либо сотрудничать, либо радикально разрешать вопрос о жизни  и  смерти.
При нынешнем раскладе решение будет однозначно и не очень тебя  устроит.  Но
даже если представить себе, что я оставлю вас жить и буду сам разбираться  с
соловьевцами, ничего хорошего не получится.
   Я подумал, что он прав. Но все-таки спросил:
   - И вы готовы дать нам оружие?
   - Да, готов. Если  мы  договоримся,  что  будем  работать  вместе  против
Ваниного папы. Гарантий твоей верности мне не надо.  Я  тебя  могу  в  любой
момент сделать послушным. А вот Борис, Глеб и  Богдан  -  это  сложнее.  Они
легко увидят, что ты работаешь под контролем. Им нужна  гарантия  того,  что
Чудо-юдо не обвинит их в измене. Они должны знать, что ты добровольно  пошел
за мной.
   - А может быть, - эта идея неожиданно появилась у меня  в  голове,  -  мы
сейчас свяжемся с Чудом-юдом и напрямую обговорим все условия?
   - Браво! - Сорокин поднял вверх большой палец. Мы с ним прошли туда,  где
под охраной сорокинцев содержались мои подчиненные. Собаки бегали где-то  во
дворе, и судя по тому, что число людей в белых маскхалатах,  находившихся  в
избе, немного сократилось, несколько человек перебрались на свежий воздух и,
должно быть, выставили наблюдателей.
   - Богдан, - сказал я относительно спокойным голосом, - нам надо с Москвой
поговорить.
   Связист  вопросительно  посмотрел  на  Бориса  и  Глеба,  на  чьих  лицах
отразилось кое-какое недоумение. Но  поскольку  я  не  стал  делать  никаких
разъяснений, он нерешительно встал  и  направился  к  аппаратуре.  Несколько
щелчков переключателей, поворотов верньеров, прочих подобных  движений  -  и
Богдан подал мне трубку.
   - Говорите, - сказал он.
   - Это ты? - спросил Чудо-юдо, не дождавшись даже моего "алло". - Рановато
звонишь, не ждал...
   - Кое-какие изменения произошли, - сказал  я.  -  Появился  твой  ученик,
Сергей Николаевич. Предлагает боевое сотрудничество.
   - Понятно, - вздохнул Чудо-юдо. - Стало быть, сейчас  пистолет  у  твоего
затылка держит?
   - Нет, пистолета не держит. Но хочет с тобой пообщаться напрямую.
   - Хорошо, пусть общается.
   Я отдал  трубку  Сарториусу.  Странно,  но  я  заметил,  что  его  всегда
невозмутимое лицо немного дрогнуло. Наверно, не от страха, но вот за то, что
Сорокин в этот момент не волновался, я не поручусь.
   - Здравствуйте, Сергей Сергеевич, - произнес он немного вальяжно, причем,
как мне показалось, с некоторой искусственностью. - Нормально себя чувствую.
Нет, плечо давно не беспокоит. На мне все как на собаке  заживает.  Да,  это
серьезно. Условия? Какие условия, Сергей Сергеевич? Да, конечно.  Нет,  Диме
пока ничто не угрожает. Безусловно, оружие он получит. Но  применить  против
меня не сможет. Конечно, вы можете отдать приказ лично  каждому.  Валерке  и
Ване не обязательно, тут я с вами полностью согласен. Подвоха от вас не жду,
но лучше напомнить  все-таки:  любая  попытка  игры  не  по  правилам  будет
пресечена превентивно. Не  сомневаетесь?  Правильно.  Я  свое  слово  держу.
Хорошо, пусть первым будет Глеб.
   Сарториус, которому  вроде  бы  участников  экспедиции  не  представляли,
безошибочно подал трубку тому, кому надо.
   - Поговори с шефом, он тебе  все  объяснит.  Глеб  взял  трубку  с  явной
неуверенностью.
   - Сергей Сергеевич?  Это  вы?  Вообще-то  сейчас  с  помощью  специальных
модуляторов можно чей угодно голос сделать. Да, Богдан вызывал, но  я  этого
Богдана сам второй день знаю. Если вы действительно Баринов, то  приплюсуйте
мой возраст к выслуге лет и добавьте число звездочек на погонах, считая одну
большую за две малых... Ха-ха-ха! Все верно, товарищ ге... Сергей Сергеевич.
Ладно, поступаю в распоряжение. Борис!
   Второй "святой" принял трубку:
   - Слушаю! Понял. Нет, вопросов нет. Есть! Даю Богдана.  Связист  похлопал
глазами, но трубку взял.
   - Алло! Да, так точно. Нет, проблем не было. Вопросы?  Вопросов  нет,  мы
отучены. Лишь  бы  у  вас  претензий  не  было.  Спасибо,  постараемся.  Вас
просит...
   Последняя фраза относилась ко мне, и я опять взял трубку.
   - Дима, - сказал Чудо-юдо, - у меня на сегодня нет оснований ссориться  с
Сережей. Похоже,  и  он  в  этих  конкретных  обстоятельствах  поведет  себя
нормально. Поэтому постарайся выдерживать все на уровне,  не  конфронтируйте
зря. Дай Сергея.
   Я вернул трубку Сорокину.
   - Что еще, Сергей  Сергеевич?  Понятно,  сейчас  включат.  Богдан,  прими
"Емелю". Хорошо, ознакомимся внимательно. Сарториус повернулся к нам.
   - Ни у кого, как я понял, теперь нет сомнений, что мы с Бариновым  пришли
к консенсусу. Хорошее слово, правда? Молодец Михаил Сергеевич,  ввел  в  наш
обиход. Оружие можете взять. Боеприпасов побольше.
   - Я извиняюсь,  -  сказал  Лисов-старший,  который  очередного  изменения
ситуации явно не мог осознать, - вы, стало быть, теперь одна контора?
   - Так точно, - ответил Сарториус.  -  У  вас,  Дмитрий  Петрович,  теперь
достаточно много защитников. Могу вам разрешить взять вашу  "сайгу".  Только
давайте уговоримся, что огонь будем открывать не сразу и не абы в кого.  Как
там "Емеля"?
   - Цифровая звукозапись, - прокомментировал  Богдан.  -  Состоит  из  двух
отрывков бесед двух разных людей с одним и тем же человеком. Первый, длинный
отрывок записан в августе 1995 года. Второй, короткий -  в  апреле  1996-го.
Есть пояснение, должно быть, для вас. - Богдан мотнул головой на Сорокина: -
"Сергей, сам поймешь, кто разговаривал, надеюсь, будет интересно.  Остальные
могут послушать. С.Б."
   - Ну, раз это для всех, включай.
   Запись была хорошо отчищена, хотя явно велась не в студии, а скорее всего
через какой-либо скрытый микрофон большой чувствительности.  Долетало  пение
птиц, чуть ли не шуршание листьев и травы. Приятно вспомнить о  подмосковном
лете в разгар сибирской зимы! Но содержание  первого  отрывка  из  разговора
между людьми, голосов которых я отродясь не слыхал, показалось мне столь  же
далеким  от  наших  насущных  проблем,  сколь  заимка  Лисовых  от  "дворца"
Чуда-юда... Во всяком случае, поначалу.
   "... - Тогда слушай, напрягай мозги,  соображай.  Начнем  издали,  с  той
самой иконки. Сама по себе она, конечно, дорогая. И антиквариат XIV века,  и
оклад из чистого золота со 132 бриллиантами. Но имеется одно обстоятельство,
которое ее удорожает. Дело в том, что есть на свете человек, считающий,  что
эта самая икона принадлежит ему по праву наследства. И  человек  этот  готов
выложить за нее три миллиона долларов. Отсюда и цена такая.
   - Что за человек?
   - Некто Рудольф фон Воронцофф. Правнук генерал-майора Воронцова,  который
эту самую икону подарил Ново-Никольскому монастырю в 1912 году.
   - Прадед подарил, а правнук забрать хочет? Бога не боится?
   - Тут дело сложнее. Во время революции эту самую икону  реквизировали,  а
монастырь упразднили. Потом икона похищена бандой при налете на  поезд.  Как
выяснилось, в той банде был некий Самборский, который после того, как  банду
ликвидировали, сумел бежать и вывез икону в Польшу.  У  генерала  Воронцова,
которого Чека расстреляла за участие  в  заговоре,  был  сын  Михаил.  Он  у
Деникина до полковника дослужился, потом где-то в  Берлине  устроился.  Умер
рано, в 1926 году. Отцу Рудольфа тогда семнадцать лет было. Он быстро вырос,
онемечился,  с  фашистами  сдружился.  После  прихода  Гитлера   работал   в
спецслужбах, обеспечивал контакты с русскими белоэмигрантами. В том числе  и
в Польше. Самборского он обнаружил в 1939 году и то ли сам, то ли  еще  как,
но ликвидировал. А икона после этого оказалась у него. Находилась при нем до
1945 года, пока его не поймали наши и не шлепнули. Но шлепнули только  после
того, как он выложил одну очень важную информашку.  Оказывается,  икона  эта
была контейнером для ключей от сейфа в одном из швейцарских банков.
   - Вот оно что...
   - Наши Воронцова сцапали в Магдебурге. Если помнишь,  этот  город  сперва
американцы  заняли,  и  Воронцов,  чудак,  думал,  что  открутился.  Но  тут
демаркацию провели, и Магдебург  нашим  отошел.  Правда,  семейство  свое  -
Рудольфа и его мать Гертруду - Воронцов успел отправить. А  сам  задержался.
Тут-то его и повязали. На улице. Пока то да се, пока разбирались и выясняли,
квартиру Воронцова грабанули. Икону не тронули, а оклад - сперли.  Наши  же,
родные, советские барахольщики. Смершевцы с обыском заявились  позже,  икону
нашли. Когда Воронцов раскололся, из иконы вынули ключик. Но второго-то нет!
Сперва сгоряча интенсивно искали оклад, потом маленько поостыли, а лет через
десять совсем устали - и забыли. Икону сдали в музей, ключ подшили в дело, а
дело спровадили в архив. Подняли его только после августа. Тогда много  чего
поторопились открыть, но это дело, слава Богу, в надежные руки попало. Икону
в том же 1991-м вернули церкви и увезли  в  Ново-Никольский  монастырь.  При
этом через газеты так это дело  разрекламировали  -  мол,  XIV  век,  чернец
Иоакинф, школа Рублева и так далее, -  что  кое-кому  очень  захотелось  эту
икону прибрать. Но самое интересное, что в одном из интервью  некий  краевед
вспомнил о том, что был еще и оклад со 132 бриллиантами.  Конечно,  прошелся
при этом по нашему брату, мол, сволочи чекисты увели. А на самом деле  оклад
спокойно лежал себе в сейфе у гражданина Чернова по кличке Черный.
   - Это в области у Иванцова?
   - Именно там. Конечно, Черный был человек молодой и сам  лично  оклад  не
крал. Он его взял в уплату долга  у  одного  барыги,  а  как  к  тому  оклад
приплыл, история умалчивает. Причем тайничок с ключом в этом окладе так и не
нашли. Ни Черный, ни барыга, ни все прочие прежние  владельцы.  Черный  даже
сомневался насчет того, что бриллианты в окладе настоящие, а золото -  пробы
985.  Но  когда  узнал  все  подробности,  решил  икону,  говоря  по-нашему,
экспроприировать. Вышли его ребята на  монастырского  послушника  Репкина  и
каким-то способом заставили его совершить кражу. Могли бы и  сами,  наверно,
вытащить, потому что икона даже на сигнализацию была не поставлена.  Но  так
оказалось проще, тем более что заплатили они  Репкину  тремя  ударами  ножа.
Икону воссоединили с окладом, а затем решили  найти  покупателя  за  бугром.
Покупателя искали члены группировки Черного, Кузаков и Коваленко.  Они-то  и
вышли в конце концов на Домициану. А Домициану, между прочим, был  связан  с
одной конторкой под названием  "Джемини-Брендан",  о  которой  ты,  Михалыч,
больше моего знаешь...
   - Понятненько. Значит, Сноукрофт и Резник  сюда  именно  за  этой  штукой
пожаловали?
   - И за ней в  том  числе.  Вообще-то  они  очень  разносторонние  ребята.
Сноукрофта в первую голову оборонный завод интересовал, там же, у Иванцова в
области. Точнее, одна технология, "не имеющая аналогов в мире". Резник хотел
попутно продать Курбаши автоматическую линию для разлива водки в пластиковые
бутылки - маленький гешефт. Курбаши там что, виноделием занимался, что ли?
   - Да он там, сукин сын, хотел  наладить  производство  фальсифицированной
водки на основе гидролизного  этилового  спирта.  А  разливать  в  фирменные
бутылки с американским товарным знаком.
   - Понятно. В общем, первый раз они с Черным пытались дело обделать.  Ключ
они сумели достать - у того самого умного  человека,  который  нашел  старое
дело...
   - У тебя, что ли?
   - Не комментирую. Достали и все. Но вот  с  иконой  вышел  прокол.  Когда
Коваленко повез икону в Москву, ее у него украли. И три года о ней ни  слуху
ни духу не было. А потом Иванцов ее собрался прикарманить  и  напрямую,  без
всяких там Черных, добраться до покупателей. Хотя ничего про ключ не знал...
   - Вот что, Максимыч, что-то мне в твоей рассказке не  нравится.  Икона  -
контейнер для ключей... Уж очень это  смахивает  на  стрельбу  из  пушек  по
воробьям. Опять же непонятно, от какого такого сейфа в банке эти  ключики  и
что в нем может лежать? Давай-ка, если уж начал, говори все как есть.  А  то
плетешь, плетешь, мозги только пудришь.
   - Хорошо. Скажу еще: икона - сама по себе пароль. Если ее не предъявить в
банке и если эксперт не признает ее подлинной, то никакие ключи не помогут и
к сейфу никого не допустят. А вот о том, что в сейфе, я не знаю.
   - Вот это, Максимыч, похоже на дело. Теперь  я  уже  помаленьку  понимать
начинаю.
   - Добро, коли так. В  общем,  тогда,  в  девяносто  втором,  все  удалось
утрясти. Резник сумел договориться с Воронцоффом, а Черный  через  Домициану
выплатил Резнику неустойку. В этот раз все гораздо  сложнее.  Воронцофф,  по
данным из СВР, влетел на очень крупную сумму. Причем совершенно легально. Он
задолжал, по некоторым данным, более полсотни  миллионов  долларов.  Тем  не
менее он через подставного берет еще пять миллионов в кредит.  И  авансирует
Сноукрофта с Резником. Стало быть, в том самом  банке,  который  открывается
иконой, кое-что лежит..."
   - Вы что-нибудь поняли, ребята? - спросил Сарториус с ехидным прищуром  и
сделал знак Богдану, чтоб тот прервал воспроизведение.
   - Ни шиша почти, - уверенно сказал я,  хотя  кое-что  все-таки  уловил  и
услышал кое-какие знакомые фамилии. Конечно, сразу подумалось  о  Швейцарии,
где пребывала Вика. Остальные посчитали, что я выразил общее мнение.
   - Очень хорошо, что вам это непонятно! - усмехнулся Сорокин.  -  Но  меня
лично этот шаг Чуда-юда очень  порадовал.  Похоже,  он  действительно  хочет
подружиться. Хотя, эта дружба  у  него  обычно  недолгая...  Богдан,  врубай
дальше.
   Второй отрывок был короткий. В разговоре действительно участвовал один из
собеседников, знакомых по первой записи:
   "... - Есть сведения о том, что иконой  ты  очень  интересовался.  И  что
какой-то ключ из нее уже прикарманил...
   - Ну и что?
   - Два месяца назад в Гамбурге какой-то курд покушался на некоего Рудольфа
фон Воронцоффа. Покушавшийся был убит охранниками, а Воронцофф не пострадал.
Но криминальная полиция, как ни странно, добралась до заказчика, а  оказался
им некий Курбан Рустамов, известный некоторым  кругам  как  Кубик-Рубик.  Он
каким-то образом исчез  из  Германии,  но  если  как  следует  поискать,  то
найдется, и не где-нибудь в Узбекистане, а в  Москве.  Дальше  объяснять  не
надо. Воронцофф, если до него дойдет информация о твоей работе против  него,
немало тебе неприятностей  доставит.  Ты  лучше  знаешь  каких.  Поэтому  та
группа, которую можно условно  назвать  соловьевцами,  и  ближнее  окружение
Цезаря считают себя при козырях. В принципе,  если  в  ситуации  с  выборами
будет неопределенность или произойдет большая замена в силовых структурах  и
прокуратуре, то осложнения будут здесь..."
   Второй собеседник произнес в этом отрывке коротенькую фразу: "Ну и что?",
но мне вполне хватило ее, чтобы узнать голос родного отца.
   ЗА ЧАС ДО ПУРГИ
   Наверно, надо было  бы  сесть  и  как  следует  подумать  над  всей  этой
информацией. Возможно, Сарториус даже сделал бы какие-то комментарии, если б
нашел нужным. Но времени у нас не хватило. Собаки  во  дворе  и  за  забором
залились бешеным лаем.
   - Это еще что? - воскликнул Сорокин. Когда такой товарищ недоумевает, это
уже серьезно.
   - Вы же утверждали, будто они смогут прийти только через три часа?  -  За
этот дурацкий вопрос Сарториус метнул на меня такой суровый  взгляд,  что  я
мгновенно прикусил язык.
   Зашуршало в рации, висевшей в белом чехле у него на куртке.
   - "Чижик", - позвал встревоженный голос с легким кавказским  акцентом,  -
ГВЭПы отказали. Оба. Посмотри, а?
   - Сейчас разберемся... - пробормотал Сарториус. - Ваш ГВЭП работает?
   - Не знаю, - промямлил я, как школьник.
   - Детский сад, биомать!  -  выразился  Сергей  Николаевич  с  итальянским
темпераментом, но по-русски. - Ты что, еще и не расчехлял его?
   - А кто ж знал, что он понадобится?  -  вступился  за  меня  Глеб.  -  Мы
ведь...
   - Доставай! - оборвал  его  Сарториус.  -  И  поживее,  блин!  Пока  Глеб
лихорадочно рылся в вещах - как всегда, упаковку с самой  нужной  на  данный
момент вещью, то есть с ГВЭПом, оказалось не так то просто найти, -  Сорокин
по-быстрому прокричал в рацию:
   - Внимание! Повышенная готовность всем! По любым группам людей,  животных
или иным движущимся объектам, появившимся в секторах  наблюдения,  открывать
огонь. Как поняли?
   - Нормально поняли, "Чижик". ГВЭП будем чинить, да? Как раз в  это  время
Глеб и примкнувший к нему Борис  вытащили  коробку  с  ГВЭПом  и,  торопливо
распаковав, стали наскоро приводить его в рабочее состояние.
   - Ой, блин! - прорычал Сарториус. - Вояки, „-мое!  Курортники!  На  месте
Баринова я б вас уволил к чертовой матери. Живее!
   -  Ты  сам  свою  технику  не  проверил!  -  огрызнулся  Глеб,   впихивая
аккумулятор в гнездо для источника питания. - Твои-то уже накрылись, точно!
   - Серега, - вмешался один из помощников  Сорокина,  -  а  если  ту  штуку
попробовать, которую вы у меня на заводе  взяли?  Сорокин  несколько  секунд
подумал и сказал:
   - Доставай! Он в другом диапазоне  работает,  его  на  той  же  волне  не
подавишь...
   Мужик снял рюкзак, вынул оттуда какую-то фигулину размером с фотоаппарат,
подал Сарториусу. Тот щелкнул рычажком, покрутил какой-то верньерчик.
   - Полный нуль, - сконфуженно доложил Глеб. - Наш тоже не фурычит.  АДЛ  у
вас откуда? Мы свой вроде не доставали...
   Ему, как видно, был знаком прибор, с которым возился Сарториус.
   - От верблюда! - пробурчал "компаньеро Умберто".  -  Вечная  память  Васе
Лопухину! Работает, кажется... Молодчага, Фрол! Давай быстро к Ахмеду! А ты,
Глеб, доставай свой и дуй к воротам. Валера - за ним, Борис - туда же.  Ваня
- охранять и обслуживать раненого. Богдан - остаешься при  связи...  Дмитрий
Петрович, а вы куда?
   - Воевать, наверно...  -  недоуменно  сказал  Лисов,  уже  прицепивший  к
"сайге" магазин.
   - Погодите малость. У вас  в  хозяйстве  ножовка  по  металлу  есть?  Или
шлицовка хотя бы?
   - И то и то есть. Мы люди моторизованные, нам без инструмента нельзя.
   - Несите и то, и другое. Поскорее.
   - Если чего пилить собрались, - сказал Петрович, - то лучше в  мастерскую
пошли. Там тисочки есть.
   - Пошли! Жора, давай цинк с большими...
   Жора вынул из рюкзака цинковую укупорку с  7,62-миллиметровыми  патронами
образца 1908 года. Сарториус взял ее под мышку.
   В  мастерскую  прошли  через  двор.  Там,  у  бревенчатой   ограды,   уже
разместились бойцы. Сорокинцы  ждали  атаки  с  любого  направления.  Собаки
по-прежнему надрывались, лаяли, народ на своих точках нервничал. Но  никого,
должно быть, пока не замечал.
   - Вот она ножовочка, - сказал  Лисов,  пропустив  нас  в  пристроенную  к
забору  бревенчатую  хибарку,  примыкавшую  к  навесу,  где  стояли   четыре
"Бурана": два наших, Женькин и самого Петровича. - Вот тебе,  Сергей,  одна,
вот другая, а вот шлицовка. Чего пилить хочешь?
   - Пули хочу распилить, - ответил тот. - Точнее, надпилить их крестиком.
   - Разрывные делать собрался? - озабоченно спросил Лисов, в то  время  как
Сарториус вскрывал принесенную с собой укупорку с  патронами.  -  Не  порть!
Толку не прибавит. Да и много ли таких наготовить успеешь?
   - Много не много, а с десяток сделаем. Может, и не нужно больше
   - Все-то вы странничаете, москвичи! Завороху  тут  в  тайге  разводите...
Знал бы вчера, не пустил бы вас сюда ни в жисть! - плюнул Лисов
   Сорокин эти крики души проигнорировал и осторожно зажал в  тиски  верхнюю
часть патрона так, чтоб тиски сдавили только длинную пулю, а не мяли гильзу.
Чуть-чуть сточив  острие  пули  напильником,  Сергей  Николаевич  взялся  за
ножовку и осторожно надпилил пулю  на  глубину  около  полсантиметра.  Потом
переставил патрон и сделал второй пропил перпендикулярно первому.
   - Понял технологию? - спросил он у меня- -  Становись  к  вторым  тискам,
делай сколько успеешь!
   - Все для фронта, все для победы! - вздохнул я, приступая к этой не очень
понятной для меня работе. - Только вот на хрена -