ну  искать  не
собирается. В том-то и дело, что вы действительно  незаменимый.  Монополист,
так сказать. В Москве  не  одна  тысяча  гримеров,  а  разве  кому-то  можно
доверить работу, похожую на ту, что делаете вы? У вас даже пластический грим
почти не распознаваем.
   - Ну, целоваться с дамой в нем нельзя, - заметил Соломонович, -  все-таки
распознает. Попадать в милицию - тоже. А вот если вы хотите, чтоб вас где-то
метров с трех-четырех или даже ближе приняли за совсем другого человека - то
это мы можем.
   -  Это  я  слышал,  -  возрадовался  я,  потому   что   последние   куски
искусственной бороды отделились от моего лица, и я обрел свободу. Вообще вся
эта гримировка мне не то чтобы не нравилась или казалась бесполезной, но  уж
больно много времени отнимала. Почти два часа уходило на то, чтобы  поменять
внешность, и почти столько же - чтобы приобрести  натуральный  вид.  За  два
часа в нашем быстротекущем мире могли произойти самые разные события, в  том
числе и негативного характера.
   - Ну, - спросил Соломоныч, заметив, что я смотрюсь в зеркало,  -  как  мы
себя находим? Все, что отдает пятнами, сейчас пройдет. Побрить? Постричь?
   - То и другое, и можно без хлеба! -  произнес  я  голосом  Винни-Пуха  из
мультика.
   Парикмахер из Соломоныча был еще тот, то есть и вовсе классный. Вымыл мне
башку, подстриг, гладко и без порезов  выбрил,  сделал  массаж  лица.  После
этого я переоделся в свой "костюм референта" и вышел через кухню  на  черный
ход. Ускоренным шагом проскочив  проходной  двор,  я  очутился  на  соседней
улице, у другого выхода из той  же  станции  метро,  через  которую  я  сюда
приехал.
   Дальше моя дорога пролегла к родной фирме "Барма",  в  которой,  судя  по
галдежу, рабочий день был в разгаре.
   - У себя? - спросил я у охранника Вовы. Он уже знал, что я  имею  в  виду
братца Мишу, и кивнул.
   В предбаннике гендиректорского  кабинета  Люся  подводила  брови.  Увидев
меня, она хлопнула глазенками и сообщила:
   - Михаил Сергеевич очень хотел с вами встретиться...
   - Ну, значит, встретится...
   Мишка возился с бумагами, на калькуляторе светились какие-то многозначные
цифры, а принтер его 486-й машины чего-то рисовал или печатал.
   - Привет! - сказал я. - Капитализм строим помаленьку?
   - Точно, - кивнул Мишка, - как завещали  Кейнс  и  Фридман.  Батя  просил
передать, чтоб ты никуда не ползал и ждал Лосенка.
   - Интересное кино, - удивился я, - и что - "ноу коммент"?
   - Именно так. Никаких комментариев. Был зол и страшен в  гневе.  Судя  по
всему, из-за вашей вчерашней неявки на базу.
   - Ты не пробовал объяснить, что я вообще-то совершеннолетний?
   -  Это  он  и  про  меня  знает,  но  я  свой  клистир  уже  получил.   С
предупреждением о неполном служебном соответствии.  Интересные  отношения  у
спонсора со спонсируемым, верно?
   - Ремня не получил? - поинтересовался я.
   - Обещались намедни выдрать, - хмыкнул Мишка, - барин наш шибко строгий!
   - Это точно! Так где ж вы были, гражданин Баринов, а?
   - "Где мы были, мы не скажем, а что делали -  покажем..."  -  ухмыльнулся
Мишка и изобразил руками несколько фигур, символизирующих траханье.
   - С Люськой?
   - Не-а...
   - Смотри, Штирлиц, и на тебя Мюллер найдется! - сказал  я  это  несколько
серьезнее, чем нужно.
   - Да брось ты! - доверительно прошептал Мишка. -  Тут  неподалеку,  минут
десять езды,  открылась  кафешка,  гордо  именуемая  рестораном.  Называется
"Чавэла". Цены умеренные, цыганский ансамблик для души, отдельные кабинетики
для тела. Очень клево и не скучно.
   "Чавэла"... Это я  уже  слышал.  Ну  да,  Марьяшкина  соседка!  Сороковая
квартира, девушка со скрипкой, Таня  Кармелюк,  по  сценическому  псевдониму
Кармела.
   - Ну и как там, - спросил я с подчеркнутой небрежностью, будто не вылезал
из этой "Чавэлы" лет двадцать подряд, и она мне уже наскучила  хуже  горькой
редьки, - Кармела еще пиликает?
   Мишка удивился. Все же он был  немного  сопливей  меня  и  не  умел  себя
держать.
   - Пиликает! - обиделся он. - Ну, ты даешь! Она играет!  Ей  надо  в  зале
Чайковского выступать с сольными концертами, а ты - "пиликает"!  Понимал  бы
что...
   - Ты случайно не ее поимел? - прищурился я.
   - Ну да, жди-ка, - мотнул головой Мишка. - Я ж говорю, что ансамбль - это
для души. Она не шлюха, сразу видно. Вся в музыке, никакой секс ей не нужен.
У нее вся энергия на смычок уходит. Когда она отыграет, то  ощущение,  будто
она кончила...
   - Скрипичный онанизм! - ухмыльнулся я. - Оригинально!
   - Ладно, что с тобой говорить... Интеллект ведь нулевой.
   - Вот именно, - согласился я. - Ты бы хоть немного поделился, а то я  так
и сдохну малограмотным...
   - А ты давно там был? - спросил Мишка, уходя от обострения темы. - Может,
вместе скатаем, а?
   - Вот что я тебе скажу, дорогой  Михал  Сергеич.  Ползать  надо  в  такие
места, где все хорошо известно и спокойно. У нас пока еще не Париж и даже не
Нью-Йорк. У нас Москва. Я  был  бы  очень  расстроен,  если  б  тебя  кто-то
случайный  и  незарегистрированный  куда-то  уволок,  а  потом  наш  папочка
крутился бы на всю катушку, чтобы тебя оттуда достать. Или, скажем,  поручил
бы мне эту работенку. Пора бы понять, какова криминогенная ситуация.
   - Вы с батей - как  два  старых  чекиста!  -  обиделся  Мишка.  -  У  вас
подозрительность, как у Лаврентия Павловича. Везде  враги,  везде  измена...
Можно подумать, что я только и родился, чтобы меня пасли,  берегли,  пылинки
сдували. Мамочка в Париже только что за ручку не водила, только пару  лет  и
дали пожить спокойно. Это все из-за тебя между прочим. Тебя цыгане  утащили,
а отдуваться мне пришлось...
   Этим Мишка меня рассмешил, и злиться на этого разгильдяя мне расхотелось.
   - Ты бы все-таки и Зинулю иногда навещал, - заметил я. - Мается баба...
   - Я ж ей сказал, чтоб  она,  в  случае  если  совсем  невтерпеж,  к  тебе
обращалась...
   - Ага, - хмыкнул я, - у меня своя точно такая же есть. А я, между прочим,
не двужильный. Ведь они там, за заборами, уже  год  отсидели.  Ни  хрена  не
видят, кроме дома, работы, детей и видака.
   - Это пусть они к папочке обращаются. Он им сам такой режим  организовал.
Летом поеду в отпуск, возьму их и тебя на Канары.
   - В прошлом году, парень, ты поехал  в  Лондон  на  контракты,  а  оттуда
усвистал на  Канары  с  какой-то  леди.  Недели  две  побаловался,  а  потом
объявился. Ты уж молчи лучше...
   - Да я устал тогда, честное пионерское!  Я  ж  рассказывал  ситуацию,  ты
помнить должен. Я тогда пять тысяч тонн окатыша засмолил и чехов объехал. Да
если б я эту леди не сумел прихмурить, то фиг бы  получилось.  Конечно,  наш
окатыш был дряннее, но...
   - Короче, ты народу благосостояние повысил. Молодец, получишь орден...
   Тут пискнула какая-то техника, стоявшая на директорском столе,  и  Люська
доложила:
   - Юра приехал. Ему подождать или прямо сейчас ехать?
   - Ладно, - сказал я Мишке, - не  злись  на  старших.  Соображай.  Газетки
почитывай в разделе "Криминальная хроника". А я поехал.
   Подхватив со стула "дипломат",  в  котором  лежали  спецмодем  и  дискеты
("дипломатом" меня снабдил на дорогу Соломонович), я вышел в предбанник, где
чинно сидел Лосенок и читал "Спорт-экспресс".
   - По коням, - сказал я. Лосенок свернул газету, пихнул ее в карман куртки
и не спеша встал.
   На подходе к  "Чероки"  я  глянул  на  точку,  с  которой  нас  наблюдали
позапрошлой ночью. Там  все  было  наглухо  забито,  сперва  досками,  потом
жестью, потом еще двумя досками крест-накрест. Должно быть, нам  показывали:
"Все, мы ушли. Гуляйте, мы не смотрим". Долго я не разглядывал, поэтому куда
они переместили свой НП не засек.  В  принципе  это  сейчас  меня  не  шибко
волновало.
   - Не в курсе, что там папаша? - спросил я Лосенка, когда он запустил свою
тачку.
   - Нет, - ответил Юрка, -  вообще-то  злой,  кажется.  Но  почему  -  хрен
поймешь.
   На сей раз машин было густо, и понять, приклеился ли кто-то к  нам,  было
тяжко. Одно можно сказать - после поворота на нашу лесную  дорожку  за  нами
никого не было...
   ...Чудо-юдо и вправду был чего-то мрачноват. Когда я поднялся к  нему  на
третий этаж и, поздоровавшись с мамой, читавшей на диване в гостиной, прошел
в кабинет, он, оторвавшись от  экрана  компьютера,  подарил  мне  далеко  не
ласковый взгляд.
   - Садись, - сказал он, - подожди чуток. Пощелкав  немного  клавишами,  он
вывел на экран каталог каких-то файлов, а потом повернулся ко мне.
   -  Где  ты  гулял  прошлой  ночью?  -  мохнатые   брови   сдвинулись,   и
медведеобразная физия выглядела очень строго.
   Врать смысла не было. Я был на все сто процентов уверен, что Марьяшка его
проинформировала.
   - В тридцать девятой, - сказал я. - Замучился, честное слово. С  двух  до
полуночи шарил  по  спецканалам.  Вот,  модем,  дискеты,  все,  что  удалось
вытянуть по  нашей  проблеме.  Сегодня  хотел  ехать  к  Варану  и  готовить
отработку Славика.
   - Молодец, - холодно произнес Чудо-юдо. - И  что,  при  этом  обязательно
было спать с Марианной?
   - В общем, не обязательно, - сказал я, пожав плечами.  -  Но  желательно.
Иначе она ходила бы  из  стороны  в  сторону,  дышала  в  затылок  и  мешала
работать.
   - Решил  совместить  приятное  с  полезным,  -  саркастически  осклабился
Чудо-юдо. - В интересах дела, так сказать! От братца, что ли, заразился? Тот
в прошлом году  прокутил  на  Канарах  с  девицей  из  какой-то  спецслужбы,
подставившей ему контрактик на окатыши, но зато чуть  не  засветившей  очень
важные вещи... Этот решил расслабиться... Ты что, не понимаешь, что мне твой
модем и вся информация были нужны вечером? Уже вчера вечером, а не сегодня в
два часа дня! Ты слышал такую поговорку: "Промедление смерти  подобно"?  Кто
сказал?
   - Товарищ Ленин перед Октябрьским восстанием, по-моему...
   - Петр I, за двести лет до твоего товарища! Уже  тогда  знали.  А  ты  не
знаешь! Точнее, не понимаешь,  что  если  говорят:  "Сегодня  вечером!",  то
значит, уже завтра утром будет поздно...
   - Да что стряслось, в конце концов? - сказал я довольно  грубо.  -  Вроде
солнце с неба не упало...
   - Вот наглеть, милый мой, - прищурился Чудо-юдо, - я тебе не советую!  Ты
прохлопал то, за что другому я бы, извиняюсь, башку свернул. На, глянь, если
есть интерес...
   Он бросил на стол несколько свежих отпечатков. На  фото  была  изображена
автомашина, превращенная в решето, а около нее четыре тела  в  явно  неживом
виде. На других отпечатках трупы были даны  укрупненно,  даже  личики  можно
было опознать. Двоих я не знал и знать не хотел, а вот остальные  двое  были
Славик и Звон...
   Как выражаются некоторые граждане: "Картина Репина: "Не ждали".
   БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
   - Удовлетворен? - спросил Чудо-юдо. В углах рта ходили  желваки,  он  был
просто в бешенстве, что с ним случалось редко.
   - Удовлетворен, я спрашиваю? - повторил отец. - Ты их собираешься трясти,
а их утром, всего в двух шагах от бардака, где они  "отдыхали",  решетят  из
четырех автоматов... Ты бы что на моем месте  подумал?  Страшно  выговорить,
верно? Да, да, не будь ты  мой  сын,  я  подумал  бы,  что  ты  против  меня
работаешь... Понимаешь, что это значит?
   Уж мне бы не понять... За такой прикол дорого платят.
   - А я ведь говорил тебе, -  напомнил  Чудо-юдо  немного  помягче,  -  что
Славика вот-вот отрубят. Правда, не ожидал, что  вместе  со  Звоном.  Скорее
всего тому просто не повезло. Решил с другом съездить в веселое заведение...
Вот они, прогулочки, чем кончаются!
   На белом пиджаке Звона было минимум восемь темных пятен, у Славика - штук
шесть. Патронов не жалели...
   Пока я сопел в две дырки и переживал, Чудо-юдо сказал еще менее сердито:
   - Ладно. Доставай свои материалы, будем вычислять, что и как.
   Это позволяло надеяться на лучшее. Я начал излагать все свои размышления,
хотя и сбивчиво, но  более-менее  понятно.  Чудо-юдо  не  перебивал,  иногда
что-то помечал карандашиком, думал...
   Но когда я добрался до  оперативочки,  в  которой  Официант  уведомлял  о
встрече между Кренделем, Сватом и Гуманоидом, папаша аж взорвался:
   - И с этим ты сидел? Точнее, лежал? Да  ты  должен  был  нестись  как  на
крыльях! Мне же теперь все ясно, как дважды два!
   - Что ясно? - спросил я самым дебильным тоном.
   - Все! Машина заработала... Ну да ладно, еще не вечер. Раз у тебя  голова
работает  плохо,  поработаешь  руками.  Вот  тебе  адресок.  Съездишь  туда,
возьмешь вот этого человека. Белов Антон. Поедете  вот  сюда...  Там  должны
остаться только молчаливые, понял? И этот Антон - тоже. Но его нужно сделать
молчаливым из хозяйского оружия. Машины, экипировка, группа  -  все  делаешь
сам. После этого группа - срочно на дно, а ты  сюда.  Если  жив  останешься,
конечно.
   Все это попахивало большими неприятностями. С Вараном на  такую  операцию
идти нельзя. Кубик-Рубик ищет Рожмана, и его трогать не стоит. Лучше всего -
Джек. Эти любят шум и гром, у  них  приличный  набор  стволов,  бронежилеты,
химия. Всегда содержат две-три тачки, которые не жалко отдать.  Однако  Джек
имеет прямой выход к Чудо-юде в обход меня. Кто его знает, может, он получит
указания, что я тоже должен "замолчаливеть"? Может, наш старичок  в  душе  -
Тарас Бульба? "Чем я тебя породил, тем я тебя и убью..."
   - Ты все уловил? - спросил Сергей Сергеевич.
   - Понял, что надо делать. Но не понял - зачем.
   - А это тебя не касается... Подрастешь - поймешь. Ты - биоробот по  имени
Дима. Твое дело -  выполнять,  что  сказано.  И  не  позже,  чем  сегодня  к
полуночи. Иди и работай...
   Во дворе меня ждал Лосенок.
   - Живой?
   - Как ни странно, - пробормотал я. - Во  всяком  случае  -  пока.  Жми  в
"Барму".
   - Принято! - по-космически отозвался Лосенок. - Жмем!
   В "Барме" Мишки уже не было, основная масса его клерков уже  расползлась,
сидела только надутая во всех смыслах Люська.
   - Все, рабочий день закончен! - объявил я. - Отдыхай!
   - А вам ничем помочь не надо? - спросила эта дура.
   - Чем скорее соберешься, тем больше поможешь, - ответил я.
   Я вошел в Мишкин  кабинет,  запер  дверь  изнутри,  зажег  свет,  включил
компьютер, поставив на нем дискету с шахматами. Пусть поиграет сама с собой.
Врубил магнитофон с кольцовкой для звука. И отправился в ванную...
   Оказавшись в секретной клетушке между ванной и шкафом, я нарядился в  тот
прикид, который предназначался группе Джека.  То  есть  в  темный  свитерок,
камуфляжную курточку и брюки, ботинки а-ля десант и вязаную шапочку, которую
можно было раскатать до шеи, превратив в маску с одними прорезями для  глаз.
Под курточку я сунул  пушку  весьма  могучую:  20-зарядный  "АПС",  то  есть
автоматический пистолет Стечкина. А в задний карман положил кое-что  похлеще
- небольшую плоскую коробочку размером  с  милицейскую  рацию.  Эта  коробка
содержала в себе раскладной автомат, пистолет-пулемет  "ПП-90",  в  магазине
которого было еще двадцать патронов, похожих на "макаровские",  но  с  более
мощным  порохом  и  пулями  улучшенной  аэродинамики.  Они  вполне   надежно
пробивали легкие бронежилеты. А вот тот, который себе  приготовил  я,  -  не
пробивали. Для того чтобы провернуть во мне дырку, требовался старый  добрый
"АКМ" с 7,62-миллиметровой пулей. Такой, с каким я бегал по острову Хайди.
   После этого я выдернул из гнезда в стене клетушки радиотелефон  и  набрал
знакомые цифры.
   - Да, - сказал Джек, - чем обязан, леди?
   Такую фразу он произносил всегда, когда был готов к работе. Если б он был
к работе не готов, то в конце  прозвучало  бы  "сэр".  За  эти  англоязычные
приколы его и прозвали Джеком.
   - Машину к подъезду, - сказал я,, - плюс тридцать.
   Это означало: "Через полчаса". Мне  до  выхода  из  старого  бомбоубежища
добираться пришлось бы поменьше, а вот  Джеку,  чтобы  подогнать  машину,  -
тютелька в тютельку.
   ...Ровно через тридцать минут я выходил из подвала. Транспорт -  угнанная
откуда-то "шестерка" - уже стоял здесь. Номера были, конечно, заменены, цвет
- тоже. За рулем был Кот. Он открыл заднюю дверь, и я скользнул на сиденье.
   - К вам, - сказал я коротко, и Кот покатил вперед. Он, конечно, крутил по
малолюдным улицам, чтобы не особо маячить, потому что было довольно светло.
   Приехали мы в узкий, зажатый со всех  сторон  домами  дворик,  в  котором
оказался не то ангар, не то склад - приземистое здание с  дверью  в  боковой
стене и воротами на торце. Нас ждали.
   Из боковой дверцы выглянул парень, убедился, что машина "та", и откуда-то
изнутри открыл ворота. За ними оказался въезд в подземный гараж, где  стояло
еще две-три машины, а за колченогим столом сидели четверо парней и играли  в
домино. Еще один оставался у двери.
   Джек числился владельцем автомастерской, мужики  -  его  рабочими,  но  в
основном  они   занимались   перекраской   машин,   перебивкой   номеров   и
перепродажей. Потом этот бизнес, по-видимому, наскучил и пошли более  крутые
занятия...
   - Привет, - сказал  Джек.  -  Мне  твой  родитель  уже  звонил.  Объяснил
ситуацию.
   Меня это не очень обрадовало, но виду  я  не  показал.  Я  даже  не  стал
удивляться тому, что Чудо-юдо позвонил именно Джеку. Отец не хуже меня знал,
к кому я могу пойти с такой проблемой.
   - Тем лучше, - произнес я. - Меньше неясностей. По адресам в курсе?
   - В курсе. Первый - совсем рядом, две улицы отсюда. Второй - за  городом.
Клиента по первому номеру тоже знаю.
   - Тогда по коням!
   Машины были неприметные: "шестерка" и "девятка". Но моторчики на них были
поставлены импортные,  поэтому  удирать  можно  было  даже  от  милицейского
"Мерседеса". Догнать тоже, почти  любую  иномарку,  особенно  на  московских
улицах. Расселись по трое, выехали с небольшим интервалом. Я ехал с Котом  и
Джеком.
   - Ребята подстрахуют с улицы, - сказал Джек, - а мы зайдем со  двора.  То
местечко, что по адресу, - бордельчик. Я даже  знаю,  в  какой  кабинке  его
искать.
   "Девятка" встала  в  толпу  машин,  приткнувшихся  у  бордюра.  Светилась
немного аляповатая  вывеска:  "Салон-магазин".  Наша  "шестерка"  нырнула  в
подворотню, напоминающую небольшой туннель, и,  миновав  его,  вкатилась  во
дворик. Здесь тоже стояло несколько машин, и при нашем появлении они  как-то
дружно запыхтели. Видно, Джека здесь знали и  поняли,  что  лучше  держаться
подальше. Одна за другой несколько машин выкатились из-под арки, и вскоре мы
остались во дворе одни.
   - Теперь можно и вылезать, - с ленцой в голосе сказал Джек.
   Мы вышли из "шестерки" и оказались около грязноватой обшарпанной  дверцы,
на которой мелом какая-то шпана нарисовала что-то похожее на голую женщину и
написала пару матюков. Джек нажал на кнопку звонка.
   - Вам что, неясно? - прорычали из-за двери. - Свободных нет! Или катите в
другое место, или ждите!
   - Глянь в глазок, уродище! -  вежливо  произнес  Джек,  и  дверь  тут  же
открылась.
   - Командир, - охранник с резиновой дубинкой занимал весь проем, но тем не
менее очень трусил, - я не узнал, честное слово...
   - Белов здесь? - спросил Джек.
   - Само собой. У Белки.
   - Давно трахается?
   - Часок примерно...
   - Пора кончать, - озабоченно произнес Джек. - Эдак он весь сотрется!  Сам
сходишь или нас пропустишь?
   - Проходите...
   Мы поднялись  по  чистенькой,  освещенной  затейливыми  бра  лесенке,  на
которой была даже постелена ковровая дорожка. На втором этаже  располагалось
нечто вроде поста дежурной по этажу. Там сидела довольно  потертая  бабенка,
которая называлась "разводящей".
   - Мальчики, - сказала она, - я очень  рада,  что  вы  пришли,  но  все  в
работе. Только я свободна... Даже для троих...
   - Ну, на троих ты иди к метро соображать! - проворчал Джек. - И вообще мы
по делу. Белов у Белки?
   - Ой, конечно... Но у них заперто.
   - У тебя же ключ, корова. Отопрешь как-нибудь...
   Разводящая без слов вытащила связку ключей и подала