'кей. Смотри, слушайся Эухению и
никуда не вылезай. Понял? Завтра увидимся. Чмок!
   Как раз в тот момент, когда я вешал трубку, из душа выбралась  Таня.  Она
классно отмылась и завернулась в махровое полотенце, отчего  стала  походить
на какую-то индийскую богиню, правда, не очень  смуглую.  Меня  это  немного
удивило, потому что в предбанничке данного санузла,  как  я  помнил,  висели
халаты, входившие в местный сервис. То ли Кармела побрезговала ими, то ли ей
хотелось немного поиздеваться.
   - Вот тут Ленкины шмотки, - сообщил я, подавая  ей  спортивную  сумку,  -
разбирайся, а я мыться пошел...
   Да, это  было  очень  к  месту  -  отмыться,  хотя  пришлось  это  делать
осторожно, чтобы не бередить царапины. Тем не  менее  я  сумел  оттереть  ту
грязь, которая не  отмылась  в  море,  и  окончательно  избавиться  от  всех
подземельных запахов.
   Когда я вылез из душа,  запахнулся  в  халат  и  вышел,  то  увидел  пани
Кармелюк все в том же индийском одеянии. Она сидела на диване и без  особого
энтузиазма шевелила Хавроньино барахло.
   - Ты ее что, к Рождеству откармливаешь? - проворчала Танечка. -  Тут  все
на два размера больше.
   - Не преувеличивай, - сказал я, - максимум на размер.
   - Все равно будет как на вешалке.
   - Ничего, зато не растянешь...
   - Слушай, может, у них тут какой-нибудь магазинчик есть?
   - Может, и есть, только сомневаюсь, что он в первом часу ночи еще открыт.
   Тут раздался стук в дверь. Осторожный, даже,  я  бы  сказал,  вкрадчивый.
Впрочем, не всякий, кто  хочет  тебя  пристукнуть,  будет  долбить  в  дверь
ногами. Поэтому, выходя из спальни в гостиную и приближаясь к входной двери,
я чуточку волновался. Очень непривычно и беспокойно  не  ощущать  под  рукой
оружия.
   - Кто там? - спросил я.
   - Полиция Лос-Панчоса, теньенте Эсекьель Гонсалес.
   Он не заорал: "Именем закона - откройте!", но я все-таки открыл.
   - Прошу прощения. - Теньенте  был  в  полной  форме  и  приложил  руку  к
козырьку.  -  Согласно  приказанию  мэра  Лос-Панчоса,  основывающемуся   на
распоряжении сеньора президента, на  полицию  Лос-Панчоса  возложена  задача
обеспечить вашу безопасность.  С  внешней  стороны  двери  будет  расположен
полицейский пост, под окнами выставлен патруль, в фойе будут находиться  еще
шесть чинов полиции. Мне  приказано  не  допускать  вашего  передвижения  по
острову без сопровождения охраны.
   - Можно узнать, сеньор теньенте, чем руководствовался президент, принимая
такие меры? - Я спросил это так деликатно, что аж самому противно стало.
   - Не могу знать, сеньор Баринов, - извиняющимся тоном произнес  теньенте.
- Я только выполняю приказ.
   - Это немного похоже на домашний арест, вам не кажется?
   - Ради Бога, сеньор  Баринов!  -  испуганно  воскликнул  Гонсалес.  -  Вы
совершенно  свободны  и  можете  идти  куда  вздумается,  но...   только   в
сопровождении моих подчиненных. Поймите  меня  правильно,  я  лишь  одно  из
малозначащих должностных лиц. Если хотите, можете завтра с  утра  обратиться
за разъяснениями к мэру. Хотя, если сказать откровенно, он скорее всего тоже
не полностью в курсе дела. Вероятно, вам смогут все разъяснить в  канцелярии
президента, но опять-таки не раньше, чем завтра утром.
   - Но вы же, наверное, в курсе того, какая обстановка в Лос-Панчосе?  -  Я
недоверчиво посмотрел на лейтенанта. - У вас что, обострилась  криминогенная
ситуация?
   - Что вы, все в порядке! -  бодренько  уверил  меня  Гонсалес.  -  Утром,
правда, по постановлению генерального прокурора  были  арестованы  несколько
лиц, которым предъявлены обвинения в уклонении от уплаты налогов, но  больше
ничего  такого.  Уверяю  вас,  я  только  получил  приказ  обеспечить   вашу
безопасность. С того  момента,  как  я  выйду  из  вашего  номера,  ни  один
полицейский сюда не зайдет. Вы можете спокойно отдыхать до утра.
   Теньенте козырнул и убрался за дверь, которую я на всякий случай запер.
   В это самое время затюлюлюкал телефон. "Ну вот и Барранкилья!" -  подумал
я, хотя и не очень этому обрадовался.
   Татьяна все еще сидела над Ленкиными тряпками, ворчала и никак  не  могла
себе прикид подобрать. Я немного отодвинул ее и ухватился за трубку.
   - Сеньор Родригес? - спросил из трубки сочный мужской голос, который  мог
бы   принадлежать   какому-нибудь   телегерою   типа   Луиса-Альберто    или
Хосе-Игнасио.
   - Да, я вас слушаю, сеньор.
   -  С  вами  говорит  генеральный  менеджер  корпорации  "Rodriguez   AnSo
incorporated" Даниэль Перальта. Мы рады, что можем наконец-то  услышать  ваш
голос. Ваш контрагент из Москвы уже ввел нас в курс дела.  Завтра  в  восемь
утра все участники переговоров с нашей стороны будут у вас в отеле. Вас  это
устроит?
   - Безусловно. - А что еще я мог сказать?
   - В таком случае до встречи, сеньор президент.
   Барранкилья,  видать,  здорово  экономила  на  международных   телефонных
переговорах. Что этому Перальте вкручивал Чудо-юдо,  я  даже  и  не  пытался
догадываться. Но то, что в моей  колумбийской  конторе  служили  очень  даже
деловые парни, настраивало на оптимистический лад. Во  всяком  случае,  если
они на 7/8 скупили Хайди, то уважения заслуживали. Даже  если  это  делалось
без моего  согласия,  по  факсимильному  автографу.  Конечно,  вполне  могло
оказаться, что этих ребят я больше устраивал  в  прежнем,  призрачном  виде,
поскольку в Колумбии меня почти наверняка разыскивали за  неуплату  налогов.
Хорошо еще, что я случайно не угодил в руководители  Медельинского  картеля.
Это был бы вообще финиш!
   - Поговорил? - спросила Таня.
   - А ты слушала?
   - Слушала, куда денешься. Все равно ни черта не поняла.
   - Ащо, пани не розумие гиспанской мовы?
   - Николы не розумила.
   - Интересно, - удивился я. - И Сорокин с Брауном тебя притащили на Хайди?
Им же пара пустяков было научить тебя...
   - У меня голова не резиновая, - сказала Таня, помрачнев. - Хватит с  меня
английского, немецкого и польского.
   - Насчет английского ты раньше ничего не говорила.
   - А насчет немецкого и польского ты откуда знаешь?
   Я на  секунду  задумался,  стоит  ли  рассказывать  Тане,  что  я  слышал
диктофонную запись допроса, которую мне давал прослушивать Чудо-юдо.
   - Думаешь, что твой батько ловчее всех? - усмехнулась Кармела.  -  Вколол
мне что-то типа "Зомби-3" и думал, что все вывернет. Вывел наверх Танечку  и
подумал, что все вытянул. А Кармела-то спряталась...
   И она засмеялась. Нахально, но обворожительно.
   - Ладно, - сказал я. - Давай-ка одевайся во что-нибудь, хоть  в  ночнушку
какую-нибудь, и укладывайся спать. А я тут на диванчике приткнусь.
   - Какие мы благородные: лучшее место даме, - сказала Танечка. - А  может,
я не хочу на вашем лежбище спать? Там твоя  Хавронья  все  провоняла  своими
духами.
   Я даже обиделся, потому что Хрюшкины запахи  мне  очень  нравились,  и  я
как-то не думал, что на кого-то они могут действовать отрицательно.
   - Мне, - проворчал я, - по фигу, где ты уляжешься. Хоть  на  коврике  для
собак. Тут такой предусмотрен по сервису.  И  нечего  выпендриваться.  Ежели
опасаешься, что я именно сегодня насилую случайных попутчиц, то  зря.  После
того концерта, который был у Джека, царствие ему небесное,  у  меня  к  тебе
никаких претензий по сексуальной  части.  Освобождаешь  кровать  -  премного
благодарен! Баю-бай, должны все люди ночью спать...
   И с этими словами я прямо в халате плюхнулся  на  просторный  итальянский
сексодром. Едва башка дотронулась до подушки,  как  сон  крепко  слепил  мне
веки. Это было еще одной  приятной  неожиданностью  за  последние  несколько
часов.
   ДУРАЦКИЙ СОН ДЛЯ ДИМЫ И ТАНИ ј 3
   Начался третий дурацкий сон точно так же, как и второй, то есть с  ответа
на вопрос, заданный в предыдущем сне. Второй сон оборвался, едва я  спросил:
"Ну, а как ты превратилась еще и в Таню?"
   - Это работа Сорокина, - ответила виртуальная  собеседница.  -  И  твоего
отца тоже. Жила-была во Львове очень скромная и  очень  некрасивая  девочка.
Мама и папа заставляли ее играть на скрипке, но у нее ничего не  получалось.
Пиликала и пиликала, потому что  была  очень  послушной  и  тихой.  А  потом
влюбилась в одного мальчика, который был очень похож на принца из  сказки  и
засматривался только на принцесс с престижными папами, машинами,  квартирами
и так далее, потому что сам принц вообще-то был совсем нищий. На Танечку эту
несчастную с  папой-учителем  и  мамой-инженером,  да  еще  и  с  внешностью
страшнее атомной войны этот принц, конечно, не смотрел. Даже то, что она  за
ним по пятам ходила от школы до дома, не замечал. А потом этот мальчик  взял
и записался в секцию пулевой стрельбы. Наверное, для самоутверждения. И  эта
дурочка Танечка вдруг подумала, что он там на нее  начнет  смотреть.  А  для
этого, как ей представлялось, надо было в стрельбе себя показать... Взяла  и
тоже записалась. Не  вылезала  из  тира.  Скрипочку  почти  забросила,  а  с
винтовкой и пистолетом очень подружилась.  Тренеры  заметили,  выставили  на
район, на город,  на  область,  на  республику.  Не  сразу,  конечно,  а  со
временем. Добралась до кандидата в мастера...
   - А принц?
   - А принц так и не посмотрел. У  него  дела  в  стрельбе  не  заладились,
походил года полтора и бросил это  занятие.  После  этого  девочка  Танечка,
когда по мишени стреляла, все время представляла себе,  что  целится  ему  в
глаз. У него были такие карие глаза, что до костей  пробирали...  И  она  их
ненавидела. Потому что любила.
   - Такая тихая, скромная - и готова была убить?
   - Тогда еще нет. Просто у нее была такая игра.
   - Слушай, я же видел твое фото в какой-то досаафовской  газетке.  Там,  у
цыгана Степаныча. Газета была, по-моему, десятилетней давности...
   - Там, где второе место по области? Да, это была та  девочка,  -  и  Таня
неведомо откуда достала фотографии, - но не я. Сходство  есть,  и  на  такой
фотографии, как в этой газете, можно не заметить различий  вовсе.  Да  и  на
этих, очень четких, даже специалист долго помучается, прежде чем  определит,
кто есть кто. Даже если убрать прически, то тебе будет трудно найти отличия.
   Чудесным образом, будто на экране фоторобота, с обеих фотографий  исчезли
волосы, и я вынужден был рассматривать двух лысых Тань, ставших похожими  на
известный в недавнем прошлом дуэт "Полиция нравов".
   Я присмотрелся. Действительно, можно было  долго  искать  различие  между
этими двумя девушками. Чуть-чуть различались уши: у прежней  Тани  они  были
более массивные и оттопыренные, но под волосами этого различия никто  бы  не
заметил. Носу прежней Тани был несколько толще и рябинок на  лице  побольше.
Вот и все, что мне удалось разглядеть по фото, сделанному "в три четверти".
   - Посмотри теперь в фас и в профиль, - предложила виртуальная Таня.
   После этого  фотографии  как  бы  удвоились,  показав  мне  обеих  дам  в
милицейских проекциях, и теперь я смог удостовериться, что у  "новой"  Тани,
то есть у той, которую я привык видеть, подбородок выдается вперед несколько
больше, чем у другой, да и затылок чуть сильнее скошен.
   - Да, - согласился я, - не сразу разберешься...
   - Тогда эта девочка еще не знала о  своем  сходстве  с  Вик  Мэллори.  Но
фотография Вик уже лежала в сейфе товарища Баринова. И более того, по разным
городам Союза комитет разослал ориентировки с ее  портретом.  Задерживать  и
сообщать наверх. Без  указания  фамилии  и  каких-либо  иных  данных.  Таких
нашлось не так много. Во  всяком  случае,  концлагерь  для  них  строить  не
пришлось. С каждой Сергей Сергеевич беседовал лично, во всяком случае, с той
девочкой Танечкой - точно. Почему он выбрал именно  ее,  не  знаю,  наверно,
больше  других  была  похожа  на  Вик  Мэллори.  Всех  остальных,  вероятно,
отпустили с извинениями, сказав, что в следственной работе бывают  ошибки...
А с Танечкой начали работать. Напомнили о патриотизме, долге перед  Родиной,
о героях-комсомольцах, о мировом империализме и  его  кознях.  И  предложили
работать  в  комитете,  оформиться  в  кадры,  естественно,  при  соблюдении
надлежащей секретности. Маме и папе она сказала,  что  уезжает  поступать  в
консерваторию. Дали квартирку, которую Танечка якобы снимала за сорок рублей
в месяц у доброй пожилой женщины, конечно же, сотрудницы  комитета.  На  эту
квартирку Танечка привозила маму и папу, когда они приезжали ее навещать.  В
консерватории она действительно числилась,  хотя  появлялась  там  редко,  и
сдавала все экзамены и зачеты. Но в основном она обучалась в закрытой школе,
а потом в специальном центре психологической подготовки...
   - Один вопрос, - перебил я. - Эта самая  квартирка,  на  которую  Танечка
маму и папу привозила, случайно не имела номера 40?
   - Естественно, -  усмехнулась  Таня.  -  А  в  тридцать  девятой  изредка
появлялся молодой бородач в потертой одежде,  который  сдал  ее  беженке  из
Армении. Очень симпатичная женщина, мы с ней вместе музицировали, и она  мне
рассказывала, как ей нравится Коля...
   - Но воочию ты увидела этого бородатого Колю только в этом году?
   - Если не считать того, что несколько раз наблюдала в  глазок  двери.  Но
это я, а та девочка Танечка тебя  не  видела  ни  разу.  И  она,  и  ты  там
появлялись очень редко, по несовпадающему графику... Ладно, давай продолжим.
Значит, ту самую, ныне отсутствующую девочку  Таню  учили  всяким  нехорошим
наукам. У нее было как бы две программы подготовки.  Одна  официальная,  для
начальства. Готовили боевика для возможной работы  на  территории  Польши  и
Германии.
   - Поэтому ты и знаешь немецкий и польский?
   - Да, но языкам Таню обучали  в  спеццентре  Сергея  Сергеевича.  Там  же
обучали противодействию проверке на детекторе лжи, поведению на  допросах  с
помощью  психотропных   средств,   средств   психологического   давления   и
физического воздействия.
   - То есть во время пыток? И что, действительно пытали в учебных целях?
   - Немножко. Но там, в спеццентре, Баринов втайне от  высшего  руководства
готовил Таню по своей программе. Главной и основной. Девочка Танечка  должна
была подменить Вик Мэллори и узнать все что можно о фонде О'Брайенов,  а  со
временем взять его под контроль, точнее -  отдать  его  под  контроль  лично
товарища Баринова. Тогда-то Танечка, конечно, не знала, что действует не  во
благо  матери-Родины,  великого  и  могучего  Советского  Союза,  а  во  имя
интересов твоего любимого папочки. Да и суть задания до нее довели не сразу.
В этой системе карты никогда не раскрывают до конца.
   - Погоди, ведь, чтобы подменить Вик, Таню надо было в США  спровадить,  а
начальство ее на Германию нацеливало...
   - Верно. И потому направило ее с одним небольшим музыкальным  коллективом
на гастроли в ГДР. Было такое государство, как ты помнишь. И представь себе,
вышла незадача. Потерялась девочка! Ушла пройтись  по  вечернему  Берлину  и
испарилась. Правда, была это уже не Таня, а Люда, и фамилия другая, и вообще
блондинка, а не брюнетка. Ай-яй-яй! Как там ансамбль разбирался  -  неважно.
Но Танечка по каналам гэдээровской штатсзихерхайт аккуратно вышла в заданный
район территории  Бундесрепублик  Дойчланд  и  завалила  там  из  бесшумного
прибора одну пакостную особу женского пола. В дамском туалете одного ночного
клуба. За что и почему - не интересовалась.  Вся  эта  операция  именно  так
начальством и планировалась. До этого момента. Потом, по плану  начальников,
должна была Танечка вернуться к нашим  классовым  братьям  и  самостоятельно
выехать из ГДР в наш советский фатерланд. Однако в назначенное время и место
она к "штазикам"  не  вышла.  Она-то,  бедняжка,  считала,  что  все  так  и
задумано, что руководство в курсе. А в курсе  был  только  твой  папочка.  И
уехала Танечка в Штаты, к товарищу Сарториусу.
   - Но как же  это  начальник  спеццентра  психологической  подготовки  мог
вертеть дела, так сказать, "на внешнем рынке"? Ведь  за  эту  работу  другие
граждане отвечали, верно?
   - Верно. Только  у  Сергея  Сергеевича  тогда,  в  1988  году,  уже  было
предостаточно возможностей влиять на отдельные фигурки в аппарате. Цепочечки
его работали, связочки. У него много друзей было в самых разных верхах. Там,
между прочим, самые главные - вовсе не первые тузы, а референты,  помощники,
секретари, советники. Те, кто все бумажки готовит, но ни на одной подпись не
ставит.
   - Неужели все так просто: тому тыщу, другому тыщу, с третьим  на  шашлыки
съездил... И купил всех?
   - Не так, конечно. Хотя и тыщи, и шашлыки, и шантаж, и обман - все в  ход
шло. Люди разные. Один просто сам  ждет,  когда  его  кто-то  купит.  Другой
думает, что он идейный, а  потому  должен  "доводить  до  сведения",  третий
просто дурак, много о себе воображающий и любящий изображать из  себя  очень
умного, четвертый - болтун элементарный. И еще есть пятый, у которого где-то
рыльце в пуху, и шестой, который всего и всех  боится,  и  седьмой,  который
завидует кому-то, и восьмой, которому очень хочется  чужое  место  занять...
Наверное, девятый, десятый и так далее тоже найдутся. Вот через таких  людей
он и ворочал дела. Стукач ему укажет того, у которого рыльце в пуху, дурак с
самомнением и властью припугнет труса, болтун протреплется, что  вон  тот-то
очень хочет подковырнуть того-то... А когда из  всего  этого  целая  система
выстроена, то остается только за ниточки дергать, на свет не высовываясь. Но
это все к слову.
   - Да, давай дальше про Танечку.
   - Попала Танечка к Сарториусу,  то  есть  к  товарищу  Сорокину.  К  тому
самому, которого тебе представляли как "Главного камуфляжника".  Именно  он,
если помнишь, по команде Брайта вселил в девочку Вик  вредную  бабу  Кармелу
О'Брайен. Он долго думал, что работает на партию и правительство, но  уже  в
1983 году, когда его секретный доклад об "Атлантической премьере"  не  дошел
до  верха,  засомневался.  Он  воспользовался  тобой,  как  контейнером  для
информации, потому что надеялся только на связи и влияние Баринова...
   - Не понял, - оторопело спросил я. - Он переправил со мной информацию?
   - А откуда бы у тебя в голове взялось столько архивированных  файлов?  Он
знал, что эту информацию не прочтет никто, кроме Сергея Сергеевича. Ну, а на
случай, если  ты  попадешь  в  чужие  руки,  записал  тебе  в  память  некую
виртуальную фигуру - "Главного камуфляжника". Если бы кто-то допрашивал тебя
с применением "Зомби-6", то не сумел бы вытянуть ничего, кроме  полубредовой
информации о "серых кардиналах", да и то лишь в форме устного  рассказа.  Во
время налета на клинику  Брайта,  когда  вас  похищали,  боевики  Сарториуса
уничтожили наиболее важные  элементы  аппаратуры,  изъяли  дискеты,  рабочие
записи и многое другое. "G & К" пришлось  начинать  почти  все  заново.  Они
пошли ва-банк, потому что их финансы на пределе, они вынуждены субсидировать
Хайдийский  национальный  центр  тропической  медицины,   потому   что   там
сохранились   какие-то   второстепенные   сотрудники   Мендеса   и   Рохаса,
поддерживать Эухению,  вести  дела  с  "морскими  койотами"  и  одновременно
оплачивать массу людей в разных странах,  которые  тут  же  переметнутся  на
другую сторону, если почуют, что денежный ручеек иссякает...  Так,  как  это
сделала Эухения, затем "койоты" и, наконец, правительство Хайди.
   - Стало быть, другая сторона - это Чудо-юдо?
   - Именно так. Сергей Сорокин был убежден, что генерал Баринов  -  патриот
Отечества  и  действует  только  в  государственных   интересах.   Он   стал
догадываться  об  обратном   только   после   того,   как   обнаружил,   что
стратегическая информация, - а он занимался отнюдь не только сбором сведений
по психотропным воздействиям, но и по другим проблемам - никак не отражается
на политических решениях высшего руководства СССР, а наоборот,  блокируется,
оспаривается или игнорируется. Более того, у него начались  потери  агентов,
которые могли быть засвече