Эта смерть, конечно, не самая  лучшая,  но  кто
его знает, до какой я дотопаю, если все-таки отсюда выберусь?
   Очень кстати где-то поблизости пискнула крыса. Мысль о том, что эти твари
меня сожрут после того, как я отдам концы, показалась  очень  неприятной.  И
потому я, собрав последние силы, так толкнулся ногами в края бочки, что  она
вылетела из земляной стены. Те,  что  лежали  сверху,  с  гулом  и  грохотом
свалились, и еще через минуту я сумел-таки вылезти из  своей  несостоявшейся
могилы.
   После этого мне показалось сущей ерундой поставить бочку на попа,  крепко
двинуть кулаком по  торцу  застрявшего  вьюка  и  выбить  его  вниз.  Дальше
осталось только вновь  повалить  бочку,  подобрать  вьюк,  вытащить  его  из
подпола и выбежать во двор, где меня чинно  дожидались  Ваня  и  Валет,  уже
сидевшие в синем "жигуленке".
   Вообще-то я не ожидал, что они сумеют открыть машину, не выбивая  стекол.
И того, что багажник оказался невзломанным, - тоже.
   - Как вы открыли машину? - спросил я, бросая вьюк в левую заднюю дверцу и
усаживаясь на сиденье. В ногах  у  меня  стояли  чемоданы  с  компроматом  и
миллионами.
   - Ключом, - ответил Ваня. - Ключ находился у Богдана в кармане.
   Нет, эти "зомби" вовсе не такие болваны, как  кажется!  Получив  задание,
они способны шевелить мозгами, производить какие-то логические построения  и
даже лучше, чем такой "нормальный" человек, как я. Не сообразил  же  я,  что
Богдан, приготовив себе машинку  для  драпа,  должно  быть,  еще  утилизируя
покойников,  позаботился  и  о  том,   чтобы   отыскать   ключики.   А   эти
детки-малолетки сообразили.
   - Вперед, - скомандовал я, и машина тронулась с места. Едва она  выкатила
из ворот дачи, как на меня навалилась жуткая расслабуха.  Глаза  сами  собой
закрылись, я откинулся на заднее сиденье  и  начисто  вырубился.  Вот  такие
пироги...
   ПРИВЕТ, АГАФОША!
   Нет, никаких "дурацких снов" я не увидел.  Спал  вмертвую,  ни  хрена  не
ощущая, как под общим наркозом.  И,  разумеется,  беспробудно,  то  есть  на
протяжении всей дороги ни разу сам по себе, как мне казалось, не проснулся.
   Проснулся я только тогда, когда меня довольно ощутимо тряхнули за  плечо,
а потом еще дружески похлопали по щеке.
   Я открыл глаза и очень удивился. Наша "шестерка" стояла  во  дворе  очень
знакомой мне дачи, но не той, с которой мы уехали. Это была та  самая  дача,
на которую я попал после того, как меня захватили в заложники Агафон  и  его
ребята. Без малого год назад, но в другом потоке времени.  Да,  теперь  эти,
однажды убитые, ребята были, как выражаются детишки, "за нас",  и  опасаться
их не стоило, но почему юные "зомби" прикатили сюда, где вообще  никогда  не
бывали? Неужели я отдал им такой приказ и объяснил,  как  сюда  доехать?  Не
помню. Ничего я не объяснял, и приказ отдал только один:  "Вперед!"  А  куда
именно - сказать не успел, это точно.  По  идее  ребята  должны  были  ехать
вперед и вперед, но только до первой развилки. Там они, наверно, должны были
разбудить  меня  и   поинтересоваться,   куда   сворачивать.   Но   они   не
поинтересовались. В то,  что  от  одной  дачи  до  другой,  расположенной  в
совершенно ином районе Московской области,  идет  прямая  дорога,  я  сильно
сомневался. Даже не сомневался, а просто-напросто помнил по карте,  что  при
самой извращенной фантазии и самом широком понимании  слов  "прямая  дорога"
такого быть не может.
   Судя по тому, что солнце уже заходило,  прокатались  мы  довольно  долго.
Валет и Ваня сидели на своих местах с невозмутимыми рожами.  Других  у  них,
впрочем, и быть не могло. Тем не менее, биороботы вели себя так, как будто в
точности и без помех выполнили поставленную задачу.  Рядом  с  машиной  были
знакомые все лица: Гребешок, Луза, Налим,  ветеран  блатного  движения  дядя
Саня,  а  разбудил  меня  Агафон,  очень  удивленный  таким   "необъявленным
визитом".
   - Здорово, крестный! - сказал он. - Сморило?
   - Привет, Агафоша! -  ответил  я,  вылезая  из  "шестерки".  -  Заснул  с
устатку. А эти бойцы меня к тебе привезли.
   - Хорошо, конечно, приятно свидеться. Только чего ж не предупредили?
   - Может, в доме потолкуем?
   - Как скажешь...
   - Чемоданы в дом! - приказал я Ване и  Валету.  Те  поняли,  вытащили  из
машины весь груз, за исключением того, что лежал в багажнике.
   За год без малого  Агафон  с  ребятами  привели  обиталище  дяди  Сани  в
более-менее пригодный для жилья вид. На дачу  вернулось  электричество,  все
окна обзавелись стеклами и ставнями, крыша обрела новое  шиферное  покрытие,
пол в комнате покрасили, приобрели стол, стулья, установили телик и  видачок
AKAI. Печку переложили и зимой топили без дыма. Впрочем, газовую плиту  тоже
купили. Соорудили гараж на три машины  из  досок  и  жести.  В  одном  боксе
держали  хорошо  памятную  мне  серую  "Волгу",  в  другом  -   иномарку   -
"Запорожец", принадлежавший дяде Сане. Третий бокс с радостью  отдали  нашей
трофейной "шестерке".
   Вообще-то этот третий бокс предназначался для других целей. В нем  Агафон
с ребятами иногда прятали угнанные машины. За это им платили деньги те,  кто
угонял. За парковку брали по твердой таксе, за устранение повреждений,  типа
выбитых стекол и сломанных замков, перекраску  кузова,  замену  и  перебивку
номеров - соответственно объему работы. Подолгу машины здесь  не  держали  -
если пригоняли днем, то ночью она уже отсюда уезжала, если пригоняли  ночью,
то уезжала днем. Что  и  как,  ребята,  конечно,  не  знали,  это  мне  было
известно, что они  суть  филиал  бывшего  заведения  покойного  Джека,  ныне
возглавляемого господином по кличке Морфлот. Точно так же их не просвещали и
относительно судьбы автомобилей. Одни из них - чаще всего  дорогие  иномарки
коммерсантов - угоняли на  продажу,  другие  -  в  основном  наши,  те,  что
поскромнее и неприметнее, -  брали  на  киллерские  и  прочие  боевые  цели.
Сработав по клиенту, киллер отходил на угнанной машине, а потом, отъехав  за
несколько кварталов, оставлял  свой  "прокатный"  автомобиль  где-нибудь  во
дворе или даже на улице и, прогулявшись пешочком еще пару кварталов, садился
в приличную машину, которая увозила его на базу.
   Мысль создать загородный филиал "автосервиса" появилась у Чуда-юда где-то
в августе прошлого года, то есть еще задолго до моего второго возвращения  в
Москву. Именно  тогда  он  решал  вопрос  о  том,  что  делать  с  четверкой
провинциалов, которые, по  словам  самого  Сергея  Сергеевича,  оказали  ему
значительную услугу. Какую -  он  не  рассказывал,  но  я  догадывался,  что
действительно  ценную  -  Чудо-юдо  никогда  и   никого   не   перехваливал.
Гиперболизировать чью-то вину - это он мог,  но  превознести  кого-то  сверх
меры - черта с два.
   Сложность ситуации состояла  в  том,  что  по  ходу  дела  ребята  сильно
нагадили  одному  из  старых  "друзей-соперников"  отца,  господину  А.   Б.
Соловьеву. Сам Соловьев, понимая, что при таких отношениях с  Чудом-юдом  он
будет ощущать себя мишенью, даже сидя  на  толчке,  благоразумно  выехал  на
Запад, где и пребывал поныне. Но при этом  нельзя  было  исключать,  что  он
начнет  разбираться  с  ребятами,  которых  пригрел  Чудо-юдо.  Кроме  того,
северяне - область, откуда они прибыли, лежала к северу  от  столицы  -  при
оказании  услуги  Чуду-юду  чисто  случайно  узнали  много   интересного   и
необычного. Судя по всему, перед  отцом  тогда  стояло  несколько  вариантов
решения. Первый - вернуть ребят на прежнее место, то есть в родную  область.
Второй - наглухо засмолить их в ЦТМО, превратить в спецсубъектов.  Третий  -
самый печальный -  ликвидировать,  невзирая  на  заслуги,  как  шибко  много
знающих.  Он  выбрал  четвертый  вариант,  оказавшийся,   на   мой   взгляд,
оптимальным: прошелся ГВЭПом по их мозгам, стер все лишнее из памяти, но  не
превратил в кретинов, не помнящих, кто они такие. Для страховки, правда,  он
зарядил в них побольше  исполнительности  и  трудолюбия,  загрузил  табу  на
несанкционированный  отъезд  в  родные  места  и  всякую   иную   нездоровую
самодеятельность. Организовать им паспорта  на  подмосковную  прописку  было
вообще делом простым.
   Почему Чудо-юдо приспособил их именно к тому  делу,  которым  они  сейчас
занимались, а не к какому-то  иному  -  мальчики  вообще-то  были  неплохими
боевиками, - мне не объясняли.  Я,  как  и  положено,  не  старался  в  этом
разобраться. Мои нерегулярные наезды  сюда  были  своего  рода  инспекциями,
призванными  определить,  насколько  точно  северяне  выполняют  задачи,  не
появляется ли соблазн что-нибудь отчебучить, нет ли вокруг лишних  людей,  и
как постояльцев дяди Сани воспринимает посторонняя публика, живущая в дачном
поселке. Приезжал я сюда, как правило, в сопровождении одного или двух ребят
Морфлота, тех, которые пригоняли сюда тачки  и  увозили  их  по  назначению.
Конечно, самым памятным был первый визит.
   Он состоялся вскоре после моего  второго  возвращения,  но  я  уже  успел
рассказать отцу о том, что пережил в первый раз.  Причем  упомянул  в  своем
рассказе и о том,  как  меня  захватили  в  заложники  "майор  Агафонов"  со
товарищи. Перечислил ему по кличкам почти всех, кроме  Гребешка,  который  в
тот раз мне не представился. Более того, я сообщил ему, что вторично мельком
видел серую "Волгу" со знакомыми пассажирами  уже  в  этом  потоке  времени.
Чудо-юдо все выслушал, высказал предположение, что всю  эту  фигню  засунули
мне в память некие  недоброжелатели,  потом,  как  уже  говорилось,  кое-что
проверил... Но примерно через неделю, отправляя меня к  Морфлоту  с  задачей
проинспектировать его подмосковный "филиал", даже  не  предупредил,  что  от
Морфлота придется ехать к людям, которых я уже однажды убивал.
   Конечно, если б я к тому времени не знал, что они живы, то мог бы изрядно
поволноваться.  Дружески  встречаться  с  людьми,  одному  из   которых   ты
раскромсал горло  битой  бутылкой,  одного  подставил  под  выстрел  его  же
товарищей, а прочих завалил из трофейного "глока",  согласитесь,  не  так-то
легко. Насчет того, что мне все время мерещился шрам на горле Агафона, я уже
упоминал. Да и воспоминания о том, как они засадили меня в подвал с крысами,
о том, что угрожали со мной разделаться, если выкупа не  привезут,  были  не
самыми приятными. Поэтому при той, условно говоря, "новой первой встрече"  с
"гостями столицы" мирно и по-деловому беседовать было очень сложно. Конечно,
я усерднейшим образом старался не показывать  неприязни,  но  при  этом  все
время ощущал боязнь какого-то подвоха, подставы, облома. Несмотря на то, что
Агафон  и  все  остальные  держались  самым  корректным   и   даже   немного
подобострастным образом, понимая, что имеют дело с не самой простой фигурой,
я никак не мог расслабиться и поверить в  то,  что  разговариваю  с  людьми,
которые со мной раньше не встречались и в  мыслях  не  имеют  ничего  против
меня. Постоянно чудилось, будто Агафон или  Луза,  выбрав  момент,  когда  я
утрачу бдительность, начнут сводить со мной счеты. Говорил я  с  ними  очень
осторожно, не забывая поглядывать по сторонам, и слава Богу, что они эту мою
подозрительность восприняли лишь как необходимый элемент первого  знакомства
"начальника" с подчиненными.
   Впоследствии все эти сложности сошли на нет.  Я  притерпелся,  постепенно
перестал воспринимать их как оживших покойников, а затем стал  испытывать  к
этим ребятам почти те же  приятельские  чувства,  какие  испытывал  к  давно
знакомым командам. Даже, пожалуй, более теплые, чем  к  некоторым  отдельным
личностям в этих  "старых"  бригадах.  Допустим,  в  команде  Морфлота  было
несколько мужиков, которые явно стремились настучать на своего босса, желая,
должно быть, подняться повыше. С чисто деловой точки зрения это  было  очень
полезно, потому что инспектору необходимо  пользоваться  и  конфиденциальной
информацией, а не  только  слушать  то,  что  исходит  от  бригадира.  Иначе
перестанут бояться, а значит, уважать. Подшефный должен быть убежден, что ни
один его шаг не останется без внимания и ни  одно  отклонение  по  жизни  не
сойдет с рук. Поэтому я не только не засвечивал перед бригадирами  стукачей,
но и, наоборот, стремился поощрить  их  благополезную  деятельность.  Однако
благодаря  оставшейся  с  детдомовских   времен   врожденной   неприязни   к
осведомителям за людей я  этих  "дятлов"  не  считал.  Были  такие,  которые
работали слишком жестко при проведении силовых мероприятий, были натуральные
садюги, которым хотелось не столько добыть нужные сведения,  сколько  просто
помучить беззащитного. Опять же в некоторых случаях они были очень  полезны,
поскольку могли даже мертвого разговорить, но подспудное чувство омерзения и
брезгливости я все-таки испытывал.
   А вот среди северян и примкнувшего к ним дяди Сани я отдыхал  душой.  Они
всегда и все говорили друг другу в лицо, иногда не шибко вежливо, но  всегда
по делу. Ничего в принципе от меня не  утаивали,  но  при  этом  были  очень
осмотрительны с окружающими. Они не заводили опасных и непродуманных шашней,
не пытались изображать из себя крутых и наводить  свой  порядок  в  поселке.
Напротив, они строго следовали доброй традиции  не  высовываться.  Охотно  и
бесплатно помогали разным дачникам: кому машину  ремонтировали,  кому  крышу
чинили или стекла вставляли,  кому  дрова  кололи,  прямо  как  гайдаровские
тимуровцы. При этом они - не без помощи бутылки, конечно, но тем не менее  -
произвели очень хорошее впечатление на местного  участкового,  нашли  с  ним
общий язык  и  зимой  патрулировали  поселок,  дабы  какие-нибудь  бомжи  не
забрались на пустующие дачи  и  не  подожгли  их  по  пьяни.  Возможно,  что
налаживание контактов с ментом удалось еще и потому, что двое из четверых  -
Агафон и Гребешок - в прошлом сами служили в милиции.
   Обычно Чудо-юдо посылал меня на эту точку не чаще двух раз в  месяц.  Как
правило, без каких бы то ни  было  конкретных  указаний,  просто  так,  чтоб
служба медом не  казалась.  Все  конкретное  доходило  до  них  через  людей
Морфлота, и лишь в некоторых  случаях  я  доводил  до  них  какие-то  прямые
указания Чуда-юда, но,  конечно,  без  ссылки  на  источник.  Они,  конечно,
понимали, что я стою где-то посередине между  ними  и  Богом,  но  не  имели
представления ни о Морфлоте, ни о Чуде-юде.
   Да, теперь  я  считал  свои  отношения  с  Агафоном  и  компанией  вполне
приятельскими. Тем не менее, мне  все  еще  было  непонятно,  зачем  я  сюда
приехал. С напряжением перебирая в памяти все, что предшествовало отъезду  с
Кириной дачи, я никак не мог вспомнить, когда мог  отдать  команду  ехать  к
Агафону. Тем более что Ваня, сидевший за баранкой,  как  и  Валет,  впрочем,
дороги туда не знали.
   Когда мы вошли в дом, Агафон поинтересовался:
   - Пожрать не хотите, братки?
   - Есть такое мнение... - кивнул я, вспомнив,  что  Чудо-юдо  мне  сегодня
даже позавтракать не позволил.
   - Как раз к ужину поспели,  -  просиял  Агафон,  -  мы  как  раз  ужинать
собирались, картошки с мясцом нажарили. Сто грамм примем?
   - Можно... - ответил я задумчивым  тоном,  хотя  выпить  почему-то  очень
хотел. И не сто граммов, а гораздо больше.  Во  всяком  случае,  после  всех
приключений прошедшего дня, в течение  которого  у  меня  было  минимум  три
возможности отправиться на тот свет  (могли  застрелить  равалпиндевцы,  мог
деструктировать Богдан, и мог задохнуться в тайнике), мне  надо  было  снять
стресс.
   - А вы чего стоите? - обратился Агафон к Валету  и  Ване.  -  Неужели  не
узнаете?
   - Могли и забыть, за два года-то... - заметил Луза, устанавливая на  стол
огромную чугунную сковородку,  заполненную  жаренной  на  сале  картошкой  с
зеленым луком, густо перемешанной с говяжьей тушенкой.
   Я как-то не вспомнил о том, что биороботы были знакомы с северянами.
   - Вы знакомы? - спросил я у Вани. - Бывали здесь раньше?
   - Нет, - ответил Ваня, - мы здесь не бывали. Но с ними знакомы.
   - Может,  заочно,  по  переписке?  -  пошутил,  даже  скорее  съехидничал
Гребешок.
   - Почему? - возразил Ваня, причем почти человеческим голосом.  -  Мы  вас
лично знаем по кличкам,  вы  из  "Белой  Куропатки".  Два  года  назад  вами
командовал Фрол.
   - Ну, молодцы. А  я  уж  думал,  загордитесь,  не  вспомните,  -  хмыкнул
Гребешок. - Да поставьте вы чемоданы, у них ног нет, не сбегут...
   Я сообразил, что бойцы без моей команды не сядут, и постарался как  можно
естественнее произнести фразу:
   - Ваня, Валет - садитесь. Будем принимать пищу.
   - Куда чемоданы поставить? - спросил Валет. Только тут я вспомнил, что он
несколько часов назад был ранен  в  плечо.  Темные  пятна  бурого  цвета  на
камуфляжке  были  не  очень  заметны.  Но  через  пробоину  виднелся   бинт,
наложенный Ваней. Значит, мне его ранение не во сне  приснилось,  тем  более
что он меня из-под этой пули вытолкнул. Башку, правда,  крепко  ушиб,  шишку
набил, но шишка - это лучше, чем мозги по стенке. А вполне могло быть и так.
   - Вон туда, к дивану, в угол, - показал Агафон. "Зомбики" не  подчинились
бы, но я сделал разрешающий кивок головой, и они направились  к  дивану.  По
идее, Валет после  такого  ранения  должен  был  несколько  дней  ничего  не
поднимать левой рукой. Даже пошевелить ею нормальный раненый мог  бы  только
ценой скрежета зубовного. А Валет запросто ухватился левой за вьюк-чемодан и
без напряжения дотащил его до места.
   После этого они вернулись к столу и чинно сели.
   - Совсем вояки стали, - заметил Агафон. - Все у Вики тренируетесь?
   - Отвечать? - спросил у меня Валет. Я разрешительно кивнул.
   Валет сказал:
   - Да.
   - Службу знают, - покачал головой Гребешок. Налим  принес  рюмки,  Агафон
достал бутылку. На восемь рюмок хватило впритирочку, и бутылку поставили под
стол.
   - Ну, со свиданьицем! - ощерился дядя Саня. Ваня  и  Валет  вопросительно
посмотрели на меня. Без всякого ГВЭПа я  прочитал  их  мысли,  точнее,  одну
общую мысль: "А разве нам можно?"
   - Пейте, не нюхайте! - сказал я. Конечно, в  этот  момент  я  был  вполне
трезв и, наверно, мог бы хотя бы задуматься, что имею  дело  не  с  обычными
пареньками. У меня даже шевельнулось в голове что-то  похожее  на  сомнение.
Однако я его быстро отогнал от себя:  мол,  в  рюмке  чуть  больше  полсотни
граммов, чего им сделается? Все чокнулись, выпили.  Водка  оказалась  вполне
приличной, нежной, явно натуральной, а не фальсифицированной.
   Потом разложили картошку с мясом по тарелкам, добавили соленых огурчиков,
укропу, лучку и принялись метать пищу.
   - Молодец, Луза! - похвалил Агафон, поднимая вверх большой палец. -  Пора
тебе присвоить звание "заслуженного кашевара Российской Федерации".
   - А что, на "народного" уже не потяну? - ухмыльнулся повар.
   - Ты сколько весишь? - скромно спросил Агафон.
   - Сто двадцать кило примерно.
   - Рано, рано тебе еще "народного" присваивать. Вот когда наберешь  больше
полтораста - тогда можно подумать.
   - Между первой и второй - перерывчик небольшой,  -  нетерпеливо  произнес
дядя Саня традиционную присказку и достал из холодильника второй "пузырь".
   Мне очень хотелось поскорее заполнить голодный желудок, и  я  без  особых
церемоний орудовал ложкой. К тому же первая стопка шибко хорошо разошлась по
телу, попала в кайф и стала греть душу.  Именно  поэтому  я  вовсе  не  стал
задумываться над тем, можно ли продолжать поить биороботов. А они, поскольку
прецедент уже был, с готовностью взялись за рюмки.
   Хлопнули по второй. Стало еще лучше. Тарелку очистил, сытость появилась и
благодушие.
   - Бог любит Троицу! - заторопился дядя Саня, и ему никто не возразил.
   После третьей закурили. Агафон спросил:
   - Так какое у тебя дело, Барин?
   Я не был  настолько  пьян,  чтоб  не  помнить,  что  меня  сюда  случайно
привезли. И одновременно состояние легкого кайфа вполне позволило бы