минут  Деметрио  не
выйдет на связь с президентом Морено,  то  две  эскадрильи  бомбардировщиков
нанесут удар по "Горному Шале". Неужели вам это непонятно?
   - У вас ведь есть сотовый телефон, - сказал Сарториус.  -  Пусть  Дмитрий
поговорит с Морено в моем присутствии.
   - Нет у меня сотового! - неожиданно заорала  Эухения.  -  То  есть  здесь
нету, при себе. Ну давайте вместе поднимемся в холл... Там есть стационарный
аппарат.
   -  Там  я  не  буду  чувствовать  себя  комфортно,   -   сказал   Сорокин
дипломатично.
   Дело явно шло к тому, что шахматисты называют  "патом".  Хотя  мне  лично
было вполне понятно упрямство Сергея Николаевича, затяжка  этого  базара  не
сулила ничего хорошего. Конечно,  Сорокин,  оккупировав  подвал,  чувствовал
себя в большей безопасности, чем Эухения, которой было жалко не только себя,
но и любимую виллу, не столь уж  давно  отремонтированную  после  предыдущей
бомбардировки.
   Но тут захрюкала рация, висевшая под мышкой у компаньеро Умберто. На  его
физиономии появилась озадаченная гримаса. Несмотря на то что я, в отличие от
Сорокина, мыслей  читать  не  умел,  мне  было  вполне  понятно,  что  такое
выражение может появиться на лице человека, который считал, будто  все  свои
уже здесь и на этой волне с ним некому больше связываться. Впрочем, то,  что
Сарториус все же держал рацию  на  приеме,  могло  означать,  что  какого-то
вызова он все-таки ожидал.
   - "Чиж",  "Чиж",  иси  Тимбукту!  -  позвали  из  эфира,  надо  полагать,
по-французски.
   Сорокин, однако, ответил на каком-то другом языке, который был для меня и
для всех прочих  полной  абракадаброй.  Должно  быть,  он  бубнил  на  языке
какого-либо африканского племени,  к  которому  принадлежал  гражданин  Роже
Тимбукту. (Как мне прикидывалось, Роже Тимбукту можно было перевести  и  как
Роже Тимбуктовский, по аналогии с Колей Питерским.) Откуда товарищ  Сорокин,
который вроде бы не специализировался на западной Африке,  знал  этот  язык,
меня особо не заинтересовало. И ему,  и  Чуде-юде,  нетрудно  было  и  самим
выучить любое, самое дикое и экзотическое наречие. Да и научить кого  угодно
шпрехать хоть по-пигмейски, хоть по-удэгейски им было  раз  плюнуть.  Другой
вопрос состоял в том, с  чего  это  дон  Умберто  взялся  балакать  на  этой
непонятной мове. Либо ему не хотелось, чтобы Вика и Эухения, которые отлично
владели французским, поняли его беседу с Тимбуктовичем, либо он  заподозрил,
что этот вызов по радио исходит от "черного ящика". Последнее мне показалось
несколько наивным. Гость из иных миров  -  дай  Бог,  чтоб  и  вовсе  не  из
преисподней! - запросто мог адаптироваться и говорить хоть по-каковски.
   Минуту или две мы все, то есть Эухения,  Вика,  Зина  и  я,  стояли,  как
идиоты, и недоуменно переглядывались, слушая все  те  "барбарамей  кергуду",
которые выговаривал в рацию Сарториус и которые ему выхрюкивались обратно из
динамика.
   Наконец "Чиж" с настороженно-непроницаемой миной на лице подал мне  рацию
и сказал по-русски:
   - На, можешь побеседовать с Морено.
   Я взял рацию, нажал кнопку и сказал, как по телефону:
   - Это Баринов. Слушаю вас, дон Фелипе.
   - О, сеньор Баринов! - Голос президента Хайди и владельца "Каса бланки де
Лос-Панчос" я узнал тут же, несмотря на эфирные шорохи и трески. - Вы должны
меня спасти! Вы должны спасти весь остров, а может быть,  все  человечество!
Как слышите меня? Прием.
   Приятно было слышать,  что  тебя  считают  такой  важной  персоной,  черт
побери! Это ж надо - за спасителя человечества почитают!  Правда,  это  дело
стремное - один спасал-спасал, а его взяли да и распяли на горке.
   - Нормально вас слышу, сеньор президент. Насчет спасения  человечества  и
всего остального  надо  поконкретнее,  дон  Фелипе.  Если  можно,  излагайте
побыстрее. Прием!
   - Два ваших подчиненных, несмотря на объявленное нами по договоренности с
вашим отцом прекращение огня,  продолжают  боевые  действия.  Сеньор  Серхио
объяснил мне, что они подчиняются только вам и никто другой не  в  силах  их
остановить. Они настроены исключительно на выполнение  ваших  приказов.  Это
правда? Прием.
   - Да, это так, дон Фелипе. Где они сейчас находятся? Прием.
   - Они в пяти километрах от Сан-Исидро,  на  подступах  к  базе  батальона
"тигров". Только что полковник Гарсиа доложил, что они атакуют  блок-пост  у
поворота на базу. Вы меня поняли? Прием.
   - Понял вас, дон Фелипе. Сколько "тигров" защищают блокпост? Прием.
   - Всего пятнадцать, они и часа не продержатся! А от  базы  до  блок-поста
всего пятьсот метров! Прием.
   - Пятнадцать человек против двух? Не продержатся и часа? В укреплении?  Я
вас правильно понял, сеньор президент? Прием.
   - Да, да! Правильно поняли! Какой там час! Дай Бог полчаса!  Я  взываю  к
вашему человеколюбию! Не заставляйте меня идти на  отчаянный  шаг!  Если  вы
согласны, через десять минут за вами прилетит вертолет,  если  нет  -  через
пять минут "Горное Шале" будет подвергнуто бомбардировке с  воздуха.  Пилоты
уже в кабинах ждут приказа. Как поняли, прием?!
   - Я вас понял,  дон  Фелипе.  Вы  представляете  все  последствия  такого
налета? Прием.
   - Да! Я понимаю, что это может привести к ядерной войне, и отдаю  себе  в
этом отчет. Но у меня нет другого выхода! Я в отчаянии, сеньор Баринов! Я  в
отчаянии! Прием.
   Совсем весело! Насчет ядерной войны я как-то уж и думать позабыл... То ли
Чудо-юдо неудачно припугнул президента, тс ли  еще  чего  произошло  -  хрен
знает!
   - Дон Фелипе, - сказал я, - вы можете высылать  вертолет.  Но  в  нем  не
должно быть никого, кроме пилота. Один пилот, как поняли?
   - Понял, понял! - почти с восторгом в голосе забубнил Морено.
   В это время Сарториус прямо-таки выдернул рацию у меня из рук:
   - Сеньор президент! Это говорит Умберто Сарториус, вы меня слышите?
   - Да, слышу. У вас какие-то дополнительные условия?
   - Именно так. В  вертолете,  кроме  пилота,  должны  быть  вы  лично  Это
гарантия вашей честности и правильного поведения, прием.
   - А где гарантия, что меня не возьмут в заложники?  -  забеспокоился  дон
Фелипе.
   - Гарантия в том, что вы мне абсолютно не нужны, - заявил Сорокин. - Если
не согласны, можете начинать бомбардировку. После этого вам не поможет  даже
система Лопесовских убежищ. Вы умрете в гнилых подземельях как крыса.
   - Нет-нет! - возопил Морено, видимо, хорошо знавший, во что  превратились
подземные бункеры за последние четырнадцать лет демократического  правления.
- Я готов рискнуть собой ради спасения страны! Кроме того, сеньор Сарториус,
не забывайте, что в молодости я сочувствовал социалистам...
   Я аж закашлялся от этих шибко знакомых интонаций.  А  Сарториус  железным
тоном революционного фаната продолжал диктовать президенту свои условия:
   - Вертолет должен сесть точно посреди посадочного круга на крыше главного
здания виллы. Сначала к вертолету подойдет осмотровая  группа.  Если  вас  в
вертолете не окажется, Дмитрий в него не сядет,  а  вертолет  мы  уничтожим.
Далее. Вы должны оставаться в машине и никуда не выходить. После того, как в
вертолет сядут Дмитрий и его сопровождающие, взлет будет разрешен.  Связь  с
землей будет контролироваться Дмитрием.
   - Мы исполним это непременно!
   - И вы должны немедленно отдать приказ, отменяющий бомбардировку "Горного
Шале". Прием.
   - Господи, зачем теперь мне это нужно? Вертолет уже взлетает! До встречи,
сеньор Сарториус!
   Эухения просияла. Похоже, что такой исход переговоров был для  нее  самым
оптимальным.
   - Сеньор Умберто, Деметрио, я так рада! Господи, только бы все уладилось!
   - Надо надеяться, - сухо сказал Сарториус, -  что  мы  не  стали  жертвой
очередного коварства.
   - Вот именно, - заметила Вика, - все это очень  странно.  Я  не  верю  ни
одному его слову. Чтобы весь хайдийский  спецназ  не  мог  сладить  с  двумя
пацанами? Даже после "Зомби-8" они еще не стали бессмертными...
   Я промолчал. Мне тоже все казалось  стопроцентной  липой.  Точнее,  почти
стопроцентной, потому  что  я  хоть  и  представлял  себе  в  общих  чертах,
насколько убедительно может лгать "Black Box" или  даже  просто  дон  Фелипе
Морено, но все-таки мог допустить какую-то долю истины во всех  этих  воплях
души. В общем и целом я неплохо знал боевые возможности Вани и  Валета,  но,
конечно, не мог поверить, что пятнадцать  "тигров",  сидящих  в  укрепленном
блок-посту, не смогут отразить их атаку. Но с расстояния метров  в  100  при
обычной плотности огня, которую могут создать пятнадцать автоматов или  даже
десять автоматов и пять ручных пулеметов,  Ваня  и  Валет  почти  неуязвимы.
Вместе с тем точность их огня вполне позволяет им поражать солдат противника
через бойницы. И пулями, и гранатами из подствольников, если последние у них
еще остались... А  что?  Влепят  три-четыре  ВОГа  в  укрытие,  переранят  и
переглушат всех, кто там  сидит,  потом,  проскочив  стометровку  секунд  за
десять - им это запросто, даже в ботинках и при полной  навьючке!  -  добьют
тех, кто еще дышит. У них ведь приказ - уничтожать.  Но  если  их  подпустят
поближе и выпалят длинными метров с 20 - 25, эффективность  огня  возрастет.
Если попадут в ногу, особенно в кость, то могут свалить. А тут уж  долби  не
хочу.
   Нет, нереально, чтоб хайдийские коммандос были такими уж лохами, чтоб  не
справиться с Ваней и Валетом. Где ж  их  вертолеты,  БТРы,  танки,  наконец?
Минометы  и  гранатометы?  Против  бронетехники  у  биороботов  были  только
одноразовая "муха" да два выстрела к "РПГ-9". А в той роте, которую они,  по
утверждению Морено, расколотили, должно быть пятнадцать "М-113" или "М-114",
если штаты техники в  хайдийской  армии  не  поменялись.  Ну,  даже  если  и
поменялись, то уж меньше десяти БТРов в роте быть не может.
   И тем не менее принять все стенания Морено за абсолютную лажу я почему-то
не  мог.  Каким-то  подсознанием  я  чуял,  что  если  по  радио  я  говорил
действительно  с  ним,  а  не  с  каким-либо   искусственным   образованием,
смоделированным "черным ящиком", то паника  у  хайдийского  президента  была
слишком  естественная,  чтобы  быть  наигранной.  Морено  издревле  славился
изворотливостью и трусостью, а потому, наверно, не стал  бы  так  рисковать,
если б действительно не пришел в отчаяние.
   - Пять минут прошло, - сказала Зинка, - вроде бы нас не бомбят.
   - Не сглазь! - проворчала Вика.
   Сорокин повернулся к баррикаде, за которой все еще  находились  Агафон  и
Налим.
   - Агафон! Гребешка и Лузу - ко мне. С вещами! Агафон скрылся за дверь,  и
через полминуты оттуда выскочили Гребешок и Луза. Конечно,  "с  вещами",  то
есть с оружием.
   - Эухения, проводите  нас  на  крышу,  -  очень  твердо  попросил  Сергей
Николаевич.
   - Пожалуйста, - вздохнула супергадалка, - если вам так спокойнее...
   - Мы тоже пойдем, - сказала Вика, - на всякий случай.
   Я поприкинул, где у нее может быть оружие, но ничего путного не придумал.
Разве что под титьками могла укрыть. Конечно, Вика  и  голыми  руками  могла
хорошо достать, но  все-таки,  ежели  на  крышу  сядет  вместо  вертолета  с
президентом вертолет с "тиграми", лучше иметь что-нибудь стреляющее.
   Эухения проводила нас  на  крышу  самым  прямым  маршрутом  -  на  лифте.
Памятуя, как несколько  часов  назад  мне  пришлось  застрять  в  кабине  на
50-метровой глубине, в кабину я входил с опаской. Но лифт работал  прекрасно
и тихо вознес нас прямо на край вертолетного круга.
   Вертолетный круг находился на самой  высокой  точке  виллы.  Отсюда  было
удобно обозревать окрестности, в частности наблюдать за тем,  что  и  откуда
летит в направлении "Горного Шале".
   В прошлый  раз,  три  года  назад,  я  уже  побывал  тут.  Правда,  тогда
рассматривал виллу, находясь чуточку ниже, на просторной  веранде.  Но  и  с
веранды я,  помнится,  разглядел,  что  строение,  где  мне  тогда  пришлось
ночевать, состояло из нескольких прямоугольных корпусов-блоков,  соединенных
переходами,  и  в  проекции  похоже  на  букву  Ш.  Эти  корпуса   ступенями
поднимались по склону, и "перекладина" Ш была где-то на сорок  метров  ниже,
чем верхушка  правой  "палочки",  на  которой  я  находился  в  тот  момент.
Окружающая территория представляла собой  маленькую  -  меньше  километра  в
диаметре - горную котловину, заросшую джунглями.  Из  этих  джунглей  сумели
сделать более-менее нормальный парк, а из застойного озерца-болотца на самом
дне котловины соорудили прелестный просторный бассейн. Опять  же,  помнится,
мне тогда пришло в голову, что здесь вполне можно устроить место отдыха  для
лиц с доходом выше среднего, но хозяйка этого  заведения,  должно  быть,  не
собиралась выжимать отсюда деньги.
   В общем и целом, особых перемен во внешнем облике виллы  не  наблюдалось.
Диск солнца помаленьку катился  вниз  к  темным,  мохнатым  от  леса  горам.
Неровная цепочка скругленных вершин  выглядела  словно  застывшая  штормовая
волна. На крышах и стенах корпусов, на аллеях парка, разумеется, не было  ни
единого следа от обстрела и  бомбардировки  с  вертолетов,  которую  учинили
"джикеи" в 1994 году.
   Да, хорошо тут отдохнуть можно! Только вот, видно, опять не судьба...
   Круг для посадки вертолетов  имел  30  метров  в  диаметре  и  являлся  в
некотором роде украшением крыши, ибо был накрашен очень  яркими  красками  -
синей, белой и алой.
   - Так, - сказал Сарториус,  оглядевшись,  -  Дима  остается  за  лифтовой
надстройкой и выходит на круг только по моей команде. Сеньора Эухения,  Зина
и Вика находятся там же, но ближе к парапету. Мы с Гребешком  и  Лузой  идем
встречать гостей первыми. Всем ясно?
   Естественно, никто не возразил. Я  боялся,  что  ожидание  затянется,  но
тарахтение вертолета послышалось меньше чем через три минуты.
   - Летит!  -  произнес  Сарториус,  показывая  пальцем  в  северную  часть
небосклона. - И один, как ни странно...
   Действительно, из-за волнообразной горной цепи вынырнул ярко раскрашенный
сине-бело-зеленый (цветов хайдийского триколора) явно невоенный  вертолетик,
который не очень стремительно, но все же довольно быстро стал приближаться к
"Горному Шале". Еще пара минут - и он снизился почти до уровня  площадки,  а
затем перешел на зависание и мягко опустился на крышу, точно в центр круга.
   Сарториус, Гребешок и Луза с оружием на изготовку  подошли  к  вертолету,
открыли дверцы, что-то поглядели, а потом я услышал, как Сорокин заорал:
   - Дима! Все в норме, иди сюда.
   Дон Фелипе Морено ничуть не изменился, и даже если б мне сказали, что это
не он, а его двойник, я бы не поверил. Даже через стекло кабины его запросто
можно было узнать.
   -  Сеньор  Баринов!  -  возрадовался  он,  отодвинув  боковое  стекло   и
высовываясь, так сказать, "в форточку".  -  Как  я  рад  вновь  вас  видеть!
Уверен, что и Республика Хайди, и вся мировая цивилизация  теперь  смогут  с
уверенностью смотреть в будущее!
   Я подошел, влез в открытую дверцу. Следом втиснулись Луза и Гребешок.
   - Запомните, - сказал Сарториус прежде, чем закрыть дверцу кабины, - если
что - не церемоньтесь. По-русски, понятно?!
   - Бу'сделано! - отозвался Гребешок.
   Со стороны показалось, будто он просто пожелал нам счастливого  пути.  Ни
Морено, ни его пилот,  тощий  флегматичный  мулат,  по-русски  не  знали  ни
бельмеса.
   Дверцу задвинули, Сарториус отошел от вертолета, помахал рукой. Двигатель
прибавил обороты, машина потянулась вперед  и  вверх.  Прежде  чем  вертолет
развернулся, я еще успел послать воздушный поцелуй Вике,  которая  вместе  с
Эухенией и Зинулей тоже высунулась посмотреть...
   МОНСТРЫ
   Вертолет уже подлетал к горному  гребню,  опоясывавшему  виллу,  когда  я
надумал спросить у Морено, с чего это его войско так хреново сражается.
   - Сеньор президент, прошу меня извинить за то, что мы приняли такие  меры
предосторожности, которые вы  могли  бы  расценить,  как  унизительные.  Но,
согласитесь, ситуация  настолько  необычная,  что  у  многих  из  нас  могли
появиться серьезные сомнения в вашей искренности. Мы имеем представление как
о возможностях двух наших бойцов, так и о  возможностях  батальона  "Тигры".
Мне неоднократно приходилось иметь дело с хайдийскими коммандос, а потому  с
большим трудом верится в то, что они бессильны что-либо сделать против  двух
человек. Конечно, их индивидуальная подготовка, быть может, и несколько выше
обычного уровня, но все же - их только двое...
   - О, сеньор Баринов, я понимаю, что выгляжу круглым идиотом или  коварным
подлецом, но все  обстоит  именно  так,  как  я  сказал.  Полковник  Гарсиа,
командир батальона  "Тигры",  примерно,  в  14.30  получил  от  меня  приказ
прекратить операцию по захвату террористов,  под  которыми  подразумевалась,
как нам стало ясно, группа из трех человек, в которую входили вы и эти двое.
Этот приказ я отдал после переговоров с вашим отцом,  который  настаивал  на
необходимости проявить человеколюбие и  гуманность,  чтобы  прекратить  этот
прискорбный  конфликт,  произошедший  от  неверной  информированности  наших
спецслужб. Дон Серхио убедил меня  в  том,  что  надо  прислать  вертолет  в
"Горное Шале", откуда он лично вылетит за вами в район боевых действий.  Как
раз в это время вторая  рота  "тигров",  подошедшая  на  бронетранспортерах,
взаимодействуя с первой ротой, высадившейся с  вертолетов,  замкнула  кольцо
окружения  со  стороны  шоссе,  и  по  докладу  полковника   Гарсиа   всякая
возможность вашего прорыва была исключена. Я отдал Гарсиа приказ  прекратить
огонь и объявить террористам через мегафоны,  что  им  надо  сделать  то  же
самое,  оставаться  на  прежних  позициях  и  ждать  прибытия  вертолета   с
господином Бариновым...
   - Меня к этому времени с ними уже не было, - поспешил сообщить я.
   - Да, мне это известно, - столь же торопливо закивал Морено, -  полковник
Гарсиа  сообщил,  что  его  солдаты  ведут  перестрелку   только   с   двумя
террористами, а третий куда-то исчез или убит. Заметьте, я не спрашиваю, как
вам удалось проскочить через заслоны "тигров" и пройти незамеченным двадцать
километров до "Горного Шале".
   - Пусть это останется моей маленькой тайной, -  произнес  я  чуть  ли  не
кокетливо. Во всяком случае, Морено мог подумать, что меня  вывезла  сеньора
Эухения, укрыв под собственной юбкой.
   - Согласен, - покорно кивнул Морено, должно быть, полагая, что даже  если
я удрал под юбкой его супертолстухи Мануэлы, то это  ничего  кардинально  не
меняет. - Итак, продолжаю. В  14.45  Гарсиа  доложил,  что  боевые  действия
продолжаются, так  как  террористы  не  прекратили  огонь  и  более  того  -
продолжают продвигаться вперед. Его подчиненные, как он утверждал, вынуждены
вести ответный огонь в целях  самообороны.  Еще  через  десять  минут  он  в
паническом тоне сообщил, что события на шоссе развиваются каким-то  странным
образом, а командир  роты,  вероятно,  контужен,  потому  что  несет  полную
белиберду. После этого полковник вылетел на вертолете в район  шоссе,  чтобы
лично разобраться в обстановке.
   - Ну и что же он выяснил?
   - Прежде всего то, что доклад командира роты  был  абсолютно  достоверен.
Остатки роты на четырех уцелевших бронетранспортерах отходили в  направлении
базы "тигров", а оба ваших бойца преследовали  их  на  захваченном  "М-113".
Облетев район боя, Гарсиа насчитал восемь подожженных  бронетранспортеров  и
более пятидесяти трупов. Это было невероятно! Первое, что он  подумал,  -  к
террористам подошли подкрепления. Однако никаких новых групп противника  при
облете местности он  не  обнаружил.  Тогда  Гарсиа  поднял  пару  вертолетов
"ирокез" с реактивными снарядами, которые должны были атаковать и уничтожить
бронетранспортер с террористами.  Это  были  отличные  пилоты  и  операторы,
сеньор Баринов, уверяю вас! Однако они нанесли удар по  колонне  отступающих
"тигров", по сути дела, полностью добив все, что еще оставалось от  рот