дно были  готовы  увидеть,  кроме  молодой
стройной блондинки в коричневой кожаной куртке, облегающих брючках  и  синих
резиновых сапожках.
   - Здравствуйте! - сказал Макар. - Я извиняюсь, это участок 64?
   - Да-а, - ответила девица. - А вам кого, молодые люди?
   - Да мы вообще-то из ТОО "Маркел", от Роберта Васильевича.
   - А-а, - улыбнулась девица, - это насчет отделки бассейна?
   - Верно.
   - Тогда вам сюда, вы не ошиблись. Проходите в дом.
   Макар и Ежик вытерли ноги о решеточку из стальных уголков,  поднялись  на
крыльцо и вошли в "дом".
   Убранство дома оставляло желать лучшего.  Печка-"буржуйка",  раскладушка,
застеленная полосатым тюфяком, а  поверх  него  цветастым  спальным  мешком;
стоял  ящик  с  углем,  раскладной  столик  и  два  раскладных  стульчика  с
брезентовыми сиденьями.
   - Садитесь, молодые люди, - предложила девица, усаживаясь на  раскладушку
и указывая гостям на стулья. - Типовой договор принесли?
   - Да, - Макар вынул папку с договором, полученную от Роберта Васильевича.
Девушка взяла договор, поглядела его внимательно, как  будто  грамматические
ошибки искала, а потом сказала:
   - Хорошо, все нормально. Проблем не вижу,  -  и  поставила  закорючки  на
обоих экземплярах. Один оставила себе, другой вернула.
   Потом она вынула из-под спального мешка нетолстый заклеенный  конверт  из
плотной коричневой бумаги и подала его Макару.
   - Это вам. Аванс и технические задания. Срок исполнения вы знаете.
   - Конечно, - ответил Макар.
   Они вышли из ящика. До машины дошли быстро, чуть ли не бегом.
   Поехали. Попетляв по улицам огородного товарищества, выехали на проселок,
ведущий к шоссе, и остановились на пустынной дороге, не глуша  мотор.  Макар
вытащил конверт, осмотрел его, пощупал, даже к уху приложил, а затем вытащил
перочинный ножик и осторожно вскрыл конверт.
   Там оказалось двадцать стодолларовых купюр, три фотографии и  три  листка
бумаги, на одном из которых принтер отпечатал:
   "Корнеев Владимир Алексеевич.  Адрес:  Белинского,  78,  второй  подъезд,
четвертый этаж, кв. 34. Проживает с женой и сыном 32 лет.
   Место работы: средняя школа ј 127, директор. Адрес: Сорокоустовский пер.,
д.З.
   Ежедневный маршрут движения на работу по времени:
   Выход из дома - 7.25 - 7.30 (Ч)
   Прохождение через двор д. 78 - Ч + 2-3 мин.
   Прохождение через двор д. 76, выход в арку и на ул.Белинского - Ч  +  5-7
мин.
   Прохождение по ул.Белинского до перехода у д. 70 - Ч + 10-12 мин.
   Ожидание у перехода и переход ул. Белинского от д. 70 кд. 71 - Ч +  12-14
мин.
   Прохождение по ул.Белинского к остановке автобуса 33 уд. 67  -  Ч+  15-17
мин.
   Ожидание автобуса и посадка - Ч + 25-27 мин.
   Поездка в автобусе до ост. "Сорокоустовский пер." (ул. Гоголя, 45) - Ч  +
40-42 мин.
   Прохождение по ул. Гоголя от д. 45 до угла Сорокоустовского - Ч  +  42-44
мин.
   Прохождение от угла до здания школы - Ч + 45-47 мин.
   Начало занятий в школе - 8.30.
   Рабочий день ненормирован, возвращение тем же маршрутом возможно и до Ч +
5 ч. и после Ч + 15 ч. Возможны изменения маршрутов в связи  с  поездками  в
Департамент образования (ул. Зеленая, 23), Краеведческий музей (ул.  Фрунзе,
12), обл. архив (ул. Ленина, 6), обл. библиотеку  (ул.Воронина,  19).  Время
возвращения домой в последнем случае - Ч +16 ч.".
   На другом листке  был  изображен  четкий  план  тех  дворов,  по  которым
пролегал маршрут движения гражданина Корнеева к автобусу. На третьем -  план
квартиры г-на Корнеева и этажей подъезда.
   - Да... - задумчиво произнес Макар,  разглядывая  фотографии  лысоватого,
круглолицего и, судя по всему, очень полного мужика.
   - Интересно, чем директор школы кому-то помешать может? - спросил Ежик.
   - Всякий начальник кому-то и где-то помешать может. Но не  в  этом  дело.
Тут в этой цидульке все расписано, кроме одного - есть  у  него  охрана  или
нет.
   - Какая же у директора школы может быть охрана? - удивился Ежик. -  Разве
тетя Маша-уборщица со шваброй?
   - Конечно, если мыслить по стандарту, то никто его охранять не должен.  А
если его кто-то под крышу взял? Мы ж с тобой не знаем,  за  что  его  мочить
собрались. Может, у него в подвале кто-то наркоту ныкает. А другие  тоже  на
то место глаз положили.  Может,  поторговались  с  ним  втихаря,  предложили
больше - он согласился, а прежних арендаторов попросил  очистить  помещение.
Или, наоборот, уперся и за прежних держится. Всяко может быть.
   - Ну ладно, - наморщил лоб Ежик. - Но ведь ясно же, что ребята его  от  и
до отслеживали, раз все расписали и даже планы нарисовать не поленились.
   - Тоже справедливо, - кивнул Макар, -  хотя  только  усугубляет  дело.  В
смысле, на хрена обращаться к нам, если клиент гуляет  так  просто,  сам  по
себе и без охраны. Найми одного или для страховки пару алкашей, пообещай  им
ящик водки и хвост селедки  после  дела  и  пузырь  в  аванс,  выдай  им  по
монтировке - и та  же  задача  будет  решена  намного  проще  и  с  меньшими
затратами. Мужик уже в летах. Сердце и сосуды, похоже,  не  в  норме,  морда
одутловатая, да вообще толстый, с  одышкой,  должно  быть.  Такому  запросто
можно инфаркт или инсульт организовать -  совсем  дешево  и  без  следов.  А
главное - без шума... Да, задачка с этой дачкой!
   - А может, зря ты голову ломаешь? - сказал Ежик. - Когда сюда ехали, тоже
чуть ли не к бою готовился, а оказалось, что всего одна девка была...
   - Ну, это вряд ли. Подстраховка у нее наверняка  была,  только  пряталась
где-то. Только все это не самое важное. раз она нам деньги и "досье" выдала,
значит, по этой части все нормально.
   - А по какой ненормально?
   - Непонятно, на фига этого мужика собрались стрелять,  когда  монтировкой
по голове - гораздо проще.
   - Деньги лишние! - хмыкнул Ежик.
   - Лишних денег даже у миллионеров не бывает. Подстава тут  какая-то,  вот
что...
   - Знаешь, братан, по-моему, у тебя мания преследования. Ты на нервах  все
время, надо и тем не достаться и этим  не  попасться,  от  своих  заподлянки
ждешь - вполне может заглючить.
   - Может, оно и глючит, -  неожиданно  легко  согласился  Макар,  -  когда
живешь как я, от выезда до выезда, начинаешь  всех  подозревать  и  бояться.
Может, ты и прав, пан Ежи, хрен тебя знает. Но вообще-то, если на то  пошло,
быть пуганой вороной, которая куста боится, иногда полезно. Я  почти  каждую
работу прокручиваю в башке от и до. И когда  мне  много  платят  за  сложную
работу - все понимаю, Иногда, вопреки обычаю, даже требую накинуть.
   - Вчера была, ты как считаешь, сложная работа? - поинтересовался Ежик.
   - Нормальная. Хотя один момент вышел не клево. Когда  стрелял,  то  стоял
под бампером. Если б их водила вовремя дернулся, мог бы газануть на  тебя  с
поворотом баранки. Он ведь еще мотор не заглушил.
   - Не успел бы, - излишне самоуверенно произнес Ежик. - Ему надо было  еще
понять, что у меня в пакете.
   - После того, как ты очередь  дал,  он  просто  ошалел.  И  в  этом  тебе
повезло. А кто покруче, успел бы тебя давануть. Кстати,  мог  и  мне  дорогу
перекрыть. Поди-ка свороти "Москвичом" "Мерседес"! Пришлось бы  мне  бросать
его и делать ноги. А это уже полный прокол с алиби в парке, не говоря о том,
что тебя бы с переломанными ногами могли живьем взять.
   - Чего ж ты вчера об этом не сказал?
   - Не додумал еще. А сегодня все прикинулось.
   - Учту на будущее...
   - Правильно сделаешь. Только вот у меня сейчас вс„ этот директор  из  ума
не выходит.
   - Я вот прикидываю,  что,  может  быть,  если  все  свяжется,  и  мы  его
нормально положим. Значит, первое:  опять  в  телепрограмму  попадем.  Позже
печать пару-другую заметок напечатает. И  наверняка  найдется  кто-то,  кому
захочется добавить от балды - а может, и за соответствующие  бабки!  -  что,
мол, господин-товарищ Корнеев В. А., то есть потерпевший -  естественно,  по
слухам! - имел связь с криминальными структурами. Поверят? Запросто!  Сейчас
все четко знают, что честных людей по подъездам не стреляют. Тем  более  что
это на 90 процентов именно так  и  есть.  Значит,  сам  факт  убийства,  как
говорится, очень сильно гражданина Корнеева замарает. И опять же,  как  пить
дать, привлечет к  его  скромной  фигуре  внимание  ментов.  Ему  от  этого,
конечно, в гробу неуютнее не станет. Но  ментовское  копание  в  этом  деле,
которое так и так состоится,  должно  будет  наехать  на  какую-то  скромную
фишечку, специально подготовленную для того, чтоб досадить кому-то  крупному
и труднодоступному...
   - А нам-то какое дело? - беспечно произнес Ежик. - Нам главное, чтоб  нас
на месте не взяли. Пусть  они  там  себя  подставляют  сколько  хотят  -  их
проблемы.
   - Нет, это, брат, не так уж безобидно. Если этот самый  "труднодоступный"
не захочет, чтобы им вертели, как хотели - а тут и такой прикид может  быть,
- он рогом упрется, чтобы нас найти. А те, которые  заказчики,  естественно,
постараются, чтоб от нас даже волосинки не нашли. Просекаешь момент?
   - Ну и чего делать  будем?  -  произнес  Ежик,  который  и  впрямь  начал
беспокоиться.
   - Пока поедем в банк, а там видно будет...
   ПОСЛЕ ОБЕДА
   Всю дорогу бабка  строила  свои  версии  насчет  того,  почему  на  трупе
оказалась верхняя одежда старика Ермолаева.
   - В баню он пошел, наверно, - прикидывала Егоровна. - Он по  молодости-то
любил париться. Да и сейчас хаживал. Хоть и нельзя ему долго в жаре  сидеть,
но кости попарить полезно. Ну, а в банях-то нынче воруют - вот и упер кто-то
верхнее. Нижнее-то побрезговал, а верхнее спер. А Бог узнал, да и наказал за
грех - под машину пихнул пьяного.
   Никита слушал да  помалкивал.  У  него  была  своя  версия,  которая  ему
казалась наиболее достоверной.
   Согласно  этой  версии   на   Ермолаева   напали   грабители,   возможно,
какие-нибудь бомжи, решившиеся  запастись  одежонкой  в  преддверии  зимнего
сезона. Возможно, напал всего один бомж, поскольку на  нем  одном  была  вся
верхняя одежда Василия  Михайловича.  Мог  просто  приставить  нож  к  горлу
неспособного к самообороне больного старика - тут и трусы снимешь, если жить
захочешь. Раздетый до исподнего - это еще не убитый. Могло у деда  и  сердце
схватить от расстройства, и простудиться, конечно, мог - не май месяц! Но  в
этом варианте у него были шансы попасть в больничную палату, а  не  в  морг.
Другой  вариант  был  похуже:  тот  же  бомж,  поскольку  Ермолаев   мог   и
воспротивиться грабежу, вполне мог его избить. И до полусмерти, и  вовсе  до
смерти - много ли 80-летнему надо?! Правда, милиция написала  возраст  75-80
лет, то есть получалось, что бомж был  ровесником  Василия  Михайловича.  То
есть был в том возрасте, когда  надо  не  нападать  на  стариков,  а  самому
беречься. Но Никита в своем мысленном разбирательстве порешил,  что  возраст
человека при внешнем осмотре вообще  определить  трудно,  тем  более  что  у
жертвы ДТП голова была раздавлена в лепешку. Да  и  вообще,  бомжи  выглядят
намного  старше  своих  лет.  Тридцатилетнего  запросто  можно  принять   за
пятидесятилетнего, а пятидесятилетнего - за восьмидесятилетнего.
   Версия с бомжем очень убедительно увязывалась с тем, что погибший  в  ДТП
тип был сильно пьян, и в  том,  что  при  нем  не  было  документов.  Ежели,
допустим, в пальто или в пиджаке Ермолаева лежал бумажник,  а  в  бумажнике,
кроме паспорта и ветеранского удостоверения, лежало тысяч двадцать, то бомж,
выкинув куда-нибудь документы, на грабленые деньги купил бутылку, высосал ее
без закуси и поплыл навстречу гибели.
   В общем, Никита долго придерживал эту версию про себя, но потом рассказал
Егоровне,  старуха  с  удовольствием   за   нее   ухватилась   и   принялась
пересуживать.
   Так, помаленьку, и доехали. Честно говоря, и Никита, и  Егоровна  лелеяли
надежду, что вот, мол, придут, а на дверях ермолаевского дома уже нет замка,
а сам дед, переодевшись во что-нибудь, греет ноги в тазу с горячей водой. Но
увы, замок висел все там же.
   - Ладно, - вздохнула Егоровна, - не пришел - это еще не помер.  Давай-ка,
сынок, пообедаем, а там еще подумаем, как искать.
   Конечно, и за обедом тема исчезновения Ермолаева не ушла на второй  план.
Никита вынес на обсуждение новую идею:
   - А может, он все-таки у кого-то из знакомых остался?
   - Мог, конечно. Только вот тяжело ему  ходить  было.  Никак  это  мне  не
верится, чтоб он куда-то далеко при своих ногах отправился.
   - Ну... На машине подъехали... - произнес Никита  неуверенно.  И  тут  он
отчетливо вспомнил, что рано утром, когда он вез Андрея с семейством,  около
дома 56 стояла машина.
   Как только Никита об этом вспомнил, то из памяти всплыла недавняя сцена в
12-м отделении милиции: "В общем, так. ДТП у них там было.  "Уазка"  старика
сбила".
   - Понимаете, - пояснил Никита, - я когда  сюда  ехал,  около  шести  утра
видел тут автомобиль. Грузовичок такой маленький, "УАЗ" называется. Где-то в
шесть с небольшим он отсюда уехал.
   - И где ж он стоял? - спросила бабка.
   - Да прямо рядом с калиткой Ермолаева.
   - Маленький, говоришь? - задумчиво спросила Егоровна. - С крытым  кузовом
или нет?
   - С крытым кузовом. Фанерный или брезентовый - не разглядел, но крытый  -
точно.
   - Сережка, что ли? - с легким удивлением прикинула бабка.
   - Какой Сережка?
   - Да шофер один. Раньше в  такси  работал,  а  потом  в  коммерцию  ушел.
"Уазка" у него собственная, его и наняли вместе с машиной товар развозить по
палаткам. Хороший парнишка.
   - А откуда его Михалыч знает?
   - Через отца его, Сережкиного,  Володьку  Корнеева.  Тот  в  молодости  у
Ермолаева в ПТУ учился. Но не задержался в  рабочих,  в  институт  поступил,
учителем стал, а сейчас подымай выше - директор школы. Сын тоже институт  уж
закончил, но зарплата больно мала - шофером работать пошел.
   - Интересно, чего он сюда в такую рань прикатил?
   - А шут его знает... Погоди-ка! А может, они тебя встречать собирались?
   - Да я ему точной телеграммы не посылал, - возразил Никита.
   - Хм... Ну, тогда Бог его ведает.
   - Степанида Егоровна, - спросил  Никита,  -  а  не  мог  с  ним  Ермолаев
куда-нибудь уехать?
   - Мог, наверно, только вот куда - ума не приложу.
   - А живет он где?
   - Корнеев-то? На Белинского где-то. Это за речкой уже. На двух  автобусах
ехать надо. А дом-квартиру запамятовала... Сама-то я там не бывала.
   Когда отобедали, Егоровна решила вздремнуть, а Никита взялся мыть посуду.
Заодно он решил прослушать то, что записалось на диктофон, когда старуха ему
рассказывала про Михаила Ермолаева и своего отца, Егора Демина.
   Рассказывала бабка,  естественно,  не  очень  связно,  а  самое  главное,
перемежала свое повествование  разными  отступлениями  с  изложением  всяких
семейных подробностей в духе латиноамериканских сериалов.  Поэтому  пришлось
заняться выкапыванием полезной информации, такой необходимой для его научной
работы. И не только для нее...
   ИЗ БИОГРАФИИ НИКИТЫ ВЕТРОВА
   ЛЕКАРСТВО ОТ ДЕПРЕССИИ
   Уже упоминалось о том, что Никита сильно комплексовал  после  возвращения
домой. В  дополнение  ко  всему  прочему  на  него  иногда  находили  вполне
отчетливые глюки: переходя улицу, начинал бояться не лавины  автомобилей,  а
снайперского выстрела из окошка или  даже  пулеметной  очереди;  сидя  дома,
начинал думать о том, не завалит ли его тут,  если  вдруг  прилетит  снаряд;
если случалось идти через кусты  -  машинально  приглядывался,  нет  ли  где
растяжки с гранатой; в траве (даже на газоне)  все  время  мины  мерещились.
Хотя в дневнике ничего похожего не описывалось, он как-то отвлекал  от  этих
неприятных ощущений и мыслей. С другой стороны, в дневнике было много всяких
загадок,  которые  очень  хотелось  разрешить,  хотя  бы  для  самого  себя.
Например, выяснить, где  все  это  происходило.  В  дневнике  географические
названия упоминались очень скупо. Именно это  побудило  Ветрова  засесть  за
книги.
   Поступив в университет, Никита угодил в совершенно  новую  атмосферу,  и,
отвлекшись от всякой муры, которая лезла в голову,  он  взялся  за  учебу  с
превеликим усердием.
   Оказавшись едва ли не самым старшим на курсе - в том  возрасте,  в  каком
Никита пришел учиться, другие уже дипломы писали, -  Ветров  не  навязывался
никому в  друзья,  не  отвлекался  на  всякие  глупые  развлечения,  которых
достаточно напробовался до армии, а учился, учился и еще раз учился.
   Цепь событий, заставивших его обратиться к Василию Михайловичу,  конечно,
начиналась с момента похищения дневника капитана  Евстратова.  Но,  как  уже
говорилось, до армии он его читал скорее из  любопытства,  чем  из  научного
интереса. Почти как беллетристику. Более того, он даже иногда  забывал,  что
читает не повесть, сочиненную кем-то,  родившимся  сорок  лет  спустя  после
гражданской войны, и даже не мемуары, написанные хоть и участником  событий,
но через полвека. То есть, когда в памяти  данного  господина  или  товарища
многое реальное стало идеальным, смешалось  и  стерлось,  претерпело  всякие
внешние и конъюнктурные воздействия, когда то, что было на  самом  деле,  по
разным причинам превратилось в то, что должно было быть, согласно воззрениям
автора и установкам той части историографии, к которой он  принадлежал  -  к
советской или эмигрантской.
   Впрочем, тогда Никита еще не знал таких нюансов. Да и вообще,  до  армии,
точнее, до войны, читал его совсем не так, как стал  читать  после.  Хотя  и
время  было  другое,  и  война  другая,  но  то,  что  вставало  за  желтыми
страничками,  исписанными  химическим   карандашом,   перестало   рисоваться
картинками из художественных фильмов, а увиделось, как  говорятся,  "весомо,
грубо, зримо".
   Никита перечитал  кучу  литературы  о  гражданской  войне,  написанной  и
изданной в СССР, и то, что сумел раздобыть из белоэмигрантской. В  последней
он, кстати, так ничего и не нашел. Ни в "Очерках Русской Смуты" Деникина, ни
у кого из других генералов, о восстании, поднятом капитаном Евстратовым,  не
упоминалось.
   Наконец по старым  картам  губерний  нашел  те  несколько  названий  сел,
которые помянул  Евстратов,  и  расшифровал  те  названия,  которые  капитан
обозначил лишь первыми буквами, ему стало ясно, о какой губернии идет  речь.
Тогда-то Никита и принялся изучать литературу, написанную уже не "вообще", а
конкретно по области. То есть историко-краеведческую. Здесь его ждал  первый
успех. В подшивке губернской газеты "Красный рабочий" за 1919  год  довольно
подробно рассказывалось о ходе восстания. Потом обнаружилась очень тоненькая
брошюрка, выпущенная областным издательством  в  1929  году,  под  названием
"Белокулацкий мятеж 1919 г. и его  подавление.  К  10-летию  со  дня  гибели
красного героя тов. М. П. Ермолаева". Судя по всему, ее  сочиняли  в  период
сплошной коллективизации, когда  кулака  надо  было  покрепче  тряхануть,  и
потому  авторы  упирали  не  на  озлобленность  мужиков  продразверсткой   и
мобилизацией,  а  на  происки  деникинской  контрразведки  и  ее   агентуры.
Подробнее об этом эпизоде  гражданской  войны  никто  и  никогда  не  писал.
Никите, правда, удалось выцарапать из нескольких книжек коротенькие отрывки,
в которых говорилось: "Приближение деникинцев способствовало  активизации  в
губернии контрреволюционных элементов. Белогвардейская агентура организовала
антисоветский заговор, создала боевые группы для захвата власти в губернском
центре. На территории нескольких  уездов  в  августе  1919  года  кулачество
подняло  мятеж  против  Советской  власти.   Однако   решительные   действия
губревкома, возглавляемого председателем М. П. Ермолаевым, позволили  быстро
подавить мятеж и сорвать планы  контрреволюционеров.  Заговор  в  губернском
центре был раскрыт, руководители его арестованы и осуждены".
   Но больше - ничего. В помянутой  брошюрке  примерно  около  трети  текста
занимало описание общего положения на фронтах гражданской  войны,