теперь его вращение становилось все более медленным и плавным, как  движение
останавливающейся карусели. Сплошной  поток  несущихся  линий  стал  редеть,
нет-нет  да  и  проглядывали  между  этими  линиями  какие-то   расплывчатые
очертания, с  каждым  разом  все  более  четкие.  Вернулось  ощущение  веса,
постепенно возвращалось  чувство  формы  собственного  тела,  опять  мигнула
вспышка, мелькнуло лицо Тани, свистнуло в ушах, обдало  потоком  воздуха.  В
глазах  мелькнули  большие  яркие  звезды  на  темно-синем  небе,  а   ноги,
подчиняясь  какому-то  давно  выработанному   рефлексу,   поддались,   чтобы
самортизировать удар... Плюх!
   Соленые брызги поднялись столбом, я метра на три ушел под воду. Вынырнул,
глотнул воздуха, ошалело повертел головой.
   Я точно помнил, что не снимал с себя ни  гидрокостюма,  ни  автомата,  ни
ножа. Но их не было. Как корова языком  слизнула.  Не  было  даже  плавок  -
испарились навовсе. И что уж совсем любопытно - оба перстня, выпуклые "плюс"
и "минус", исчезли, как будто их и не было.
   Похоже,  я  находился...  в  сотне  метров  от  пляжа  "Каса  бланки   де
Лос-Панчос". Почти у самой противоакульей сетки, с  внутренней  ее  стороны.
Отель был ярко освещен, а на пляже две пары вовсю стучали в волейбол. Кто-то
хихикал в темноте, повизгивал, покачиваясь на небольших лагунных волнах.
   - Таня! - позвал я, оглядываясь.  Сзади  плыл  кто-то,  я  дождался  и  в
отсветах фонарей с пляжа увидел лицо... Ленки.
   - Какая Таня? - явно обалдев от того,  что  я  назвал  ее  чужим  женским
именем, грозно спросила Хрюшка.
   - А ты разве не улетела? -  спросил  я,  что  наверняка  выглядело  очень
глупо.
   - Куда ж я без тебя, кобеля растакого-то, улечу? У нас билеты  только  на
завтра... Куда ты поплыл-то, чудила? Мы с тобой  вон  там  раздевались,  где
темно... Сам же затеял голышом купаться. А теперь ему Таню подавай.
   Доплыли. В этом углу пляжа действительно было полутемно,  но  разглядеть,
что из воды вылезла Ленка, а не Таня, я  все-таки  сумел.  Правда,  пока  не
пощупал, все еще не верил...
   - Ладно, ладно... - проворчала Хрюшка, - не подлизывайся, серое животное!
Воздух на тебя здешний так действует, что ли? Хоть до номера доведи...  Ишь,
темперамент разыгрался!
   - Какой темперамент? - пробормотал я. - Чего ты мелешь?
   - Ой-ой! - запищала Ленка. - Заскромничал, Волчарочка... Ты  меня  только
прошлой ночью раз шесть будил... Весь отпуск спать не давал, сукин сын.
   Я промолчал. Мне уже стало ясно: опять  что-то  произошло.  То  ли  Ленка
беспардонно  врет,  выполняя  очередные  инструкции  Чудо-юда,   то   ли   я
действительно прожил этот отпуск как бы в двух измерениях. Ведь говорила  же
Эухения о том, что солдаты  во  Вьетнаме,  которым  она  давала  сигареты  с
сушеной травкой "зомби", разделялись на "внешнего" и "внутреннего"  человека
с независимым сознанием и жизнью! То есть я, приехав сюда,  вроде  бы  и  не
занимался ничем предосудительным. Нормально отдыхал, купался, загорал, нюхал
цветочки и спал с законной женой. А во сне  лазал  по  подземельям,  дрался,
стрелял и убивал... Впрочем, делать выводы было еще рано.
   Одевшись, мы прошли мимо волейболистов. Точь-в-точь, как  несколько  дней
назад с Таней. Когда пошли по ярко освещенной дорожке, я  поглядел  на  свои
ноги и бок. Еше утром - если, конечно, я  не  перепутал  -  там  было  полно
ссадин и царапин. Таких, которые за неделю  не  проходят.  Сейчас  я  их  не
увидел. И даже следов от них  не  имелось...  Значит,  все  эти  подземелья,
подводные приключения, перестрелки - сон, миф, фантазия?
   - Может, сегодня не пойдем играть в компьютер?  -  спросила  Ленка  таким
тоном, будто я каждый вечер надоедал ей с этими играми.
   - Хорошо, - согласился я и подумал, что вот оно,  еще  одно  убедительное
объяснение моей запутавшейся памяти. Играл-играл тут, понимаешь,  во  всякие
"стрелялки-догонялки" и  доигрался...  Крыша  чуть-чуть  поехала.  Перестает
понимать, что было во сне, а что наяву.
   Да, но ведь здесь, в "Каса бланке", полно народу, которые  видели,  какой
шум тут поднялся, когда явились люди  Перальты.  Неужели  они  не  запомнили
сеньора Анхеля Родригеса?
   Мы вошли в вестибюль, и первым встречным оказался  хозяин  Фелипе  Морено
под руку со своей благоверной супругой Мануэлей, которая к прежним девяноста
килограммам живого веса прибавила  за  истекшие  одиннадцать  лет  не  менее
полусотни.
   -  Буэнос  ночес,  сеньор  Баринов!  -  поклонился  экс-мэр.   -   Завтра
собираетесь улетать? Жаль, за десять дней вы даже не успели  посмотреть  наш
остров. Кстати, вы знакомы с моей супругой?
   - Увы, не имел чести,  -  пробормотал  я.  -  Позвольте  представиться  -
Димитрий! А это моя супруга Елена.
   - Очень приятно... Мануэла Морено, - снизошла рекордистка.
   Мы прошли мимо портье в номер. Навстречу нам попалась Анита. Черт побери,
она опять заметно удивилась! Приехал сюда с блондинкой, в промежутке  привел
брюнетку, а теперь опять блондинка? Правда, вслух она ничего не сказала,  но
такое удивление вряд ли могло иметь место на этом личике, если бы мы тихо  и
спокойно прожили тут десять дней...
   В номере царил обычный беспорядок, свойственный нашему милому  семейству.
Мне как-то вдруг удивительно поверилось в то, что ничего, кроме дурных снов,
на самом деле не было. Ленка отправилась  под  душ,  а  я  присел  в  кресло
недалеко от входной двери. В коридоре я услышал голоса. Это топало семейство
Коллинзов: папа, мама и дите, пол которого я так и не определил.
   - Папа, - пискнуло дите, - а почему земля тряслась?
   - Видишь ли, Пат, -  солидно  ответил  папа  Мартин,  -  здешние  острова
вулканического происхождения, здесь нередки подземные толчки. То, что  имело
место в десять часов, просто небольшая подвижка горной массы...
   Сердце у меня как-то екнуло. Значит, в десять часов,  то  бишь  в  22.00,
что-то все-таки тряхануло.
   - Дима! - позвала Ленка. - Я шлепанцы забыла!  Они  под  кроватью  лежат,
принеси, пожалуйста!
   Я полез под кровать,  нащупал  один  шлепанец,  потом  другой  и  вытянул
наружу. Вместе с ними на свет божий показался обрезок дорогой  белой  ткани,
из которой шьют приличные костюмы для приличных людей...  Ручаюсь,  это  был
лоскут, оставленный закройщиками, шившими парадный мундир для владельца  7/8
острова Хайди Анхеля Родригеса. К нему с одной стороны прилипла прядь черных
волос. Таких не было ни у Ленки, ни у меня. Они были только у Тани...
   Но это было еще не все. Когда я поглядел на Ленкины  электронные  часики,
оставленные ею на краю кровати, то что-то заставило меня нажать на кнопку  и
переключить их с  показа  времени  на  показ  числа  и  месяца  -  интуиция,
наверное.  Так  вот,  часы  показывали  22.45  по  местному  времени,  но...
завтрашнего числа. То есть, конечно, сегодняшнего, но того, которое я считал
завтрашним. Иными словами, кто-то вырезал из моей памяти целые сутки.
   БОЛЬШОЙ ФИНАЛ
   Наверное, я бы  задал  Хрюшке  немало  вопросов.  Может  быть,  она  даже
согласилась бы на них ответить. Но задать эти вопросы я просто не  успел.  С
грохотом распахнулась дверь, и на пороге возник Чудо-юдо. В  общем-то,  отцу
родному, благословлявшему меня на боевые подвиги, надо было хотя бы для виду
порадоваться тому, что сынишка жив и здоров. Однако у него  не  нашлось  для
этого времени, тем более что он, должно быть, уже сутки назад знал, что  все
со мной обстоит благополучно. Это я его не видел, а он-то видел меня  ВЧЕРА.
Что произошло в эти стертые из моей памяти сутки? Аллах, наверно, ведает...
   - Десять минут на сборы! - рявкнул Чудо-юдо, распахивая  дверцы  стенного
шкафа  и  выбрасывая  на  постель  мой  "президентский"  костюмчик,  пошитый
местными асами. Тот лоскуток, что я нашел под кроватью, был именно от такого
же материала.
   - Как десять минут? - перепуганно пискнула Хавронья, высовываясь из  душа
в намотанном полотенце. - Мы же брали билеты на завтра.
   - Тебе сказано: десять минут! - Я таким папочку еще не видел. Впечатление
было такое, что если через десять минут мы  не  будем  готовы,  генерал  нас
расстреляет на месте без суда и следствия.
   Так или иначе, но я понял: что-то  опять  стряслось,  вмешались  какие-то
непредвиденные обстоятельства и мы  работаем  по  какому-нибудь  аварийному,
даже, скорее, "пожарному" варианту.
   Я торопливо всунулся в штаны, натянул носки, влез  в  рубаху...  Чудо-юдо
смотрел на часы.
   - Бросайте все ваши тряпки и сумки! - приказал  он.  -  Только  деньги  и
документы! Больше ни шиша! Все барахло компенсирую вам в Москве.
   Ленка надела платье и аж со слезами  поглядела  на  тряпки...  В  Москве,
помнится, чуть не неделю их подбирала.
   - Быстрее, быстрее!  -  рычал  отец.  Куда  его  хваленая  вальяжность  и
хладнокровие подевались? Должно быть,  крепко  его  на  сей  раз  поджимают.
Только вот кто?
   - Все! - заорал он, едва Ленка надела туфли. - Идем!
   Он  буквально  потащил  нас  к  лифту,  бесцеремонно  отпихнув  с  дороги
услужливого боя, и втолкнул в дверь кабины.  Все  несколько  минут,  что  мы
ехали в подземный гараж, он нервно барабанил  пальцами  по  обшивке  кабины,
будто поторапливал лифт.
   Едва двери открылись, как он чуть ли не вышвырнул нас из лифта. В  гараже
уже фырчал "Судзуки-Самурай" - джипенок не больше нашего "уазика", к тому же
ухрюканный, будто на  нем  полгода  ездил  председатель  отсталого  колхоза.
Чудо-юдо пихнул нас на заднее сиденье, а сам уселся впереди.  За  рулем  был
какой-то незнакомый мужик, скорее всего из конторы Перальты.
   - В аэропорт! - приказал  Чудо-юдо.  Водила  круто  вывернул  на  пандус.
"Самурай" выкатил на  дорогу,  ведущую  к  кольцевой  автостраде,  нырнул  в
путепровод, вышмыгнул из-под него, вывернул по "лепестку" - и дунул под 120.
   - Ой! - ахнула Ленка,  когда  колумбиец  так  классно  подрезал  какую-то
"Гранаду", что в Москве, наверно, ему бы полчаса били за это морду. Водила и
дальше орудовал в таком же духе. Как мы не расплющились о  некое  штатовское
чудище с капотом, как у "КрАЗа", - сам черт не разберет! И это при том,  что
время уже близилось к полуночи и машин на автостраде было не так много.
   - Ч-черт! - прошипел Чудо-юдо, увидев что-то  позади  нас,  когда  машина
выкатилась на развязку, ведущую к аэропорту.
   Я оглянулся. За  нами  пер  "Чероки-Ларедо",  точь-в-точь  такой,  как  у
покойного Бернардо Сифилитика. Он был потяжелее, на лобещнике  у  него  была
наварена крепенькая "бодалка" из  стальных  труб,  а  дорожка,  как  это  ни
противно, шла по высокой, пятнадцати-двадцатиметровой  насыпи,  под  которой
через каменную трубу протекала грязнющая Рио-де-Санта-Исабель. Уклон  был  в
сторону аэропорта, и были все опасения, что, если "Ларедо" нас боднет в борт
на скорости, "Самурай" запросто полетит в речку. Опасности утонуть, конечно,
не было, но вот расплющиться и сгореть - сколько угодно.
   Чудо-юдо выдернул из-под сиденья "бизон-2" и коротко приказал:
   - На пол!
   Мне такие команды дважды повторять не надо. Облапив Ленку, я свалил ее на
пол кабины, а Чудо-юдо со своим пистолетом-пулеметом залез на наше место.
   Та-та-та-та! Гильзы посыпались мне на спину, послышались  звонкий  хлопок
лопнувшего баллона, мерзкий скрежет  голого  колесного  диска  по  асфальту,
лязг, звон разбитых стекол, дребезжание сминаемого железа. Потом уже  издали
долетело: бум-м-м! У "Ларедо" взорвался бак.
   С пола мы не поднимались до тех пор, пока Чудо-юдо не сказал:
   - Все, приехали!
   Я выбрался первым, затем Ленка и Чудо-юдо. Джип уже докатил до аэропорта,
но только не до здания, а прямо до стоянки частных самолетов. Фары "Самурая"
освещали реактивную, с двигателями на хвосте  "птичку"  типа  "Гольфстрима",
около которой нервно прохаживался сеньор Перальта.
   - Слава Спасителю! - воскликнул он. - Как раз вовремя!
   Ленка, я, водитель "Самурая", Чудо-юдо и Перальта - вот в  таком  порядке
мы вбежали в неосвещенный салон самолета. В этом воздушном микроавтобусе уже
было  немало  пассажиров,  но  места  для  нас  оставались.   Я   уселся   к
иллюминатору, Ленка рядом.
   Турбинки самолетика засвистели,  он  покатил  по  дорожке,  выруливая  на
взлетную полосу. В это самое время где-то в паре километров на  другом  краю
летного поля взвилась красная ракета. Замелькали фары  нескольких  машин,  с
разных сторон мчавшихся к нашему самолету. Но он уже выкатил на ВПП.
   - Что ж он? - прошипел Чудо-юдо, сжимая кулаки. - Живее нельзя?
   От здания аэропорта наперерез разгоняющемуся самолету на полной  скорости
несся тяжелый грузовик... Блин! Если не разминемся - полный абзац!
   Но разминулись. Наша птичка опередила-таки грузовик и сорвалась с  полосы
в небо, оставив этого "рожденного ползать" с носом. Впрочем,  водитель,  как
видно, и сам был не камикадзе, а потому,  когда  увидел,  что  не  успевает,
вовремя притормозил.
   Ту-ту-ту-ту! - глуховато прозвучала где-то за хвостом самолета  недлинная
пулеметная очередь, и строчка трассеров прочиркала воздух  где-то  метрах  в
пяти под крылом.
   - Поздно, батя! Улетели! - злорадно прошипел Чудо-юдо.  Они  с  Перальтой
сидели впереди нас.
   - Классно! - произнес Перальта по-русски. - Ты гений, Серхио!
   - Не сглазь,  -  ответил,  помрачнев,  отец.  -  У  Соррильи  истребители
имеются...
   - Исключено, - сказал Перальта, вновь переходя на испанский. - Одно  дело
- захватить на  земле  самолет  с  наркотиками,  которые  они  для  нас  уже
приготовили, другое - сбить над океаном частный колумбийский самолет. У  нас
все документы в порядке. И вылет  был  разрешен.  Наш  парень,  сидевший  на
связи,  сообщил  начальнику  аэропорта  о   том,   что   вылет   запрещается
распоряжением президента, только после того, как  мы  вырулили  на  старт...
Пока приказ дойдет до дежурных ПВО, мы уже выйдем из воздушного пространства
Хайди.
   - Ну, дай Бог, Даниэль! - Похоже, что Чудо-юдо успокаивался.
   Из пилотской кабины вышел парень с усами, в рубашке  с  погончиками,  при
гастучке и доложил:
   - Вышли из воздушного пространства Хайди, сеньор Перальта.
   - Все! - торжественно сказал Чудо-юдо.
   В салоне зажегся свет. Я осмотрелся. Оказывается, вместе  с  нами  летела
теплая компания: Сесар Мендес, Лусия Рохас, Эухения Дорадо с верной Ауророй,
пара служащих "Rodriguez AnSo inc." и... Таня-Кармела-Вик.
   - У вас тут минералочки не найдется? - спросил Чудо-юдо.
   - Пор фавор, компаньеро! - улыбнулся Перальта, нажал кнопочку и сказал  в
микрофончик, встроенный в сиденье: - Уна буттилья де борсоми!
   Через минуту  из  хвостового  закутка  появилась  стюардесса  и  принесла
"буттилью" плюс пару бумажных стаканчиков одноразового пользования. Как  это
ни странно, но таинственное "борсоми" оказалось всего лишь боржомом, правда,
в экспортной пластиковой бутылке с надписью  "Borzomi".  Чудо-юдо  выхлебнул
полный стакан, утер пот со лба и окончательно остыл.
   Тут я решился напомнить о своем присутствии.
   - Бать, ты бы ввел меня в курс дела,  а?  Чудо-юдо  обернулся  не  сразу,
потому что налил еще один стакан, но пить не стал, а подал его мне.
   - На, попей. Успокой нервишки.
   По правде сказать, я даже особо испугаться не успел. Все  происходило  на
такой скорости, что опасность воспринималась  лишь  как  короткие  импульсы:
могли врезаться - не врезались, могли нас спихнуть под откос - не  спихнули,
могли расшибить самолет о грузовик - не расшибли. Захватит дух  -  отпустит,
опять захватит - опять отпустит... Но от водички  я  не  отказался,  и  даже
Ленке оставил.
   - Вы бы объяснились все же, Сергей Сергеевич!  -  прямо-таки  потребовала
Хавронья. - Уж объясните, ради Бога, почему я до сих пор  тут  торчу,  когда
уже второй день как должна быть в Москве? И почему вы меня врать  заставили?
Сами заставили и сами все переиграли.
   - Милая Елена Ивановна, - осклабился Чудо-юдо, - мой многолетний опыт,  к
сожалению, показывает, что дамам  значительно  удобнее  доверять  дезу,  чем
реальную информацию. С гарантией доходит до вероятного потребителя. И  очень
естественно, кстати сказать.
   - Бог с ней! -  опасаясь,  что  Хрюшка  наскандалит,  вмешался  я.  -  Ты
объясни, что произошло со мной...
   - Хм-м! - покачал головой Чудо-юдо.  -  Это  я  и  сам  хотел  бы  знать.
Конечно, я и по твоей памяти, и по Танькиной прогулялся, но  только  уловил,
что ты вкатил ей и себе  по  три  кубика  "Зомби-7",  закоротил  ее  и  себя
перстнями и каким-то образом после всего этого остался жив.
   - А что, не должен был? - осторожно поинтересовался я.
   - По теории,  -  вздохнул  отец,  поглаживая  бородищу,  -  которая,  как
известно, суха, от вас с пани Кармелюк ни  шиша  не  должно  было  остаться.
Больше того, я еще не уловил, как вы выдержали тройную допустимую  дозу.  По
данным Эухении, хотя это нуждается в проверке, никто из подопытных Рейнальдо
Мендеса не выдерживал больше одного кубика. Причем  размер  предельной  дозы
находится в прямой пропорции от массы тела.  Примерно  1  миллилитр  на  100
килограммов веса. То есть тебе при весе в 86  кило  вполне  хватило  бы  0,9
кубика, а Танечке при ее 64 килограммах и того меньше. А ей ты, кстати, ввел
несколько больше препарата, чем себе. Я, правда, не мог  точно  измерить  по
картинке, но там и на глаз видно было.
   - А почему от нас ни шиша не должно было остаться?
   - Потому что, если бы формула выхода энергии в "особой цепи" была  верна,
то ваше замкнутое "колечко" уже за сорок секунд должно было  превратиться  в
плазменный тороид с температуркой так, чтоб не соврать, 60  -  70  миллионов
градусов. Не  знаю,  как  там  на  нынешних  "токамаках"  -  достигли  такой
температуры или нет, но думаю, чтобы вас испарить к  чертовой  матери,  даже
миллиона хватило бы с запасом.
   - Ты ж сам говорил, что, когда пробовал Таню в связке с  Винь  и  Зейнаб,
ничего не получалось...
   - Но там-то была разомкнутая цепь.  И  Киска  собирала  разомкнутую.  Там
просто создается отрезок спиральной силовой линии,  грубо  говоря,  в  левую
руку втягивается поток неких  частиц,  проходит  через  всех  трех  девок  и
вылетает, усилившись, через правую руку той,  что  с  другого  края.  В  том
опыте, что ставил я, энергия нарастала, но очень медленно. У  Киски,  как  я
думаю, при помощи "Зомби-7"  выход  должен  был  быть  больше  на  несколько
порядков, если верить тем картинкам, которые Браун видел  у  Роджерса.  А  в
замкнутой системе, которую вы с Кармелой составили, нарастание энергии пошло
бы по  крутейшей  экспоненте.  А  эта  самая  энергия,  которую  вы  в  себе
раскрутили, между прочим, в тепло переходит...
   - Ладно, - вздохнул я, завидуя тому, что товарищ генерал петрит еще  и  в
физике, - для меня это все равно темный лес. Тем более, как я понял, формула
твоя не сработала.
   - Се ля ви! - развел руками отец.
   - Мне лично интересно, как мы из "Бронированного трупа" вышли?
   - А вот это, милый  мой,  для  меня  темный  лес.  Пища  для  раздумий  и
дальнейших исследований. Могу только сказать, что вчера в 22.00 по  местному
времени  в  районе  горы  Ла  Корунья,  под  которой,  по  грубой  прикидке,
расположен объект, был  зарегистрирован  эпицентр  подземного  толчка  силой
около четырех баллов по шкале Рихтера. По острову - один-два балла. Жертв  и
разрушений нет. В 22.45 с борта "Дороти", где  ваш  покорный  слуга,  скажем
откровенно, пребывал не в лучшем настроении, были замечены две головы людей,
плывущих  со  стороны  "Каса  бланки  де   Лос-Панчос"   и   громко   поющих
"Интернационал" на чисто русском языке. По извлечении голов и  принадлежащих
к ним  тел  выяснилось,  что  это  гражданин  Баринов  Дмитрий  Сергеевич  и
гражданка Кармелюк Татьяна Артемьевна, пребывающие в абсолютно голом виде. В
руках  у  гражданина  Баринова  находился  атташе-кейс  с  компьютером  типа
ноутбук, а в компьютере - информация о фонде О'Брайенов.
   - Правда? - удивился я. - Но  вед