болочке еще ждет своей  участи,  которая
зависит от меня...
   Но ведь Белый Волк однажды  чуть  не  сожрал  меня  в  этом  коридоре?  И
вообще...
   Красная капелька-курсор no-прежнему висела в воздухе рядом с  картинками.
Ясно, что мне вновь предлагался выбор.
   И я  решился.  Поставил  курсор  под  картинку  с  Белым  Волком.  Думал:
откроется дверь, выпрыгнет чудище ростом с быка и зубами, как у акулы,  -  и
все закончится куда быстрее. Но  дверь  не  открылась.  "Что  же  будет?"  -
мелькнула суматошная мысль, и тут же я услышал знакомые слова, произнесенные
призрачным Васей еще в самом первом БСК:
   - Там увидишь, что будет. Прощай! Оставляю тебе Волка. Если  очень  нужно
будет, скажи: "Белый, фас!"
   - Белый, фас! - заорал я, и дверь с картинками  раздвинулась  в  стороны,
будто в вагоне метро.
   Ужасающий рев сотряс воздух, Белый Волк - по-моему, он  в  этот  раз  был
побольше, чем бык! - оскалив чудовищную пасть, пролетел мимо меня  и  грудью
ударил в зловещую башенку с багрово-черными лучами, так и  не  свившимися  в
спираль-воронку...
   Ослепительная вспышка залила все вокруг  буйным,  всепобеждающим  светом.
Как-то незаметно он перешел в уже знакомый мне радужный туман, который сразу
начал редеть и  рассеиваться.  Проглянули  голубое  небо  и  ободряюще-яркое
солнце.
   Тихий женский  голос,  исходивший  откуда-то  из  синевы  небес,  ласково
произнес:
   - Белое зло пожрало черное. Минус на минус дает плюс! Ты спасен!
   МАЛЕНЬКИЙ ДИАЛОГ ВМЕСТО БОЛЬШОГО ЭПИЛОГА
   - Надули вас, Зинуля, с этим товаром. Ни  хрена  это  не  фирма.  Самопал
китайский. Говорила же, блин, возьмите меня, помогу! Нет, биомать, поперлась
с этой Лариской. Да она нубук от замши не отличает, овца  траханая!  Фиг  вы
чего обернете по деньгам. Баксов на шестьсот залетите. Хорошо, если Игоряшка
найдет сразу, а то на счетчик встанете.
   - Ой, да ладно тебе, Лен! Найду я эти бабки, если что. А в следующий  раз
поедем вместе. Как твой-то, выписался из дурки?
   - Выписался... Толку-то  с  него?  Ну,  месячишко  не  пил,  может,  даже
полтора. А сейчас опять не просыхает. Правда, драться больше  не  лезет.  Но
зато фигню Какую-то мелет. Даже больше прежнего.
   - Чего, опять, что ли, про отца-генерала?
   - Да конечно! И про этот остров дурацкий, про то, как по три  бабы  зараз
трахал, про чертей всяких... Даже, представляешь, врал, будто мы с  тобой  -
кандидаты наук!
   - Это я слышала. Сидели, помню, как-то, ты на работе была. И вдруг он мне
какую-то абракадабру говорит. На мат не похоже,  на  феню  тоже.  Спрашиваю:
"Коль, ты чего?" А он: "Неужели не понимаешь?" Я говорю: "С какой стати  мне
всякую  ахинею  понимать?!  У  тебя  язык  заплетается,  а  я  должна  мозги
напрягать?" Твой сделал рожу, будто его поленом по голове приложили: "Да  ты
ж знаешь испанский!" - "Обалдел, что ли? - говорю. - Я в Китай езжу, а не  в
Испанию. Да и по-китайски ни хрена не знаю, там все по-русски шпарят".
   - Точно, Зинуль, он и меня спрашивал, по-английски, якобы! Да так быстро,
блин! В школе у меня ж трояк был,  сама  помнишь.  Похоже,  конечно,  только
откуда ж он его знать может, шпана детдомовская?
   - Да ни хрена он не знает, без работы сидит, телик смотрит небось, а  там
фильмы идут или клипы. Выучил пару фраз из сериала по-испански, пару слов из
клипа по-английски - и выпендривается! Доктор-то чего в дурдоме сказал?
   - Зин, я чего, понимаю, что ли? Одно ясно - пить надо меньше.  А  то  ему
там,  в  дурке,  понимаешь  ли,  казалось,  что  война  началась,  что   его
отец-генерал  каких-то  инопланетян  на  землю  натравил  или  даже   чертей
вообще... Чувствуешь?
   - Развелась бы ты с ним, а? А то смотри, пришибет он тебя  по  пьянке.  Я
вон своего Лосенка посадила - и жуть как довольна. Мужиков, Лен, на наш  век
хватит! Слава Богу, что хоть детей от этих придурков не нарожали.
   - Да ну, пачкаться еще с ними, нищих плодить. Блин, я как подумаю, что  у
меня с Колькой могло трое быть, если б аборты не делала, - вообще  в  осадок
падаю.  На  что  б  жили,  а?  Ему  сейчас  хоть  пенсию  какую-то  дают  по
инвалидности, у меня в магазине зарплата под миллион - еще куда ни шло. Хоть
сапоги иногда купить удается. А были б дети? На панель  идти,  что  ли?  Там
ссыкух по семнадцать лет до фига, нас даже на вокзал не возьмут.
   - Все равно, Лен, надо тебе этого придурочного  гнать.  Помнишь,  как  он
рассказывал, будто был бандитом и людей в  кочегарке  жарил?  У  него  точно
мания какая-нибудь. Зарежет и подожжет.  Жалко  ведь,  отец  с  матерью  дом
поднимали, а этот все запустил. Алкаш поганый!
   - Алкаш не алкаш, а все-таки иногда дрова попилит, картошку выкопает.  Да
у него, между прочим, еще и стоит  иногда...  Гульнуть,  если  приспичит,  я
всегда сумею. А разводиться - деньги тратить надо. Ну  его  на  хрен!  Пусть
живет да врет с три короба, мне не жалко.
   - За это и выпьем!



   Леонид Влодавец.
   Гастроль без антракта ( Black Box ?).

   OCR by Ksu Datch

   Часть первая. ПО МЕСТАМ БОЕВОЙ СЛАВЫ
   КАСА БЛАНКА ДЕ ЛОС ПАНЧОС

   "Боинг-757", чуточку кренясь, описывал дугу вокруг Хайди, заходя  в  зону
посадки аэропорта Сан-Исидро. Он шел довольно медленно, показывая пассажирам
правого    борта    густо-зеленые    мохнатые    горы     Сьерра-Агриббенья,
голубовато-серую змеящуюся серпантинами ленту  кольцевого  шоссе,  скалистые
обрывы,  Лесистое  плато,  мыс  Педро  Жестокого...  Потом  в   иллюминаторе
показались белые  небоскребы  и  игла  телевышки  Сан-Исидро.  Как  во  сне,
ей-Богу!
   Да уж, гражданин Коротков и господин Баринов, не думали вы,  братцы,  что
вас сюда опять занесет. Да и мистер Браун, как помнится,  уматывал  с  этого
острова в полной уверенности, что никогда сюда больше  не  явится,  ан  нет,
сподобились,  господа-товарищи.  Десять  лет  спустя  решили,  так  сказать,
проехаться по местам  революционной,  боевой  и  сексуальной  славы  бывшего
министра  соцобеспечения  революционного  правительства  Республики   Хайди,
гражданского мужа компаньеры  Президента  команданте  Киски.  Да  еще  не  в
одиночку, а с  новой,  на  сей  раз  вполне  законной  супругой  -  сеньорой
Бариновой Еленой Ивановной (в просторечии - Хрюшкой Чебаковой).
   Ленка сидела у самого иллюминатора и  любовалась  красотами.  Деревенская
кровь все-таки даже с  кандидатской  степенью  и  почти  готовой  докторской
давала о себе знать.  У  меня  лично  на  этот  счет  была  дежурная  фраза,
запомнившаяся еще с детдомовских  времен,  когда  по  телевизору  показывали
спектакль "Любовь Яровая". Автора пьесы, само собой, я не помнил,  там  было
что-то про гражданскую войну.  Белых  по  ходу  дела  победили,  они  начали
драпать и вместе с ними какая-то смешная толстая  тетка.  Вот  тут  какой-то
профессор, похожий на Карла Маркса, и сказал  историческую  фразу:  "Пустите
Дуньку в Европу!" Мы над этой репликой  отчего-то  ржали  чуть  не  полгода.
Может, от недостатка других поводов для смеха.
   Конечно, цивилизаторская миссия, которую отче наш, Сергей  Сергеевич,  он
же  Чудо-юдо,  начал  еще  в  те  времена,  когда  числил   меня   в   графе
"безвозвратные потери", не прошла бесследно. Девочка,  которой  ее  покойный
папаша, доблестный шабашник Иван Михалыч Чебаков, прочил  блестящую  карьеру
продавщицы в продмаге... Или он  Зинке  продмаг  прочил,  а  Ленку  хотел  в
промтоварный устроить? Забыл уже. В общем, эта самая девочка вышла  в  люди,
вышла замуж за бандита с обеспеченным настоящим (хотя и с неясным будущим) и
приобрела элементы интеллекта в поведении и внешности. Но "Дунька"  все-таки
постоянно просматривалась. Иногда чуть-чуть, иногда весьма и весьма мощно.
   Вообще-то я думал, что у нее  это  быстро  пройдет.  Как-никак  в  юности
Чудо-юдо  устраивал  им  с  Зинкой  гипнопедические  уроки   английского   с
путешествиями во сне по городам англоязычных стран.  Хотя,  подозреваю,  что
это были не просто уроки, а нечто  большее.  Не  зря  же  девки  из  каждого
"путешествия" привозили в памяти какие-то цифры: то  телефонные  номера,  то
цены... Но так или иначе,  вроде  бы,  насмотревшись  иноземных  городов  по
видику, в цвете, можно было как-то притерпеться к  тому,  что  видишь  их  в
натуре. Во всяком случае, не приходить в  поросячий  восторг  от  того,  что
видишь Вестминстер или колдстримских гвардейцев в  шапках  из  шкур  русских
медведей. Тем более что времени на то, чтобы любоваться  всем  этим,  у  нас
было не так уж много.
   Когда месяц назад  мы  выпорхнули  из  Шереметьево-2  и  приземлились  на
лондонской "Хитровке", я уже знал, что Чудо-юдо вовсе не собирался дать  нам
с Хрюшкой  "оторваться  на  всю  катушку".  Ленка  тоже  знала.  Именно  ей,
собственно, как сотруднице Центра трансцендентных методов  обучения,  Сергей
Сергеевич надавал целую кучу поручений, ибо у Чудо-юда было  полно  знакомых
на берегах Темзы.
   В Хитроу нас встретил довольно веселый и вовсе не чопорный, как принято в
России называть англичан, парень. У него, правда,  было  королевское  имя  -
Генри  и  еще  более  королевская  фамилия  Стюарт,  но  ни  к  каким  шибко
благородным семействам он не принадлежал. Дед у него был  слесарем,  папа  -
школьным учителем, а сам Генри сподобился стать профессором.
   Два крупных спеца по  нейролингвистическому  программированию  -  так  по
научному   именовалась   та   дисциплина,   которая   предназначалась    для
заполаскивания чужих мозгов (и моих в  том  числе),  -  беседовали  о  своих
делах. Хрюшка держалась  весьма  солидно,  и  было  такое  впечатление,  что
профессор даже несколько заискивает перед таким светилом.  Несмотря  на  то,
что говорили они на вполне понятном английском, суть их бесед  доползала  до
меня так медленно, что вмешиваться в эти словопрения мне казалось  излишним.
И уж тем более мне было ни к  чему  посещать  лабораторию  мистера  Стюарта.
Потому что миссис Стюарт, которая предпочитала называть себя Нэнси, выполняя
предначертания Чудо-юда, нашла для меня более интересное занятие.
   Конечно, речь шла не об интимном. Нэнси была специалистом по  генеалогии.
Именно ее дружеская помощь и привела к тому, что мы  вместо  запланированных
Канар по команде Чудо-юда отправились на Хайди.
   Если бы речь шла только о том, где загорать, я бы все-таки выбрал Канары.
Там к россиянам уже попривыкли, ибо еще в  доперестроечные  времена  испанцы
позволяли доблестным советским рыбакам отдыхать на  островах  от  выполнения
плана по добыче всяких там тунцов и макрелей, пока их БМРТ  ремонтировались,
обеспечивая рабочие места для здешних судоремонтников. А теперь  тут  Иванов
еще поприбавилось. Что же касается благословенного острова Хайди,  то  он  в
наших  туристических  проспектах  не  значился.  Прежде  всего  потому,  что
дипломатические отношения между Россией и Хайди  отсутствовали.  Консульство
было, но не было никаких гарантий, что в досье  здешней  тайной  полиции  не
лежала фотография Анхеля Рамоса (в "девичестве" - Родригеса).
   Правда, демократия в данном государстве, как мне объяснили, уже  достигла
почти нормального уровня. Педро Лопес и Хорхе дель Браво, которых разбомбили
революционные ВВС компаньеры Киски, вот уже десять лет как никого не пугали.
С другой стороны, в отсутствие  незабвенной  команданте  и  Мировой  Системы
социализма никто не пытался тащить островишко к сияющим вершинам Коммунизма.
   Тем не  менее  ввиду  того,  что  "новые  русские"  в  эти  края  еще  не
заглядывали, местную спецслужбу - черт ее знает, как она теперь  называется!
- появление на острове товарища из Москвы могло  заинтересовать.  Тем  более
что на Хайди мы с  Ленкой  собирались  не  только  подставлять  солнцу  свои
относительно  бледные  телеса,   но   и   заниматься   кое-какими   научными
исследованиями.
   Пока я мыслил, "Боинг" гладенько притерся к бетонке аэропорта Сан-Исидро,
а  затем  ловко  подрулил  к  стеклянно-алюминиевому  цилиндру,  опоясанному
кольцевой эстакадой, от которой отходили, как лучи, дебаркадеры.  Стюардесса
с дежурной улыбочкой выпустила нас с Ленкой и прочую публику в  относительно
прохладный коридор, по которому кондиционер гонял свежий воздух.
   Одним рейсом с  нами  прилетело  всего  штук  пять  или  шесть  импортных
штатников, а  остальные  были  местные.  Штатники  ехали  налегке  -  кто  с
чемоданчиком,  кто  со  спортивной  сумкой.  Местные,  несмотря   на   общую
черномазость, были по ухваткам похожи на наших отечественных  "челноков".  У
каждого  было  по  паре  сумок,  картины,  корзины,  картонки,  а  может,  и
собачонки. Вся эта публика повалила за багажом, а потому мы прошли  контроль
вместе с янки. Полицейский поглядел наши  паспорта  без  каких-либо  эмоций,
описанных в стихах Маяковского. Таможенникам тоже  было  все  по  фигу.  Все
взятки были у них впереди, они жаждали пощипать своих "челноков".
   Зато уже при выходе из аэропорта вокруг белых людей - а значит, и  вокруг
нас - завертелись очень любезные ребятки, убеждавшие, что отель, который они
представляют, самый лучший в мире. Янки уверенно протопали  мимо  них,  хотя
какая-то девица, висевшая  на  локте  у  весьма  солидного  джентльмена  лет
пятидесяти, убеждала своего "папочку" (не уверен, что  он  ей  действительно
доводился отцом) поехать  в  тот  отель,  представитель  которого  встал  на
голову, чтобы привлечь к себе внимание.
   Затем откуда-то вынырнули таксисты.  Это  была  вторая  волна.  Они  тоже
вкалывали на какие-то отели.
   - "Каса бланка де Лос-Панчос"! - орал один  из  них  особенно  громко.  -
"Белый дом в Лос-Панчосе"! Изысканная  обстановка,  отличный  вид  из  окон,
чудесная кухня, наивежливейший персонал, никаких москитов, чистейшая и тихая
лагуна, триста ярдов пляжа и всего в пятидесяти ярдах от дверей отеля! Всего
пятьдесят долларов в сутки.
   Что-то знакомое было в лице этого мужика. То, что он был из Лос-Панчоса -
городишки,  который  я  запомнил  как  скопище  вонючих  хибар,   населенное
какими-то   полуидиотами,   заставляло   держаться   настороже.   Как    мне
представлялось, в рекламной речи  таксиста  все  тезисы  были  стопроцентным
враньем. Однако бывалый "папочка" с девицей на локте тут же подошел к  этому
таксисту. Сюда же свернули и остальные американцы. Оскалив белозубую  пасть,
мулат распахнул заднюю дверцу.  Усадив  разновозрастную  парочку,  он  ловко
щелкнул пальцами, будто кастаньетой -  я  сразу  вспомнил  милочку  Соледад,
которая так же умела щелкать, - и к нам подъехала еще одна  машина  с  точно
таким же опознавательным знаком на желтом кузове,  как  и  у  первой:  "Каса
бланка де Лос-Панчос". В нее сели  сразу  трое:  муж,  жена  и  детеныш  лет
двенадцати. Поскольку детеныш  был  довольно  длинноволосый,  но  в  штанах,
определить, девочка это или мальчик, я не смог. В третью машину влезли мы  с
Ленкой. Хрюшка нашла убедительнейший аргумент:
   - Видишь, все туда едут! Полста "зеленых" - не деньги.
   Я подумал, что янки наверняка знают, что тут - дерьмо, а  что  -  нет,  и
решил доверить свою судьбу опыту крупнейшей империалистической державы.
   Водила на очень плохом английском пытался рассказать мне,  какой  славный
город Лос-Панчос, до тех пор, пока не вытянул из меня  фразу,  произнесенную
на испанском языке с хайдийским акцентом и выговором, которым славится район
Боливаро-Норте в Сан-Исидро:
   - Не много ли ты привираешь, компаньеро?
   Удар кирпичом по голове произвел бы на него меньшее впечатление.  Водила,
уже гнавший свой желтый драндулет по кольцевой шестирядке, аж дернул рулем и
вильнул машиной. Наш московский таксер вряд  ли  обалдел  бы,  даже  если  б
арабский шейх в бурнусе заговорил с ним по-белорусски. Там все  видали...  А
вот тут, на Хайди, видать, еще не привыкли, чтобы явный европеоид  -  и  так
говорил.
   - Ей-Богу, не вру, сеньор! - Водила прикоснулся губами к большому  пальцу
правой руки.
   - Что-то я не помню у вас в Лос-Панчосе шикарных отелей.
   - Должно быть, вы давно у нас не бывали, сеньор. "Каса бланку"  построили
всего три года назад.
   - А кто хозяин?
   - Фелипе Морено, сеньор, если вам это что-то говорит.
   - Это тот, что был мэром еще  во  времена  Лопеса?  Он  вроде  бы  раньше
торговал рыбой?
   - Именно тот, сеньор. Коммунисты,  когда  была  революция,  его  чуть  не
расстреляли. Они окунали его головой в унитаз и изнасиловали его жену.
   Это  меня  приятно  обрадовало.  Насчет  того,  что   Морено   собирались
расстрелять, я припомнить не мог, а вот остальные  преступления  против  его
личности  и  достоинства  его  жены  мог  смело  записать  на   свой   счет.
Остановиться в отеле,  который  содержит  столь  давний  знакомый,  было  бы
оригинально. Тем более что супертолстуха - супруга мэра  -  могла  оказаться
где-нибудь поблизости... Я вспомнил, каково было Дику Брауну, когда он узнал
о своей ночной деятельности и "национализации" сеньоры Мануэлы. Даже  сейчас
мне, Баринову, хотелось сказать: "Бр-р-р!"
   - Слушай, а кто ведет головную машину? - спросил я водилу.  -  Что-то  уж
очень знакомое лицо...
   - Немудрено, сеньор. Это же Марсиаль Гомес. Он несчастный  парень.  После
революции его выгнали из полиции и чуть-чуть не посадили.
   - Он помогал партизанам?
   - Да что вы! Просто кто-то написал донос, что его  дед  был  генералом  у
партизан. Конечно, сажать его не стали, но на службу больше не взяли. Только
Морено и решился взять его к себе в обслугу. Теперь он у нас за старшего.
   По идее надо было сунуть этому парню двадцать долларов и сказать, что  мы
передумали. Он  бы  отвез  нас  в  Сан-Исидро,  и  там  мы  нашли  бы  отель
поспокойнее. Но отчего-то я не смог до этого додуматься.
   Когда-то, лет десять назад, мне не приходило в голову, что Хайди -  очень
красивый остров. Правда,  тогда  кольцевая  автострада  была  намного  хуже,
поменьше было реклам, бензоколонок, мотелей и закусочных. И машин  почти  не
было. Брауну те машины, как мне кажется,  виделись  жутким  старьем.  А  вот
теперь автомобили, несшиеся по дороге, были в основном новые. Попалось  даже
несколько шикарных "Кадиллаков", "Мерседесов" и даже "Роллс-Ройс".
   Джунгли на  острове  заметно  поредели.  Их  порядочно  искромсали  новые
дороги, проложенные к виллам и  асиендам,  новые  поля,  занятые  кукурузой,
примерно такой же, в которой я когда-то повстречал дона  Паскуаля  Лопеса  и
Марселу Родригес. Банановых, сахарных, цитрусовых  плантаций  тоже  прибыло.
Обтрепанной публики вблизи дороги не просматривалось.
   Автострада обогнула городок со знакомым названием Санта-Исабель.  Речушку
Рио-де-Санта-Исабель мы переехали по новому мосту. Само собой, чище  она  не
стала, но, обложенная бетонными плитами, смотрелась аккуратнее.
   Бензоколонка покойного Чарльза Чаплина Спенсера, то есть  Китайца  Чарли,
промелькнула справа  от  шоссе,  а  по  склону  высоты  234,7  (или  234,5?)
несколькими ярусами раскинулись симпатичные коттеджики нового мотеля.
   Еще несколько секунд, и мы промчались мимо того самого места, где грянули
первые выстрелы гражданской войны на Хайди, то есть там, где солдаты  Лопеса
помочились на наших ребят, сидевших в засаде, а те их за это застрелили.
   Потом миновали поворот на Сан-Эстебан, мелькнул указатель "Лос-Панчос - 3
км". По крутой дуге объехали один из  отрогов  Сьерра-Агрибенья  и  покатили
вдоль моря. Впереди забелели утопающие в зелени виллы,  несколькими  ярусами
расположенные по склону горы. Ни одной из  них  память  Брауна  не  хранила.
Лос-Панчос тоже  было  хорошо  видно.  Он  располагался  на  берегу  лагуны,
довольно далеко вдававшейся в сушу.  У  нескольких  десятков  пирсов  торчал
целый лес мачт спортивных  яхт,  десятка  два  их  маневрировали  в  лагуне,
несколько красавиц покрупнее, выпятив разноцветные спинакеры,  прогуливались
в нескольких милях от берега. Там же, то есть уже довольно далеко от  выхода
из лагуны, маячило несколько катеров - должно быть, кому-то вздумалось р