фермы донеслось  басовитое  гавканье  автоматического  гранатомета,  а
затем удары гранатных разрывов.
   - Попробуем к дороге? Может, еще не оцепили? Поле здоровое...
   - Оцепили... Сейчас прочесывать пойдут.
   Точно. Совсем товарищ Баринов отупел. Мозга за мозгу зашла. Если  это  не
просто халявщики, а регулярное войско, так наверняка два кольца сделали, для
страховки. Раз так - полная хана.
   Стоп! Но ведь когда-то на этом самом поле, на  берегу  дренажной  канавы,
был запасный выход из "Лопес-23". К нему даже  вагончик  подходил.  Конечно,
при взрыве его могло завалить, к тому же и  затопить  водой  из  этой  самой
канавы, но все-таки...
   - Пошли! - Я дернул Таню за руку.
   - Постой. - Она сдернула с мертвого Андрюхи камуфляжную куртку  и  мокрые
от крови штаны. - Влезай! А то тебя за версту видно.
   Я не побрезговал и ботинками. Кроссовочки, конечно, были полегче,  но  на
змеюку в них лучше не становиться. Унаследовал я  от  Чижова  и  нормальный,
дальнобойный "Калашников" 5,45 с парой магазинов. Граната  еще  досталась  к
подствольнику.
   Может быть, надо было Андрюху хоть чуток присыпать, но только времени  не
оставалось. Потому что там, на асиенде, после нескольких отчаянных  очередей
все притихло. Это означало, что сейчас начнут искать, не унес ли  кто  ноги.
Где-то у верхнего края поля взлетела вверх ракета красного дыма. А от дороги
донеслась команда:
   - Лос плутонос примере и секундо - аделанте! Первый  и  второй  взводы  -
вперед!
   И остался наш  Чижов  в  кукурузном  междурядье,  полуголый,  в  кровавых
бинтах, облепленный мухами...
   А мы с Кармелой побежали в ту сторону, где когда-то  была  канава.  Прямо
вдоль междурядья, с одной надеждой - успеть, потому что если "тигры" отрежут
нас от канавы, то деваться будет вовсе некуда.
   "Тигры" шли с трех сторон: от асиенды, от дороги и  от  леса.  За  канаву
они, видно, не очень беспокоились, потому что перейти ее было непросто, если
учитывать наличие жарарак, которые в ней водились.
   Коммандос сомкнули фланги и образовали нечто  вроде  гигантского  хомута,
краешки которого вот-вот должны были стянуться... Они не стреляли, но ломали
кукурузу беспощадно, словно бы догадываясь, что платить компенсацию  сеньору
Сарториусу не придется.
   Когда мы сумели добежать до канавы, мне показалось, что дела наши  совсем
хреновые и ловить больше нечего.
   Я-то помнил эту канаву такой, какой она была одиннадцать  лет  назад,  то
есть грязной, с осыпавшимися  земляными,  ничем  не  укрепленными  берегами,
заросшей тростником и всякой водяной зеленью, в которой крокодилы  водились.
А сразу за ней, помнится, была ничем не огороженная банановая роща.
   Но оказалось, что железная пята  цивилизации  и  здесь  прошлась.  Канаву
немного сузили, но зато укрепили ее берега почти отвесными бетонными плитами
и превратили в широкий и глубокий лоток,  по  которому  несся  мощный  поток
красновато-бурой воды. Должно быть, где-то в горах Сьерра-Агриббенья  прошли
дожди, и водичку с верхних  террас  решили  сбросить...  Даже  если  бы  нам
удалось каким-то чудом перелезть через эту канаву, то дальше мы уперлись  бы
в здоровенный бетонный забор, должно  быть  построенный  с  таким  расчетом,
чтобы граждане, убирающие кукурузу,  не  смогли  перелезть  туда  с  помощью
каких-нибудь механизмов, имеющих телескопическую гидравлику. Я,  правда,  не
знал, чем тут нынче убирают кукурузу, но видел какие-то челюстные подборщики
на машинном дворе и как-то непроизвольно сейчас о  них  вспомнил.  Может,  и
правда, кто-нибудь с их помощью за бананами лазал...
   Конечно, подобная версия происхождения забора на том берегу канавы  могла
быть чистой фантазией, родившейся в перепуганной и плохо соображающей башке,
но сам-то забор был реальностью. А это означало, что нас приперли к  стенке.
Осталось только расстрелять.
   Само собой, что на столь изменившемся ландшафте я уже не мог  припомнить,
где был вход в Лопесовы подземелья. То ли вверх  по  канаве  бежать,  то  ли
вниз? И это при том, что и сверху, и снизу вдоль канавы уже топали  "тигры".
Промежуток между концами "хомута" был немногим  больше  двухсот  метров.  На
край канавы из-под прикрытия кукурузы мы не  высовывались,  и  заметить  нас
вроде бы не заметили, но сунься мы поперек междурядий -  засекли  бы  сразу.
Это отсрочка максимум на четверть часа...
   - Ну, куда? - спросила Кармела. - Вверх? Вниз? Веди, Сусанин!  Не  торчи,
как шпала!
   РНС молчала. Если Сорокин накрылся, то ждать подсказок неоткуда. Никто не
даст мне силу, чтобы перемахнуть через канаву и забор, да  и  раньше,  прямо
скажем,  РНС  действовала  в  пределах  нормального,  если   дело   касалось
физических возможностей, а не интеллектуальных.
   Я сам решил, что бежать нужно вниз. Таня - за  мной.  Мы  бежали  поперек
междурядий, и теперь нас заметили. Стрелять не стали, как видно,  прошли  те
времена, когда хайдийские  войска  начинали  палить  очертя  голову  и  даже
драться между собой по нескольку часов, будучи  не  в  силах  координировать
свои действия. У нынешних "тигров" с подготовкой  было  все  в  порядке.  Мы
бежали прямо на них, они наверняка уже залегли и приготовились.  Можно  было
бы повернуть назад или броситься вправо, но везде нас ждало одно  и  то  же.
Хана.
   То, что мы вылетели на небольшую  проплешину  в  кукурузных  зарослях,  я
поначалу не воспринял как спасение - мало ли огрехов допускается при полевых
работах? И лишь узкая щель, правильным полумесяцем обозначившаяся  в  земле,
подсказала: это то самое место.
   Я вспомнил, как удивился тогда, когда Капитан,  набрав  на  отобранном  у
Паскуаля Лопеса  пульте  цифры  "1492"  -  год  открытия  Америки  Колумбом,
заставил  сдвинуться  с  места  целую  лужайку.  "Лужайка"  располагалась  в
огромной стальной "миске", закрывавшей  шахту,  а  на  место  лужайки  снизу
поднялась стальная площадка лифта со стоящим на ней вертолетом.
   Взрыв, уничтоживший подземелья "Лопес-23", докатился и  сюда.  Во  всяком
случае, он сдвинул и покривил "миску"  с  "лужайкой",  а  в  земле  осталась
месяцевидная щель. Что там сейчас творилось внутри  -  понять  было  сложно.
Вполне могло оказаться, что, сунувшись туда, мы провалились бы в стометровую
пропасть. Но другого способа уйти от "тигров" не было. И я, упершись  руками
в края щели, опустил ноги туда, откуда тянуло замогильным холодом...
   МЫ ПОЙДЕМ ДРУГИМ ПУТЕМ...
   Нет, никуда я не сорвался. Под ногой очень быстро нащупался металл,  рука
ухватилась  за  какую-то  погнутую  стальную  штуковину,  а  другая  еще  за
какую-то, и таким макаром я нашел под землей точку опоры. Следом  спустилась
Кармела.
   Света было достаточно, чтобы разглядеть: мы стоим на  разбитом  и  смятом
вертолете, который в свою очередь покоится на покореженной, перекособоченной
и оттого никуда не провалившейся лифтовой площадке. Именно до  этого  уровня
нас когда-то опустил Капитан, набрав код "1776" - год основания  США.  Тогда
по сторонам мы увидели три стальные двери. Паскуаль рассказывал, что  оттуда
на площадку выходили охранники. Сейчас этих дверей не  было,  их  вдавило  в
дверные проемы, сорвало с петель и повалило.
   Пульта, чтобы еще раз набрать "1776" и опуститься еще на двадцать  метров
вниз, у нас не было. Да и вряд ли здешние механизмы  захотели  бы  работать.
Надо было тем не менее срочно убираться с  площадки,  потому  что  ругань  и
пыхтение "тигров" слышались совсем близко. Они уже подбежали почти  к  самой
щели.
   - Где гранаты CS? - заорал какой-то начальственный голос.
   - А кто приказывал их брать, сеньор лейтенант? Вы приказали взять  только
осколочные...
   Мы слушали перебранку, уже соскочив с вертолета на площадку и пробравшись
в одну из дверей. Гранаты с газом CS ребята забыли в очередной раз, но очень
кстати для меня и Кармелы.
   - Да бросьте им любую, все равно эта штука еле  держится!  -  посоветовал
кто-то. Наверху послышалось строгое:
   - Всем отойти на двадцать шагов!
   Щелчок, затем граната лязгнула по мятому борту вертолета. Мы  с  Кармелой
отскочили от дверного проема и упали на пол... Грохнуло!
   Сразу после того, как воздушная волна укатилась куда-то за наши  спины  и
пошла гулять по еще неведомым нам подземным лабиринтам, а осколки  перестали
рикошетить по шахте, послышались  сперва  скрежещущий  лязг,  потом  грохот,
затем удаляющийся, но мощный гул и, наконец, тяжелый далекий удар...
   - Я  же  говорил!  -  торжествующе  крикнул  кто-то  сверху.  -  Площадка
грохнулась! Если они и были там, то разбились всмятку!
   Голоса стали удаляться. Когда их стало совсем не слышно, мы подобрались к
дверному проему и поглядели...
   Площадка с вертолетом исчезла напрочь. Остались лишь  какие-то  массивные
рельсы-направляющие, покореженные конструкции, на которых держалась "миска",
закрывавшая шахту.  Полукруг  света,  проникавший  из  щели,  высвечивал  на
двадцатиметровой глубине арку - она когда-то вела к вагончику. Но  шахта  на
этом уровне не заканчивалась. Площадка с вертолетом провалилась так глубоко,
что разглядеть их было невозможно.
   Наше положение было не самое лучшее. Добраться по гладкой бетонной  стене
до щели-полумесяца не смог бы даже альпинист,  тем  более  без  специального
снаряжения.
   - Ну, а теперь куда? - спросила Кармела.
   - Куда-нибудь... - Я неопределенно  махнул  рукой  в  сторону  подземного
коридора, уводящего от шахты.
   - Учти, - заметила Таня, - "тигры" вышли к асиенде  из-под  земли,  через
заваленный ствол. Они и сейчас могут быть там.
   - Учту, - вздохнул я.
   Она  достала  фонарик,  посветила  вперед.  Метрах  в  двадцати   коридор
заканчивался лестницей, похожей на те, что имелись  в  подземельях  "Горного
шале", но хода наверх не было - только  вниз.  В  стене  коридора  было  две
двери, обе сорванные с петель. За обеими дверями были небольшие  комнатушки.
В первой стоял стол с телефоном, тумбочка  с  телевизором,  у  которого  при
взрыве лопнул кинескоп.  На  полу  в  пыли  валялись  осколки  от  разбитого
плафона,  опрокинутые  стулья,  письменный   прибор,   давно   испортившиеся
электронные часы. Здесь, похоже,  сидела  бодрствующая  пара  охранников,  а
отдыхали они во второй комнатушке, где стояло два топчана, обитых клеенкой.
   - Посидеть, что ли? - устало сказала Таня. - Все ноги оттопала...
   Уселись друг напротив друга. Я спросил:
   - Может, теперь скажешь, откуда ты здесь взялась?
   - Тот же вопрос могу и я тебе задать.
   - Я? Честно и благородно  приехал  как  турист.  С  законной  женой,  при
паспортах и визах. А ты, насколько я помню, в это время оставалась в Москве,
у нас в центре.
   - Ты своей памяти не верь  ни  в  чем.  Она  липовая  от  и  до.  Точнее,
настоящего в ней много, но вранья - очень много. Я своей уже давно не верю и
не знаю, что правда, а что ложь. Я даже  сейчас  не  знаю,  вживую  с  тобой
говорю или это опять кто-то придумал.
   - Тогда ответь: ты, когда мы всем колхозом в вагончике ехали, спала?
   - Вроде бы... Хочешь спросить, что я во сне видела?
   - Хочу.
   - Можешь не проверять - то же, что и ты. Рассказывала тебе о том,  что  я
такое. А оборвалось все на том, когда ты спросил, не  связан  ли  Сорокин  с
Бариновым. Закрутилась спираль, и все исчезло.
   - Как ты думаешь, случайно?
   - Не знаю, ничего  не  знаю...  Может,  случайно,  потому  что  до  места
доехали, а может, и нет. Какая разница?
   - Ты можешь досказать про себя?
   - Нет. Я этого еще не знаю.
   - Как это?
   - А так. То, что я тебе рассказывала во сне, мне самой не было  известно.
Я говорила то, о чем раньше не знала. Понятно?
   - С трудом. Тебе это кто-нибудь подсказывал или как?
   - Видишь ли, то, что у меня не все в порядке с головой, я давно замечала.
Но кому такое расскажешь? Ты-то меня поймешь, я знаю, что вы с Брауном  жили
в одной голове. Но вы там вместе не  больше  суток  пробыли,  кажется,  а  я
несколько лет. Понимаешь?
   - Приблизительно... Только  вот  когда  мы  с  Брауном  в  одном  черепке
обитали, то телом управлять не могли. Оно не знало, чьи команды выполнять. А
у вас, выходит, все получается?
   - Не так. У вас "я" были больше разделены. А у нас нет резкой границы. Во
сне с тобой говорила Таня. Но сейчас "я" - Таня-Кармела. Все  вместе.  Новая
личность...
   - Пойдем дальше? -  предложил  я.  -  А  то  разомлеем  тут,  если  долго
просидим.
   - Верно... -  согласилась  Таня.  Ее  взгляд  упал  на  пистолет-пулемет,
который достался мне от убитого телохранителя.
   - Где это ты "бизончик" прихватил?
   - "Бизончик"?
   - Ну да, это ж "бизон-2" - совсем новый пистолет-пулемет. Сделан на  базе
"Калашникова", но тут, в шнеке, минимум шестьдесят четыре патрона. В ближнем
бою - сильная штука.
   Мы встали и пошли по коридору к лестнице. Прежде чем  начать  спускаться,
прислушались. Вроде бы какие-то шорохи и шуршание снизу долетали, но  скорее
всего  их  производили  либо  крысы,  либо  подземные  сквозняки.   Андрюхин
"Калашников" я надел за спину, а "бизон" держал наготове. Таня  тоже  шла  с
раскрытым "ПП-90", а "винторез" повесила стволом вниз.
   Каждый марш лестницы опускал нас на четыре метра ниже.  Каждая  ступенька
по двадцать сантиметров высотой, всего по двадцать ступеней в марше. Марш  -
площадка, марш - площадка... Без каких-либо  боковых  коридоров.  Шестой  по
счету марш вывел нас к арке, через  которую  когда-то  нас  провел  Паскуаль
Лопес после того, как Капитан набрал  код  "1789"  -  дату  принятия  первой
Конституции США. Тогда ее закрывал стальной щит,  поднимавшийся  при  наборе
кода, которого сейчас не было. Его вывернуло вместе с  частью  арки,  и  он,
должно быть, грохнулся в шахту лифта. А вот той боковой двери в арке,  через
которую мы с Таней прошли на этот раз, при первом посещении "Лопес-23" я  не
увидел или, во всяком случае, не запомнил. Эту дверь тоже сорвало  с  петель
чудовищной ударной волной и даже немного  выворотило  раму,  державшуюся  на
мощных стальных штырях, вцементированных  в  проем,  пробитый  в  монолитной
скале.
   - Мощно рвануло, - отметил я, когда мы оказались под аркой.
   - У тебя дозиметра  случайно  не  имеется?  -  с  беспокойством  спросила
Кармела.
   - Нет, конечно. А ты думаешь, тут атомную бомбу взорвали?
   - Кто его знает. Была же где-то здесь бомба...
   - Вряд ли. - У меня, однако, мороз по коже пошел. Всяко бывает...  Может,
это и к лучшему, что у нас дозиметра нет. Теперь, пока не начнем блевать  от
лучевки, ничего знать не будем. Ну, был бы он, дозиметр этот. Узнали бы, что
кругом считает, а что дальше? Деваться-то все равно некуда...
   Успокаивая себя, что не могло быть  тут  никакого  ядерного  взрыва,  ибо
тогда половина острова превратилась бы в радиоактивную пустыню, а на  другой
все еще и сейчас мерли бы от  лучевой  болезни,  я  пошел  сперва  к  стволу
лифтовой  шахты.  Таня  посветила  вниз  фонарем.  Огромная  труба  уходила,
казалось, в бесконечность. Свет фонаря  проник  во  тьму  не  менее  чем  на
полсотни метров, но дна пропасти видно не было. Куда провалился  вертолет  с
лифтовой площадкой - мы так и не разглядели.
   - Ни фига себе! - сказал я себе...
   - Может, это здесь? - предположила Таня.
   - То, что ищут в зоне "Зеро"?
   - Знать бы, как туда спуститься... - хмыкнул я.
   Мне вовсе не хотелось лезть в преисподнюю, тем более толком не зная,  как
обращаться с сейфом О'Брайена,  который  огражден  всякими  штучками  и  при
неаккуратном обращении может в лучшем случае оставить  тебя  с  носом  перед
кучей пепла, а в худшем - угробить вообще. У меня была тайная  мечта:  найти
какой-нибудь  ход  наверх,  а  затем  выбраться  на  свежий  воздух.  Я  уже
пресытился подземными  путешествиями,  у  меня  скоро  клаустрофобия  начнет
развиваться...
   Тут мне вдруг стало до идиотизма смешно.  Бедная  Хрюшечка-Леночка  ныла,
что хочет отдохнуть.  Добрый  папочка  ее  благоверного  Димы  щедрой  рукой
презентовал им шикарный тур. Сначала Лондон, где не  столько  знакомились  с
достопримечательностями, сколько собирали  информацию,  теперь  благоухающий
остров,   по   поверхности   которого   пришлось   передвигаться   короткими
перебежками, лазурные воды Карибского моря, в которых, как оказалось,  можно
и утопнуть, если  под  тобой  взорвется  шикарная  яхта,  наконец,  экзотика
прохладных подземелий с перестрелками, взрывами  и  перспективой  где-нибудь
навеки замуроваться.
   Поскольку я,  по-моему,  даже  хмыкнул  при  этих  размышлениях,  Кармела
посмотрела на меня как на идиота и спросила:
   - Крыша поехала, компаньеро?
   - Точно, - согласился я. - Ты знаешь,  что  мы  сюда  с  Ленкой  отдыхать
приехали? На солнышке отогреваться, купаться, фрукту кушать, как  говорят  в
приватизированном вашей "незалежной ненькой" Крыму...
   - Вот и ехал бы в Крым, пока пускают... - проворчала Таня, и  понял,  что
чем-то наступил ей на хвост. То ли она  болезненно  восприняла  смешочек  по
поводу украинской независимости, то ли ей эта самая  независимость  тоже  не
больно нравилась. Не поймешь. Но то, что с ней надо осторожно обращаться,  я
знал хорошо.
   Не  вдаваясь  в  пререкания,  мы  пошли  в   противоположном   от   шахты
направлении. То есть туда, где раньше  был  подземный  перрон  и  начиналась
линия метро. Тогда отсюда было всего десять минут езды до станции "Лопес-23"
и ныне полузаваленной шахты, по которой мы вчера выбирались наверх.  Сегодня
по ней к асиенде подобрались "тигры".
   Мысль о "тиграх" появилась очень своевременно. В тот самый момент,  когда
мы вышли на подземный перрон и убедились,  что  с  одной  стороны  -  глухой
тупик, в котором к тому же лежит на боку смятый в  гармошку  вагончик,  а  с
другой - завал из рухнувших тюбингов и вывалившейся в  туннель  породы.  При
свете фонаря можно было разглядеть, что с одной стороны,  там,  где  тюбинги
уцелели, в завале есть небольшой проход. Таня решительно пошла в ту сторону.
   - Там могут быть "тигры",  -  предупредил  я.  -  Этот  туннель  ведет  к
асиенде.
   - Плевать, - не оборачиваясь, ответила она.
   Проход действительно был. Ударная волна, пронесшаяся по туннелю,  как  бы
"расперла" его, и верхние бетонные тюбинги избыточное давление  оторвало  от
нижних. Когда волна  прошла,  эти  тюбинги  посыпались  вниз  под  действием
собственного веса, а следом за ними грохнулись  в  туннель  и  десятки  тонн
породы. Глыбки местами были очень даже солидными, не меньшими, чем те, через
нагромождение которых мы  вчера  поднимались  по  стволу  заваленной  шахты.
Однако, падая, большая часть их не раздробилась, а просто вывалилась и стала
на ребро, на попа или привалилась к уцелевшим стенкам туннеля. Дальше на них
осели следующие уже горизонтально. Проход начинался сразу  за  перроном,  на
край которого навалилось несколько глыб. На сам перрон осыпалась только  его
мраморная облицовка, а тюбинги устояли, зато удар волны через арку был  куда
сильнее...
   - Слушай, - сказал  я  Тане,  -  ты  уверена,  что  нас  там  не  прижмет
где-нибудь?
   - Я тебя с собой не тяну. У тебя есть другой выход отсюда?  Если  есть  -
выходи. А я пойду здесь.
   И Кармела пошла вперед, точнее - нырнула в черную  дыру-щель  шириной  не
больше полуметра, а высотой примерно в два. Я, конечно, мог бы и  не  лезть,
но перспектива остаться в подземелье без фонаря меня не устраивала. Пришлось
втискиваться следом за Танечкой.
   Первое впечатление было такое, что  Кармела  полезла  сюда  исключительно
ради смерти, причем скорее всего долгой и мучительной. Многие каменные глыбы
держались только на законах сопромата,  а  большинство  -  да  простят  меня
специалисты! - вопреки этим законам. В отличие от заваленной шахты здесь все
было намного менее прочным. К тому же там  мы  выбирались  к  свету,  и  это
вселяло некий оптимизм, прибавляло настроения, а потому  питало  надежду  на
то, что сегодня стометровый вертикальный завал  не  захочет  уплотниться.