   - Батя, - несколько обалдев, спросил Серый, - ты кто?
   Но старик ничего вразумительного  произнести  не  мог  и  только  целовал
звезду, шмыгая носом, и по морщинистым щекам катились слезы.
   - Цепляйся, батя, за шею! Уходить отсюда надо, а то утонем!
   Дедок сообразительно ухватился за крепкую шею Серого, и тот, пригнувшись,
понес его к лестнице. Протиснувшись через  дверь,  очутились  в  штабе.  Дед
жадно дышал, глотая свежий воздух. Его била дрожь.
   - Бать, ты кто, а? За что тебя так?
   - Ермолаев я, сынок, Василий Михайлович Ермолаев...
   ДОШЛИ ДО ТОЧКИ...
   С мыска, заросшего молодым лесом, поначалу шли на север,  а  потом  стали
сворачивать  к  востоку.  Пока  шли  по  относительно  возвышенному   месту,
последствия катастрофы  у  тарзанки  как-то  не  замечались.  Но  вот  когда
оказались в том месте, куда еще два часа назад могли бы прийти, если б  штык
лопаты не ушел так легко в почву, - подивились.
   - Батюшки! - охнула Люська. - Наводнение целое!
   Почти вся площадь болота ушла под воду.  Лишь  кое-где  над  поверхностью
высовывались ощипанные верхушки березок и осин.
   - Весной, когда половодье, -  заметил  Гера,  -  и  то  меньше  заливало,
кажется... Боюсь, что и до лагеря дойдет. Вообще-то мы уже  в  полукилометре
от той точки, которую вы Света, мне указали.
   Гера вытащил карту.
   - Вот ваша точечка. Почти точно пятьсот метров по прямой.
   - А это что за черная черта?  -  поинтересовалась  Светка,  обнаружив  по
карте, что район, где когда-то располагался хутор Федора и Трофима,  обведен
ломаной линией черным карандашом.
   - Это "Черный полигон", - усмехнулся Гера. -  Могу  догадаться,  что  вам
именно туда и надо.
   - В общих чертах - угадали. А почему он "Черный"?
   - Нечи