бще-то  мне  и
раньше казалось, что ящик способен немного увеличиваться и  уменьшаться,  но
сейчас это уже явно не казалось, а было фактом.
   - Он стал совсем маленьким, -  произнесла  мама.  Теперь  это  шкатулочка
какая-то...
   - Что ты ему приказал? - спросил отец.
   - Мне показалось, что всем нам стало жутко. Так было, когда  там,  в  той
жизни, появились инопланетяне. Вот я и захотел, чтобы  они  не  смогли  сюда
прийти...
   - Ты думаешь, он выполнил твой приказ?
   - Не знаю, это трудно проверить.
   - Но он действительно выполняет желания или только пускает вспышки?
   - Раньше выполнял, а выполнит ли теперь - не знаю... Но  можно  попросить
его сделать что-нибудь. Такое, чтобы было сразу видно, получилось или нет.
   - Хорошо. Прикажи ему, чтобы здесь появилась бутылка "White Horse".
   Вспышка!  Виски  появилось  как  раз  на   том   верстаке,   который   мы
отремонтировали перед обедом. Отец отвернул пробку и жадно сделал  несколько
глотков прямо из горлышка.
   - Настоящее! - констатировал он. - Черт побери, Волшебная лампа  Аладдина
в наших руках!
   - Может быть, попросить хотя бы десять тысяч долларов? - предложила мама.
А то если ты будешь все время просить  виски,  эта  лампа  не  принесет  нам
счастья.
   Отец почесал лоб и сказал:
   - Надо немедленно отвезти ящик  губернатору  штата,  минуя  промежуточные
инстанции.
   - Но ведь сегодня выходной. В канцелярии губернатора вряд ли есть кто-то,
кроме дежурных чиновников, - напомнила мама.
   - Я думаю, если они увидят то, что только что увидел я, то найдут его  на
дне моря или Большого Каньона.
   Каюсь, но в этот момент я растерялся и не подсказал отцу,  что  ему  надо
просто просунуть палец в кольцо и попросить у коробки, чтобы  она  перенесла
его прямо в столицу штата. Но он уже схватил коробку под мышку и перебежал в
гараж.
   - Билли! - взволнованно крикнула мама. - Осторожнее в дороге,  до  города
два часа езды!
   Я подбежал к автомобилю в тот момент, когда отец уже завел мотор.
   - Оставайся с мамой! - велел он.
   - Нет! - закричал я. - Ты многого еще не знаешь, мне надо ехать с тобой!
   - Хорошо. - Он не стал упираться и позволил мне сесть на заднее сиденье.
   - Ради Бога, осторожнее! - еще раз напомнила мама, когда мы  выезжали  из
ворот...
   Часть III. БОЛЬШАЯ ЭСТАФЕТА
   Снова Гран-Кальмаро
   Господин Баринов (он  же  Родригес,  Рамос,  Коротков,  Браун  и  прочая,
прочая,  прочая)  проснулся  в  гордом  одиночестве.  Похоже,  партнерши  не
дождались его пробуждения и сбежали.
   Я особо не тосковал. Меня больше интересовало, где мы находимся и  почему
я не слышу шума дизелей.
   Оказалось, что для получения ответа на эти вопросы достаточно выглянуть в
окно.  "Дороти",  должно  быть,  еще  прошлой   ночью   или   даже   вечером
ошвартовалась в бухте,  приватизированной  некогда  еще  мистером  Джералдом
Купером-старшим.
   Бухта эта, как мне помнилось, была поделена молом на две части: купальную
и портовую. Купальной зоны в мой иллюминатор видно не было, а вот портовую я
сразу узнал. Правда, в прошлый раз "Дороти" стояла у  среднего  пирса,  а  в
этот раз причалила у того, что ближе к молу. Два  остальных  из  окна  каюты
просматривались  очень  неплохо.  У  ближнего  стояло  несколько  маломерных
катеров  и  спортивных  яхт,  у  дальнего  виднелся   романтический   силуэт
двухмачтовой яхты "Си Игл4" с вооружением старинной бригантины, а также двух
аппаратов на воздушной подушке. Утреннее солнце обрызгало  легкой  позолотой
глянцевитую  тропическую  зелень,  через  которую  просвечивали   аккуратные
дорожки, лестницы, фонтаны...  Высунув  голову  в  окно  и  посмотрев  вдоль
корпуса яхты, я  увидел  розовый  особняк  в  стиле  испанской  колониальной
архитектуры на  склоне  холма,  похожего  на  мохнатого  великана,  сидящего
по-турецки. Теперь, стало быть, все это перешло к Марселе и... Майку Атвуду.
Нечего разевать рот на чужой каравай. Хватит того, что мне и  так  из  фонда
О'Брайенов кое-что  причитается,  если,  конечно,  Чудо-юдо  не  лишил  меня
наследства  за  аморальное  поведение.  Опять  же  из  средств  за   продажу
"Rodriguez AnSo incorporated" шейху Абу Рустему тоже какие-то  бабки  должны
быть...
   Размечтавшись о том, что и за что мне следует, я как-то упустил  из  виду
все сложности  жизни,  и  на  некоторое  время  она  мне  показалась  совсем
прекрасной. Зато когда я о них  вспомнил,  мне  ненадолго  захотелось  стать
обладателем такой коробочки, какой пользовался Майк Атвуд. Хотя бы для того,
чтобы заказать себе бутылку водки и, выжрав  ее,  не  думать  о  всяких  там
"джикеях", "койотах", "куракинцах",  "сорокинцах",  "чудо-юдовцах",  которые
могли быть уже на подходе или на подлете к Марселиной вилле. Но  еще  больше
мне не хотелось думать о грядущих разборках с Еленой  Ивановной  -  то  было
вообще страшнее атомной войны.
   Поэтому утро я начал  с  душа.  Надо  было  смыть  все  грехи,  счистить,
ликвидировать, и как можно скорее. Однако оттереть от кожи смешанный  аромат
Марселы и Сильвии мне не удалось. Может быть, окружающие его  и  не  почуяли
бы, но я все время ощущал. Правда, почти на уровне обонятельного глюка.
   Говорят, что, когда кажется, надо креститься. Я уже  знал,  что  народная
мудрость в данном случае обычная злая ирония. Если  совесть  нечиста,  любое
крещение, перекрещивание, стучание головой об пол, целование крестов и  икон
и  все  иные  ритуальные  действа  помогают  улучшить   морально-психическое
состояние даже меньше, чем мертвому припарки.
   Одевшись, я вышел из каюты и тут же был  встречен  одним  из  охранников,
флегматично жевавшим жвачку.
   - Леди приказала проводить вас в дом, как только вы  проснетесь,  сэр,  -
доложил он.
   - О'кей, - кивнул я, - провожай.  Кстати,  дама  из  каюты  напротив  уже
проснулась?
   - Она уже на берегу, сэр.
   Ну хоть тут один повод для волнения был снят. Было у меня сомнение насчет
слов Сильвии, которая говорила, что дала Ленке  снотворное.  Кто  ее  знает,
могли ведь и не снотворное дать, а что покрепче. Впрочем, кое-какой  холодок
все-таки оставался. Этот "Майк Тайсон" из охраны и приврать мог  по  приказу
хозяйки.
   В общем, в сопровождении бугая я вышел на палубу и спустился по трапу  на
пирс. Экипаж яхты помаленьку наводил марафет на своем  судне  -  кто  палубу
драил, кто копался в механизмах. Словом, ребята были заняты делом, но тем не
менее, когда  я  проходил  мимо,  все  принимали  вертикальное  положение  и
приветствовали:
   - Доброе утро, сэр!
   Уже удаляясь от яхты, я немного поразмышлял над этими  приветствиями.  То
ли Марсела набрала себе в экипаж совершенно новую публику, которая никогда в
жизни  не  видела  Брауна-Атвуда,  то  ли   все   эти   ребята   тоже   были
загипнотизированы. Короче, видели перед собой не меня, а прежнего босса.
   Впрочем, могло быть и так,  что  этим  исполнителям  было  начхать,  кому
служить, лишь бы зарплату платили вовремя. И уж тем более их мало волновало,
какого хахаля завела на сей раз хозяюшка.
   По прямой до розового особняка было не так уж  и  далеко  -  каких-нибудь
метров двести. Я бы с  удовольствием  прошелся  пешком  по  лестницам  через
балюстрады с фонтанчиками, но, должно быть, охрана получила  указание  таких
прогулок не  допускать.  Может  быть,  опасались,  что  в  воздухе  появятся
дельталеты Куракина. Поэтому  сопровождающий  подвел  меня  к  закрытому  и,
по-моему,  бронированному  лимузину,  в  котором  зевали  еще  два  бойца  в
униформе, с кобурами на поясе и столь  же  крупный  по  размерам  темнокожий
шофер в белой рубашке с коротким рукавом, в белой фуражке и при галстуке.
   - Прошу вас, сэр! -  Парни  открыли  передо  мной  заднюю  дверцу  этого,
по-русски говоря, "членовоза"  и,  когда  я  устроился  на  заднем  сиденье,
быстренько попрыгали  на  свои  места  согласно  боевому  расписанию.  Шофер
прокатил  нас  по  S-образной  дорожке  длиной  километра  в  полтора  -  на
автомобиле, как известно, и семь верст не крюк.
   Эта поездка была недолгой, но познавательной. Например, на меня произвели
должное впечатление замеченные мною охраннички, прогуливавшиеся по округе  с
собачками и рациями. В одном месте, на травянистом откосе у поворота дороги,
мое внимание привлек весьма малозаметный бугорок. Ручаться за то, что там не
пряталась   скрытая   огневая   точка   для   снайпера,   пулеметчика    или
гранатометчика, я бы не стал. Похожую хреновину я усмотрел и  поблизости  от
другого  изгиба  дороги,  только  нацелена  она   была,   должно   быть,   в
противоположную сторону. Марсела, видимо, всерьез готовилась  к  обороне,  и
думается, что ее беспокоили не хилые  гран-кальмарские  рэкетиры,  а  кто-то
посерьезнее.
   Лимузин, как  говорится,  "без  замечаний"  доехал  до  ворот  подземного
гаража, которые  перед  ним  предупредительно  открыли,  и,  заехав  внутрь,
подкатил к лифту. Основной сопровождающий отворил дверцу, выпустил  меня  из
машины.  У  лифта   дежурила   смугленькая   цыпочка,   изобразившая   самую
обворожительную улыбку, которую могла позволить себе за  здешнее  жалованье.
Прочая охрана осталась у лимузина, а основной поехал со мной и  цыпочкой  на
лифте.
   На втором этаже верзила сперва вышел сам,  потом  дозволил  выйти  мне  -
небось опасался, что  супостат  может  поджидать  в  холле.  Цыпочка  что-то
пролепетала вслед, но я не разобрал, что именно.
   Конечно, тут было малость пошикарнее, чем в нашем чудо-юдовском особняке.
Все-таки Сергей Сергеевич  был  советским  уроженцем  и  от  этого  маленько
утилитаристом. В смысле того, что шибко большую роскошь допускал только там,
куда ходили посторонние люди. Была  у  него  в  центральном  подъезде  "зона
приемов",  куда  заезжали  кое-какие  отечественные  и  импортные  граждане,
господа и бывшие товарищи. Там и мебеля стояли под  антиквариат,  и  картины
висели, и бронзовые светильники имелись. Во всех прочих местах  оборудование
было попроще, на средний  класс,  что  называется,  типовое.  А  излишества,
сказали нам, ежели хотите, сынули, можете ставить за свой счет. Само  собой,
что брательник делал кое-какие потуги, ежели не получал пендалей от Зинки, а
я даже и не порывался. Конечно, иногда Хрюшка о чем-нибудь  эдаком  мечтала,
но едва я начинал думать, что это в принципе можно купить, как  она  тут  же
наступала на горло собственной песне и запрещала мне думать  о  приобретении
"всякой ерунды".
   У Марселы, а скорее всего, еще и у Куперов лишних денег было до  хрена  и
больше. Пока я со своим "выводным" топал по анфиладам, увешанным,  возможно,
даже подлинниками разных известных художников, форматами иной раз 3х4 метра,
с багетами, на которые по полкило позолоты ушло, мне все время  приходили  в
голову  разные  мысли   насчет   справедливости   большевистских   идей   об
экспроприации   экспроприаторов.   Конечно,    надеяться    на    то,    что
гран-кальмарские пролетариат и крестьянство всерьез возьмутся за это дело, я
не мог. Да и вообще, у самого себя,  если  так  можно  выразиться,  воровать
как-то западло. Но все-таки где-то внутри организма сидела вполне  достойная
для экс-комсомольца Короткова идея о том, что надо бы тут музей открыть  или
картинную  галерею.  Чтобы  гран-кальмарский  пролетариат  в  свободное   от
курортного обслуживания гостей острова и розлива кока-колы из  концентратов,
поставляемых разными там "джикеями", время  мог  приобщиться  к  достижениям
мировой художественной культуры. Я толком не знал, чем здешнее  крестьянство
занимается, но, наверно, и ему не мешало бы поглядеть, хотя  бы  для  общего
развития.
   Помимо всяких предметов буржуазной роскоши,  нам  изредка  встречались  и
представители угнетенного класса, то бишь уборщицы,  горничные  и  полотеры,
которые вовсю вкалывали, поддерживая порядочек, наводя всюду  шик,  блеск  и
глянец. Публика была молодая, не  старше  тридцати  пяти,  самое  большее  -
сорока лет. Конечно, будь я на самом деле мистером Брауном, давно бы дал ряд
ценных указаний, поставил конкретные задачи и  сделал  замечания  по  поводу
отдельных недостатков. Тем более что  интенсивность  работы  трудящихся  при
моем приближении резко возрастала, а затем заметно снижалась. Наверно,  если
бы я тоном бывалого миллионера,  примерно  таким,  как  два  года  назад  на
переговорах с  президентом  Соррильей,  задумчиво  произнес,  что  размышляю
относительно сокращения численности обслуживающего  персонала,  то  трудовые
массы запыхтели бы быстрее. Насчет  объявления  забастовки,  а  также  иного
обострения классовой борьбы у них была  кишка  тонка.  Эксплуатируй  сколько
хошь.
   Так или иначе, но я лично вмешиваться в эти дела не  собирался.  Ежели  у
Марселы есть лишние бабки,  чтобы  содержать  всю  эту  шатию-братию,  пусть
содержит. В конце концов, создает рабочие места, облегчает положение наемных
работников.
   Конвоир привел меня в так называемую  "малую  столовую",  предназначенную
для принятия пищи в узком семейном кругу. Я оказался в гордом одиночестве за
столом, рассчитанным  на  двенадцать  человек.  Все  остальные  давным-давно
позавтракали.
   Однако откуда ни возьмись, появились два бравых молодчика-официанта  и  с
реактивной скоростью начали выставлять на стол снедь, которую, по их мнению,
я мог сожрать за завтраком. В принципе на отсутствие аппетита мне жаловаться
не стоило. Как-никак я вчера успел съесть только ленч, а на обед и ужин меня
не будили.  Видать,  сердобольная  Марсела  решила  дать  мне  отоспаться  и
сегодня. Поэтому вакуум, образовавшийся в желудке после  девятнадцати  часов
сна, нуждался в заполнении.
   Но сметать все, что выставляли  молодчики,  оказалось  не  так-то  легко.
Пришлось проявить волю и выдержку, упорство  и  настойчивость  в  достижении
поставленной цели. Они поставят - а я съем, они поставят - а я съем! В конце
концов, порции были маленькие, поэтому надорваться и лопнуть я не успел,  но
отяжелел изрядно. Молодцы тоже припотели, возможно, даже по полкило  в  весе
потеряли. Но победа все-таки осталась за мной. Я даже позволил себе маленько
поиздеваться. Припомнил, как Соледад обучала меня крутым  нравам,  и  мрачно
произнес:
   - И это все?
   Оба молодца задрожали как осиновые листочки. В глазах  прочитался  просто
панический ужас: "Достукались! Уволит без  выходного  пособия!  И  на  бирже
труда местов нет..." Я даже пожалел  эксплуатируемых  и  лениво  зевнул,  не
дожидаясь, пока кто-нибудь из них  успеет  собраться  с  мыслями  и  сказать
что-нибудь вроде: "Не извольте беспокоиться, ваше степенство, мы мигом-с!"
   - Спасибо, можете убирать посуду.
   Ребята, ей-Богу, точно родились заново. А я встал из-за  стола  и  тяжело
пошагал к выходу из столовой. Конвоир,  который  скромно  дожидался  меня  у
двери, сидя на диванчике, тут же вскочил и доложил:
   - Миссис Браун просила вас зайти к ней и  приказала  мне  проводить  вас,
сэр.
   Это было очень мило со стороны Марселы, потому как, где ее искать в  этом
домище, я, конечно, не знал. Правда, у меня не имелось четкого  убеждения  в
том, что я очень нуждаюсь в этой встрече. Я даже не знал, о чем  мне  с  ней
говорить.
   Но  куда  денешься?  Все  равно  следовало  прогуляться,   дабы   утрясти
содержимое брюха. Пошли.
   Марсела обнаружилась во внутреннем дворе особняка. Там  было  оборудовано
нечто вроде  сквера  с  аккуратно  подстриженной  растительностью,  большими
деревьями, которые обеспечивали необходимую тень, и с бассейном, куда  можно
было  при  желании  нырнуть.  Тут  же  имелись  два  небольших   фонтанчика,
создававших приятную прохладу, но при этом не повышавших и без того  высокий
уровень влажности.
   Компания  была  сугубо  избранная.  Кроме  самой  миссис   Браун   и   ее
лейб-медикессы-конфидентки     Сильвии,     в     шезлонгах     обнаружились
благотворительница Лаура Вальдес и... мадемуазель Элен  Шевалье,  нацепившая
на нос темные очки и смотревшая на всех так, будто ей каждая из  близлежащих
дам была должна минимум по миллиону долларов, а счетчик уже вовсю капал.  Из
мужиков, разумеется, присутствовали Харамильо Ховельянос,  капитан  "Дороти"
Джек и вертолетчик Гил.  Фамилий  последних  двух  товарищей  я  не  знал  и
спрашивать не собирался, но скромно предполагал, что  они  тут  представляют
"силовые структуры" Марселиной конторы.
   В мое отсутствие, как мне показалось, разговоров о  деле  не  велось.  Во
всяком случае, моряк  и  летчик  ощущали  большую  скуку  от  великосветской
беседы. Харамильо, напротив, был очень рад потрепаться. По-моему,  его  ужас
как  заинтриговало  наличие   сразу   двух   жен   мистера-сеньора-господина
Брауна-Родригеса-Баринова в одной и  той  же  географической  точке  земного
шара, и он, сидя между Марселой и Ленкой, активно  рассуждал  о  современной
практике международного бракоразводного процесса.
   Тема, возможно, была и актуальная, но  Марсела  слушала  эту  юридическую
лекцию лишь потому, что больше слушать было нечего. Ленка  слушала  довольно
внимательно, хотя, как я понял  по  отдельным  репликам,  интерес  проявляла
чисто теоретический.
   Как только я подошел к беседующей публике, Марсела  сделала  легкий  жест
рукой, и Ховельянос тут же заткнулся. Более того, он  поспешно  уступил  мне
свое место и перебрался на плетеный стульчик.
   - Я уже хотела поторопить  тебя,  дорогой,  -  произнесла  Марсела.  -  К
сожалению, у нас очень мало времени. Оставаться здесь, как мне  стало  ясно,
очень опасно. Правда, эту  информацию  я  получила  лишь  час  назад,  когда
побеседовала  с  мисс  Элен.  Как  я  понимаю,  у  нас  сейчас  очень  много
влиятельных и хорошо вооруженных противников.
   - Да, - сказала Хрюшка, - сейчас их по  меньшей  мере  три.  Я  не  очень
хорошо представляю, какими возможностями  располагаете  вы,  но  имею  почти
полное представление о том, какие возможности  утех,  кто  будет  стремиться
заполучить в свои руки... мистера Брауна и меня. Я уже  рассказывала  здесь,
отчего мы вызвали такой интерес у всей этой  публики.  И  надеюсь,  что  все
поняли, насколько этот интерес серьезен. Думаю, миссис Браун уже поняла, что
любая из трех группировок может пойти на все, лишь  бы  завладеть  тем,  что
находится в наших головах. Им вполне по плечу, а о моральных ограничениях  я
уже не упоминаю, совершить вооруженное нападение на виллу. Или натравить  на
вас гран-кальмарскую полицию, спецподразделения по  борьбе  с  наркобизнесом
или даже армейский спецназ. В принципе может быть даже спровоцирована  война
между Хайди и Гран-Кальмаро. Ради одной цели - взять живыми меня  и  Брауна.
Все остальные им не нужны, поэтому никого, кроме нас, они щадить не станут.
   - Это так, - подтвердил я. - Поэтому, у тебя,  Марсела,  есть  всего  два
более или менее приемлемых выхода из положения. Но оба, впрочем, без  особой
гарантии на успех. Точнее, на сохранение жизни. Первый выход - в  кратчайшие
сроки перевезти нас отсюда подальше и... забыть о нашем  существовании.  При
этом, конечно, от тебя сразу не отстанут.
   - Не только не отстанут, - добавила  Хрюшка,  -  но  и  сделают  объектом
охоты. Потому что вы станете человеком, который слишком много знает.  И  они
захотят, чтобы вы поделились с ними своими знаниями.
   Вообще-то  я  не  очень  понял,  почему  Ленка,  когда  говорила  о   тех
группировках, которые могут за нами погнаться,  насчитала  только  три.  Ну,
допустим, "койоты", которые вообще ничего не знают толком,  зачем  и  почему
прочей  публике  нужно  достать  Бариновых.  А  кроме  того,  они  не  имеют
индикатора, засекающего работу микросхемы.  Хотя,  вполне  может  быть,  что
прямо тут, на этой самой вилле, у них есть агентура, которая уже доложила  о
том, что мы с Ленкой тут находимся. Что же касается "джикеев", "куракинцев",
"сорокинцев" и "чудо-юдовцев", то все они имели четкое представление,  зачем
им нужны бывшие супруги Бариновы, и индикаторами они  все,  по  на