, эти идиоты были убеждены, что боевое задание Революции я  выполнял
в  космосе.  Охрана  Киски  все-таки  распихала  моих  и   ее   восторженных
поклонников, после чего благополучно провела к резиновой лодке. На  ней  нас
довезли до "Дороти", куда я ступил с тем же чувством, с каким человек, долго
не бывший дома, возвращается туда и застает там грабителей.
   На всех  палубах  расхаживали  с  автоматами  разных  систем,  опоясанные
пулеметными лентами, хайдийские революционные матросы.  Каждый  из  них  был
готов разогнать хоть двадцать учредительных собраний и не делал этого только
потому, что на Хайди никаких учредительных собраний никто не  собирал.  Они,
разумеется, презирали всю буржуазию и помещиков,  вместе  взятых,  и  только
ждали сигнала, чтобы начать их топить. При этом  они  хищно  поглядывали  по
сторонам, будто ожидали, что какой-нибудь  буржуй  вынырнет  из  лагуны,  но
совершенно не  обращали  внимания  на  Синди,  Джерри,  Соледад  и  Марселу,
восседающих  в  шезлонгах  под  тентом  и   пивших   кока-колу,   -   символ
американского империализма. За отдельным столиком  сидели  еще  трое  -  три
дамы. Одеты они были точно так же, как  и  прочие  пленники,  -  то  есть  в
купальные костюмы. Первая была ослепительная высокорослая блондинка датского
или шведского типа, вторая  -  миниатюрная,  коротко  стриженная  азиаточка,
круглолицая и  раскосая,  третья  -  массивная,  хотя  и  довольно  стройная
негритянка, но не шоколадная, а совершенно черная. Я  сразу  припомнил,  что
подобный набор наложниц  имел  дон  Педро  Лопес,  который  вроде  бы  перед
бегством с острова собирался их оставить Хорсфилду. По идее, они должны были
сейчас находиться в субмарине, лежащей на глубине в триста футов под  водой.
Я даже вспомнил их имена: Сан, Мун и Стар.
   Едва мы поднялись наверх, и матросы перестали  орать:  "Вива!""  в  честь
Киски, лидер Хайдийской революции нежно обняла меня за талию своей  железной
лапкой и представила публике еще раз. Я посмотрел на лица Марселы и Соледад.
У  обеих  креолок  они  сильно  вытянулись.  Когда  Киска   повторила   свое
представление по-английски, то лица вытянулись и у всех остальных.
   Матросы еще раз грянули "вива!", но Киска подняла руку вверх и велела  им
убираться с палубы. Остались только охранники.
   - Через двадцать минут, - посмотрев  на  часы,  объявила  Киска,  -  сюда
прилетит вертолет "Чинук" республиканских ВВС. На Хайди я  отправлю  мистера
Купера, Марселу, Соледад, Сан, Мун и Стар. Все вы будете поселены в надежном
месте, где за вами будут присматривать и хорошо с вами обращаться. Мисс Уайт
и  мисс  Грин  будут  участвовать  в  подъеме  золота  с  затонувших  судов.
Компаньеро Рамос, разумеется, останется со мной.
   - Послушайте, сеньора, - явно выходя из себя, произнесла  Соледад,  -  не
слишком ли много вы на себе берете?
   - Я беру ровно столько, сколько мне позволяет  революционная  совесть,  -
железно отчеканила Киска, - если у вас есть какие-то претензии к моему мужу,
то изложите их письменно  и  отдайте  моему  адъютанту.  Я  рассмотрю  их  в
установленный срок и приму решение.
   Да, новая супруга была похлеще старой! Хотя Киску я знал давно, но  такой
важной еще не видел. Можно подумать, что ее специально готовили  в  качестве
диктатора Хайди.
   - Прошу улетающих на Хайди никаких вещей с собой не брать, - предупредила
Киска. - Полет  недолгий,  в  кабине  достаточно  тепло,  и  вы  не  успеете
замерзнуть, поэтому летите как есть.
   - Я не хочу на Акулью отмель! - завизжала Соледад.
   - Не надо истерик, сеньора, - наставительно заметила Киска, - не судите о
других по себе. Коммунисты людьми не разбрасываются, тем более не швыряют их
на съедение акулам, как некоторые. Ваш опыт партизанской  войны  на  море  -
слово "пиратство" мы оставим в стороне - может быть  весьма  полезен,  точно
так же, как ваши сведения о работе тайной полиции Хорхе дель  Браво.  Уверяю
вас, все вы спокойно долетите до Хайди и найдете  себе  применение  в  новой
жизни. Конечно, если  вы  не  захотите  с  нами  сотрудничать,  то  придется
применить к вам меры принуждения. Кто не работает - тот не ест!
   - Вива! - заорал  я  совершенно  непроизвольно.  Меня  поддержали  только
Кискины охранники, а  все  прочие  поглядели  с  жалостью,  как  смотрят  на
безнадежных идиотов.
   - Пойдем, - нежная пятерня  Киски,  которой  ей  случалось  расшибать  по
пятнадцать черепиц, легонько хлопнула меня по боку, и я  последовал  за  ней
беспрекословно. Конечно, она привела  меня  все  в  ту  же  каюту.  Впрочем,
постель была застелена свежим бельем, а  кондиционер  был  пущен  на  полную
мощность.
   - Здесь все провоняло бабами, - проворчала Киска,  расстегивая  ремень  и
бросая его вместе с пистолетом на кресло.
   - Я никак не предполагал, что тебе взбредет в голову сделать  меня  своим
мужем, - пожал я плечами, - в конце концов, обручения  у  меня  с  тобой  не
было.
   - Мы еще сыграем с тобой революционную свадьбу,  -  Киска  ловко,  словно
змея из кожи, выскользнула из комбинезона и осталась в  купальничке,  весьма
легкомысленном для леди такого ранга.
   Надо сказать, что прошлые наши отношения  были  лишены  особых  эмоций  -
Капитан, царствие ему небесное,  говорил,  что  мы  "сбрасываем  давление  в
баках". Поэтому, снимая  с  себя  оранжевую  вертолетную  шкуру,  я,  честно
говоря, плохо представлял себе, чем буду заниматься  с  Киской.  Значительно
больше мне хотелось просто выспаться.
   -  По-моему,  ты  похудела,  -  сказал  я,  поглаживая  очень   рельефную
мускулатуру на Кискиной спине.
   - Да, наверно, - сказала она, -  жирок  мне  сейчас  не  нужен.  Ты  тоже
сбросил порядочно, но, как я догадываюсь, от слишком  усердного  общения  со
всеми четырьмя шлюхами. Но это ничего. Тебя, правда, надо  отмыть.  От  тебя
пахнет этой пираткой, наверно, она у тебя была последней. В ванну!
   Она оттирала меня так, что это было похоже на пытку. Временами  казалось,
что кожа у меня вот-вот задымится.
   - Киса, не мучь меня, - молил я, но компаньера президент была  неутомима.
Более того, от ее  интенсивного  массажа  я  пришел  в  более-менее  готовое
состояние и смог приступить  к  исполнению  служебных  обязанностей.  Я  уже
позабыл, что именно так нравилось Киске при начале полового акта, но тем  не
менее и на сей раз это получилось как-то спонтанно, от чего ее лицо  озарила
скупая улыбка.
   - Боже мой,  -  сказала  Киска,  -  это  все-таки  приятнее,  чем  делать
революции. Представь себе, с момента вылета на  Хайди  у  меня  не  было  ни
одного мужчины. Я занималась исключительно политикой и военными  действиями.
Конечно, это помогает подавить физиологию, но после  победы  революции  меня
так припекло, что я была готова лечь под танк - у него все-таки есть пушка.
   - Ничего себе, - не поверил я и даже прервал свои движения, - в окружении
нескольких тысяч мужиков - и не найти партнера?
   - Ну, пока мы наступали на столицу, - Киска крепенько сжала  меня  своими
стальными ножками, - об этом не могло быть  и  речи.  Массам  нужна  вера  в
святость, а  я  не  могла  себя  компрометировать.  Первое  время,  конечно,
удерживаться было трудно, но потом меня вообще перестали считать за женщину.
Все поняли, что я гениальный полководец и политик, а потому в ночь, когда мы
взяли Сан-Исидро и началась революционная фиеста и весь мой штаб  отправился
трахать городских шлюх, на меня даже  не  обратили  внимания.  Мне  пришлось
испортить  им  праздник  и  закатить   речь   на   восемь   часов,   которая
транслировалась всеми радиостанциями. Все солдаты и  прочие  народные  массы
плясали и тискали девчонок, а мой штаб прел в Доме Республики, где проходило
торжественное собрание. Ну а потом я подумала, что выбрать себе кавалера  из
среды  боевых  товарищей  дело  очень  хитрое,  возможен  раскол  в  партии,
групповщина и даже переворот. Поэтому я не хочу делать политических ошибок и
сделаю мужем тебя, как второго ветерана партии.  Ну,  а  чтобы  у  тебя  был
какой-то официальный статус, будешь министром социального обеспечения.
   - Черт меня побери, если я хоть что-нибудь в этом понимаю!
   - Во-первых, не волнуйся и не задумывайся об  этом,  а  то  у  тебя  член
слабеет. Во-вторых, у тебя будет пять  заместителей,  которые  все  за  тебя
сделают. В-третьих, работай ножками, а не задавай вопросов.
   Так я и сделал. Киска закрыла глаза и перестала молоть  языком,  блаженно
урча и вздыхая... Некоторое время она просто наслаждалась, а  потом  активно
взялась за работу, действуя, словно отлично отлаженная машина.  Разрядившись
три раза подряд, она очень вовремя приказала  мне  надеть  средства  защиты,
легла снова и в дальнейших событиях принимала такое же участие, как надувная
секс-кукла. Потом,  после  легкого  омовения,  я  вернулся  в  постель  и  с
удовольствием захрапел, а Киска ушла заниматься государственными делами.
   Опять Хайди
   Как и следовало ожидать, проспал я почти до вечера. Наверно, я проспал бы
и дольше, но меня подняла Киска. Она приказала мне идти обедать  на  верхнюю
палубу.
   - Я еще не проснулся, - проворчал я, точнее, проныл.
   - Тогда идем купаться.
   Киска, затянутая в два явно узковатых куска черно-красного  цвета  ткани,
ласточкой вспорхнула с верхней палубы и, пролетев по воздуху добрых двадцать
футов, вонзилась в воду. Я вздохнул и прыгнул  следом,  сумел  спросонок  не
свернуть себе шею и даже вынырнул всего в  трех  футах  от  компаньеры.  Она
неторопливо плыла прочь от яхты, стремясь держаться на середине лагуны.
   - Если моя проклятая секретная служба, - тихонько проворчала Киска, -  не
сумела спрятать  микрофон  мне  в  задницу,  то,  по-моему,  нас  не  смогут
подслушать.
   - Ничего себе! - посочувствовал я, плывя бок о бок с ней.  -  Ты  боишься
своих!
   - Идиот, - прошипела  она,  -  ты  что,  считаешь,  что  я  действительно
сделалась коммунисткой! Слава Богу, у меня еще все мозги на месте.  Конечно,
раз  уж  я  стала  диктатором,  то  мне  надо  максимум  выжать   из   этого
обстоятельства. Все равно, рано или поздно меня отправят, как  говорится,  к
праотцам, если, конечно, вовремя не смыться. Все, что  я  говорила  тебе  до
этого купания, так же, как и все, что я говорила  другим,  -  сущая  ахинея,
ложь во спасение и фантастика. За исключением  одного  -  "коммунизм  -  это
выгодный бизнес". Правда, я, добропорядочная американка, всегда  не  уважала
тех, кто много зарабатывает и не платит налоги  как  следует,  но  теперь  я
нашла в этом некий шарм. В общем, мой план, если уж быть совсем откровенной:
надергать репы из грядок и быстро убежать. Пока ты спал, я  сделала  Мэри  и
Синди укол препарата "Зомби-7", который мы захватили в ведомстве Хорхе  дель
Браво. Девочки стали на трое суток такими послушными, что просто загляденье.
Аквалангисты с помощью немецких торпед из подземного склада взорвали  лодку,
которая лежала на дне подземной гавани, а твои добрые подружки привели  сюда
"Аквамарин"... По-моему, именно так называется ваш подводный таракан? Теперь
он снова под брюхом у "Дороти", а ночью мы начнем  работать.  К  месту,  где
лежит "Санта-Фернанда", подошел сухогруз  "Генерал  Альберто  Вердуго".  Все
золото с "Дороти" уже перегружено на него, а ночью все бочки тоже перекочуют
со дна морского в его трюмы. Завтра займемся лодкой.
   - А куда ты хочешь удрать? - спросил я, немного забегая вперед.
   - Погоди, сначала надо  увезти  золото.  Когда  все  окажется  на  Хайди,
разберемся с "пыльным телефоном" и ребятами, которые  стоят  за  Хорсфилдом.
Они наверняка напомнят о себе. Так что, в лучшем  случае,  придется  с  ними
поторговаться, а в худшем - удирать.
   - Я бы лично удрал пораньше, - тут откровенности у меня хватило.
   - С чем? Те люди, что нас готовили, обещали по миллиону или чуть  больше.
Здесь речь пойдет о миллиардах. Вот тогда можно  будет  спокойно  зажить  на
родине.
   С этими словами компаньеро президент повернула и поплыла к яхте.
   После купания я еще больше проголодался, и когда ребята из  охраны  Киски
поставили передо мной жратву, был ужас как бесцеремонен. Я  даже  не  слышал
то, что говорила Киска. Впрочем, она  молола  что-то  о  Мировой  Революции,
отчего даже у охранников ломило зубы, а  у  меня  наверняка  испортилось  бы
пищеварение.
   Как раз в тот момент, когда я отвалился от  стола,  ощущая  в  животе  не
менее пятнадцати фунтов дополнительного веса, на  палубу  поднялись  Мэри  и
Синди, одетые в комбинезоны и шорты матросов хайдийских ВМС. В лицах  их  не
было даже искры жизни. Это были две заводные куклы: толстая, стриженая  -  и
тонкая, длинноволосая. Их шаги синхронно грохали  по  палубе,  будто  они  с
пеленок учились маршировать. Подойдя на пять шагов к столу, где мы с  Киской
доедали мороженое, обе, некогда свободные янки-лесбиянки, на  лицах  которых
появилось  выражение  безраздельной  преданности  идеям  Революции  и  лично
товарищу Киске, встали по стойке смирно.
   - Товарищ Первый секретарь Центрального Комитета Народно-социалистической
партии   Хайди,   Президент   Революционного   Совета   Республики    Хайди,
Главнокомандующий  Революционными  Вооруженными  Силами!  -  слитным  дуэтом
начали   говорить,   точнее   -   рапортовать   Мэри   и   Синди.   -    Мы,
инженерно-технические работники  Революционных  ВМС,  докладываем  вам,  что
досрочно привели в полную готовность аппарат "Аквамарин"!  Готовы  выполнить
любое задание любимой партии,  народного  правительства  и  горячо  любимого
вождя!
   Куклы влюбленно глядели на Киску. Конечно, ничего сексуального в этом  не
просматривалось. Напротив, по-моему, обе  были  готовы  по  первому  приказу
горячо любимой вождихи наглухо зашить половые щели и  жить  исключительно  с
идеалами Революции.
   - Неужели все это от одного укола в задницу?
   - Да, - похвасталась Киска, - препарат "Зомби-7" - великая сила!  Погоди,
вот мы наладим его поточное производство...
   Я представил себе, очень отчетливо, как игла  вонзается  мне  в  ягодицу,
после чего у меня тут же возникло желание заорать:  "Да  здравствует  живое,
вечное, всепобеждающее учение - марксизм-ленинизм!" Мороз  прошел  по  коже.
Людоедка Соледад угрожала съесть мое тело, а Киска - в то, что она  намерена
лишь играть в диктатуру, я не очень поверил, - Киска могла сожрать мою душу.
   - И они будут такими послушными куклами еще трое суток? - поинтересовался
я. - А потом станут нормальными?
   - Если не сделать нового укола, - кивнула Киска, - но они  получат  новый
укол, а  потом  еще  пять  доз.  После  шестикратного  применения  препарата
реабилитации не  происходит,  организм  перестраивается  и  поддерживает  то
состояние, в которое введен. Вырабатываются ферменты и гормоны, которые  тут
же  гасят  всякое  проявление  инакомыслия,  и   устанавливается   железная,
непоколебимая система ценностей.  Существа  эти  перестают  бояться  смерти,
теряют инстинкт самосохранения, безоговорочно верят всему, что  укладывается
в рамки той идеологии, которой я  их  начинила.  Они  испытывают  физическое
удовольствие оттого, что видят вождя, оттого, что подчиняются ему и  успешно
выполняют его задания. Вместе с тем они испытывают муки  оттого,  что  некая
объективная причина мешает им выполнить мой приказ. Например, я могу  сейчас
сказать:  "Переплывите  Атлантику  и  водрузите  флаг  Республики  Хайди  на
Северном или Южном полюсе!" Они прыгнут за борт и поплывут.  Их  организм  -
хотя его ресурсы сильно повысятся! - тем  не  менее  не  позволит  выполнить
задание и, проплыв миль двадцать без отдыха, они все-таки пойдут ко дну. Уже
полностью обессилев, они не станут звать на помощь, а с криком:
   "Умираем, но не сдаемся!" захлебнутся, но не позволят  вытащить  себя  из
воды.
   - Ужас! - вырвалось у меня.
   - Ну, я, конечно, не будут отдавать таких глупых  приказов,  -  успокоила
Киска. - Они будут стараться все силы,  все  знания  и  опыт  употребить  на
пользу Революции. Никакие чуждые влияния их не коснутся. Они  убьют  любого,
кто будет пытаться их разубедить или противодействовать  им  при  выполнении
моего задания. Мы добьемся великих успехов в деле строительства социализма и
коммунизма!
   - Вива!  -  дружно  заорали  Синди  и  Мэри,  до  этого,  вылупив  глаза,
смотревшие куда-то в пустоту и, судя по всему, ничего не понимавшие  или  не
слышавшие.
   - Пока я объясняла тебе принцип их действия, - сказала  Киска,  -  у  них
было отключено внешнее восприятие, чтобы не отягощать память всякой ерундой.
Как только я сказала лозунг, то сделала вот так, - она щелкнула пальцами,  -
и восприятие включилось! А теперь опять щелчок  -  и  опять  они  ничего  не
слышат.
   - А если я щелкну?
   - Ничего не получится. Они реагируют только на меня и ни на кого  больше.
В  этом  самый  неприятный  недостаток  препарата.   Человек   после   укола
подчиняется первому, кто  с  ним  заговорит.  Если  это  будешь  ты,  то  он
подчинится тебе, если я - то мне, а если Хорхе дель Браво - то ему.  И  пока
укол не прекратит свое действие, переделать, то есть переподчинить, человека
нельзя. А после полного курса человек уже полностью настраивается на  одного
командира. Он становится фанатом, который с радостью умирает ради исполнения
приказа, сражается до последнего, может долго не есть, не спать, не пить.  У
него обостряется зрение и слух, включаются дополнительные силы. У дель Браво
мы нашли  подробное  описание  всех  экспериментов  -  это  потрясающе!  Они
экспериментировали на политзаключенных. Одного из них  запрограммировали  на
то, что он силач, хотя он был чахоточный доходяга. Он, который в  нормальном
состоянии не  поднял  бы  и  двадцати  килограммов,  выжал  стокилограммовую
штангу! Другого заставили нырнуть на глубину  сто  метров  без  акваланга  и
достать со дна гаечный ключ, а он до этого вообще не нырял и  десяти  секунд
под водой не мог пробыть. Еще один десять  минут  просидел  в  бассейне,  на
глубине в тридцать футов,  захлебнулся,  но  не  всплыл.  Когда  его  начало
выбрасывать на поверхность, он уцепился за скобу и висел вниз головой, так и
не разжав руки до самой смерти. А был  такой,  которого  облили  напалмом  и
заставили стрелять из пулемета. Он горел десять минут и выстрелил две  ленты
по двести пятьдесят патронов...
   - Бр-р! - поежился  я.  Оказывается,  Хорхе  дель  Браво  был  еще  более
приятным человеком, чем я о нем думал. В то же время я подумал, не всадит ли
мне  Киска  это  адское  зелье.  Перспектива  стать  биороботом  меня   мало
устраивала.
   - Интеллектуальный потенциал увеличивается  фантастически,  -  продолжала
восхищаться Киска, - малограмотный батрак, едва умевший  считать  до  сотни,
начал перемножать в  уме  семизначные  числа  быстрее  любого  калькулятора.
Одного  пастуха  заставили  прочитать  47  томов   Хайдийской   Национальной
энциклопедии, и он мог наизусть воспроизвести любую  статью.  Еще  какого-то
типа загрузили информацией о телефонных номерах. Он  помнил  все  телефонные
номера в Сан-Исидро, а их там почти сто тысяч.
   - Черт побери, - хмыкнул я, - люди-компьютеры!
   - Вот именно. Причем, если такой попадется, то из него нельзя извлечь  ни
грамма информации, каким  бы  воздействиям  он  ни  подвергался.  Даже  укол
спецсредства, развязывающего язык,  окажется  неэффективным.  Потому  что  в
малых дозах он ведет к полной потере памяти, а в сильной - к смерти.  Он  не
уживается с "Зомби-7" в одном организме.
   - Идеальный связник! - поддакнул я. - Слушай, а почему  бы  на  Хайди  не
провести поголовную обработку этим препаратом?
   - Я же сказала, - с досадой проворчала Киска, -  он  существует  в  очень
малых количествах. Технология производства пока  лабораторная.  Промышленное
производство требует многих компонентов в тех количествах,  которыми  мы  не
располагаем. Нужно строить целый завод, а мы еще только пришли к власти. Но,
конечно, мы сделаем все возможн