бы
раскрутить его по полной, но помогли добрые люди - сказали кому надо.  Этого
чудика теперь  с  миноискателем  не  найдешь...  Учти  на  будущее.  Вообще,
молодой, ты за меня держись, ладно? Как вчера  примерно.  Тогда  все  ништяк
будет.
   Макар бросил беглый взгляд на бумажку с адресом. Знал он эти края. Там  и
близко вилл с бассейнами не было. Просто хорошее тихое место  для  серьезной
беседы на тему о жизни. Лишь бы только не о его,  Макара,  личной.  А  такую
тему вполне могли затронуть. Потому что при этакой работе надо  быть  всегда
готовым к тому, что тебя посчитают лишним. То, что Макара держат  уже  пятый
год и до сих пор не урыли, - это везуха. Нет,  конечно,  тут  и  его  личная
заслуга есть, немалая притом. Потому что за эти пять лет,  завалив  не  один
десяток клиентов "лично и в группе", он не дал никаким следственным  органам
ни одной ниточки, за которую можно было уцепиться. И даже если напарник  его
подводил - а такое бывало!  -  Макару  удавалось  вовремя  обрубать  опасный
"хвостик".
   Макар крутил баранку и молчал, и Ежик тоже помалкивал,  втихаря  терзаясь
сомнениями.
   Вспоминалось, как он дошел до жизни такой.
   Год назад, такой же вот тоскливой осенью. Женя  Ежов  вернулся  в  родной
дом, где его, скажем прямо, не очень-то и ждали. Мать  тогда  в  третий  раз
пыталась устроить свою личную жизнь и очень  беспокоилась,  что  возвращение
сынули может ей спутать карты. Тем более что возвращался сынок  из  мест  не
столь отдаленных, куда его привела, как это ни странно, предыдущая,  вторая,
попытка мамы найти семейное счастье.
   Первая попытка была еще до рождения Ежика. Именно в результате нее  он  и
появился на свет. Нормально, законно, ибо у мамы  было  и  белое  платье,  и
свадьба, и муж настоящий, если иметь в виду штамп в паспорте. Потом, правда,
оказалось, что, кроме пьянки, он ни на что путевое не  способен.  Ежика  он,
правда, сам сделал, но потом  лет  через  пять  окончательно  посвятил  себя
бутылке. Конечно, мать стала погуливать. А поскольку она была дама приятная,
то внимание ей оказывали многие, и она все пыталась  выбрать  чего  получше.
Ежику, конечно, по младости лет было не все ясно, но потом глаза  открылись.
К этому времени он уже восемь классов окончил и учился в  ПТУ.  Ежик  матери
сказал, что отца-алкаша ему  не  надо,  но  и  матери-шлюхи  тоже.  То  есть
поставил вопрос ребром: разводись с этой пьянью, выбирай себе кого-то одного
и нормально выходи замуж. Алкаша, правда, Бог прибрал - ужрался и  замерз  в
каком-то скверике. Дома стало тише  и  опрятнее,  но  мать  никак  не  могла
определиться с личной жизнью.
   Вообще-то Ежик, если на то пошло, несмотря на  полное  отсутствие  всякой
воспитательной работы, рос вовсе не шпаной. У него и голова варила,  и  руки
были вполне дельные. В морду он, правда, вполне мог настучать, потому что ни
во дворе, ни в школе, ни в ПТУ без этого было нельзя, но специально драк  не
искал. И боксом, и самбо, и даже карате позаниматься успел, но все бросал.
   После ПТУ отправился в армию,  где  неожиданно  сделался  десантником,  а
потом угодил в Чечню. Ему, правда,  в  отличие  от  Никиты  Ветрова  Грозный
штурмовать не пришлось, но по другим теплым местам он немало поползал  и  не
один рожок боевых патронов извел. Вернулся  он  осенью  1995-го,  злой  и  с
растрепанными нервами. А дома его встретила мама в обнимку с чужим дядей.
   Когда Ежик увидел, что мать нашла точь-в-точь такого же алкаша, каким был
его покойный папаша, только намного старше. Женя послал  его  по  известному
адресу, а этот козел стал руками махать. Ежик удерживал дурака, удерживал, а
потом все-таки один раз махнул кулаком. Сшиб чухана с ног, а затем, сгоряча,
конечно, взял за шкирку и спустил с лестницы. Кто ж знал, что эта пьянь  шею
себе свернет?  И  что  соседи  милицию  вызовут,  а  суд,  несмотря  на  все
адвокатские доводы, все-таки приговорит Ежика к одному году лишения  свободы
по 104-й статье старого УК РСФСР?
   Три месяца в СИЗО, девять - на зоне. Это, конечно, не так чтобы много, но
Ежику было обидно. Тем более что он  себя  абсолютно  не  считал  виноватым.
Особо трудно ему на местах отсидки не пришлось,  здоровье  он  не  испортил,
даже покрепчал чуть-чуть.
   Вернулся и обнаружил, что мать опять ухватила то, чего никак не следовало
брать. Этот, правда, был помоложе и, строго говоря, годился Ежику  только  в
старшие братья. Но уже вполне  соответствовал  званию  заслуженного  мастера
спирта.  Здесь,  слава  Богу,  обошлось  без  мордобоя.  Гражданин  оказался
достаточно дальновидным  и  исчез,  а  Ежик,  помирившись  с  матерью,  стал
преодолевать проблему хронического безденежья.
   Работы в городе было отнюдь не в избытке. Тем не менее,  перекантовавшись
до весны, он отправился по указанному адресу, который дал ему  в  зоне  один
землячок, где его встретила некая дама неопределенного возраста, назвавшаяся
Машей. Она с участием отнеслась к трудной судьбе Ежика,  расспросила  его  о
земляке из зоны, попросила показать записочку, угостила  водочкой,  а  потом
попросила прийти через неделю. Ежик  пришел,  и  тетя  Маша  предложила  ему
сходить в небольшое кафе под названием "Ласточка", куда около трех часов дня
подойдет человек, который может предложить хорошую  работу.  При  этом  Маша
предупредила, что ежели этот человек почему-то не появится, то ни к ней,  ни
в кафе больше приходить не надо и искать работу собственными силами.
   Ежик поинтересовался, как быть, если человек забракует  его  кандидатуру.
Маша мило улыбнулась золотыми зубками и хмыкнула: "Тогда ты,  милый,  оттуда
не выйдешь. Шутка!"
   В "Ласточку", куда явился Ежик, ровно в 15.00 пришел плотный, спортивного
вида мужик, с приятной внешностью, но тяжеловатым взглядом. Это  был  Макар,
он же Юрий Андреевич по паспорту. Он сказал, что это кафе ему не нравится, а
потому он предлагает Ежику сходить в другое. Ежик подчинился.
   Пока   ехали,   Макар   подробно   расспрашивал   о   его    житье-бытье,
поинтересовался, как у Ежика со спортивными успехами.  Ежик  рассказал,  что
когда-то занимался, потом в армии, а сейчас по утрам  бегает  и  качается  с
гирями. Макар предложил прийти вечером к городскому парку в спортивной форме
и пробежать с ним на пару.
   Они встретились в парке. Бежали не  торопясь,  но  без  передышки.  Макар
сказал, что разговаривать о работе он будет  только  после  того,  как  Ежик
пробежит хотя бы один круг, и не попросит пощады. Ежик пыхтел, но  держался.
Он сумел дотянуть этот круг до конца. Макар сказал, что упрямство Ежика  ему
нравится, но, чтобы говорить о работе,  придется  заняться  спортом  и  Ежик
должен завязать с выпивкой и курением, вести  здоровый  образ  жизни.  Кроме
того, он должен каждый вечер приходить в  парк,  иногда  в  семь,  иногда  в
одиннадцать вечера - когда Макар  укажет  -  и  пробегать  столько,  сколько
потребуется. Но следующую встречу Макар  назначил  не  в  парке,  а  в  Доме
культуры "Водник", и не вечером, а утром.
   В подвале ДК "Водник", как оказалось,  был  25-метровый  стрелковый  тир.
Начальник тира, отставник-пенсионер, встретил Макара как родного, без лишних
вопросов выдал им пистолеты "марго-байкал" и патроны. Сначала, пока  рука  у
Ежика не привыкла к маленькому и легкому  пистолету,  он  попадал  не  очень
кучно, но потом приловчился и стало получаться лучше...  Макар  сказал,  что
если к концу недели средняя сумма очков  будет  больше  60,  то  Ежик  может
считать, что работа у него есть. Кроме того, он должен пробежать 8 км вокруг
парка не больше чем за час.
   Ежик постарался. Он стрелял и бегал всю  неделю,  с  усердием,  достойным
Сизифа. Макар присутствовал и в тире, и в парке, давал полезные  советы,  но
ни словом не обмолвился о том, чем же предстоит  заниматься.  Средняя  сумма
очков получилась даже больше, чем требовалось, - за 70.
   В парке Ежик тоже уложился в  отведенный  норматив.  Макар,  поглядев  на
секундомер, вынул из-за пазухи десять стотысячных купюр и  сказал,  что  это
стипендия на полмесяца. После этого он сказал Ежику, что работа у них  будет
грязная и малопочетная, нервная, но денежная и нужная. Если Ежик  чувствует,
что нервишками не богат, то может отказаться, вернуть деньги и  забыть,  что
есть такой Макар.
   И еще добавил: "Учти, на нашей работе  до  старости  живут  редко".  Ежик
ответил: "Очень хорошо, зато от рака не умру".
   После этого Макар стал Ежика обучать по полной программе. А пару  месяцев
назад впервые взял  его  на  настоящее  дело.  Ежик  с  машиной  подъехал  к
подъезду, где Макар грохнул кого-то из "ТТ". После этого Макар  велел  Ежику
принести  трудовую  книжку  и  повел  его  оформляться  отделочником  в  ТОО
"Маркел". Здесь они раз в месяц получали зарплату, хотя ни хрена не  делали.
Был еще выезд,  где  ему  отводилась  роль  страхующего,  за  который  Ежика
премировали двойным окладом - 10 "лимонов".  Ну  а  потом  настал  вчерашний
день, когда он сам работал. И вот она, "хорошая получка",  под  курткой.  Но
проблемы настоящие, похоже, только начинаются. Оказывается, просто  так  эти
деньги и не потратишь, все по-хитрому...
   Но тут Ежика отвлекли от размышлений.
   - Значит, так, - произнес Макар,  -  как  приедем  на  место,  ни  одного
лишнего слова и движения. Говорю только я, а ты молчишь, пытаешься сойти  за
умного. На этой даче надо быть очень аккуратным, понял?
   - Естественно, - пробормотал Ежик.
   - Ну и прекрасно. Ну, теперь направо и  десять  километров  по  проселку.
Надо надеяться, что обратно живыми приедем. Шутка!
   СТАРИК ПОХАБЫЧ
   Примерно в это самое время Никита проснулся. Впрочем, мог бы, наверно,  и
еще поспать, если б не шум, который доносился откуда-то со стороны крыльца.
   - Нету его у меня! Нету!  -  сурово  рявкала  Егоровна,  пытаясь  кого-то
выпихнуть за калитку. - Иди отсюда, алкаш чертов! Милицию позову.
   Никита вышел на крыльцо. У калитки с  внешней  стороны  стоял  ощипанного
вида дедок в серой армейского  образца  ушанке  с  отвязанными  клапанами  в
трепаном  черном  пальто  с  коричневыми  следами   брызг,   серых   штанах,
перемазанных грязью чуть ли не по колено.
   - Ну вот! - раздосадованно буркнула Егоровна.  -  Разорался,  сукин  сын,
парнишку разбудил... Спроси вот его,  видел  он  у  меня  Васю  или  нет.  -
Егоровна поднажала и отодвинула его от калитки. - Иди ты отсюдова,  Похабыч,
к своей Дашке и спать ложись. Все одно никто тебе десятки  не  даст.  И  так
хорош, еле ноги волочишь.
   - Да не пьяный я! - внезапно взревел тот, кого обозвали Похабычем.  -  Не
пьяный я, вот те крест и пионерское слово под  салютом!  Похмелился  только.
Заначку, сто грамм, принял. Начали городские новости смотреть в телике.  Ну,
фигня все. Я отошел курить, а тут Дашка орет: "Потапыч! Там мужика показали,
задавленного, не Василий ли Ермолаев?" Ну, я пока дошел, уж ничего не кажут.
"Чего, - спрашиваю, - было-то?" Дашка рассказывает: "Да  вот  на  Московском
шоссе пьяного старика машина задавила. А  шарф-то  на  нем  -  точно  как  у
Михалыча. Зеленый с белым".
   - Зеленый с белым? В елочку вывязан? - всплеснула Руками Егоровна. -  Это
ж я ему на 23 февраля подарила, по-соседски!
   - Надо в милицию сходить, - предложил Никита. - Где у вас тут отделение?
   - Я с тобой схожу, сынок, - вызвалась Егоровна, - Пальто только надену...

   ...Когда вошли в затхловатый  предбанник,  лейтенант,  который  был  чуть
постарше Никиты, разговаривал с милиционером-водителем.
   - Здравствуйте, - вежливо  обратился  Никита  к  милиционерам,  не  очень
хорошо представляя себе, как объяснить суть дела. - Понимаете,  вот  у  этой
бабушки сосед дома не ночевал...
   - Ермолаев его зовут, - вставила бабка, - Василий Михалыч.
   - Бывает, -  хмыкнул  водитель,  опередив  замешкавшегося  лейтенанта.  -
Сколько лет соседу?
   - Восемьдесят один, - ответила Егоровна.
   - Да-а, - вздохнул водитель, впрочем, уж очень иронически. - Этот вряд ли
по бабам пошел...
   - Когда последний раз соседа видели? -  спросил  лейтенант,  напустив  на
себя серьезность.
   - Вчера, часиков в восемь вечера, - вспомнила бабка. - А сегодня приходит
Потапыч и говорит, будто по телевизеру казали, что Ермолаева  на  Московском
шоссе машина сбила...
   - Толь, там какое отделение? - спросил лейтенант у водителя.
   - Там их целых три, между прочим, - ответил тот.
   - Ладно, проверим по всем трем, - сказал дежурный и стал набирать  номер.
- Алло! Володь, привет! У вас  там  ДТП  с  наездом  на  пешехода  не  было?
Ага...Так...   Понятно.   Возраст   какой?   Ясно.   Личность   потерпевшего
установлена? Нет еще? Тут у  нас  два  посетителя  подошли.  Беспокоятся  за
своего родственника. Понял. В течение часа подъедут, я думаю.
   Повесив трубку, дежурный повернулся к Никите:
   - В общем так. ДТП у них там  было.  "Уазка"  старика  сбила.  В  сильной
степени опьянения вышел на проезжую часть вне перехода. Одет  был  в  черное
драповое  пальто,  серую  кепку,  шарф  бело-зеленого  цвета  ручной  вязки,
коричневый пиджак, локти заштопаны, ботинки черные, стоптанные. На вид 75-80
лет. Документов не обнаружено. Они его в судебно-медицинский морг отправили,
Коммунарская улица, 34. Если  хотите  ехать  опознавать,  подъезжайте  своим
ходом  в  8-е   отделение,   там   обратитесь   к   капитану   Кузьмину   из
оперативно-розыскного  отдела.  Он  вас  сопроводит  куда  надо  и  протокол
составит, если необходимо. Все ясно?
   Егоровна сказала упавшим голосом:
   - Чего уж ясней... Он это и есть. Одежа  вся  его.  А  шарфик-то...  -  И
всхлипнула.
   - Давайте, бабуль, я вас отвезу? - предложил водитель Толя.
   Через десять минут Толя гнал машину хоть и без мигалки, но очень  быстро.
Он подвез их к 8-му отделению милиции и проводил на второй этаж, в  кабинет,
где сидел поджарый белобрысый довольно молодой капитан. Тот указал  Егоровне
и Никите на стулья и сказал:
   - Давайте, граждане, представимся друг другу. Я капитан  милиции  Кузьмин
Дмитрий  Иванович,   сотрудник   оперативно-розыскного   отдела.   Вот   мое
удостоверение. Теперь попрошу вас документы предъявить...
   После нескольких минут  вопросов  Кузьмин  усадил  Егоровну  и  Никиту  в
милицейские "Жигули", и через десять минут они уже спускались  по  цементным
ступенькам в полуподвал судебно-медицинского отделения морга.
   - Ох и душно же тут... - пробормотала бабка.  Даже  в  предбаннике  этого
мрачного заведения так и разило формалином. Капитан тем  временем  предложил
им присесть на стулья, а седоватый, хотя и не старый дядька в  белом  халате
предложил:
   - Бабуль, вам валерьяночки не накапать?
   Никита, который вообще-то на мертвецов, а на убитых особенно, насмотрелся
по горло, тем не менее тоже волнение  испытывал.  Кроме  того,  он  ведь  со
вчерашнего дня ничего не ел, а время уже за полдень перевалило.  С  голодухи
его подташнивало.
   Впрочем, может, и хорошо, что он  ничего  не  ел,  а  то  бы  его  еще  и
вывернуло тогда, когда капитан пригласил его и Егоровну, которая хлебнула аж
сорок капель валерианки, за двойную дверь, обитую оцинкованной жестью.
   Поначалу морговский сотрудник принес полиэтиленовый пакет с  номерком,  в
котором лежала одежда и стоптанные ботинки.
   - Узнаете вещи? - спросил Кузьмин, вынимая скомканное, извалянное в грязи
и заляпанное грязью пальто. - Это пальто вашего соседа?
   - Ой-и, - тихо взвыла Егоровна, утирая слезы. - Оно...
   - Шарф? - спросил Кузьмин. - Соберитесь, соберитесь, бабушка, это ж очень
важно...
   - Он, он самый! - всхлипнула  Егоровна.  К  зелено-белой  расцветке  тоже
добавились буро-коричневые пятна.
   - Ботинки его?
   - Его... - пролепетала бабка и вдруг встрепенулась, резко воспряв  духом,
даже дернулась вперед. И совсем другим голосом воскликнула:  -  А  трусы  не
его! И майки я его все знаю! Не его это вещи!
   Капитан озадаченно посмотрел на Егоровну и мягко спросил:
   - Ну как же так, гражданка Крохмалева? Пальто, шарф,  ботинки  -  его,  а
трусы и майка - не его? А пиджак? Брюки?
   - Вроде евонные... - опять поутихла бабка, но уже не всхлипывала. - А вот
носков таких, зеленых, да еще с дырами - не было у него.
   - Это точно? - насупился капитан. - Может, подзабыли?
   - Господи, царица небесная! Мне бы да забыть!  Да  я  кажную  неделю  все
белье ему стирала да штопала. Ему новое-то  и  не  купить  вовсе.  Пенсии-то
триста тыщ всего, да и то недавно нормально платить стали. Да вот на пиджаке
заплаты - я ставила. Пиджак его. А трусы - да он же таких цветастых отродясь
не одевал, даже когда деньги были. Только черные да синие покупал. И  носков
у него нештопаных не было...
   - Слышь, боец, - Кузьмин повернулся к морговскому мужику,  -  ты  там  не
напутал ничего? Не из разных куч в один пакет напихал?
   - Да вы что, товарищ капитан! Все по описи, проверить можно. Да утром  он
один прибыл, всех ночных уже обработали...
   - Ладно. Значит, будете тело смотреть.
   - И буду! - бесстрашно объявила Егоровна.  -  Я  примету  знаю,  меня  не
обманешь!
   Морговский мужичок провел их в трупохранилище, где  с  мерзким  скрежетом
выдернул из ячейки с номером 34 поддон, на котором лежало заиндевелое  тело.
Бабка ойкнула, перекрестилась, шатнулась  назад,  но  Никита  ее  поддержал.
Голова покойника была прикрыта пакетом из крафт-бумаги. Капитан нерешительно
спросил:
   - Лицо открыть можно?
   - Не надо открывать, - посоветовал морговский, - правое  переднее  колесо
прямо по черепу проехало, все равно не опознаете. Ищите приметы  на  теле...
Ноги тоже перемяло, правда...
   - Не он это! - почти радостно вскричала Егоровна.  -  Не  Вася  это!  Ох,
слава тебе, Господи, Владычице-Троеручице, оборонила, Пресвятая Дева!
   - Как вы это определили, Степанида Егоровна? - спросил Кузьмин.
   - Да вот тут, на ребрах, у Васи шрам от осколка  немецкого.  Здоровый,  в
целую пядь мою. А сам-то осколок у него под кожей был. Оброс мясом и  сидел.
Выпуклость была. Это никуда бы не делось.
   Капитан нахмурился.
   - В общем, как Ермолаева вы этот труп не опознаете?  Но  откуда  ж  тогда
верхняя одежда взялась? Пальто, брюки, пиджак, шарф, ботинки? Как?
   - Не знаю, товарищ капитан. Может, и обозналась. Но только трусы, майка и
носки - точно не его. И покойник - не Ермолаев, это точно. А Похабычу с  его
дурой я клизму вставлю, чтоб народ зазря не пугали...
   ЗАДАЧКА С ДАЧКОЙ
   Макар притормозил свою белую "шестерку" на избитой  колесами  колдобистой
улице дачного поселка. Когда-то ее гравием посыпали, но сейчас  весь  гравий
повылетел или под грязь ушел. По обе  стороны  от  проезжей  части  тянулись
шестисоточные участки, обнесенные у кого  деревянными  заборчиками,  у  кого
сеткой-рабицей, а у кого колючей проволокой.
   - Не клево все это... -  мрачно  произнес  Макар.  -  Идем  не  спеша,  -
вполголоса добавил он. - Смотрим по сторонам.  Привыкай  ходить  так,  будто
тебе пообещали свернуть шею. Когда войдем в проулок между заборами, смотри в
оба. Пойдешь впереди. А заднюю полусферу я проконтролирую.
   Повернув в проулок, прошли до следующей улицы. Именно  на  ней  находился
участок 64, где якобы прикидывали, как  бассейн  отделывать.  А  пока  здесь
стояло некое сараеобразное сооружение,  сделанное,  по-видимому,  из  одного
большущего ящика, в каких возят промышленное оборудование. На одной из досок
даже сохранилась надпись, сделанная по  трафарету:  "CHARUTTI.  Switzerland"
или что-то в этом роде. Ящик был установлен на кирпичные  столбики,  к  нему
было пристроено крылечко. Имелась дверь, маленькое затянутое рабицей  окошко
и односкатная крыша,  покрытая  рубероидом,  через  которую  была  пропущена
шиферная труба с коническим искрогасителем на верхушке. Из трубы шел дымок.
   - Похоже, дома хозяева, - заметил Ежик. Вошли в калитку.
   - Хозяин! - позвал Макар.
   В избушке-ящике что-то зашуршало. Потом  скрипнула  дверь...  и  Макар  с
Ежиком удивились. Они тут кого уго