знав о необходимости лететь первым рейсом,  то  есть  без  меня,
немного поворчала. Однако, узнав, что будет еще второй и мы прощаемся  всего
на полчасика, сменила гнев на милость.
   Вертолет,  на  котором  прилетели   Доминго   Косой,   Салинас   и   трое
сопровождающих лиц, был рассчитан на пилота и пятерых пассажиров.  Он  стоял
на небольшой площадочке, устроенной на краю кукурузного поля. Там состоялась
небольшая церемония, выразившаяся в  суровом  инструктаже,  который  Доминго
провел  для  пилота  и  Салинаса,  и  нескольких  теплых  словах,   которыми
перекинулись с теми, кто улетал, те, кто оставались. Косой остался при  трех
телохранителях с пистолетами-пулеметами, а я - при подслеповатом адвокате  и
Рауле,  который  по  сравнению  с   амбалами   Косого   выглядел   настоящим
интеллигентом. Правда, провожать улетающих пришел и Браун с тремя бойцами, а
потому ничего неожиданного произойти не могло.
   Вертолетик затарахтел, повис, покачался в  воздухе,  а  затем  решительно
потянулся вверх и унесся в сторону моря.
   -  Пойдемте  в  дом,   -   предложил   Браун,   -   хлебнем   чего-нибудь
прохладительного.
   Устроились на открытой веранде с теневой стороны дома. Мулатка  притащила
целую упаковку  пива  "Карлсберг".  Не  знаю  почему,  но  именно  это  пиво
постоянно попадалось мне на глаза еще в прошлый приезд на  Хайди.  В  Москве
банками из-под "Карлсберга",  начиненными  взрывчаткой,  рванули  "Мерседес"
Джампа, а заодно нашу "Волгу", заставив меня три дня побегать по Подмосковью
в обществе Тани-Кармелы. Роковое пиво, так сказать!
   Впрочем, было оно свеженькое и холодное. Выражение кайфа  появилось  даже
на морде у охранников, которым пива не предложили. И брауновцы,  и  "койоты"
бдили. Поскольку я лично считал, что бди - не бди,  при  таком  раскладе  от
судьбы не уйдешь, то не мешал пить  ни  Раулю,  ни  Ховельяносу.  Адвокат  с
поцарапанной и заклеенной бровью смотрелся как готовый потерпевший, а  Рауль
больше напоминал подследственного по делу о хулиганстве.
   Не заметили, как прошло четверть часа, и Косой, осушив уже вторую  банку,
самодовольно сказал:
   - Они уже высадили вашу тетушку,  ребята.  Сейчас  прилетят  и  за  нами.
Полетим в тесноте, но, я думаю, как-нибудь поместимся...
   Едва он успел это сказать, как "уоки-токи", висевшая под мышкой у Брауна,
встревоженно прохрипела:
   - Alerta! Вертолеты "тигров"!
   - Это еще откуда? - Доминго едва  не  поперхнулся  пивом.  -  Мы  так  не
договаривались!
   - Мы тоже, - бросил Браун. - Давайте-ка в дом! Нечего  тут  светиться.  У
нас позавчера с "тиграми" была неприятная беседа.
   Гул уже хорошо слышался. Не знаю, как у всех прочих, а у  меня  появилось
нехорошее предчувствие, что опять придется побегать. Хотя по идее хайдийские
мобильные силы,  как  уже  сообщалось  по  телевидению,  проводили  плановые
учения, но хрен их знает... Может быть, "G & К" уже провели  соответствующую
работу с президентом Соррильей, объяснив ему, что на ферме  сеньора  Умберто
Сарториуса скрываются коммунистические террористы, а сам Сарториус  -  агент
Москвы Сорокин, который  мешает  честным  бизнесменам  мирно  производить  в
честно  арендуемой  зоне  "Зеро"  прохладительные  напитки  с  тонизирующими
добавками. Насчет того, что  Сорокин  -  агент  нынешней  Москвы,  я  сильно
сомневался,  а  вот  к  терроризму  он  действительно  мог  иметь  кое-какое
отношение. Хотя, само собой, "джикейщиков" волновал не терроризм, а  опасная
близость Сорокина к секретам зоны "Зеро".
   Армада выглядела внушительно. Вертолеты шли на высоте примерно  в  двести
метров довольно широким  фронтом  и  несколькими  волнами.  Впереди  усердно
пыхтели две пары двухлопастных старичков-"ирокезов" с  НУРСами  на  выносных
штангах. Это были мои и Брауна старые знакомые по  Вьетнаму.  Дальше  летело
два десятка тяжелых транспортных "чинуков". Все  это  старье  двадцатилетней
давности уверенно служило делу защиты суверенитета Хайди, правда, неизвестно
от кого. А вот с тылу "чинуков" прикрывала пара боевых вертолетов, которых я
и вовсе увидеть не ожидал. Особенно здесь.
   - Ваши, ваши... - заметив мое удивление, подтвердил  Браун  по-русски,  -
"крокодильчики", "Ми-24". Серегины крестники...
   - Не понял, - пробормотал я. - Почему крестники?
   - Потому что их Серега Сорокин Соррилье продал. И еще штук шесть подвезти
обещали.
   - Погоди, так он что, не по революционной части?
   - Какая тебе разница? Продал и продал. Бабки нужны были, вот и продал.
   Ни "койоты", ни Ховельянос с Раулем, разумеется, ни черта  не  поняли.  А
бойцы Брауна, может, и понимали, но помалкивали. С  каких  это  рыжиков  Дик
начал мне такие откровения выкладывать? Торговля оружием - дело крутое, даже
когда речь о пистолетах идет. А тут вертолеты... Вряд ли товарищ Сорокин  их
на Черемушкинском рынке по случаю купил. И  ясно,  что  не  в  хозяйственной
сумке вывез. На трепача Браун не похож, зачем же ему  вводить  меня  в  курс
дела? Очень странно...
   Вертолетная армада благополучно  пророкотала  над  фермой,  обдав  свежим
ветерком кукурузное поле, кусты и деревья.
   - Куда же это они? - спросил Доминго Косой. - Уж не к "джикеям" ли?
   - Сейчас глянем... - Браун быстрыми скачками помчался по лестнице наверх,
за ним пошли и остальные.
   Выбравшись на  крышу,  мы  смогли  поглядеть  в  ту  сторону,  куда  ушли
вертолеты. В этот момент  замыкающие  уже  переваливали  за  какой-то  отрог
Сьерра-Агриббеньи.
   - Там, в долине, - с некоторым изумлением  прикинул  Косой,  -  плантация
"зомби"... Та, которую мы с Сифилитиком сдали "джикеям"...
   И тут послышался негромкий, похожий на дальний  раскат  грома,  отголосок
взрыва, потом еще, еще и еще.
   - Бомбят? - спросил Косой. - Кэ Барбаро!
   - Не, это скорее ракетами... - возразил Браун.
   - С  чего  бы  это  они?  -  удивился  Ховельянос.  -  Ведь  это  скандал
международного масштаба!  Регулярная  армия  совершает  воздушный  налет  на
собственность своих граждан, сданную в аренду иностранцам!
   - Помолчал бы, заступничек! - процедил Доминго. Он, как видно,  не  знал,
радоваться или расстраиваться.
   Из-за  горы  показался  заметный  дым.   Наверное,   кое-что   подпалили.
Прислушавшись, можно было  сквозь  гудение  невидимых  за  горой  вертолетов
разобрать легкие щелчки и стрекотание. Похоже, это были звуки перестрелки.
   - Целый батальон послали... - подивился Браун.
   - Да там у "джикеев" человек сто охраны! - сказал  Косой.  -  Они  там  и
проволоку, и мины поставили. Я же говорил уже...
   - Стало  быть,  дон  Хосе  Соррилья  чем-то  на  них  обиделся,  раз  так
ополчился, - заметил Рауль. -  Правильно!  Пусть  даст  им  покрепче!  А  то
обнаглели...
   - Ты еще не видел, как они "Горное шале" уделали. - Это уже я припомнил.
   - Все равно эта акция незаконна! - проворчал Харамильо.  -  Кончится  все
опять присылкой авианосца...
   - Пора бы и нашему возвращаться, - беспокойно поглядел на часы Доминго. -
Полчаса уже прошло. Он имел в виду вертолет.
   - Сейчас затарахтит, - словно бы успокаивая  себя,  пробормотал  Косой  и
поглядел на небо.
   И верно! Затарахтел! Только не вертолет, а пулемет, и не  с  неба,  а  со
стороны заросшей кустами воронки, там, где  был  заваленный  ствол  лифтовой
шахты.
   - Это еще что? - В единственном глазу Косого появился явный испуг.
   Пули над  крышей  не  пролетели,  но  ждать,  когда  пролетят,  никто  не
собирался. Все дружно сбежали вниз, где дожидался Сорокин.
   - Работай! - зло бросил он Брауну, который, видимо, должен был знать свою
работу. В окно я  увидел,  как  его  люди  расхватывают  оружие  и  бегут  к
бетонному  забору.  Оттуда  доносился  стук  уже  не  одного,  а  нескольких
пулеметов.
   - Шеф! - сказал один из охранников Косого. - Вертолет на связи.
   - Да, - выхватывая у охранника "уоки-токи", отозвался Доминго. - Это  ты,
Паблито? Где ты болтаешься, черт побери? Да, я сам вижу,  что  стреляют,  но
тебе платят не за то, чтоб ты рассуждал, понял? Садись  немедленно,  я  тебя
жду!
   Вертолет прогудел над домом и снизился над площадкой, с  которой  мы  его
полчаса назад провожали.
   - Бегом, бегом! - поторопил всех Доминго, хотя  гораздо  лучше  его  всех
поторапливали пули, уже тюкавшие то в деревья, то  в  стены.  Все  это  были
шальные, залетные, но дожидаться прицельных я бы не стал.
   Впереди, очень прытко для своих габаритов, бежал Косой,  за  ним,  плотно
прикрывая шефа спинами и задами, топотали охранники, а следом поспешали мы с
Харамильо и Раулем. Конечно, я мог бы и прибавить, наверное,  но  адвокат  в
этом случае отстал бы безнадежно. Он явно в свое время не сдавал норм ГТО  и
ВСК, да и вообще был  небось  освобожден  в  школе  от  уроков  физкультуры.
Поэтому нам с Раулем пришлось подхватить его под руки и волочь. Хорошо, хоть
не упирался, сукин сын!
   В принципе, то, что мы приотстали от лидирующей группы, могло нам  дорого
обойтись. Во-первых, пули, летевшие от  того  места,  где  отряд  Сарториуса
принял бой с неизвестным противником,  стали  рассекать  воздух  на  заметно
более низком уровне и  вполне  могли  влететь  кому-нибудь  в  спину  или  в
затылок. Во-вторых, у меня были сильные сомнения в том, что при изменившихся
условиях гражданин  Ибаньес,  он  же  Косой,  возьмет  кого-либо  из  нас  в
вертолет, а тем более всех троих. Это  в  мирное  время  он  мог  побаловать
гостеприимством, сказав, что полетим, мол, в тесноте, да не в обиде.  Сейчас
же  брать  в  шестиместный  вертолет  минимум  двоих  лишних  и  взлетать  с
перегрузом, когда кругом пульки носятся, было бы слишком рискованно.
   Правда, где-то  метров  за  тридцать  до  предполагаемого  финиша  размер
потенциального перегруза вертолета неожиданно убавился.
   Чертов адвокат, которого мы с  Раулем  волокли  под  руки,  зацепился  за
какой-то корень и не только сам полетел с ног, но и умудрился  завалить  всю
систему, то есть и нас с  Раулем.  Этим  он  заслужил  бы  по  крайней  мере
хорошего пинка в заседательное место, но вышло так, что мы должны  были  ему
за это хорошую бутылку поставить. В тот самый момент, когда мы  валялись  на
траве и материли Ховельяноса по-русски и по-испански,  над  нашими  головами
прошла очередь из пяти пуль. Находись мы на ногах той же сплоченной группой,
эта очередь досталась  бы  нам.  А  так  она  пришлась  в  широченную  спину
негра-охранника, бежавшего немного  позади  Косого  и  двоих  остальных.  На
телохранителе был бронежилет, но слишком уж  легонький  с  наспинной  части.
Пули продырявили ее, стукнулись в керамические элементы, прикрывавшие грудь,
после чего отскочили обратно в нутро и такого  там  наколбасили,  что  ни  в
сказке сказать, ни пером описать...
   Хотя этот телохранитель успел испустить вопль, от которого мороз по  коже
пошел, и помер отнюдь не сразу, а подрыгавшись  немного,  на  Косого  и  его
ребят это не произвело никакого впечатления. Они  даже  не  замедлили  шага,
потому что вертолет был уже совсем близко, и его пилот отчаянно махал рукой,
поторапливая беглецов.
   Я уже понял, что нас скорее всего не возьмут на борт, но все-таки  сделал
отчаянную  попытку  догнать  Косого  &  Cё.  Бросив  Ховельяноса,   которого
попадание пуль в негра привело в состояние шока, я привскочил и пробежал еще
метров десять,  отделявших  меня  от  того  места,  где  еще  конвульсировал
телохранитель.
   Примерно столько же - метров десять -  оставалось  до  вертолета  сеньору
Доминго и его верным нукерам. Даже если бы я сумел превзойти мировой  рекорд
и пробежать десять метров меньше чем за девять десятых секунды, шансов войти
в тройку призеров у меня не было. Впрочем, весь вопрос  в  том,  какой  приз
получают лидеры.
   А получили они отнюдь не право первыми влезть в вертолет и покинуть  поле
битвы. Откуда-то сбоку, из кустов, окружавших поляну,  тарарахнула  очередь.
Несомненный претендент на золотую медаль в этом забеге,  то  есть  гражданин
Косой, заработал несколько граммов совсем другого металла, причем в основном
по ногам. Телохранители в этот момент не  пострадали,  реакция  у  них  была
хорошая, и они,  плюхнувшись  наземь  и  выдернув  свои  пистолеты-пулеметы,
открыли пальбу по кустам.
   Пока  Доминго,  корчась  и  вереща  дурным  голосом,  катался  по  земле,
перекрывая своим воем грохот пальбы, у меня  оказалось  несколько  свободных
секунд, потому что те, кто молотил из  засады  по  охранникам,  вертолету  и
Косому,  некоторое  время  не  обращали  на  меня  внимания.  Этих   секунд,
десяти-пятнадцати максимум, хватило на  то,  чтобы  подобрать  измазанный  в
кровище пистолет-пулемет, валявшийся около  негра-телохранителя,  юркнуть  в
кусты,  непосредственно  примыкавшие  к  кукурузному  полю,  и  как  следует
прижаться к земле в какой-то узенькой ложбиночке.
   Кусты эти были достаточно  густые,  но  те  товарищи,  которые  лупили  с
противоположной  стороны  поляны,  вполне  могли  их   серьезно   проредить,
поскольку патронов не жалели. Немало пуль по-прежнему летело  и  со  стороны
фермы. Серо-голубое одеяние, полученное от сорокинцев, нельзя  было  назвать
хорошей маскировкой, а потому я понял, что  граждане,  развязавшие  агрессию
против мирной фермы сеньора Умберто Сарториуса, заметят меня гораздо раньше,
чем я их.
   Из этого следовало, что дожидаться здесь нечего. Где на четвереньках, где
ползком я продрался сквозь кусты и, перескочив  через  небольшую  пересохшую
канавку, очутился под сенью кукурузных джунглей. В прошлый раз я был на этом
поле одиннадцать лет назад и помнил его географию довольно смутно.  С  одной
стороны, кажется, тут была гниющая дренажная канава, в  которой  тогда  даже
крокодилы водились, с другой, на верхнем краю, была асиенда, а с  третьей  -
дорога. То есть мне надо было топать поперек кукурузных междурядий  вниз,  к
дороге, и желательно побыстрее.  Граждане,  средь  бела  дня  налетевшие  на
асиенду, явно могли иметь на то высочайшие полномочия от дона Хосе Соррильи,
а потому могли потратить время и на  то,  чтобы  прочесать  местность  после
ликвидации незаконного вооруженного формирования. Конечно, на дороге  вполне
могла быть засада, но ее гораздо легче обнаружить, чем в кустах.
   На случай неприятной встречи у меня  был  инструмент,  унаследованный  от
покойного негра-телохранителя. Пушка  была  необычная,  но  что-то  знакомое
виделось. Пистолетная рукоятка, складывающийся металлический  приклад-рамка,
крышка  ствольной  коробки  и  флажок  предохранителя  явно  достались  этой
фигулине от  "калаша",  но  вместо  рожка  горизонтально  под  стволом  была
подвешена  толстенькая   тяжеленькая   трубка-цилиндр.   Разобравшись,   как
отцеплять цилиндр, я усек, что  это  магазин,  наполненный  9-миллиметровыми
патронами, похожими на  "макаровские",  но  с  иными,  усеченно-коническими,
пульками. Считать, сколько их там, у меня не было ни времени, ни желания, но
я прикинул, что порядочно.
   Днем по этой кукурузе было идти намного хуже, чем на  рассвете,  когда  я
тут первый раз путешествовал. Все-таки тогда было  попрохладнее.  А  сейчас,
когда сверху палило солнышко, от земли, которую каким-то образом поливали  и
удобряли, поднималась тугая, влажная воздушная  подушка,  то  есть  я  топал
прямо как через парную баню. Опять же тут, в кукурузе,  отдыхали  от  трудов
всяческие мухи, комары и прочие кровопивцы, которые  насели  на  меня  целой
толпой. Прошлый раз меня утешало то, что заботливые наниматели,  отправившие
меня с Капитаном и прочей публикой делать революцию  на  Хайди,  постарались
вколоть мне  максимум  прививок  от  разных  тропических  болезней,  которые
передаются через этих кровососущих. На сей раз была лишь надежда,  что  хоть
часть того иммунитета у меня сохранилась.
   Но мало было топать, отмахиваться от самых назойливых насекомых, смотреть
под ноги, чтобы не наступить на хвост жарараке, и преть в  насквозь  влажной
одежде - надо было еще прислушиваться и стараться не  слишком  часто  ломать
стебли.
   Я уже отошел довольно далеко от места  побоища.  Стреляли  теперь  только
около свинофермы и хоздвора. Скорее всего с Косым и его  охраной  нападающие
уже разобрались. Если Рауль с Харамильо не проявили  должного  энтузиазма  в
борьбе за собственные шкуры и не сумели, как положено, вовремя  смыться,  то
их судьба должна быть не менее грустной.
   Долгое время  до  моих  ушей  не  долетало  никаких  иных  звуков,  кроме
тарахтения автоматов и пулеметов на асиенде, зверского зудения комаров и мух
да шуршания кукурузных листьев, когда изредка набегал ветерок.
   Но  вот  где-то  чуть  сзади  и  слева  послышалось  довольно  отчетливое
потрескивание. Явно кто-то пер параллельным курсом, немного отставая,  но  в
том же направлении. Мне это не очень понравилось, но и не  сильно  напугало.
Товарищ шел медленно и, кроме того, волок за собой что-то или кого-то.  Если
бы за мной гнались те, что напали на асиенду, то двинулись бы не поодиночке,
а цепочкой и шли бы понаглее, с треском ломая стебли. Этот шум действовал бы
на меня так, как трещотки загонщиков на волка. Я  на  всякий  случай  улегся
наземь у корней и стал приглядываться к междурядью. По моим подсчетам, через
минуту-другую неизвестный спутник должен был появиться в  поле  зрения.  Как
мне представлялось, это должен был быть Рауль, волокущий либо раненого, либо
просто изнемогшего от беготни Харамильо.
   Однако фиг я угадал.
   В междурядье примерно метрах в двадцати от меня появились двое  одетых  в
камуфляж. Точнее, один, поменьше ростом, выволок другого, погабаритнее. Пары
минут  мне  оказалось  достаточно,  чтобы  опознать  в  том,  что  поменьше,
гражданку Мэллори-Кармелюк, а в лежачем - Андрюху Чижова.
   Соваться к ним без предупреждения, зная Танечкин характер и ее стрелковую
квалификацию, я не стал. Да и прежде  чем  напоминать  о  себе,  десять  раз
подумал. Одно дело - милая беседа в искусственной реальности, к тому  же  во
сне, другое - Кармела в натуре. Тем не менее я все-таки решился окликнуть:
   - Таня!
   "Винторез" у нее был за спиной, на меня уставился  "ПП-90",  а  сама  она
как-то очень быстро укрылась.
   - Да это я, дура!
   - Иди сюда, поможешь... - Она наконец разобралась.
   Я подошел. Андрюхе можно было только посочувствовать. Его  угостили  и  в
грудь, и в живот, и в бедро.
   - Завязывайте... - пробормотал он.
   - Да перевязала я, перевязала... - отозвалась Таня.
   - Я говорю: тащить меня завязывайте. - Чижов сказал еще пару слов  матом.
- Все равно не вытащите. Сами только влетите... И так помру как-нибудь...
   Я был с ним согласен, но Таня сказала:
   - Я тебе умру! Слышишь?
   - Слышу, еще не оглох... Ноги только ни хрена не чую, в  хребтину,  сука,
дошла. Ты, Колька, добей, а?
   - Не вздумай! - озверело сверкнула глазищами Кармела.
   - Не слушай ее, дура она...
   Андрюха вдруг широко открыл рот, хватанул напоследок воздуха, дернулся  и
обмяк  с  запрокинутой  и  скосившейся  набок  головой.  Ни  шиша  живого  в
открывшихся настежь глазах уже не виделось.
   Я ждал, что Таня  заорет,  зарыдает,  закатит  истерику,  но  она  только
вздохнула скорее с облегчением, чем с сожалением:
   - Отмучился хлопчик... - и пальцами прижала Андрюхе веки,  чтобы  закрыть
ему глаза.
   Не хотелось лезть с расспросами, что и как, тем более и так  было  видно:
дела хреновые. Но Кармела сама, правда, и нехотя, доложила:
   - "Тигры" это. Местный спецназ. Кто-то решил и  нас,  и  "джикеев"  одним
махом. И "койотов" тоже. Какой-то зам  Косого  по  телефону  искал,  кричал,
чтобы не вылетал, мол, дом окружен... Потом связь отрубили...
   - Что у них тут, месячник по борьбе с оргпреступностью?  -  Язык  сам  по
себе выбалтывал смешочки, хотя было нынче не до шуточек.
   - Не знаю. Мне, Андрюхе и  Веселову  велели  уходить  через  кукурузу.  Я
проскочила, а этих достали. Ты хоть знаешь, куда идти? Антон знал, только  у
него уже не спросишь.
   От